— В СССР нет красивых мест? Я не верю. Искусство людей очень ценится, — оглядев фонтан, сказала Тали.
— Мне кажется, что на родине сплошь и рядом красивые места. Другой расе или даже Альянсу не понять некоторые из них. К примеру вот, — Колесников включил инструментрон и нашел нужное изображение. — Самаркандский базар. Все в куче, а не красиво упаковано. Но глаз радуется, когда смотришь именно на орехи с фруктами, а не статую азари посреди площади, на которой мы стоим сейчас. Не считайте меня таким дураком, который не видит разницу и сравнивает архитектуру и еду. Просто на это мне смотреть приятней. Я вам надоел своим нытьем? — спросил Колесников, прерывая словесный поток.
— Нет. Мне интересно. И вы правы: смотреть на картинку куда приятней, чем на статую, — Тали кивнула в сторону кафе. — Идемте, может там есть ваш чай.
Колесников улыбнулся. Девица нравилась ему все больше. То ли возраст давал о себе знать, то ли вкусы со временем меняются, но покладистость, сговорчивость и умение слушать его впечатляло. Хотя во времена довольно шебутной молодости, он предпочитал безголовых, бедовых девиц. Да и женился именно на такой. Пока работа не затащила его на длительное время на территории Альянса, супруга извечно придумывала ему развлечения, до которых он сам не додумывался. И никогда не было тихих семейных вечеров перед телевизором — это была его тайная, спрятанная глубоко мечта. Зато была жена, возникающая в дверном проеме и заявляющая что-то вроде: «Давай на выходные рванем в горы. Оденем противогазы на морды и сланцы на ноги. А палатку и снаряжение не возьмем». Кварианка была милой и очень домашней. Наверное, из нее бы получилась хорошая супруга. Когда-нибудь и для кого-нибудь.
— Интересно, как дела у Шепарда с Мирандой? — поделилась мыслями Тали.
— Вероятно, неплохо, раз они еще не переполошили корабль и не позвали весь экипаж на помощь, — Колесников посмотрел на Тали, взгляд которой был прикован к этот трехклятому, слишком красивому фонтану.
— Расскажите о себе. У вас же интересная жизнь, — попросила Тали.
Колесников задумался. О чем рассказать девице? Да не о чем. Декламировать собственную биографию без мата невозможно, о других говорить как-то неловко. Получалось, что и рассказать то и нечего.
— Может, лучше вы мне о себе расскажете. Моя биография висит в экстранете и особой популярностью не пользуется.
«Это потому, что советские молодцы не написали о твоей действующей службе. И фотографий повульгарней не впихнули в повествование».
— Да мне нечего рассказывать, — растерялась Тали. — Если бы не Шепард, я бы так и осталась скучной девушкой с одним единственным талантом: ремонтировать. Но у нас на Флоте все это умеют, так что особенной я бы не стала никогда.
— Для такой юной барышни вы слишком серьезны, — покачал головой Колесников.
— Для кого? — не поняла кварианка.
Разведчик вздохнул.
— Это значит девушка, — подумав, он добавил. — Красивая.
Вообще-то он не знал, какая она. Шлем надежно прятал лицо, а по горящим глазам судить было невозможно. Да и не все ли равно.
Сигнал инструметрона поведал о том, что с ним пытается связаться Михайлович, отбывший на Землю. Разговаривать с адмиралом посреди этого расового бардака не хотелось.
— Скажите, а есть здесь связная, причем, очень желательно, безлюдная? — спросил Колесников. — Впрочем, вы здесь тоже в первый раз, так что откуда вам знать.
— Здесь Лиара. Мы общались после крушения «Нормандии». Думаю, она разрешит воспользоваться связью. Давайте вернемся в доки и спросим у гида. Она должна точно знать, где офис Лиары, — отозвалась Тали.
Колесников кивнул. Недолгие поиски и наблюдение за обменом любезностей между азари и кварианкой, наконец закончились и его подпустили к терминалу. Посмотрев на девушек, видимо, не желающих покидать помещение, разведчик приуныл. На родине можно было бы показать «лотерейный билет» и в кабинете не осталось бы никого. А значит, сейчас последует сокрушительный удар по самолюбию, которое адмирал и не подумает сберечь.
— Колесников, если бы ты не был таким отчаянным и конченным идиотом, то сейчас сидел бы в неплохо обставленном кабинете, — как всегда без приветствия заговорил Михайлович. — Ты просто сраный шаблон для построения идиота.
— Это все, что ты мне хотел сказать? Я для этого в свой отпуск обязан тебя терпеть?
— Ты — доказательство того, что человек может обходиться без мозгов, — Михайлович улыбнулся. — Если бы ты не был упрямым говнюком, то я бы сейчас перед тобой расшаркивался, а не перед твоим сослуживцем-мудаком.
— Расскажи о нем, — попросил Колесников, пропуская мимо ушей хамство Михайловича.
— Что ты хочешь узнать? Досье — сплошное белое пятно, как и у любого сотрудника КГБ. Вот хрен его знает, кто он, чем жил и живет, чем дышит. Ничего. Только обилие грамот и парочка редких медалей. Ну и взгляд у него, как у змея. Вас специально учат так на людей смотреть, чтобы они анализы в штанцы на ходу сдавали? Или это приобретаемое?
— Он про внешнюю политику говорил что-нибудь? Меня этот вопрос больше всего интересует, так как вы с бывшим генсеком настращали меня.
— Говорил, — Михайлович задумчиво посмотрел на Колесникова. — Судя по всему, он ярый ненавистник других рас. Он не говорил об этом, но лично мне запретил близко контактировать с Хакетом. Сказал, что близкая дружба нам ни к чему. Что можно остановиться только на холодном товариществе. Получается, если мы в границах своей расы по рукам и ногам связаны, что будет за контакты с другими? А я несколько недель назад обратился в Совет Обороны с просьбой купить технологию постройки истребителей у Альянса. Ну не получается у нас самих сделать легкую посудину. Обязательно надо напичкать ее орудиями по самые маракасы. И в итоге, что не строй, а получается линейный крейсер. И все бы ничего, да вот неповоротливая машина не имеет смысла без огневой поддержки легких кораблей. Вот только, видимо, припозднился я с идеей. Даже если рассмотрят, то принимать точно не будут. Все будут угождать новому генсеку.
— А постройка станций не приостановлена? — спросил Колесников. — Одним «Гельпериным» мы вряд ли обойдемся. И что с коллекционерами, которых ты отвез туда? Я ничего не слышал о результатах исследования.
— Да и не услышишь. Твои друзья в каких-то засекреченных секторах сейчас кемарят. Допуск разрешен только нескольким людям. Что они там делают с ними, не знаю, но вряд ли соборуют. А отмену стройкам никто не давал. Ресурсы распределены и в годовом отчете все отражено. Мне кажется, новому генсеку сейчас и не до них тоже. Он еще до назначения многих запугал. Министр иностранных дел уже просил избавить себя от постоянного дозора председателя КГБ, да без толку. Поди, как и ты, сейчас сидит и звенит бубенчиками от страха.
— Мне не страшно. Мне интересно. Получается, Петровский мог эту должность получить. Этот товарищ пришел ведь на место Олега. Жаль, что он так поспешил уйти, — Колесников подумал, что его жизнь наверняка сложилась бы как нельзя лучше, если бы мятежный друг в свое время прищемил филей и сидел в кабинете.
— Имеем то, что имеем. Один мой знакомый посол тоже мог бы эту должность занять, но ему больше нравится сидеть на Цитадели в окружении гуманоидных красоток.
— Ну тебя, — отмахнулся Колесников. — Дело не в красотках. Я согласен к тебе юнгой уйти, лишь бы заниматься хоть чем-то полезным.
— У меня должности нытика на флоте нет. Так что можешь плакать, но к себе я тебя не заберу. Мы с мужиками уже поспорили, когда тебя расстреляют. Я говорю, что в течение и двух месяцев. Кстати, самый низкий коэффициент, ибо многие так думают. Ты будешь ставку делать?
Колесников отключил связь и задумался. Вот как бы он вел себя на месте генсека? А вот нужно было становиться и не думать. А раз не стал брать на себя больше, чем требовалось: сиди и гадай. Или ставку сделай — всяко интересней будет за своими «сроками дожития» наблюдать.
— Все советские адмиралы такие? — спросила Тали.
— Если бы все такие, я волновался бы не за Землю, а за Жнецов. Толпа Михайловичей их довела до полной перезагрузки и отправила в помощь колхозникам. Спасибо вам, Лиара, — сказал Колесников и устремился к выходу. Наверное, девицы захотят пообщаться, а ему совершенно не хочется вникать в бабские проблемы. Обычно, он так не думал, но Михайлович умело испортил настроение.
На лестнице его догнала Тали.
— Вы расстроились из-за этого адмирала? Он хам, но то не самое страшное в жизни, верно?— спросила девушка.
— К его хамству я привык. Если бы он завалился ко мне в кабинет счастливый и вежливо спросил «Где здесь можно присесть?», я бы вызвал специалистов. Дело не в нем. А в том, что поимка этого волуса и его порка будет, судя по всему, последним значимым событием в моей жизни. И вроде бы винить кроме себя некого, а очень хочется.
— Это вы всерьез восприняли его издевательство о расстреле? Я подумала, что он шутил.
— Это не шутка, милая. Это суровая реалия жизни советского человека, — Колесников остановился возле новостного терминала и принялся разглядывать витрину напротив.
— Вы хороший человек. Они это знают, — сказала Тали. Почувствовав холодное прикосновение к плечу, Колесников дернулся.
— Ошибаетесь, дорогая. Я совсем нехороший.
— Может быть вам это никто не говорил, поэтому вы не верите. Со стороны вы кажетесь очень надежным… как это… товарищем. Мне вы нравитесь. Вы настоящий.
— Настоящий? — Колесников положил руки на плечи кварианки и прижал ее к стене. — Знаешь, какой я настоящий? Знаешь, что такое служба в КГБ? А как я добывал сведения для Комитета? Это не твои бравые геройские фильмы, а суровая реальность. Вы, женщины, сами того не ведая, являетесь лучшим источником информации. Рассуди что проще: много месяцев бегать за какой-нибудь шишкой, которая знает о слежке или выйти на контакт с его женой, любовницей, сестрой? И после нескольких свиданий и полного и глубокого удовлетворения, они непременно расскажут милому кавалеру о всех тайнах своего родственничка или полового партнера. Все, до мельчайших подробностей. Я не любил тратить много времени и старался узнать об объекте именно так. А дома меня ждала жена, не забывай, и думала, что я рискую жизнью. Ха. От такого риска мало кто откажется. Потом повышение. Срываться нет нужды. Можно попытаться стать хорошим. А нет. Не выходит. Вербовка. Это постоянные угрозы, насилие, подкупы. Ко всем разный подход. Как ты думаешь, детка, хороший человек придумает, как лучше испортить жизнь другому? И вроде оправдание есть: я не для себя, я для родины. Но суть остается прежней. И вот меня перевели на Цитадель, и я начал изнывать от элементарной скуки. Не из-за работы, в которой любой советский троешник на раз-два разберется, а именно от тоски. В дипломатической работе нет того, к чему я привык. Вот такой я настоящий и хороший.
— Вы устали, — утвердительно заметила Тали. — Вам нужно отдохнуть и не думать.
— Давайте провожу вас на корабль. Простите за резкость и переход на «ты».
— Ничего. Я дойду сама, спасибо вам за откровенность, — Тали развернулась и направилась в доки.
Колесников направился в сторону стоянки аэрокаров. Засранец волус долго ждать его не будет.
Глава 6
Черт их разберет, этих волусов. Вот как можно точно сказать, что вон тот пухляш, расхаживающий по площади перед участком, и есть Нифту? И как можно утверждать обратное? Хоть бы скафандры разноцветные заимели или отличительные символы нарисовали. А еще лучше им ходить с бейджиками. Тогда бы Колесников просто подошел, наклонился, прочитал имя и, если оно совпало с именем засранца, уже тряс бы его над многоэтажной пропастью. Так нет же. Не хотят волусы упрощать жизнь другим расам и конкретно Колесникову, поэтому он, как киношный разведчик, сидел за ящиками, курил и наблюдал за толстячком.
Наплевав на приличия и бросив окурок на абсолютно чистую поверхность, Колесников направился в участок. Детектив же должен знать имя этого мелкого торгаша, и скрывать его смысла особого нет.
— Присаживайтесь, — не отрываясь от монитора терминала, предложила азари.
— Спасибо. Я хочу узнать о волусе на площади перед участком, — Колесников привычно нащупал карточку КГБ, но передумал доставать. Ею можно пугать только на Земле и в некоторых советских колониях. Однако азари пропустила мимо ушей его просьбу. Пришлось снова залезть в карман. На этот раз разведчик извлек пропуск в Посольства Цитадели. Бегло окинув его взглядом, детектив все же подняла голову и посмотрела на Колесникова.
— Советский посол на Иллиуме это что-то новенькое. Дипломатический визит? Простите, но мне сейчас некогда разбираться с вами. А что до волуса, то его имя Питне Фор. Задержан с грузом до выяснения обстоятельств смерти компаньона.
— Какого компаньона? — сердце екнуло. Неужели Нифту умудрился так вовремя спрятаться от него на том свете. А ведь Колесников так мечтал содрать с него скафандр и утопить в том красивом фонтане на площади.
— Можете сами поговорить с ним. Может, вам он расскажет больше, чем мне. Но тогда не поленитесь и поделитесь со мной информацией, — азари вновь вернулась к работе.
Колесников вышел из участка и направился к волусу. Тот остановился, вглядываясь на приближающегося к нему человека. Разведчик присел возле пухлячка и добродушно улыбнулся.
— Не бойтесь. Я хочу задать всего один единственный вопрос, и больше не буду отнимать у вас время, — миролюбиво заговорил Колесников.
— Слушаю, — важно заговорил волус.
— Где Нифту Кал? — Колесников прищурился и внимательно вгляделся в скафандр волуса.
— Он… Он покинул Иллиум неделю назад, — отозвался волус.
— Не дрожите. Уехал, так уехал, — Колесников снова улыбнулся. — Не будете так любезны сказать: куда он направился?
Волус почесал руки/лапы/клешни/щупальца друг об друга, видимо, раздумывая. Колесников встал, огляделся и отряхнул полы пиджака. Вот чувствовало его сердце, что нужно в форме ходить. Китель удобней и не такой маркий.
— С чего вы взяли, что я знаю? — спросил волус.
— Вы столько лет ведете вместе дела и вдруг в один прекрасный момент перестали интересоваться товарищем? Это плохая дружба. Помнится, когда вы вели дела на Цитадели, он отчитывался перед вами за каждый чих, — Колесников посмотрел на ящики. — Где-то я уже видел подобные.
— Откуда вам это известно? — испугался волус.
— Тише. Не нужно бояться. Вели дела и вели. Больше же не ведете, так что какая разница — откуда мне это известно. Я не собираюсь об этом рассказывать. А если окажите мне услугу и вспомните, где сейчас ваш друг, я просто об этом забуду.
— Он здесь, — шепнул Питне.
— А более конкретно? — в тон ему спросил Колесников.
— Он на базе «Затмения» — ответил волус. — Должен был лично передать груз сестрам.
— И как мне туда попасть? — поинтересовался Колесников.
— Одному? — почти испуганно поинтересовался малыш.
