>
Глава 2
Генеральный секретарь, пожелавший лично присутствовать на завершающем этапе работы с капсулой, шагал по коридору НИИ. Правда, коридором этот межкамерный тюремный проход можно было назвать только с большой натяжкой. Генсек слабо представлял себе открытые лаборатории Альянса. Ученые соседней державы осторожностью советских никогда не отличались. Напротив, они посмеивались над Союзом с его чрезмерной перестраховкой, касающейся любых вопросов. Зато группа, сопровождающая Шепарда, похоже, мало-помалу начинала понимать, почему в Стране Советов такой строгий порядок. Генеральный секретарь, прежде чем отправить Шепарда и его сопровождение в НИИ, с удовольствием провел бы экскурсию по Бутырской тюрьме. Мол, бравый капитан, посмотри и сравни, эти адекватные преступлению условия содержания со своей двухкомнатной "камерой" с балконом и обновляющейся фруктовой тарелкой. И веди себя, когда выйдешь, прилично, ибо следующее заключение можешь провести именно здесь.
Но приходилось молчать, дабы Альянс, снизошедший до помощи, не вернул Шепарда в родные камерные пенаты раньше, чем бравый капитан откроет капсулу. Генсек с момента запроса не сомневался в том, что парламентеры согласятся помочь. Помнутся жеманно, поупрямятся, как принято у ишаков, но снизойдут. Слишком жаден Альянс на любые научные открытия, а учитывая их помощь в этом самом открытии, будут и претендовать на возможные знания протеанина. Генеральный секретарь ничего против не имел. Даже если этот, увязший в прошлом инопланетянин — первый ум своей расы, и все разработки держит в голове, средств на воплощение идей у Альянса не хватит. Внешний долг и постройка дредноутов наносят сокрушительный удар по финансовой системе. Что делал бы генсек на месте президента Альянса? Агитировал бы членов Конгресса на освоение планет на предмет ресурсов. А у соседней державы попросил бы военной помощи на случай непредвиденных боевых действий. Не бесплатную, конечно. Но Альянс на такое не пошел бы. Снобистская политика государств, преисполненных гордыней и самовлюблённости народов Альянса, не ориентированная на исследования. Прийти и забрать — да. А просить у СССР — нет. А вот это генсек глупостью и политическим прогибом совершенно не считал. За вами люди, черт побери, а вы играете в самостоятельность и независимость.
Если бы он был в ситуации альянсовской нищеты, то на колени бы встал перед Парламентом и президентом лично. И плевать на гордость — на ней далеко не уедешь сам и людей своих не довезешь. А думать надо о державе, а не о статусной красоте в глазах Галактического сообщества. А президент и парламент этого понять ну никак не могли.
— Здравствуйте, капитан Шепард, — разглядывая спину солдата, произнес генсек.
Мужчина оторвался от экранов и повернулся к руководителю. Генсек вздрогнул, заметив неестественно зеленоватый блеск в глазах Шепарда.
— Генеральный секретарь, — кивнул капитан. — Здравствуйте. Хотя, принимая во внимание то, что вы основной виновник моего осуждения, пожелание здоровья выглядит не совсем правдивым.
— Осторожнее подбирайте слова, капитан, — попросил генсек. — Основным виновником вашего заключения является ваша собственная самонадеянность и последствия, к которым она привела. Понимаю, что в ваших глазах я выгляжу врагом, но это вполне естественно. Какому преступнику нравится милиционер? То есть полицейский. Давайте не будем это обсуждать. Вас осудили де-юре, и Альянс не воспротивился сему. Ищите врагов возле себя, а не в руководстве другой страны. Вам что-то удалось узнать?
— Пока я увидел только внушение, которому поддалась часть протеан. Жнецы спровоцировали что-то вроде гражданской войны и потом лишь уничтожали остатки цивилизации, — отозвался Шепард. — Мне сказали, что допуск к следующему монитору я получу только после подробного отчета о моих видениях, вызванных этим.
— Вы что-то понимаете, глядя на это? — генсек кивнул на рябивший, серый экран.
— Пока я увидел только атаку одурманенных протеан, — ответил Шепард.
— Продолжайте, — кивнул генеральный секретарь и подошел к сопровождающей группе. — После открытия капсулы и перед отправлением вас доставят к одному из сотрудников государственной безопасности. Очень рекомендую вам забыть все, что вы здесь видели до того, как ваш челнок приземлится на территориях Альянса.
Сопровождающие молчали. Генеральный секретарь направился в соседний кабинет, где располагался второй монитор. Не найдя там ничего для себя интересного, он прошел в самый конец коридора, к той лаборатории, где находился гроб с протеанином. Продемонстрировав пропуск и перетерпев досмотр, генсек вошел в помещение. Капсула с телом находилась в центре, вокруг сосредоточились вооруженные солдаты. Ученый, сверяющий показания с мониторов этого гроба, тут же подскочил к руководителю.
— Энергетический запас батарей расходуется очень быстро, — сказал он. — Мы не подключали капсулу к своим источникам питания, так как неизвестно, какую это может вызвать реакцию. Возможно, протеане рассчитывали на определенную частоту подачи и напряжения. А мы по неосторожности можем перегрузить систему. Тогда гроб можно будет и не вскрывать, а просто бросить обратно в яму. Я бы рекомендовал поторопить Шепарда.
— Я бы тоже, — отозвался генсек. — Но сначала отчетность. Сверим показания капитана с его эмоциональным фоном в данный момент. Он солдат Альянса и ему ничего не будет стоить нас обмануть, в угоду своему правительству. Лучше перестрахуемся. Скажите, какова вероятность того, что объект в этой капсуле не один из тех Коллекционеров, с которыми вы работали на «Гельперине»?
— Уверенности здесь быть не может. Пока не откроем капсулу — не узнаем, — помассировал веки ученый. — Однако даже если это не протеанин, а лишь его одурманенная, но живая копия, исследования приобретут совсем другой масштаб. Мы уж разработали технологию для новой брони солдат на основе полученных данных. Кожа коллекционеров на редкость нечувствительна. Опираясь на данные, мы спроектировали нагрудники, отличающиеся устойчивостью к стандартному оружию, неснаряженному зажигательными или дезинтегрирующими патронами.
— Если гроб будет вскрыт и протеанин окажется полезным, передайте технологию ученым Альянса. Будем считать это достаточной благодарностью за помощь Шепарда, — кивнул генеральный секретарь.
Активировав инструметрон, генсек проверил приходящие на его терминал сообщения. Его заинтересовало одно, без обратного адреса и подписи. Такие никогда не приходили к нему.
— Продолжайте работу. Допуск Шепарда к капсуле производить после всех проверок и не раньше. Пусть лучше этот протеанин-коллекционер загнется, — распорядился он, выходя из лаборатории.
* * *
Перечитав сообщение несколько раз и переадресовав его Управлению КГБ на рассмотрение, генсек расположился в кресле и устало закрыл глаза. Быстро Призрак понял, что недолго ему быть главой синдиката, очень быстро. В скорости соображения ему не откажешь. Было бы неудивительно, если письмо приблизительно такого же содержания он отправил главе Альянса. Хотя, кто его знает. Петровский — довольно грамотный союзник, который объяснит Призраку что делать, когда за твоей персоной охотится КГБ. Если бы он разумно предложил Харперу застрелиться и не дожидаться позорных допросов, то генсек бы простил Петровскому его предательство. Возможно.
Предложение поговорить и обсудить нюансы и проблемы современного человеческого общества — как это типично. И как это в духе любой человеколюбивой организации. Интересно, почему Призрак считает, что красивые лозунги способны оправдывать ту жестокость, которую он же чинил над людьми? Мы вас любим и защитим, но для начала прилягте и отдохните. На лабораторном столе. Он сам не видит своей глупости и нелогичности? Или у него на уме только кредиты? Если это так, то выводы печальны.
— Свяжите меня с адмиралом Михайловичем, — обратился он к помощнице. — Я хочу знать лично об операции, которую они собираются проводить на базе «Цербера».
— Минутку, — последовал ответ.
Генеральный секретарь оглядел пустые стены кабинета, которые раньше были заняты портретами его предшественников. Из уважения к еще живому старику генсек повесил изображение и недавнего руководителя. Один только его уход заслуживает уважения. Не стал дожидаться обширного маразма и заражать им остальных, а просто написал прошение о досрочном, то бишь не посмертном уходе с поста генерального секретаря. Разве не молодец? Нынешний генеральный секретарь совершенно не понимал: в какую войну можно лезть с тем наследием, которое оставил старик, если ничего не менять.
В заведомо и позорно проигранную, если только. Все так либерально, все так демократично, что ли. Совершенно не выбранная ранее более строгими руководителями линия партии. А демократы не воюют — это генсек понял, изучая историю. Демократы несут демократию, надежно упакованную в ракетных отсеках. Такая война генсеку не нужна. Информационная, дабы начать отдирать от Альянса куски, тоже не очень подходит. А вот если этот самый Альянс, стоящий поперек горла и жопы одновременно, обезглавить… То получилось бы совсем неплохо. Иначе, как говорится, не поесть, не посрать по-человечески не получается. И никакой войны в союзе. Даже победная закончится измерением и попыткой похвалиться результатами замеров детородных органов внутри расы. Этого допускать нельзя.
— Товарищ генеральный секретарь, — отдал воинское приветствие Михайлович.
— Адмирал Михайлович. Приветствую вас. Вы еще не доложили Совету Обороны о начале операции на истребительной базе «Цербера»? Могу ли я узнать хотя бы предполагаемое время?
— Не можете, — отозвался Михайлович. — Мы с Хакетом не проработали операцию до мелочей. Тут ошибок быть не должно никаких, дабы не спровоцировать конфликт.
— Могу ли я просить вас связаться со мной не из диспетчерской, а с личного терминала? — спросил генсек.
— Все терминалы на моем корабле, в том числе личный, записываются и моментально передают разговоры в Совет Обороны. Я давно распорядился об этом, — отозвался Михайлович.
— Тогда настройте вот этот канал на своем терминале. Ненадолго, — распорядился генсек.
Подождав еще несколько минут, генсек вновь увидел перед собой адмирала.
— Послушайте меня, адмирал Михайлович. Вы продолжаете разрабатывать планы вместе с адмиралом Хакетом, вы так же предлагаете ему всю возможную поддержку, но в самой операции будет участвовать только Альянс.
— Почему Совет обороны мне этого не приказал? — нахмурился адмирал. — При всем моем уважении, генеральный секретарь, но я подчиняюсь именно Совету обороны.
— Верно. Именно поэтому я попросил вас связаться со мной через этот канал. Пусть Альянс отбивает себе базу и завладевает ей всецело. Никакого участия советских войск и флота. И никаких даже упоминаний о нем быть не должно. Только конфликт Альянса и «Цербера».
— Хотите столкнуть их лбами? — усмехнулся Михайлович. — Не самое подходящее время для интриг, вы не находите?
— Дело не в интригах. Речь на заседании о совместной борьбе с террористами — это одно. А вот терять людей, сражаясь с детищем самого Альянса — совсем другое. Пусть между правительством наших товарищей и штабом «Цербера» разрастается конфликт. Пусть даже вооруженный. Совет Цитадели в это лезть не будет, посему время жизни Призрака ограничено его упрямством и неготовностью сдаться правосудию. А именно, недолго. Призрак и Петровский нужны мне живыми. Или один из них. Они смогут координировать работу своих людей и вне «Цербера». Смогут ли остальные главы синдиката? Не уверен. Дабы не терять те открытия, которые они сделали, а привлечь их к работе на благо СССР, кто-то из вожаков этой стаи должен остаться, дабы остальные особи не разбежались. И пока Альянс будет бороться с терроризмом, а он это очень любит делать, как мы знаем, изнутри организации тоже помогут развалиться. Получим вымотанный в войне Альянс, ресурсы «Цербера» и отсутствие такого неприятного оппонента, как Призрак.
— Значит, Союз будет разваливать организацию изнутри? И что я скажу Хакету, когда он запросит крейсерской поддержки? Что крейсеры на заправке и будут не раньше, чем тридцать второго декабря? Лицемерная дружба получается. А вот когда нам будут нужны истребители, они тоже нам их предоставят тридцать третьего декабря, ибо запомнят нашу преданность союзу.
— Я могу озвучить вам то же самое, но приказом Совета Обороны. Только тогда вы будете лишены возможности помогать своему другу даже тайно. Я же закрою глаза на эту поддержку, если сумеете скрыть ее от Призрака, — генсек ласково улыбнулся Михайловичу. — И прошу вас, не посвящайте в этот разговор даже Колесникова. Пусть и он думает, что СССР всеми силами борется с «Цербером». А он пусть спокойно продолжает ухаживать за своей кварианкой. Не знаете каковы его успехи на этом фронте?
— Не знаю, — быстро ответил Михайлович. — Его личные успехи меня не волнуют. Меня беспокоит кварианский флот, с которым мы еще не контактировали.
— Большое упущение. Нужно это исправить, — генсек улыбнулся. — Вот вам и повод не лезть в операцию Альянса. В Мигрирующем Флоте всем заправляет коллегия адмиралов? Значит, логично отправить им именно адмирала, не так ли? И Колесникова подберите, пусть едет к своей зазнобе и уговаривает ее влиять на других адмиралов всеми силами. Я дам распоряжение Совету обороны немедленно, а приказ получите чуть позже. Относительно Хакета… Вам тоже нужен приказ или будет достаточно моей личной просьбы?
— Я должен подумать, — отозвался Михайлович.
— Обязаны, товарищ адмирал. Свяжитесь со мной сразу после ответа кварианцев о предложении встретиться. Думаю, будет логично, если эту просьбу вы им адресуете, а не я и не Совет обороны.
* * *
Колесников окончательно смирился с неофициальным заданием и теперь устало пялился в экран, изучая анатомию кварианцев. Редкие фото, на которых эта раса была представлена без скафандров, особо не шокировали. Похожи на людей. Даже очень. Правда трехпалость портила общий образ, а так можно было даже подумать о каких-нибудь общих предках. Только глаза у них прямо горящие. Не просто мягкая передача цвета, как у людей, а это Колесникову не очень понравилось. Вот так проснешься ночью по «будильнику Кашпировского», случайно разбудишь дремлющую рядом девицу и с непривычки и от страха, глядя на эти глаза, сдашь анализы на месте.
«Не туда думаешь, товарищ. Никто спать тебя с ней не заставляет».
И то слава партии. Судя по тому, что иммунитет у кварианцев абы каканый, он, если бы решился на подобное, непременно бы накосячил, сделал больно и надорвал остатки здоровья девушке. Да и у него самого еще неизвестно какие последствия появились бы. Нет, половые контакты отменяются сразу, хотя Колесников, стыдясь самого себя, уже пытался представить, как хрупкая фигурка Тали смотрится без скафандра.
— Чем это вы тут занимаетесь? — спросил наглый стажер, поворачивая монитор к себе. — Ух ты! Это кварианцы такие? А почему вы мужчин голых смотрите, а не женщин? Я уже придумал почему, но хочу услышать оправдание до того, как я вас обзову педиком.
