— Мне не хочется торчать в своем кабинете. На ходу лучше думается. Кстати, встретил недавно вашего бывшего компаньона. Кайден выглядел виноватым и очень страдал. Не знаю, что вы друг другу наговорили, но он жалеет обо всем сказанном. Не держите на него зла.
— Вы назвали его Кайденом, а не Элвисом. Странные перемены. А что до разговоров, то их и не было. Он на меня почти накричал, развернулся, пожелал удачи и ушел. Я на него не обижаюсь. На идиотов, то есть… на идеалистов трудно обижаться. Его устами вещал прописные истины Альянс. Есть ли смысл обижаться на строчки Устава?
— Очень правильная позиция, — кивнул Колесников.
— Давайте позже поговорим. Нужно помочь Тейну и Гаррусу. Дожидаюсь их здесь. Впрочем… — Шепард включил инструметрон. — Заид, ты же хотел в бар? Есть возможность с твоим предыдущим нанимателем. Надеюсь, вы не против такой компании?
— Наверное, такая компания мне и нужна. Цинично настроенная и пьянкоспособная, — улыбнулся Колесников.
Однако вопреки ожиданиям вышел не Заид, а кварианочка, с которой Колесников познакомился на Феросе.
— Здравствуйте, Колесников. Искала повод выйти с корабля и услышала ваш голос, когда Шепард говорил с Заидом. Вы не против пополнения в компании? Я не буду мешать, — скромно сказала девушка.
— Как я могу быть против такого пополнения, — Колесников мучительно соображал, как правильно поприветствовать девицу. Пожать руку? Он не знал традиций кварианцев, а быть за это ожененным или расстрелянным не хотелось. Поцеловать руку? Еще более нелепо. Во-первых, рука надежно спрятана броней скафандра, а во-вторых — расстрел и женитьба в планы все-таки не входили.
— У меня изжога от корабельной жрачки, — заявил Заид, выходя из корабля. — Сволочной повар стал готовить так вкусно, что я все время ем. Лучше пить — так экономней. Куда вы меня приглашаете, уважаемый посол? Раз уж вы решили оплатить гулянку, то вам и решать.
— Ловко. Вы с Михайловичем не знакомы? Впрочем, неважно. Идемте.
— Тали берегите, — попросил Шепард.
Колесников отмахнулся. Если бы не девица, то можно было бы пойти в «Логово Коры». Но мало ли какие у нее взгляды и как она отреагирует на увиденное. Беречь детскую психику — это задача любого взрослого. Придется идти туда, где спокойней.
«Сверхновая» подходила безупречно и была недалеко от посольств. Туда Колесников и решил пойти и отвести компаньонов Шепарда. Бездумно разглядывая меню, Колесников мысленно возвращался к разговору с генсеком. К его книгам. Черт, лично он никогда пометки в книгах Ленина не делал. Ну не останавливался глаз не на одной из его цитат. Не цепляли, что ли. А вот запыленного из-за неиспользования «Тихий Дон» — он готов был перечитывать снова и снова. Но что он мог оттуда процитировать важного не для души, а для партии? Ничего не вспоминалось. Очень хотелось отмотать время назад и отказаться от предложения стать послом СССР. И плевать на выговоры и прочее. Он КГБист. Убежденный борец с нарушителями государственной безопасности. И плевать, что средства не всегда были гуманными, и плевать, что знающие о его работе люди общались с ним осторожно, не пытаясь сблизиться. И на остальное тоже плевать. Он был счастлив и не думал о том, что его расстреляют. Нет, думал разумеется, но не часто.
— Чего задумался, посол? — спросил Заид, облокотившись на стол.
— Да так, думки разные одолевают. Нужно решение принять, а я не готов его даже обдумать как следует, — честно признался Колесников.
— Какое решение? — заинтересовалась Тали.
— Судьбоносное. Вот скажите, вы бы согласились стать адмиралом, если бы Флот предложил вам это прямо сейчас. Вот так запросто, — Колесников взглянул на девушку.
— Вряд ли согласилась бы. Да и вряд ли бы мне предложили. У меня не такой богатый опыт. А если говорить честно — то его нет. Так, общие навыки и не более того, — ответила она.
— А я бы согласился стать адмиралом Мигрирующего Флота, — высказался Заид. — Может, у вас бы там все и наладилось, и не хватает только меня.
— Смело. Считаете, что сможете вернуть кварианцам родную планету? — заинтересовался храбростью Массани Колесников.
— Ну, раз они до сих пор не вернули сами, значит меня ждут. Какие еще варианты? Правда, у меня тоже опыта нет, но откуда ему взяться, если я не попробую, — Заид откинулся на спинку стула.
— Какие правильные слова, — Колесников улыбнулся.
— Неправильные. Каждый должен занимать свое место и не прыгать выше головы, — не согласилась Тали.
— Тоже правильные слова. Но не столь ободряющие, — кивнул Колесников.
— Тебе взбодриться надо? Тогда я еще аргументирую свою речь. Иногда нужна свежая кровь, стороннее мнение. Вот я бы и был и тем, и другим. Пока бы мне платили, — добавил Массани.
— Вот. А нужно веление сердца, а не кошелька. Разве ты будешь счастлив, делая то, что тебе не хочется? И не важно, что ты за это получаешь. Важен процесс. Удовольствие от работы, — снова не согласилась кварианка.
— Вот вы оба правы. И как мне поступить? Кого слушать?
— Кого выгодней, — предложил Заид.
— Чье мнение ближе, — сказала Тали.
— Мнение прекрасной девушки мне ближе, — подумав, отозвался Колесников.
— Ты чертов подкаблучник, всего-навсего. Слушай меня и набирайся уму.
— Нет, Михайлович тебе не друг. Вы явно братья, — улыбнулся Колесников. — Спасибо вам, дорогая. Ваши слова убедительней.
— Мне сложно их подбирать. Сути вашей проблемы-то я не знаю, — скромно отозвалась Тали.
— Нет никакой проблемы. Есть вопрос выбора. И он сделан, — Колесников улыбнулся. От принятия решения действительно стало легче. Трудно выбирать, а остальное мелочи. Решит проблемы, когда они возникнут. И если возникнут. Визит к логопеду? Определенно не самое плохое решение. Генсек умный человек.
— А пойдемте потанцуем? Я в последний раз двигался под музыку сто лет назад. Или больше.
— Ты мне, как дама не подходишь. Страшненькая, с щетиной и неприятным дополнением в штанах, — покачал головой Заид.
— Ты тоже не в моем вкусе, милый, — отозвался Колесников. — Идемте, Тали.
Девушка подала руку. Странное ощущение. Холод брони и всего три пальца вместо положенных пяти. Непривычно как-то. Хотя, наверное, и он в ее глазах выглядит уродом со своей пятерней.
— И все-таки, что именно вас волновало? Простите мое любопытство. Просто вы сказали, что я помогла вам принять решение и меня очень волнует, какое именно. Я ведь могла и глупость подсказать, не зная ситуации, — сказала девушка.
— Все правильно подсказали. Не хочу углублять вас в дебри моего прогрессирующего маразма. Вы молоды и еще не должны думать о некоторых вещах.
— А вы настолько стары, что должны? Мне представлялось, что люди проводят последние годы жизни на качающихся широких стульях и делают из ниток куски ткани. В человеческих фильмах я так видела.
— Вы видели самый прекрасный вариант. Знаете, а я не против помереть на кресле-качалке, занимаясь вязанием. И еще десяток котов завести, чтобы соседей их крики и вонь донимали. А я в этой истории должен непременно быть глухим. Буду качаться, вязать и подло хихикать.
— Вы забавный, — сделала вывод Тали. — Ой. Так нельзя говорить? Я вас оскорбила?
— Нет, — скромность девушки нравилась Колесникову. — Я рад, если вы сочли меня забавным. А учитывая то, что один знакомый считает меня занудой, ни на что не способной, то ваше мнение мне приятно.
— Вы не зануда. Просто думаете слишком много.
— Любопытный вывод после столь непродолжительного общения. И знаете, — Колесников улыбнулся шире. — Скоро буду думать еще больше. И начну учиться спать с открытыми глазами и при этом, во сне все равно буду пытаться думать.
Глава 4
«И почему здесь так холодно?" — сам у себя спросил Колесников, съеживаясь от прохлады кабинета, больше напоминающего камеру.
А вообще он не знал, почему именно ему поручили допрос. К тому же не завербованного агента, а разведчика Альянса. Редкость, диковинка, необыкновенное явление. Все старались всегда именно завербовать кого-то внутри страны. А именно: давно или изначально проживающего, получившего образование и работу. Желательно в каком-нибудь закрытом НИИ, с непонятной забугорным братьям аббревиатурой. Посланный разведчик — это опасно. Всегда может проколоться на тонкости, которой он не знает. На пустячке, который был известен любому советскому гражданину. А то, что это был разведчик, а не купленный предатель, было очевидно. КГБ даже понаблюдал за его работой некоторое время и получил истинное удовольствие и опыт. Его даже под «колпак» не брали, кормя дезинформацией. Просто наслаждались опытом, манерами и знанием языков почти всех республик. Эдакий сборщик «горячей» информации от завербованных агентов, не засиживающийся на месте.
Дверь за спиной глухо закрылась. В помещении остался только он и таинственный мужчина, не сводящий с Колесникова внимательных глаз. Несмотря на холод, царивший в комнате, его раздели до белья. Перестраховка на тот случай, если в рукаве или воротнике пилюля. Окон тоже не было, чтобы пресечь попытку выброситься. Ну и стены больше похожи на стены кабинетов для умалишенных психиатрической больницы. Тоже страховка от нелепой потери пойманного ценного кадра. Колесников вздохнул. Всю свою жизнь он боялся именно этого: быть пойманным на задании. Даже когда получил повышение и в миссиях на чужой территории учувствовал лишь координируя действия группы из своего кабинета — все равно боялся. Не возможных пыток, мучительной смерти и незаметного для себя раскрытия государственных тайн — а именно полного провала. Он же обязан защищать свое отечество, а не прокалываться на мелочах. Это стыдно. Родина в него верит, а он ее подведет. Для Колесникова это было пострашнее, чем возможное насилие.
— Принесите чай, — попросил он в приемник и, подумав о возможных добавках, поспешил дополнить. — Просто чай.
Разведчик все так же молчал и рассматривал его. Было неуютно от такого пристального взгляда. Колесников не сомневался, что сам давно обладает таким же, ибо все знакомые спешно отводили глаза, стараясь не вглядываться в его. Но чужой взгляд тоже напрягал. Слишком внимательный, слишком живой, словно оценивающий.
— Пейте. Здесь холодно, — Колесников поставил перед резидентом стакан.
— Сначала вы, — отодвинул прибор разведчик.
Рискнем. Нужен любой жест, чтобы незнакомец, чье имя так и неизвестно, заговорил. Без насилия и медикаментов.
Колесников сделал большой глоток, вновь поставив прибор перед мужчиной, и занял стул напротив. Теперь их разделял только недлинный стол.
Разведчик взял стакан и зажал между ладонями, пытаясь согреться. К напитку он так и не притронулся.
— Если вы назовете имя, то это упростит нашу беседу, — предложил Колесников.
— Джон, — слишком быстро отозвался мужчина. — Всегда хотел именно это имя.
— А какое вам дали при рождении? — облокотился на стол Колесников.
— Не столько благозвучное, — последовал ответ.
Колесников вновь взглянул в темные глаза мужчины. Ни страха, ни сомнения, ни смирения. И он не советский гражданин — его не получится задавить патриотизмом, ведь он не был предателем. Это все усложняло.
— Мое жизненное время ограничено нашей беседой, не так ли? — заговорил «Джон». — А значит, чем дольше я ее затяну, тем больше успею мысленно покаяться за свои грехи. Ведь бессмысленно надеяться, что СССР решится на обмен и меня депортируют? Можете не отвечать. Итак, может, назовете свое имя, чтобы упростить беседу?
— Александр, — так же быстро в тон ему ответил Колесников. — Всегда хотел именно это имя.
— Вы понимаете правила, — чуть улыбнулся «Джон». — Ведь всегда существует вероятность поменяться местами, верно?
Колесников промолчал.
— Могу я задать вопрос и получить честный ответ, раз моя судьба решена? В чем была моя ошибка?
— Не могу сказать, — ответил Колесников. — Вдруг мы поменяемся местами?
— Вы раньше допрашивали разведчика? — вновь задал вопрос «Джон»
Колесников не нарушал тишины, пытаясь уловить настроение собеседника. Ему приказали мало говорить и постоянно слушать. Отвечать туманно, общими фразами, задавать встречные вопросы.
— Если нет, то будьте осторожны. Правильно формулируйте вопросы, — посоветовал «Джон».
— Как вы смогли проникнуть на территорию СССР? — поинтересовался Колесников.
— Здесь нет тайны. Можете считать это шуткой, но я приехал на том, что вы по старинке называете «трамваем», когда пересек нейтральную полосу.
— Как вы смогли обойти пограничную службу? — вновь поинтересовался Колесников.
— Sine sanguine nimis, — ответил «Джон».
«Без лишней крови» — перевел про себя разведчик.
Латынь. Попытка заставить говорить, а, следовательно, и думать на другом языке. Старый трюк, чтобы сбить с толку, запутать. Но он сам разведчик и учился тому же.
— Далее, — не поддался Колесников.
— Respice finem, — сказал «Джон».
— Я знаю, чем это кончится. Мне не обязательно думать, — потер глаза Колесников.
— Хм, — разведчик с большим интересом посмотрел на Колесникова. — Не поддаетесь. Не хотите путаться. СССР определенно стал готовить кадры лучше, чем раньше. Что ж. Давайте иначе. Вы скажете мне, где я ошибся, а я открою вам одну из причин провала ваших разведчиков. Это справедливо.
— Скажи, что его выдал один из завербованных агентов, — услышал Колесников в наушник подсказку.
— Сначала вы, — кивнул Колесников.
По тонким губам разведчика вновь скользнула улыбка.
— О нет. Проявите милосердие перед расстрелом. Я надеюсь, наша беседа кончится именно им, а не последующими долгими попытками превратить меня в предателя. Это скучно.
— Далеко не факт, что вас сразу отправят на расстрел. Вы козырь. Прекрасная возможность продемонстрировать Альянсу не только их некомпетентность, но и выдвинуть требования.
— А почему Альянс? Может, меня завербовали азари? Или турианцы? Может, я давно сознательно предал Альянс и сейчас так же сознательно стараюсь не выдать новых нанимателей? Откуда уверенность?
— Вы носите очки, — заключил Колесников. — Уже несколько раз коснулись переносицы, как бы их поправляя. Привычка пользоваться ими осталась лишь у тех, кто проводит много времени на Земле. В космосе они — опасное дополнения имиджа, а среди азари или турианцев не приняты. Попытка казаться особенным и выделяться не только расово, но и близкими сердцу мелочами? Если бы это было не так, то вы заменили бы их визором. Предатель, ревностно оберегающий земные привычки? Нонсенс, — Колесников встал и подошел к «Джону». — Вы работаете только на нашей планете.
— Неплохой дар соображения, — уважительно склонил голову разведчик. — Могу ли я в отместку сделать вывод о вас? Чтобы беседа шла на равных, без вашего превосходства.
Колесников кивнул.
— Контрразведчик был бы одет в мундир при допросе, показывая мне свою принадлежность к определенному отделу. Форма СССР действует угнетающе на любого гражданина Альянса. Вы в штатском. Желание не выделяться, но при этом выглядеть более опрятно, чем обыватель. Костюм — это лучший выбор. Неброский: серый или коричневатый. Не выдающий официальности вашей должности. И нет галстука. Значит, вас выдернули не из кабинета, а из дома или еще откуда-нибудь. И знание языка, от которого отказались даже медики. Контрразведчик может не знать ни одного языка, кроме родного. Не столь важно. Я делаю вывод, что вижу перед собой коллегу.
