— Обозвал уже, — отозвался Колесников, разворачивая монитор обратно. — И ошибся. Изучаю другие расы, в том числе и их анатомию. Тебе бы тоже недурно заняться чем-нибудь подобным, а не слоняться без дела.
— Я работаю больше чем вы, — обиделся Эрнесто. — Вы даже на заседаниях Совета не появляетесь. Все на мне.
— Ты же учишься. Вот и дальше занимайся. А в свободное время изучай другие расы.
— За каким они мне нужны? — непонимающе пожал плечами стажер. — Я вам новость сказать хотел, неприятную очень, кстати. Говорят, Андерсон хочет вернуться к действующей службе и полномочия сложить в пользу Удины.
— Да что ты? — поразился Колесников. — Но так же нельзя.
— Я случайно услышал этот разговор. Ну как случайно… Подслушивал за дверью и случайно услышал. Говорят, правительство Альянса требует более видного политика на это место. А учитывая, что Андерсона порекомендовал Шепард, ныне просиживающий тюремные лавки, их желание отозвать Дэвида очень даже понятно.
— Сделать советником Удину? Это чтобы мы тут с ума посходили? Это он нам диктовать будет, что делать и где строить, а где нет? — схватился за голову Колесников. — Свяжись со своим Управлением и передай этот разговор. Пусть Москва знает, что на Совет в скором времени рассчитывать не придется.
— Понял, — отозвался Эрнесто. — Но, с другой стороны, он не единственный советник. Все равно решает большинство.
— Твоими бы устами… — отозвался Колесников.
Новость испортила настроение. Конечно, теперь переход в «Цербер» будет более желанным, чем нервная тряска в компании Удины-советника, но для Эрнесто хорошего-то мало. Удина злопамятный. Можно на всякий случай оставить будущему послу сведения о связях Удины с Призраком. Но кое-кто скоро, между прочим, сам будет всеми силами напрашиваться туда, куда не хочется. Он уже изображал жертву перед Петровским, рассказав ему о стажере. Старый друг сочувственно покивал, но выходов из ситуации не предложил. Возможно, почувствовал ложь и неискренность. А может решил проверить правдивость сведений о том, что Колесникову готовят именно замену, а не прислали помощника. Его право. Но председатель сказал поторопиться по всем вопросам. И флотским интересам, и государственным. Так что нужно еще успеть Тали перетянуть на свой образ мыслей до того, как Петровский сделает ему предложение. А вдруг не сделает? Как неясно все с этим «Цербером». Оставалось лишь ждать приказа, чтобы свои действия скоординировать.
* * *
— Товарищ генеральный секретарь, вызов не имеет опознавательных элементов. Откуда он поступает — неизвестно, — произнес Лисин.
— Сигнал хороший? Успеешь отследить? — спросил генсек.
— Попробую. Только разговаривайте с ним подольше, — посоветовал председатель.
Генсек кивнул. Ему даже интересно поговорить с «Крестным отцом» и, оставалось надеяться, что Харпер тоже жаждет продолжительной беседы.
Глава 3
Вопреки ожиданиям, перед генсеком возникла голограмма не Призрака, а Петровского.
— Товарищ генеральный секретарь, — любимец Харпера козырнул советскому руководителю. — Генерал Олег Петровский.
— Петровского знаю, — кивнул генсек, — Но какой он, к черту, генерал? Или Призрак решил оставить вам звание? Почему же не повысил хотя бы до генерал-полковника? Или генерала Армии? Своей, разумеется.
— Отставим ненужные обмены колкостями, полковник, — попросил Петровский. — У меня тоже сформировано определенное мнение о нынешнем советском руководстве, но кому оно интересно?
— Мне интересно. Вы всегда были чрезвычайно умны и прозорливы, Петровский. Мне жаль, что интуиция и дар предвиденья подвели вас, когда вы приняли решение сбежать с Родины. Ваш ум был бы полезен Союзу, — генсек перевел взгляд на портрет предшественника. — Да и место у вас сейчас было бы посолидней, да и, что таить греха, почище.
— Старое заблуждение, которое вы всецело поддерживаете. Из кабинета генерального секретаря не так уж хорошо видно реальную жизнь народа. А вот из штаба «Цербера» открывается печальный вид на человечество в целом. Я слышал ваше выступление на заседании. Печально, что вы решили делить человечество в самый неудобный момент. «Разделяй и властвуй» — дьявольская формула. Не равняйтесь на предшественников, у нынешнего генерального секретаря совсем другие проблемы и масштабы деятельности. Соответственно, подбираемые методы должны соответствовать новому времени и новым катаклизмам.
— Благодарю за совет, Петровский, — кивнул генсек. — Но в нем нет нужды. Я готов стереть границы государства, если Альянс будет способен принять новую доктрину. А пока… Пока пусть играются в демократию, загрязняют армию и флот женщинами и… И лицами, потерявшими звание «мужчина». Вы хотите, чтобы мы сейчас объединились? Чтобы эта грязь переползала в СССР? А пока Союз будет отмываться, Жнецы воспользуются заминкой и будут отлавливать нас по душевым кабинам. Нет, Петровский, такой Альянс, какой он сейчас, нам не нужен. Слишком многое нужно менять, а перед войной тратить время и ресурсы на придание этим, подверженных заразой территориям, нормального облика цивилизованного социалистического государства, мы не можем.
Генеральный секретарь покосился на передатчик. Красный огонек, горевший на нем, говорил о том, что сигнал связи не отслежен. Значит нужно и дальше тянуть время пустословием. Про «Цербер» сразу заговаривать нельзя. Петровский почувствует неладное и сразу отсоединится. Лучше удариться в политологию и сотрясать воздух очевидными истинами. В конце концов, если Призрака или Петровского удастся захватить, то побеседовать с ними он сможет на любые интересующие темы. Осталось только найти кого-нибудь из этих «человеколюбов».
— Излишне категорично. Впрочем, ожидать чего-то другого от особиста бессмысленно. Вы патриот и обязаны быть им. Поверьте, мне это близко. Но я хотел бы обсудить некоторые моменты, не затрагивающие идеологию. Например, Шепард. Ваша любовь к закону может сыграть дурную службу СССР. В конце концов, капитан был связующим звеном со многими расами. Он смог бы договориться там, где бессилен даже чрезвычайный посол.
— А вот это вы скажите судебной системе Альянса, а не мне, — улыбнулся генсек. — Его судили и назначили наказания не по уголовному кодексу одной из наших республик, а по родному, альянсовскому. И наказание он отбывает не на территориях Союза. Какие претензии ко мне? Я предложил наказать преступника и террориста, Альянс это сделал.
— Делегация советских дипломатов не будет принята кварианцами без Шепарда. Они не доверяют людям. Они никому не доверяют, — сказал Петровский. — Но у них мощный флот, способный оказывать человечеству содействие в борьбе. На одной чаше весов Шепард с его проступком, который, стоит заметить, оттянул время жатвы, а с другой — самый масштабный флот. И каков же выбор советского руководителя? Дать Шепарду сгнить в комфортабельной, но все же тюрьме? Или выпустить под присмотром того же Михайловича и получить самую значительную поддержку?
— Даже не буду спрашивать, откуда вы узнали о делегации на Мигрирующий флот. Не интересно, но хорошо работаете — это стоит признать. Скажите, а какой интерес Призраку, отличающемуся нелюбовью к другим расам, до поддержки человечества этими самыми расами? Политика «Цербера» изменилась, и теперь он несет «доброе и вечное» не только людям, но и другим?
— Политика — у вас, у «Цербера» — убеждения, — поправил Петровский. — Мы по-прежнему радеем за человечество в целом, а не только ту его часть, которая носит красные повязки. И если в интересах сохранения нашей расы нужно тесно взаимодействовать с другими, то мы просто делаем свою работу.
— У «Цербера» нет союзников, у него есть интересы, — перефразировал генсек английского политика. — С вашими интересами мы были ознакомлены. Опыты, кровь, страдания людей, попавших к вам в качестве объекта для исследования — вот и весь «Цербер». Эдакий предвестник скорого уничтожения расы, прикрывающийся лицемерной заботой о ней. А придут Жнецы, в своих же интересах опять-таки, ваш кобелек побежит к ним, в надежде сохранить остатки расы. И вроде все благородно: мы же спасаем хоть кого-то. Вопрос: смогут ли остатки человечества возродить былое величие расы, учитывая, что костяк вашей организации составляют беглые преступники и предатели? И это лишь при том варианте, где жнецы согласились вас использовать. Скажите, Петровский, вы верите в то, что Призрак вам наобещал? В его идеи, в его мечты?
— Если бы не верил, то сидел бы на своем месте в Управлении. Или уже на вашем, — отозвался Петровский. — Вы должны изменить решение относительно Шепарда. При другом раскладе, человечество будет вырвано под корень и даже церберовские истребители вам не помогут спасти ситуацию. Кораблям требуется команда, а где вы ее возьмете, когда начнется жатва и первыми же жертвами станут военнослужащие, так как удары Жнецов первоочередно наносятся именно по военным комплексам?
Генсек снял очки и вновь покосился на прибор. Красный огонек мигал чаще, значит, связистам удалось «поймать» сигнал. Нужно разговаривать и дальше. Петровский заговорил о церберовских истребителях неслучайно. Видимо, как и с кварианским флотом, кто-то ему донес. Только кто? Колесников — нет, его проинструктировали работать иначе, да и не стал бы генерал выдавать своего друга. А тут именно кивок в сторону доносчиков и, наверняка, советских. Сам Михайлович терзаем выбором между дружбой с адмиралом Альянса и любовью к отчизне? Вряд ли. Получается, что не так уж он хорошо подчистил ряды, раз в них все еще появляются доносчики. Нужно ужесточать систему еще более сильно. Увы.
— Я не дам ответ на этот вопрос, генерал. Вы сейчас находитесь не в той компании, с которой бы я откровенничал. И планы СССР, это планы СССР. Альянс, в какой-то мере может знать о наших шагах, но не вы и не Призрак. Кстати, почему он не связался со мной? Мне было бы любопытно посмотреть на человека, столь помешенного на любви к людям, который даже не замечает, как душит во вроде бы нежных объятиях того, кого сам себе повелел оберегать.
— Призраку вы тоже интересны. Он даже готов был предложить вам личную встречу, но после вашего выступления на «Арктуре», решил повременить с любезностями.
— Хотите сказать, я поторопился с резкими отзывами и потерял столь приятную компанию на вечер из-за них? Увы и ах, — усмехнулся генсек и краем глаза заметил, что огонек стал зеленым. — Рад был с вами побеседовать. Знаете, это даже полезно вот так поговорить со старым товарищем, который поскользнулся, оступился и потерял берега. Родные берега. А насчет Шепарда не переживайте. Никто отпускать его не будет. Конечно, если он загорится желанием, в случае войны, пополнить ряды штрафбата своим присутствием, возражать не станем. А пока пусть отдыхает. Благодарю за этот разговор, но знаете ли, надо торопиться. Забыл дома утюг выключить, переживаю, как бы квартира не сгорела. А она, все-таки, государственная.
Отключив Петровского, генсек быстро связался с председателем КГБ.
— Где сейчас генерал? — спросил он у Лисина.
— Он на истребительной базе, которую должен был захватить Общий Флот, — ответил председатель.
— Хм, странно. Он знает, что Альянс и СССР собираются напасть, но сидит там. Или же общался со мной, уже находясь в шаттле, заманивая сигналом в ловушку. Если это не так, то я разочаруюсь в Петровском, — генсек задумчиво взглянул на зеленый огонек передатчика. — Заманивает в ловушку, как думаешь?
— Не могу знать, — отозвался Лисин.
— А должен бы, — недовольно бросил генсек. — Значит, так. Операцию по взятию базы отменить, Михайловича как можно быстрее отправить на Мигрирующий Флот. Не хватало еще похоронить советских людей руками Призрака. С базой решим потом, когда заручимся поддержкой кварианцев.
* * *
— Колесников, там есть кто-нибудь мужского рода, но не совсем мужчина? — спросил Михайлович, поглядывая из-за угла.
— На них это разве написано? — отозвался Колесников, оглядывая «Нормандию». — Да, Альянс определенно порушил церберовские красоты. Вон, ящиков каких-то накидал около двери в оружейную каюту. Чем она нашим собратьям помешала — не могу представить.
— Это перестроенный корабль? — поинтересовался Михайлович, решившийся все-таки показаться. — Какая неприкрытая расточительность. Возмутительно. А если здесь есть бар, то я отказываюсь вообще куда-то лететь в этом кабаке с крыльями.
— Раньше точно был. Сейчас, наверное, убрали. Хотя, кто его знает.
— Михайлович, как это понимать? — спросил подошедший Хакет. — Мы сворачиваем операцию ради дипломатической миссии. Тебе не кажется, что среди делегатов присутствуют два лишних адмирала?
— Не кажется, — улыбнулся Михайлович. — Если не получится договориться, используя политическое красноречие, то придется брать кварианцев обаянием. Взгляни на неудачника Колесникова и поймешь, что от него обаянием не пахнет. И теперь обрати внимание на этого приятного мужчину рядом — на меня. В сравнении с советским послом, я просто распространитель феромонов, вызывающих крепкую ко мне любовь.
— Адмирал Хакет, нет ли среди личного состава парочки офицеров, готовых залюбить одного противного товарища до смерти? Мужской пол в этом вопросе обязателен, — отозвался Колесников.
— Не наглей, Колесников, — беззлобно сказал Михайлович. — А почему мы отправляемся на «Нормандии»? Мне на своем крейсере комфортней было бы. Надеюсь, капитаном корабля не Шепард назначен? А то будет бегать, греметь кандалами и мешать мне работать.
— Шепард под стражей и не надо больше о нем, — нахмурился Хакет. — Обязанности капитана исполняет один из офицеров. Михайлович, объясни мне одну вещь: мы собираемся бок о бок сражаться со Жнецами или ваш новый руководитель хочет молча взирать, как гибнет флот Альянса? Мне совершенно непонятны его решения и приказы Совета Обороны.
— Будем у меня на крейсере, свяжу тебя с генсеком, и сам у него спрашивай, чего он хочет и о чем мечтает. Я — личность подневольная, — отозвался советский адмирал. — А обсуждать и осуждать приказы в военное и предвоенное время — задача предателей и прочей сволочи. Ну свернули операцию по взятию базы, ну разберемся с «Цербером» чуть погодя. Ничего страшного в этом нет. А вот задружиться с самым масштабным флотом галактики нужно как можно скорее. Ну, и наладить личную жизнь вздрачивающего на Устав Колесникова. Ему этими руками надо нести добро, а какое добро запачканными пакшами он донесет? Никакого. И проиграем мы Жнецам из-за него, говнюка.
— Я здесь, если что, — напомнил о себе Колесников. — Где можно расположиться?
— Отдельных кают несколько. Выбирайте любую, кроме капитанской, — отозвался Хакет. — Лично я возвращаюсь на свой крейсер и продолжаю разрабатывать операцию. В качестве представителя Альянса с вами отправится Андерсон, пожелавший вернуться к службе.
— Ты что, не со мной отправишься? — погрустнел Михайлович. — Вот, настроение у меня начало портиться, и я уже хочу накричать на кого-нибудь.
