— Рад оказать услугу, — ответил Колесников.
— И я рад, — отозвался Шепард. — Я о своих докладах вам. Только они будут идентичны докладам Совету и Удине.
— Большего мне не нужно, — улыбнулся посол. — Тоже желаю вам удачи, капитан.
— Спасибо, товарищ полковник, — Шепард козырнул, внимательно глядя на Колесникова.
— Правильно, полковник. Откуда вы это узнали? — удивился посол.
— Только что от вас. Я лишь предположил.
Махнув рукой на прощание, Шепард вернулся на свой корабль.
* * *
— Раскис ты, паря. Хотя неудивительно — на такой-то службе. Решил поопекать альянсовского мальчика? Уговори меня не донести на тебя, — лениво протянул Михайлович, заходя в кабинет.
— Донеси на меня, — согласился Колесников. — И пусть меня снимут с должности и вернут на родину.
— Не так сейчас все гладко, на родине. Петровский не слушается Совета министров, и, будучи председателем, хочет отправить в отставку меня из-за моего "флотского зубоскальства". И это только в КГБ. Да везде все не гладко. После этого союза с Альянсом многие хотят жить так, как Запад. Проще, легче и без красной повязки на руке, которая почему-то душит, — Михайлович взглянул на Удину и стоящего рядом с ним Андерсона. — Завидую я этим двум. Они свое правительство просто любят. Как могут. А мы любим так, как нам это донесли в детстве.
Колесников тоже посмотрел на Удину, как всегда не закрывшего дверь.
— Никогда тебя сомневающимся не видел. Что тебя заставляет так думать?
— Чуть больше десяти лет назад был с проверкой на станции «Гагарин». На проекте Альянса «БАиР». Проверял программы для биотиков. Я тогда еще начал думать, что случись между СССР и Альянсом конфликт, не уверен, что победим именно мы. Правда, тогда я лишь поразился их везению. У нас биотиков по пальцам пересчитать, а все почему? Осторожность прежде всего, женщин на вредное и потенциально вредное производство не брать, работать почти вслепую, но защитные костюмы один на другой нацеплять. И вроде бы все правильно, однако, взгляни: Альянс таким дотошным никогда не был и, как результат, обилие людей с биотическими возможностями. Да и в отношении техники мы не впереди всей галактики и конкретно Альянса. После открытия нулевого элемента техника у нас примерно одинаковая. Дизайн разный, а начинка как под копирку.
Колесников молчал. Он давно не был на Земле и о таких настроениях не слышал. Хотя и не принято было выражать недовольство. Опасно для здоровья. Здесь же Михайлович явно почувствовал свободу от длинного, но довольно тугого красного поводка.
— Взять твоего нового друга Удину. Копошится, кричит, возмущается, но аккуратно гнет свою линию. И ведь получается у него. А на тебя в новостях даже смотреть скучно. Стоишь, моргаешь, киваешь. Иногда жалею, что меня рядом нет и некому бросить тебе льдинку в трусы, чтобы расшевелить.
— Он, вероятно, ищет значение слова «тальк», — улыбнулся Колесников, вглядываясь в сосредоточенное лицо посла.
— Но он хоть что-то делает. А ты тылы в кресло опустил и тратишь время на личные беседы, — отозвался Михайлович.
— Если завидуешь, можем поменяться, — Колесников с удовольствием наблюдал, как Удина роняет свой планшет под стол и практически на четвереньках пытается его достать. — А в Советской России за эту позу ему дали бы лет пять общего режима.
— А в Советской Грузии килограмм изюма, — добавил Михайлович. — А что это Шепард тебе так люб стал? Какой из него информатор?
— Да уж получше, чем из Удины. Загадочный гад, аки Джоконда.
— Ты же разведчик. Поставь около его кабинета куст и сиди за ним с радаром. Даже если ничего не узнаешь, так хоть с ума сведешь.
— Дознаватель бы сгодился на роль посла куда как лучше, чем разведчик.
— Ладно, не урони достоинство страны. И свое в тепле держи. А я пойду отдавать долг родине, пока ты тут изображаешь занятость.
Колесников молча проводил взглядом Михайловича. Удина тоже опасливо покосился на удаляющегося контр-адмирала. Закрыв дверь, Колесников связался с генсеком. Признаться, он сам не понимал, зачем он должен лично ему отчитываться и какой непонятный «зихер» посетил разум вождя, когда он попросил об этом. Куда проще было отчитаться перед Президиумом раз в неделю, а не пересказывать генсеку все подробности прожитого дня. А еще он заметил, что Удина крайне редко связывается со своим правительством. Видимо, они в нем были настолько уверены, что разрешали действовать по собственному усмотрению. Еще один предмет зависти к послу Альянса. Генсек разве что не интересовался: надел ли Колесников теплые носки и скушал ли яичко всмятку.
— Как дела с Шепардом? Смогли уговорить его вступить в партию? — начал генсек.
Сейчас улыбаться Колесникова не тянуло. Если все действительно становилось столь серьезно, как объяснил Михайлович, то время для хохм нужно бы отложить.
— Пока нет. Но, по крайней мере, он согласился рассказывать о своей миссии, что уже немало.
— А его экипаж? Стороннее мнение тоже весьма любопытно.
Колесников даже представить не смог, с кем можно было договориться. С кроганом? Опасно для позвоночника, который непременно был бы сломан местах в трех после просьбы. С турианцем? Тоже сомнительно. С девицей, которая презрительно поглядывала на весь этот зоопарк? Возможно, если бы не ее слишком долгие взгляды на капитана. Парнишка с прической Элвиса? Колесников не слишком любил иностранных музыкантов. Выходит, что кроме как с капитаном и поговорить-то не с кем.
— Только сам Шепард. Но это самое главное, не так ли?
— Можно иначе попробовать, — задумался генсек. — Что, если посоветовать капитану взять на борт кого-нибудь еще. Не коммуниста, нет. Рискованно. Кого-нибудь «без родины и флага». Наемника.
— Шепард сам подбирает экипаж. Вряд ли он согласится. К тому же такая перестраховка мне кажется лишней. Шепард не показался мне человеком, который будет врать, — попытался убедить генсека Колесников.
— Врать и недоговаривать очень разные вещи, полковник, — отозвался генсек. — Совет не сильно реагирует на то, что напали на человеческую колонию. Им важно, чтобы Шепард привез им Сарена и они смогли его отшлепать принародно. Борьба за престиж, а не за безопасность. А в это время наши исследовательские корабли засекли капсулу гетов в системе Гагарин. Я передал координаты Хакету. Он сказал, что ни к чему отправлять туда флот без предварительной разведки на планетах в системе. Тут я с ним согласен, но и промедление скажется плохо на добыче ресурсов. Вероятно, он захочет отправить туда Шепарда, так как корабль у него самый быстрый из всех, имеющихся у человечества. Вопрос в том, как скоро наш бравый капитан надумает туда отправиться. Вот поэтому нам и нужен кто-то свой на его корабле. Чтобы вовремя поднимать паруса и дуть в них в нужном направлении.
— Что вы хотите от меня? Я бы с удовольствием отправился с Шепардом, но никак не могу бросить Удину.
— Да, Удина без вас будет смотреться отвратительно счастливым в новостях. Этого ему позволить мы никак не можем. Я отправил вам досье одного наемника, находящегося на Цитадели. Поговорите с ним, убедите сотрудничать. А потом и сумейте доказать Шепарду, что экипаж не полон именно без этого человека.
— Я же политик теперь. А вы вновь заставляете меня чувствовать, что я на службе. Нелегко это будет.
— Вы на службе, Колесников. И если бы все было легко, я бы отправил кого-нибудь другого. После разговора с наемником жду отчета.
* * *
И хотя ситуация с наемником жутко не нравилась Колесникову, от воплощения плана генсека в жизнь он получал удовольствие. Как в молодые годы нужно было продумать все до мелочей, чтобы не быть пойманным с поличным. И встречу назначить в месте, куда бы не пошли знакомые, и одеться, чтобы внимание не привлечь и суметь уговорить этого Заида поработать во благо родины. Ну или за кредиты.
В досье было решительно мало информации об этом наемнике, что, в принципе, не удивительно. Однако, как понял Колесников, характер у этого Заида Массани непростой, а сама биография крайне сомнительна.
«Логово Коры» показалось Колесникову самым подходящим местом. Маловероятно, что кто-нибудь из высокопоставленных особ пришел бы сюда. За столиком он заметил Заида, который что-то доказывал подошедшей официантке. А в углу, к своему неудовольствию, увидел Харкина. Пришлось тратить время и кредиты, дабы напоить засранца до полного входа в астрал. По мнению знакомых из СБЦ, тип он был ненадежный, и Колесников не стал рисковать. Обидно было, что пил тот как конь, а ел, как лошадь. Хотя, возможность столько жрать появляется у многих людей, почувствовавших халяву.
— Простите, что заставил ждать, — сказал Колесников, присаживаясь за столик к Заиду.
— Я понимаю вашу осторожность. Итак, что вы хотите мне предложить? — перешел сразу к делу Массани.
— Если вы не против, я бы хотел для начала задать некоторые вопросы. Ваше досье изумительно неполное, — предложил Колесников.
— И вы решили заполнить его из первоисточника? Любопытно. А в чем моя выгода?
— Вам платят, вы делаете то, что нужно. Досье я не собираюсь дополнять, просто хочу убедиться, что отправляю на задание нужного человека. Вы же понимаете мою осторожность, не так ли?
Заид улыбнулся.
— Только никакой конкретики. Общие вопросы.
— Как скажете.
Колесников внимательно рассматривал наемника. Возраст его мог колебаться от сорока до 60, так как седина, шрам через все лицо и бельмо в глазу молодости не прибавляли. Но и лишали возможности подсчитать годы Заида. Оставалось только спросить.
— Возраст, — коротко и привычно прозвучал вопрос.
— Меньше того, на который я выгляжу и больше, чем мне бы хотелось, — последовал неопределенный ответ.
— Жена, дети?
— Нет, спасибо.
Колесников улыбнулся. Видимо, его не в первый раз пытаются допросить. Никакой настороженности и промедления в ответах. Это было признаком матерого преступника, но почему-то жутко нравилось послу. В смекалистых ответах было что-то близкое, привычное. Хотя, этот человек был явно далек от советских реалий. Да и от альянсовских тоже.
— Итак, Вы были одним из основателей банды «Синие светила». Почему же сейчас работаете в одиночку и не прибегаете к помощи своих людей?
— Потому что имел плохую привычку быть слишком откровенным с сомнительными людьми, — отозвался Массани. — Устраивает такой ответ?
— Вполне. Однако ваше задание заключается в большой со мной откровенности. И внимательности на корабле Шепарда, — ответил Колесников.
— Говорить правду о других куда легче, чем о себе. Особенно, когда за это платят, — отозвался Заид. — Я только не могу понять, как вы намерены уговорить этого СПЕКТРа взять меня на борт.
— Это мое дело. Я же не спрашиваю о том, как вы будете уговаривать Шепарда прислушиваться к вам.
— Справедливо, — кивнул Массани.
Колесников несколько секунд сверлил его взглядом.
— А что если Альянс предложит большую сумму, пытаясь перевербовать вас? Согласитесь и раскроете меня?
— А сам как думаешь? — хохотнул Заид, переходя на «ты». — Поэтому не скупись и вовремя переводи на мой счет средства. А за остальное не беспокойся.
Но Колесников беспокоился. Этот Массани хоть и держался прекрасно и со своей задачей наверняка справится в будущем, но он оставался наемником. А именно — крайне сомнительным элементом, с которым лучше ни о чем не договариваться. Впрочем, раз сам генсек прислал ему именно это досье, он не будет выглядеть полным кретином, если коварный план раскроется. По крайней мере, в своих глазах. Жаль, что нельзя было отправить с Шепардом одного из своих коллег по службе. На тех хоть можно было рассчитывать. А еще было бы лучше отправиться с Шепардом самому, а этого Заида оставить на месте посла. А что? Язык подвешен, спокоен, даже рассудителен. И честен, стоит отметить. Колесников же отдохнет от треклятой службы и порадуется приятной новости о мучительной смерти Удины, которая наверняка случится, как только он заскочит в кабинет Заида без стука.
Глава 3
— Уже не знаю, кто я в этом потоке. Потерялся. Я делаю свою работу так, как положено. Уважаю тех, кого сказано. Презираю тоже по указке. И уже забыл думать, каково это — в расхлябанном, несобранном виде пройтись по Москве. И не думать, что в мой законный выходной я не имею права проявить слабость. Нет, любой незначительной ерундой я ставлю синяк на лице нашего отдела. Устал я защищать интересы узкой прослойки не слишком хороших людей. Оказывается, «хорошо» и «правильно» очень даже разные вещи, а нам это подносят, как единое целое.
Петровский повернулся к задумавшемуся над словами старого друга и коллеги Колесникову.
— Ты хоть и вознесся высоко, а видеть стал хуже. Плевать партии на своих людей. Вот постройка новой станции тому пример. Изощриться, затянуть ремень до последнего отверстия, пообещать народу за терпение вареники с салом, а потом выдать дырку от известного хлебного изделия. А ведь люди терпят, надеются. А наши вожди в это время придумывают, как еще выпендриться перед Альянсом, показать самостоятельность и независимость. Мол, вы бегаете попрошайничаете у Совета, а мы, великий и могучий, сами себя кормим — одеваем. А на излишки от кормежки строим абсолютно ненужную станцию. Ты видел излишки где-нибудь? По Госплану излишков нет, посему не извольте даже необходимое просить.
— В Альянсе все не лучше, Олег. Проблема в том, что он реально сам себя прокормить не может, да и никогда не мог. Вспомни момент, когда США собрали все страны под своим крылом и знаменем. Да большинство из них условием выдвигали отказ от той старой зеленой бумажки. И если бы не помощь новых-старых друзей, США обнищал бы. А если бы еще и Форт-Нокс свой пустой открыли до заключения соглашений, то их бы многие страны разорвали перед голодной смертью. Или фальшивыми слитками бы закидали. Когда я думаю о политике Альянса с исторической точки зрения и гляжу на работу Удины, то каждый раз вспоминаю выражение «дуракам везет», — высказался Колесников.
— Альянс тоже неправ во многом. Я не к тому веду, что у нас плохо, а у них пряники мятные с каждого куста свисают. А к тому, что всем и на все давно плевать. Близкий пример. Назначение разведчика послом это что — новая мода? Или более компетентных нет? А наш чрезвычайный посол в это время зарабатывает диабет, поглощая литрами свой сладкий чай. Хотя мог бы заниматься этим вместе с тобой на Цитадели. У него опыта побольше, чем у тебя, мог бы и поделиться. Исключительно из любви к своему государству и уважения к товарищу. Но нет.
— Михайлович говорил мне, что ты в упаднических настроениях, но чтоб настолько... Может быть, ты нашел где-то страну Беловодье, и это дает тебе право сомневаться в том, что было создано до тебя? И для тебя, в какой-то степени.
— Михайлович сейчас отправлен на постройку станции, дабы контролировать проверяющую комиссию Альянса. То есть проверять проверяющих. Как тебе работенка? Охранять охранников — это почетно? И все мы занимаемся подобной ерундой. Мне соперничество Альянса и СССР напоминает гонку за рекордом для книги Гиннеса. И не важно, что приходится вытворять очевидные глупости. Пропустить через нос парочку ядовитых змей? Не вопрос. Главное, что сделал это СССР, а не Альянс. И плевать, что это достижение никому не нужно. Главное, оно есть. Лишнее очко в свою пользу на несуществующей доске поставлено, а то что это откровенная белиберда — не важно. А человечество смотрит с надеждой на этих людей. В Альянсе хотят увидеть через кривую призму ложных идеалов будущую лучшую жизнь, наши люди — сквозь непроницаемый комсомольский билет. А в это время все это высшее галактическое сообщество смотрит на нас, как на недоэволюционированных приматов. И знаешь, что самое печальное? А то, что я действительно верю в ту забракованную теорию. Мне и наше правительство, и Альянс именно горилл напоминают, которые мутузят друг друга, желая покрасоваться перед готовой к спариванию самочкой. Однако пока эти приматы увлечены друг другом, эту самочку сношает совсем другой самец. Причем не самый сильный. Так я это к тому, что народу по большому счету плевать, под чьим знаменем маршировать. Лишь бы кормили сытнее. И найдется в итоге кто-то третий, кто накормит… Но потом начнет сношать.
