— Вы собираетесь поднять этот вопрос на заседании?
— Кроме прочего, — кивнул генсек. — «Цербер» — тоже сомнительный кормленец Альянса. Очень грубая работа оперативников-связистов. Мы подчистили ряды этой организации довольно быстро. Я даже удивился, почему мой предшественник этого не сделал.
— Их расстреляли? — рискнул поинтересоваться Колесников.
— Нет, их арестовали. Усиленно допрашивают почти каждый день. Ну, вы понимаете, на какие методы приходится идти. Знаете, что порадовало лично меня? Среди пойманных всего несколько советских граждан, остальные — перебежчики Альянса. Призрак не скупился, придумывая биографию и создавая им досье. Целые семьи связных и информаторов, представляете? Вы, будучи разведчиком, согласились бы жить на чужой территории со всеми близкими?
— Нет. Очень опасно, — замотал головой Колесников.
— А вот «Цербер», на каждом шагу заявляющий, что существует, чтобы нести благо человечеству, так не считает. Мне вспоминаются слова одного великого о том, что людоед тоже в какой-то степени человеколюб. К лицемерию Призрака это очень подходит. А если учесть то, что война на пороге, такой людоед может даже после своей смерти костью в горле встать. Вопрос о существовании этой группировки тоже будет поставлен завтра. Допустим, Петровского и других советских предателей, мы возьмем на себя. Но вот со своими гражданами Альянс обязан сам разбираться.
— С «Цербером» не так все просто. Туда же люди шли не только за деньги, но и по велению души в большинстве своем. С такими трудно воевать. Они будут зубами грызть за кредиты или за свои мечты и это потому, что это их выбор, а не решение, данное природой, территориально определившей их политическое кредо, — не согласился Колесников.
— Вот именно поэтому я вас и пригласил. Кровавые бани в такое сложное время нам не нужны. Нам нужно развалить «Цербер» изнутри, обезглавить, если придется. Думаю, кроме Петровского и Призрака найдется не столь много людей, способных принять власть и действовать в том же, заложенном Харпером направлении.
— И чего вы хотите от меня? — не понял Колесников.
— Петровский был вашим другом. Налаживайте связь, говорите о своих сомнениях в политике СССР и во мне в частности. Пусть потихоньку переманивают вас к себе. Ну а потом… Потом и решим, как действовать дальше. Важно, чтобы Альянс оказывал всяческую поддержку. Ну а если откажет… Останутся без крейсерной поддержки СССР. Считаю это честным.
— Но наши крейсеры уязвимы без их истребителей и перехватчиков, — усомнился Колесников. — Михайлович будет возмущен.
— О, СССР никогда не будет без легких кораблей. Альянс сам нам их предоставит. Но об этом завтра поговорим. Не хочу торопить события. Вы же после заседания отправляетесь в Москву и лично допрашиваете агентов «Цербера» и входите в доверие. Можете даже отпустить парочку, дабы продемонстрировать Призраку свое уважение. Продумайте все. Харпер подозрителен и недоверчив. После вернетесь на Цитадель и приступите к обучению нового посла. Разумеется, при этом вы не забываете делиться своими опасениями с Петровским. Мол, генсек решил вернуть на Землю и наказать за появление ненужных связей. Можете даже Шепарда принародно позащищать. Мол, жесток СССР к герою. Такие заявления сделают вам сомнительную репутацию у нас и прекрасную — у Призрака. Вы можете действовать по своему усмотрению, разумеется, но сильно на себя не полагайтесь. Связываться будете не со мной, а с нынешним председателем КГБ. Отказа в средствах вам не будет, но если ошибетесь… Знаете, что может случиться, да?
Настроение испортилось. Вот что значит «пока вы останетесь на Цитадели». Пока Призрак не согласится принять в свои ряды того, кто меньше всего этого хочет. А еще Михайлович не просит, а буквально требует связаться с Тали и начать ее вербовать. Какое все-таки отвратительное это слово. Почему он раньше ничего гадкого в нем не видел?
Колесников поднял глаза и встретился взглядом с генсеком. Удивительно чистые, голубые. Этот цвет становился все более редким из-за браков с представителями и представительницами Азиатских и Африканских республик. Вот только блеск в глазах совсем недобрый, не соответствует удивительно мягкому цвету.
— Я готов выполнить любое задание для Родины, — сказал он, не отрывая глаз от генсека.
По лицу руководителя скользнула улыбка. Лицо смягчилось и теперь он еще больше напоминал доброго преподавателя, готового растолковывать двоечнику непонятный ему материал.
— Увидимся завтра на заседании, Колесников. И спасибо за понимание.
Колесников закурил, как только позади него закрылась дверь, ведущая в каюту генсека. Странно то, что такие поручения, он дает именно ему, элементу сомнительному, возможному предателю. На ум приходило два варианта: или генсек безумно уверен в нем и в себе лично, либо он рисковый идиот. На дурака генсек не походил.
"Сам только что говорил, что хочешь вернуться к службе. Вернули тебя. Чем недоволен? Да тем, что не вернули в кабинетик и не выделили личную массажистку. Привык халявить в Посольствах."
Зайдя в уборную, Колесников впился взглядом в свое отражение в висевшем зеркале. Постарел. Не подурнел, нет, спасибо современной медицине, но авантюризм и рисковость с годами явно подрастерял. Не вовремя, ох как не вовремя, решил побыть принципиальным. На пороге война, а он размышляет о душе. Причем, эгоистично только о своей. Прав Михайлович. Да и генсек прав.
— Михайлович, — вызвал он адмирала.
— Слушаю тебя, козел принципиальный, — моментально раздался голос из инструментрона.
— На твоем корабле можно связаться с Мигрирующим флотом?
Примечание к части
Решила не пихать описание заседания в эту главу, чтобы не делать ее слишком объемной. Подумала, что логичней сделать это в новой части.
>
Пролог (Часть третья)
Колесников направлялся к залу, где должно было проходить заседание. Сам с собой он даже пари заключил, рассуждая, что выльет генсек на неподготовленные умы западных братьев. Ушаты дерьма — само собой, но как бы это войну не спровоцировало. Было жутко любопытно, что он приготовил, ибо вчера он смотрелся очень уверенно.
Пришлось ускорить шаг, чтобы не опоздать постыдно. На Цитадели для дураков и для Колесникова в частности, висели указатели. На «Арктуре» не было ни одного, поэтому он умудрился заблудиться, решив прогуляться перед заседанием. Витиеватые коридоры то раздваивались, то снова ползли змейкой. Это ужасно неудобно, хотя и красиво.
Заметив издали группу людей, Колесников облегченно вздохнул. Советскую делегацию можно было легко отличить от альянсовской. Красные повязки на руках и лица у людей приятно пошире. Сразу видно, что СССР доедает, но не переедает. В Альянсе Колесников видел только крайности.
Поздоровавшись, Колесников отошел в сторону и стал рассматривать собравшихся. Некоторых он не знал. О переменах в кадрах он имел представление только в общих чертах. Генеральный секретарь стоял чуть поодаль и был погружен в планшет. Колесников надеялся, что он не из тех нередких случаев управленцев, которые читают по бумажке. То есть, по планшету. В этом отношении Альянс молодец. Никаких подсказок, никаких наушников. Что тут скажешь? Молодцы. Хоть в этом постарались.
— Можете пройти, — прозвучал искусственный голос.
Двери открылись, и Колесников увидел совсем даже небольшой зал с овальным столом посередине. Никаких трибун, что радовало. У него всегда тряслись поджилки, когда надо было подходить к ней и начинать декламировать что-то. И вроде особого страха перед публикой он не испытывал, но всегда волновался, даже глядя на это возвышение. В голове плотно осела фантазия, что вот он, такой солидный и красивый, поднимается на трибуну, спотыкается о ковер, ударяясь лбом о деревянную поверхность, и нецензурно автоматически выражается в микрофон. Стыдоба. Такого не было, но все еще впереди.
Пройдя одной шеренгой и поздоровавшись за руку с каждым представителем Альянса, Колесников занял место рядом с Михайловичем. С адмиралом спокойней и веселей.
— Мы уже решили, что вы не захотите представиться лично, уважаемый генеральный секретарь, — улыбнулась президент. — Ваши условия приняты и показывать данное заседание будут только в новостях Земли.
— Благодарю, — кивнул генеральный секретарь. — Простите за эту задержку. Хотелось самому во всем разобраться, прежде чем приезжать. У нас на генеральных секретарей не учат пока, так что приходится вникать самостоятельно.
— Судя по дипломату, вы приготовили нам массу интересного, — окинув взглядом, произнесла президент.
— Прийти к таким серьезным людям и с пустыми руками? Я счел это невежливым, — генеральный секретарь достал документы и отложил дипломат. — Некоторая информация на бумажных носителях, но, тем не менее, актуальна в наше время. Я не поленился и сделал копии необходимых документов, дабы все ознакомились.
Колесников терпеливо дождался, когда одну из копий передадут ему. Впившись взглядом в неприметный кусок бумаги, разведчик сдвинул брови. Странно. Вопросы долгов уже много лет не поднимались. Ресурсов хватало и нужды «канючить бабки назад» не было. Да и предыдущие генсеки жутко не хотели терзать прошлое и тащить его в будущее, хотели стабильности и улучшения отношений. И закрыли глаза на долги, опасаясь спровоцировать конфликт, который не очень хорошо закончился бы для всех. Их можно понять.
Прочитав итоговую сумму, которую любезно высчитал и написал, жирно подчеркнув, генсек, Колесников покосился на сидевшего рядом Михайловича. У того на губах расцветала все более и более широкая улыбка. Отложив листок, он откинулся на спинку стула и ласково посмотрел на генсека. Михайлович ласково посмотрел… Похоже, такое знакомство как раз в стиле адмирала.
— Эта сумма составляет трехгодовой бюджет Альянса, — растерянно высказался один парламентер.
— Интересная справка, — кивнул генсек. — Речь не об этом. В условиях предстоящей войны СССР понадобится как можно больше ресурсов. Мы не хотим отрывать средства у народа, чтобы кормить Армию и Флот. Все равны. И те, кто несут военную службу, и те, кто кует победу в тылах.
— Я не спорю, но и у нас положение таково, что приходится тратить много средств на поддержание Армии, и Флота особенно. Предположим, мы вернем вам сумму в указанные сроки, но тогда боеспособность войск упадет. И в чем выгода СССР, учитывая, что сражаться мы будем бок о бок с общим врагом? — спросила президент.
— Выгода, говорите… — генсек поправил очки. — Мы разнообразим наш Флот, усилим, как только возможно. Легкие корабли Альянса не спасут от жнецов, а вот крейсеры СССР вполне смогут потягаться. Но им нужна защита. Флот Альянса сможет отступить быстро, так как он более мобилен. Не спорьте, бывает так, что отступать необходимо. И наши крейсеры останутся в одиночестве, так как они не успеют этого сделать. Рассчитывать только на ваших пилотов мы не можем. Они подчиняются главнокомандующему Альянсом, вам, госпожа президент. Совместные учения это прекрасно, но ненадежно в настоящем бою.
— Что, исходя из этого, вы можете предложить? — спросила президент, глядя на генсека. — Надеюсь, вы не станете требовать больше, чем мы можем вам дать в данный момент? Просто сейчас не время для старых долгов. Близится война.
— А вот это оставьте, — нахмурился генсек. — У нас вся история делится на периоды: до войны, во время и после. И отдавать долги всегда не время. Вы же находили время занимать? Мы нашли время потребовать. Разумеется, всю сумму к обеду у вас никто не требует, хотя и могли бы. У меня есть условия, согласившись на которые, Альянс и отдаст часть долга, и не потеряет крейсерскую поддержку Советов. Обстоятельства вынуждают действовать столь резко, но мною руководит не желание нанести урон финансовой системе Альянса, а потребность дать советскому народу то, что он обязан иметь. Стабильность.
Президент молча смотрела на генерального секретаря. Шушукались парламентеры. Колесников еще раз пробежался глазами по документам. Суммирование общего долга выдавало исключительно большую цифру.
— И каковы ваши условия? — спросил кудрявый паренек, сидевий по левую руку от президента.
— Очень просты, — улыбнулся генсек. — Решение проблемы с истребителями, которые мы никак не можем научиться строить. Вечная любовь к излишествам не дает возможности даже нашему Разведывательному Флоту обзавестись мобильными кораблями. Советские конструкторы перестраховываются, и в результате мы имеем не то, что хотели бы. Я слышал, что мой предшественник собирался купить технологию. Он торопился выложить средства, — не так ли? — учитывая сумму долга. А само условие таково: группа наших ученых отправляется в ваши институты на обучение, в сопровождении службы безопасности, конечно. Ну и передача технологии избавляет вас… — генсек сверился с документом, — от 1/7 общего долга. Отсрочка от дальнейших плат, разумеется, будет предоставлена. Время нынче не простое. Война на пороге.
— Предположим, — постучал пальцами по столу кудрявый. — А почему не проводить учебу на территории СССР? Или эта встреча дает гласный запрет гражданам Альянса покидать наши территории?
— Нет, почему же, — генсек улыбнулся. — Покидайте. Только на территорию СССР пока не въезжайте.
Колесников хмыкнул. Стой там — иди сюда — вот как это называется. На карте два государства. Можешь выезжать за пределы своего, но в нашем чтоб духу твоего не было. И что Альянсу делать? Бегать по нейтральной полосе?
— Мне нравится ваша ироничность, но вы сами завели беседу совсем в другие материи. Давайте серьезней, — попросил нахмурившийся кудрявый.
— Еще минута, и я плесну этому кучерявому в лицо минералкой, — шепнул Михайлович. — Ишь, какой серьезный. А мы тут вроде клоунов. Своим цирком в их хоромы изволили прибыть без разрешения.
— Этот вопрос требует обсуждения на Конгрессе. Надеюсь, вы не против, если мы дадим ответ не сразу? — устало спросила президент.
— Нет, разумеется, — отозвался генсек. — Но и тянуть не надо. Сразу после заседания Конгресса я хочу узнать ответ. Далее. Такая организация, как «Цербер», вам знакома?
— Более чем, — кивнула президент. — Но за их деятельность Альянс не несет ни финансовой, ни моральной ответственности.
— Не совсем так, госпожа президент. «Цербер» — это детище Альянса. Разве родитель не в ответе за своего ребенка? Предположим, он сошел с истинного пути, но вашей задачей остается указывать ему на ошибки, разве нет? К тому же истребители «Цербера» очень походят на ваши. Это ведь не совпадение? Предположим, вы продали технологию в те годы, когда Призрака еще никто не называл террористом, но факт остается фактом. Он использует ваши технологии, а не советские, хотя многие наши в свободной продаже. Я хочу закрыть вопрос с этой организацией раз и навсегда. Я могу показаться эгоистом, но меня мало беспокоят методы борьбы с ними. Разоружение, обезглавливание организации, разорение. Что угодно, но в ближайшие месяцы «Цербер» обязан прекратить существование. Для нашего обоюдного блага.
