— Не один я был с ним дружен, — парировал Колесников.
— Да. Были и другие, — сказал Михайлович. — Советую обратить внимание на слово «были», так как употреблен глагол в прошедшем времени.
Колесникову стало тоскливо. Отключив связь, он попытался достать сигарету, но они одна за другой ломались из-за дрожащих пальцев. Смирившись и отбросив пачку, разведчик протянул руку за уже прикуренной сигаретой, которую ему подавал Андерсон. Впервые за долгое время захотелось напиться до визга, чтобы не ощущать предательства со всех сторон, и валяться под порогом собственного кабинета. Значит, когда Президиуму было нужно снять его с должности и направить на Цитадель на работу, в которой он практически не смыслил — это нормально. Когда от него требовали шпионить и доносить, хотя он был избавлен от этих обязанностей своим назначением — тоже рад стараться. А когда он захотел только того, чтобы его послушали — в ответ любезно расстегнутая ширинка. Неожиданный и точный удар по принципам, убеждениям и любви к родине. Нет, свое государство Колесников по-прежнему любил изо всех сил. Но не ту его часть, в которой засели с умными лицами совсем неумные люди и прятали свой цинизм за напускной заботой о людях. Мерзко и противно.
— Понимаю ваше состояние, посол, — заговорил Андерсон. — Мне даже приятно, что вы так волнуетесь за Шепарда — это неожиданно. Но надо думать о том, как помочь ему покинуть Цитадель. Большего сделать, увы, мы не можем.
— А что тут думать? Пойдем и оторвем Удине все пальцы, кроме указательного на правой руке. И пусть этим самым пальцем снимает блокировку. Наверняка, это он, подлец, придумал его задержать, — после нескольких затяжек стало чуть спокойнее.
— А что если блокировка отключается только в доках? — задумался Андерсон.
— Тогда выйдем из его кабинета и этими вашими… бетменами полетим в доки. Можем разделиться, так надежней будет, — Колесников затушил сигарету. — Простите мой бред. Тянет принять успокоительное. Причем, начать лечение граммов так с двухсот.
— Отправим Шепарда с миром и вместе примем. Если успеем до того, как сюда придут офицеры СБЦ, — чуть улыбнулся Андерсон.
— В камеры СБЦ мне не хочется, — поморщился Колесников, вспомнив экскурсию Бейли. — Можно иначе попробовать.
Подойдя к голопередатчику, разведчик вновь связался с Михайловичем.
— Я же сказал, что зайду к тебе на обед. Не нервируй меня хотя бы эти два часа, пока я буду добираться до тебя, — сразу сказал контр-адмирал.
— А давай наоборот. Я с товарищем к тебе зайду, а потом у тебя и отобедаем? — предложил Колесников.
— Что, уже натворил что-то? И меня подставить хочешь?
— Нет. Сейчас только пойду творить.
* * *
По обоюдной договоренности, Колесников должен был идти в кабинет Удины, а Андерсон ломать оборудование в доках. А потом, не сговариваясь, бежать на корабль Михайловича и пытаться на нем порадоваться жизни. Колесников жутко не хотел, чтобы его решение спрятаться от СБЦ у контр-адмирала, как-то нехорошо повлияло на судьбу Михайловича. Искренне не хотел. Да и чутье подсказывало, что в скором времени всем на Цитадели будет плевать на советского засранца-посла и его отгуталининого природой друга.
Вздрагивая от накатившего возбуждения, Колесников подошел к двери Удины. Вот он плюс, который все-таки был в этой ситуации. Мечта вот-вот исполнится, и он отомстит послу Альянса за то, что тот целенаправленно стрепал разведчику килограмм нервов за прошедшие месяцы. Жаль, что не было времени ознакомиться с литературой, где подробно расписаны пытки. И жаль, что он чертов разведчик, а не дознаватель. Профессионализм работников этой структуры заставил бы рассказать Удину все интимные подробности его жизни.
— Колесников. Что, пришел со мной спорить? — спросил Удина, поднимая голову и отрываясь от планшета.
Разведчик даже отвечать не стал. Он быстро направился к столу, из-за которого медленно встал Удина и сверлил его глазами, полными непонимания. Промеж этих глаз удар и пришелся, от чего посол, покачнувшись, рухнул на пол, прижимая ладонь к лицу.
— Ты что творишь, Колесников. Ты же…, — пистолет, который разведчик достал, помелькал в неприятной близости от и так разбитого носа. — Ты же не станешь…
Отвечать Колесников, действительно, не стал. Желание пристрелить Удину хоть и было велико, но слишком уж малообоснованным. Но и использовать пистолет хотелось. Не найдя лучшего варианта, Колесников просто приложил им Удину, от чего тот принял параллельное положение полу и решил поспать.
— Devictus beneficio, — сказал он временно выключенному из жизни Удине.
Разобравшись с терминалом и подавляя в себе желание с разбега пробить ногой в живот Удине, Колесников направился к докам.
* * *
— Колесников, ты идиот. Круглый. Мало того, что сам накосяпонил, так еще и меня втянул в свой бандитизм, — сказал Михайлович, попутно отдавая приказ отвода корабля из доков и присоединения к своему разведывательному флоту, сконцентрированному неподалеку от ретранслятора. — Но за Удину тебе спасибо. Я бы ему сам с удовольствием гвоздь в сапог подкинул, а тут целое рукоприкладство. Вот ты чистой воды преступник, а я так хочу тебя обнять. Плохо ты на меня влияешь.
— Надеюсь, влияние только этим ограничится, — обеспокоенно отозвался Колесников. — Не хочу, чтобы и тебя вместе со мной отдали под трибунал.
— Не переживай. Скажу, что укрыл тебя от СБЦ только затем, чтобы на родной суд привезти не потресканным. В Москве это оценят, а на мнение Альянса мне погулять, — беззаботно отозвался Михайлович. — Прошу прощения у заимевшихся на моем корабле представителей Альянса.
Довольный тем, что Шепард покинул Цитадель, Андерсон не обратил внимания на хамство контр-адмирала.
— Лучше посмотри на расположение капитанского мостика. Слышал, как я лично отдал приказ офицерам? Не по радиосвязи и не через приемнички, а сам голос повысил и до всех донес. Не то, что ваш бравый капитан, настоящий голос которого уже забыт, а имеется только подобие, искаженное передатчиком. Так-то. С людьми же взаимодействовать надо…
— И что дальше будем делать? — перебил Колесников Михайловича, очень любившего устраивать поучительные монологи.
— Мы это кто? Я и мои вошки? «Мы» будем ждать приказ, — Михайлович спустился с мостика. — А вы, дорогие товарищи, внесите деньги в кассу и устраивайтесь поудобнее. Скоро произойдет то, что раньше имело место быть только на совместных учениях. Полное взаимодействие флотов Альянса и СССР в условиях военного времени.
— Ты напрасно язвишь, Борис. Помнится, ты был впечатлен «Властелином». Представь на мгновение, что здесь появится не только он, но и его родственники. Будешь так же острить? К тому же, кто-то хотел пригласить меня на обед, — Колесников постарался улыбнуться.
— Когда это я тебе обед предлагал? — задумался Михайлович. — А что до моих острот, то я ими богат столько, сколько себя помню. Так почему я, под старость лет, должен вдруг стать манерным? Только из-за нескольких машин, которым кто-то нездоровый на головушку прописал в программы, что они обязаны считать себя разумными? Не зли меня, а то отвезу обратно в доки.
Колесников молчал. Ему никогда не хотелось на Цитадель, а сейчас это желание было особенно сильным. А обладающий странноватым чувством юмора Михайлович мог организовать ему отправление.
— А если серьезно, Колесников, давно ли ты общался с Петровским лично? — прищурившись, спросил Михайлович. — Я слышу в твоих пламенных речах следы его недовольства.
Колесников помедлил с ответом. Все-таки он никогда не считал Михайловича другом. Кем угодно, но только не им. Прекрасным боевым товарищем, которому можно доверить жизнь — да. Человеком, с которым стоит говорить по душам — нет. Контр-адмирал оставался ревизором, который обязан сообщать результаты проверки, максимально точно отражая полноту картины. Он ведь ему говорил, что помогать советскому послу — это приказ. То есть не веление сердца, а холодное повиновение, на которое он сам подписался, решившись служить. Стоило ли доверять человеку, который почти всю свою жизнь посветил законному стукачеству? Ответ только один.
— Мы общались во время моего отпуска. Но он тогда еще нес службу. Больше лично мы не встречались, — абсолютно честно признался Колесников. И ведь действительно не соврал — общение с голограммой — это не личное общение.
— Будь осторожнее. Сам знаешь, что у нас любят делать с разведчиками, которые слишком долго служили на чужбине и обзавелись опасными связями. Если забыл, то напомню — тоже самое, что и с предателями, — Михайлович улыбнулся.
— Шел бы ты, Борис. Кстати, не припомнишь, что делают с контр-адмиралами, которые приютили на своем корабле разведчика с опасными связями и альянсовского офицера?
Михайлович усмехнулся и смерил одобрительным взглядом Колесникова.
— Давайте поговорим о предстоящем сражении, — предложил Андерсон. — Конечно, слушать вашу беседу одно удовольствие, но вот у меня сейчас импотенция на светские рауты.
Колесников вздохнул. Сейчас Михайлович, большой любитель учить, разразится долгим и скучным монологом. Хотя, если быть до конца честным, в боях он не участвовал никогда, хотя и вызубрил всю рекомендованную литературу. Наверняка у Андерсона, сражавшегося в Войне Первого Контакта, опыта больше. СССР, будучи в последнее время очень аккуратной державой, в сражения не лез. Дружить с окружающими расами тоже особенно не старался, но и конфликт не создавал. Выбранная политическая линия генсека с одной стороны была очень правильной, так как многие страны под коммунистическим знаменем очень хотели жить так, как и до открытия ретрансляторов, наивно полагая, что в Солнечной системе ресурсов хватит на все нужды. А с другой — не слишком разумной, так как ресурсов уже не хватает. Да их и изначально было небогато. Приоритетом считалась именно добыча ресурсов, а не укрепление своих позиций в галактическом обществе. Однако другая часть человечества почему-то именно рвалась в элиту, поэтому и пришлось не отставать от забугорных братьев и тоже поиграть в политику не только в масштабах Земли, но и чуть дальше.
Михайлович подошел к столу и извлек оттуда толстенную папку. В папке, как оказалось, хранились распечатки звездных карт. Михайлович, любивший работать «по старинке», которую он, следует отметить, не застал, начал искать карту системы «Вдова». Судя по лицу Андерсона, данных на бумажном «носителе» он не видел давно. Или никогда.
— Так, где система? Найду ее. Нашел. Смотрим внимательно. У кого херовато с запоминанием — то, Колесников, можешь записывать, — Михайлович развернул карту и положил на стол. К ужасу Андерсона, в руке у контр-адмирала появился и карандаш. А судя по тому, что сточен он был почти до середины, пользовался Михайлович им нередко.
— Особо развернутой лекции не ждите, — предупредил Михайлович. — Во-первых, вы два предателя, которых надо подвесить за ваши предательские яйца на кипарисе. А во-вторых, лично я сумел пообщаться только с адмиралом Пятого флота. На остальных командующих Альянса у меня, как вы сказали Андерсон? Импотенция? Очень точный диагноз. Но мне достаточно Хакета. А расклад таков: геты появляются с этой стороны ретранслятора. Сами знаете, что как не рассчитывай прыжок, а выскочишь на дальней стороне. Хоть они и смрадная механика, но законы физики везде одни. Первое, что они засекут, это корабли-разведчики, которые моментально будут создавать им помехи. И, само собой, геты начнут атаковать. Не дожидаясь огня, прикажу развернуть эскадрилью и изобразить отступление. Корабли-разведчики возвращаются в ангары крейсера, а по, приготовившимся к легкой победе, гетам открывают огонь фрегаты, прикрывающие отступление «разведчиков». Пока синтетики симулируют удивление, с тыла заходит Пятый флот и Хакет крепко и упруго вставляет им в зад.
— У вас как-то легко все получается, — усомнился Андерсон. — А что, если гетов будет настолько много, что они не всем составом кинутся за «разведчиками»? К тому же они могут прибывать волнами, а не все сразу. И чего тогда стоит ваша тактика? Предположим, первую волну вы уничтожите, но вторая-то выскочит как раз посреди боя, а тут и Пятая флотилия близко, хоть руками трогай.
— Это не моя тактика. Гражданская война. Махно. Применение тачанок, как оружия, а не только транспортного средства. Поверьте, тому вражескому Батьке очень везло. Тактика сухопутных войск, но очень подходящая в данный момент. Да и не забывайте, что здесь будет почти весь человеческий флот, а не только я и Хакет. Остальные командующие так же парами координируют свои действия. Такова договоренность.
— А что с «Властелином» будете делать? — поинтересовался Колесников. — А что если он прибудет первый и устроит лазерное шоу твоим «разведчикам»?
— Если первым прибудет Жнец, то мой Разведывательный флот отступает всем составом, и появляются линейные крейсеры Ударной флотилии адмирала Громова и корветы Третей флотилии. Не помню, кто там у них… Хам похлеще меня.
— Адмирал Пикард, — подсказал Андерсон.
— Да, Ударный флот позади нас. У Хакета в тылах Пикард. Так что не переживайте, Андерсон, устроим мы вашему Жнецу бомбардировочный массаж всей обшивки. Даже позвать своих уродцев-братьев он не успеет. Кто ему такой дизайн вообще придумал? Убожество, а не корабль. Но огневая мощь на зависть — это надо признать.
Глядя на невозмутимого Михайловича, делающего пометки на карте, Колесников приободрился. Андерсон, похоже, тоже. Разведчик подошел к иллюминатору и всмотрелся в пространство, усыпанное звездами. Так спокойно и мирно. Не верилось, что через неопределенное время вся эта тишина будет нарушена. И зачем вообще галактике нужна органическая жизнь, которая только и делает, что рушит все, до чего дотягивается? Почему бы не существовать космосу в этой гармоничной безмятежности? Холодной, но безупречной в своей красоте? Может, в жнецах действительно имелся высший смысл, который поняли те далекие расы, создавшие их и ушедшие во временное небытие?
Колесников постарался не развивать эту мысль дальше. Не хватало еще: согласиться с машинками, нарисовать на собственном пузе мишень для их удобства и ждать «высшего» лазерного луча, как блага. Нет, определенно надо затолкать романтизм подальше и порассуждать на тему: «А на хрена я такой нужен?», находясь в безопасном месте. В «Канатчиковой даче», например, где любые попытки избавиться от бренного тела, дабы космос вздохнул спокойно, пресекутся мягкими стенами и крепкими санитарами.
— Ладно, товарищи, хватит пошлых вопросов. Валите из моей каюты. У меня сейчас видеоконференция начнется, не хочу, чтобы вы на ней своими предательскими мордахами отсвечивали. А то советский флот начнет сначала отстреливать предателей. А именно, мой крейсер с вражескими элементами на борту. Как считаешь, Колесников, привнесение в космические войска заградотрядов в виде патрулирующих дредноутов было бы хорошей идеей? Не отвечай и забудь — это я придумал. Нужно будет поднять вопрос в Совете Обороны.
