Клон перешел к другому окну. Колесников, не выдержав, принялся тыкать в панель одиноко стоящего агрегата в надежде хоть как-то успокоить разбушевавшуюся фантазию.
— Курите? — прозвучал незнакомый басовитый голос за спиной.
Колесников повернулся на звук. В серых глазах незнакомца плескалось любопытство. Разведчик кивнул и вновь повернулся к автомату, чтобы ввести до конца код напитка. Получив стакан, Колесников повернулся к стоящему статуей оперативнику.
— Можно? — кивнул на пачку церберовец.
— Извольте, — отозвался Колесников.
Клон, выпавший из действительности, внимания на разведчика не обращал. Даже оглянуться не соизволил, дабы рассмотреть того, кто подошел к наставнику и пытается его же разговорить. Сам же Колесников, который не знал в лицо ни одного связного, заговорить с незнакомцем жутко боялся. Ему предоставили только имена товарищей по несчастью и больше ничего. Играть в угадайку на станции Призрака не хотелось, ибо Колесников, помня о своей, мягко говоря, неудачливости, непременно бы нарвался на одного из верных псов «Цербера». Дальнейшее развитие событий было бы печальным, как не погляди. В итоге приходилось слоняться по станции самому и вслушиваться во все разговоры, которые только затевались в его присутствии. Огорчало то, что все беседы имели довольно небольшое количество тем. Не зная доброе большинство оперативников в лицо, Колесников точно знал, с кем спит незнакомая ему глава отдела вооружения «Цербера» и что ученые археологического отдела никогда не спят с учеными из генетического. Об исследованиях говорили мало, а вот подобной ерундой разведчику засорили мозг на много лет вперед. Услышав однажды, что многие из подопытных просили пистолет, дабы прервать нескончаемые пытки, Колесников тут же захотел потребовать оружие и произвести над собой ту же процедуру, лишь бы больше не узнавать интимные подробности жизни каждого гражданина станции. Фильтровать обрушающийся на мозг бред и переводить его в раздел «забыть как можно быстрее» становилось все труднее из-за объема ушатов говна, сливаемых на его бедную голову.
— Где достаете такие? — оглядев пачку, спросил незнакомец.
— Петровский достает, — отозвался Колесников.
В следующую секунду он наблюдал, как оперативник помещает в пачку маленький клочок бумаги, свернутый трубочкой. Колесников подивился ловкости сотрудника.
— Премного благодарен, — отозвался он, доставая несколько сигарет и возвращая пачку разведчику. — Желаю удачи.
Колесников кивнул. Оглядев пустой холл, он подошел к одной из камер, под обзор которой попадала часть коридора и панорамное окно.
— Подойди сюда, хлопче, — попросил Колесников клона.
Тот, не торопясь, приблизился к разведчику.
— Помнишь, мы с тобой учились взламывать защиту рабочей консоли. Правда, здесь сегментов нет, но от этого процедура не легче. Призрак разрешил тренировать тебя на настоящем оборудовании. Хочешь попробовать?
— Откуда у тебя это маниакальное желание превратить меня в технаря. Мне неинтересны процедуры взлома. Давай я снесу камеру ударной волной и делу конец? — отозвался клон, разглядывающий то камеру, то коммуникационный узел, расположенный чуть ниже.
— Не способен тонко работать, так и скажи, — ухмыльнулся Колесников.
— Я не сказал, что не могу. Я сказал, что мне скучно, — нахмурившись, поправил клон.
— Так и скучно, потому что не умеешь, — подытожил клона разведчик.
Нахмуренный паренек буравил взглядом то камеру, то Колесникова.
— Ладно. Но это не потому, что ты так хорошо умеешь убеждать, — сказал клон, активировав инструметрон. — Я это делаю, что в очередной раз доказать тебе, что ты ничего не понимающий в людях мудак.
Колесников рассмеялся. Клон принялся возиться с замком, что-то бормоча про неудачника-наставника. Разведчику было безразлично, как клон к нему относится. Сам он так и не прикипел к парнишке. Иногда у него возникало чувство, близкое к отеческой заботе, но оно тут же пропадало, стоило пареньку нелицеприятно выразиться в его сторону.
— Готово. Наверное, — неуверенно протянул клон, оглядывая камеру и сверяясь с инструметроном.
— Сигнал тревоги сейчас режет уши техникам в соседнем блоке, — усмехнулся Колесников. — Если бы я не предупредил Призрака, что мы тут учимся, на нас уже спустили бы толпу охранников. Плохо работаешь, плохо.
— Покажи, как надо, — отошел клон в сторону.
— Учись, пока я жив.
Колесников подошел к узлу и активировал инструметрон. Защиту Призрак организовал знатную. Колесников даже задумался, глядя на бесчисленные одинаковые строчки, проносившиеся по дисплею. Хорошо еще, что в случае ошибки при подборе кода, аппаратура не била током. Но зато и мотивации сделать все с первого раза не было.
Ткнув в одну из строчек и увидев красный экран, говоривший об ошибке, Колесников ощутил азарт. В конце концов, он был больше инженером, чем солдатом, а поэтому взять и опозориться перед самим собой и клоном, которому от горшка два вершка, не хотелось. Потерев глаза, которые моментально устали от всматривания в части кода, Колесников сосредоточился. Наверняка это новое устройство защиты в Комитете давным давно разобрали, а он, отвлеченный от дел и загорающий под искусственным небом Цитадели, поленился узнать о новинках.
Заметив, что нужная строка чуть отличается оттенком от основного цвета, Колесников смело ткнул в строчку. Зеленая вспышка приободрила. Рядом хмыкнул клон, громко желающий позорного поражения наставнику. Разведчик вновь всмотрелся в строчки. Глаза слезились от скорости проносившихся частиц кода.
— Готово, — довольно возвестил он, глядя в экран инструметрона, который не показывал активности камеры. — А теперь подойди сюда.
Рискованно было впутывать мальчишку, но еще более опасно было пытаться что-то провернуть за его спиной. То, что клон пусть и не специально, но вломит его при первой же возможности, было очевидно. Но клон сохранял пока местами детское мышление, а значит, можно сыграть именно на этом.
— Если умеешь хранить тайны, то я тебе расскажу кое-что, — пообещал Колесников, доставая пачку сигарет.
Взглянув на инструметрон и посчитав, что камера будет выключена еще минуты три, Колесников развернул бумажку, заботливо сложенную связным.
Сопровождение азари на Иллиум отходит в полдень по лондонскому времени. Мы добавим в протокол еще двух членов. Северный док. Пропуск находится в вашей уборной.
Колесников вновь засунул бумажку в пачку и посмотрел по сторонам. Никого. И камера не активировалась пока. Вернув на дисплей настройки кода взлома, Колесников повернулся к клону.
— Если все пойдет удачно, завтра выберемся со станции. Ненадолго. Ты когда-нибудь видел инопланетян вживую?
— Нет, — отозвался клон. — А в чем тайна?
— Тайна в том, что мы отбудем инкогнито. То есть, тайно, — объяснил Колесников.
— Я знаю значение этого слова, — отмахнулся клон. — Не то, чтобы я сильно любил какие-то секреты… Но я ненавижу эту станцию и рад хоть ненадолго ее покинуть.
Колесников кивнул на активированную камеру.
— А теперь повтори мой подвиг, если получится, — подмигнул Колесников клону.
— Получится, — отозвался паренек.
* * *
Михайлович расстроено смотрел на свой крейсер, одиноко стоящий в ремонтных мастерских на верфи Цитадели. Выстрел разнес капитанский мостик, по которому обычно разгуливал сам адмирал. Слава партии, у него были грамотные операторы, которые закрыли дыру в обшивке барьером и спасли большую часть экипажа, но… Но черт возьми, мостик… Если бы он не потащился на «Нормандию», чтобы поучить жизни нового капитана, то, вполне вероятно, его сейчас бы собирали по кускам и думали, что куда пришить, дабы он в гробу прилично выглядел. Михайловича раздражало все и вся последние полчаса. Он даже о Шепарде забыл и так и не отправил его на «Арктур».
— Видимо, небеса тебе благоволят, адмирал, — сказал контр-адмирал Сяо Хань, тоже рассматривающий крейсер.
— Загубить хотели советского адмирала, — возмущенно отозвался Михайлович. — Даже Жнецы не тронули мой крейсер. Выходит, «Цербер» еще гаже, чем наши новые «друзья». Я в бешенстве.
— Они оказали тебе уважение, сосредоточив огонь на твоем крейсере, — спокойно отозвался китаец. — Тебя считают сильным врагом. Разве это плохо?
— Нет, это не плохо, — замотал головой Михайлович. — Плохо, что из-за этих счетоводов у моего крейсера дыра в башке, а у меня зияющая дыра в сердце.
Оглядев еще раз док, Михайлович направился к выходу. Дверь подпирал его помощник, с неудовольствием осматривающий бегающих корабелов.
— Рахман, пригляди тут за этими ремонтниками, — попросил Михайлович помощника. — А то еще растащат наш крейсер на сувениры. Смогешь покараулить?
— Обижаешь, адмирал, — оскалился чеченец. — У меня тут мышь не проскочит.
— Вот и ладушки. А я пойду Шепарду и Аленко жизнь испорчу за то, что они мою спасли, — решил Михайлович.
Президиум адмиралу не нравился никогда, а сейчас и вовсе раздражал. Чертовы лавочники все так же заманивали в свои магазинчики, чертовы парочки так же обнимались, а чертовы зеваки по-прежнему шутят и смеются. И среди этой праздно веселящейся толпы слишком много людей. Они что, не в курсе, что произошло с Землей? Они из другого мира, где нет бед и невзгод? Или они идиоты? Последнее самое близкое к истине объяснение.
Приметив за столиком переговаривающихся Шепарда и Аленко, Михайлович устремился к ним. Подойдя ближе, он заметил третье лицо в компании. Кварианка что-то объясняла Шепарду, сидящему спиной проходу, и потому не заметившему Михайловича.
— Жрем-с, господа? — поинтересовался адмирал. — Мне заказ сделали? Лично я к рыбе очень трепетно отношусь.
— Мы не знали, что именно вам нужно, товарищ адмирал, — отозвался майор.
— А почему не догадались? — изобразил искреннее изумление Михайлович.
Непонимающие взгляды раздражали. Адмирал вздохнул и присел на свободный стул.
— Адмирал Михайлович, я слышала о Земле, — пропела кварианка. — Мне так жаль.
Михайлович кивнул. Он запомнил кварианку потому, что она молчала на том нелепом собрании. Противного адмирала, который думал и говорил бред, забыл, а молчаливую девицу запомнил.
— Прежде чем рассказать о кварианском флоте, я хочу спросить, — девица замялась. — Колесников… Что с ним? Я видела новостную сводку, но мне не верится в подобное.
— Мне тоже, — откинулся на спинку Михайлович. — Знаете, где-то в Посольствах сейчас бродит один противный председатель КГБ, можете схватить его и начать пытать щекоткой. Надеюсь, хоть вам он что-нибудь расскажет. Я знаю не больше вашего, увы. А вы… Почему не на Флоте? У вас же военные действия в самом разгаре, а адмирал прохлаждается на Цитадели. Как это объяснить?
— Я не командую ни одним из Флотов, товарищ советский адмирал, — мягко объяснила Тали. — Мое назначение… Оно больше похоже на милость, снисхождение. Эдакий дар в память о погибшем отце. Сюда же меня направили, чтобы проконтролировать открытие посольства кварианцев. Совет разрешил нам снова вести дела на Цитадели в официальных тонах, а не как бродяги-неудачники.
— А что с Общим флотом? Как там ваша война? Шальная ракета не убила желтопузого адмирала, который меня до валидольного переедания в прошлый раз довел?
— Нет. Но его планы вскоре именно к этой ракете его и приведут, — покачала головой Тали.
— Адмирал, ВИ Цитадели не дает информацию о местонахождении Шорбана, — заговорил Шепард. — Авина объяснила это тем, что СБЦ проявляет осторожность в выдачи таких сведений. Нужно идти туда, но… Единственный мой знакомый, Бейли, находится в отпуске, а говорить с кем-то еще я не решился. После ареста и тюрьмы мне неловко, — неожиданно смущенно добавил он.
— У меня не было ни одного этапа в жизни, поэтому мне все ловко, — сказал Михайлович. — Пошли в СБЦ. Узнаем, где живет саларианец, и сразу к нему направимся.
Поднявшись, Михайлович протянул руку кварианке.
— Можно поговорить с вами без лишних ушей? — спросил он. — Давайте чуть отстанем от наших друзей и по-женски поболтаем?
Тали кивнула. Михайлович посмотрел на невозмутимого Шепарда и состроил гримасу молодому майору, посмевшему чуть улыбнуться, глядя на сформировавшуюся пару, состоящую из кварианского и советского адмиралов. Аленко тут же ускорился, догоняя вышагивающего впереди Шепарда.
— Расскажите мне побольше о военных действиях, — попросил Михайлович. — Какие планы у Мигрирующего флота?
— План масштабен. Освобождаем Раннох, как вы знаете. Пока бои идут только на орбите. Большинство адмиралов решили сначала уничтожить орбитальные станции гетов, а потом спуститься на планету и добить остатки синтетиков. Большинство из них все же обитает на станциях. Успеха нет, так как геты отражают атаки. Но знаете, что странно… — Тали остановилась. — Они не начинают наступление, а только обороняются. Меня не покидает ощущение, что геты не хотят войны. Про переговоры с ними речи нет, но если бы Легион…
Тали замолчала.
— Почему вы растрачиваете корабли на неагрессивную к вам расу, а не стремитесь помочь остальным? — поинтересовался Михайлович. — Совет открыл вам посольства, а вы продолжаете решать исключительно свои проблемы. Это нечестно.
— Если бы не просьба Шепарда, человеческий флот тоже не стал бы прикрывать «Путь Предназначения», жертвуя своими кораблями, — парировала девушка. — У каждой расы свои интересы приоритетны. В этом отношении мы все одинаковы.
Михайлович чуть улыбнулся в ответ.
— К тому же официального запроса на помощь от Совета нам не поступало. Переговоры с людьми прошли… Вы помните как. Значит, поставить под удар целую расу вам проще, чем помочь… как вы тогда сказали… в микровойнушке ей же. А если наша война такая несерьезная, чего же вы испугались? — сверкнула глазами Тали.
— Моя планета в огне, а вы требуете, чтобы я вернул вам Родину, на которую Жнецы еще не вторглись? А кто мне мою вернет? Если бы вы первые попали под удар Жнецов — вопросов нет. Но в головах ваших адмиралов взыграл авантюризм с приправой в виде мочи, ударившей по мозгу. И что? Мне терять людей, дабы вернуть вам Раннох? На Раннохе есть моя Одесса, с которой сейчас не пойми, что творят эти машины?
Тали молчала. Михайлович тоже не хотел продолжать разговор. Однако его зацепила мысль о том, что геты только лишь защищаются. Значит, не хотят войны. Значит, готовы к переговорам. Найти бы переговорщика и направить к ним…
— Понимаю ваши чувства, адмирал, — ласково сказала Тали. — Но война в нынешнее время не была моим выбором. Я лишь пытаюсь разобраться с последствиями этого самого выбора, который за меня сделали. Вы думаете, я не хочу помочь Земле и Палавену? За одну только дружбу с Шепардом и Гаррусом я готова хоть сейчас направиться туда, но мои сородичи гибнут в другом месте. Правильно это или неправильно, решать не вам. Не вы сражаетесь там, за Вуалью. Не нужно осуждения. Оно бессмысленно.
