— Пойдем в лагерь, — тронул меня за плечо Азура — утром ближе будет идти к месту сбора.
— Нет, я пас, — проговорил я. — Дарин ты дежуришь сегодня во вторую смену?
— Да, сержант.
— Разбуди меня.
— Хорошо. — Дарин кивнул головой.
— Как хочешь, мы все в лагерь, — ответил Лотар, один из сержантов, примкнувших к нам от разбитой армии Брюггена.
— Давайте. Дозавтра.
Я не стал тянуть и уже через несколько минут засыпал, получая регулярные уколы от соломы, торчащей во все стороны из сырого тюфяка.
— — — — — — — — — —
К месту сбора мы подошли с лейтенантом Нарабом одновременно. Двое здоровенных солдат из его роты держали на цепи того самого бандита, кого я вчера допрашивал, и который готов был показать место, где, возможно, скрывалась Доротея. Всего нас оказалось семнадцать человек. Я отметил про себя, что все одеты, как и я, в кожаные, легкие доспехи. У некоторых вместо мечей были короткие абордажные сабли, которые использовали матросы на флоте. Было видно, что операции подобного рода для большинства из них не диковинку. Ещё раз, проверив амуницию, мы, вошли в лес. До рассвета оставалось не так уж и много времени.
Мы старались двигаться как можно тише. Внутри лес оказался настоящим буреломом. Нам постоянно приходилось перелазить через поваленные стволы деревьев, и обходить глубокие овраги. Мошка забивалась в уши, рот и лезла в глаза. Вся моя шея была искусана уже после первого часа. Когда солнце встало, и его лучи стали пробиваться сквозь кроны деревьев, Нараб разрешил сделать короткий привал. Мы расселись по пням и замшелым стволам. Я достал флягу и немного отпил, то и дело, отбиваясь от обезумивших, видимо с голода, местных комаров. Ко мне подсел Лотар.
— Ну и лесочек, — ухмыльнулся он.
— Да уж, — согласился я — теперь буду знать, что такое непроходимый лес.
— Точно. Лес всем лесам лес — проговорил Лотар, вытряхивая из сапог клочки мха. Но озеро тут красивое
На миг я замер.
— А откуда ты знаешь, что озеро красивое?
Лотар улыбнулся и повернулся ко мне:
— Бывал я тут с парнями из моей роты. Ловили этого самого Гнилого. Только впустую все. Но видишь, как вышло. Может сейчас возьмем.
Я лишь кивнул головой, но где-то в мозгу засел и стал позванивать колокольчик тревоги. "Становлюсь параноиком", — постарался успокоиться я. В это время Нараб велел заканчивать посиделки и продолжать наш путь. Мы продирались сквозь лесные заросли ещё добрых полдня. Некоторых из нас стали одолевать сомнения.
— Смотри, — Нараб приобнял бандита за плечи — если попытаешься завести нас в ловушку, а затем скрыться, то можешь забыть об этом. Тебе не обмануть меня. Если я хоть на миг заподозрю неладное, то вспорю тебе брюхо, и оставлю подыхать в этом проклятом лесу с вывалившимися кишками. С таким набором ты многих здешних обитателей заинтересуешь.
— У меня нет таких мыслей, — мрачно ответил тот — все, что меня занимает, так это кошелек золота на поясе вашего сержанта.
Нараб удовлетворенно кивнул и жестом велел тому показывать нам дорогу.
К вечеру мы вышли к берегу озера. Наш проводник провел нас бродом на остров, покрытый жестким кустарником и множеством кривых, низких берез.
— Вон за теми небольшими холмами и находится прибежище Гнилого и его близких людей.
— Ты входил в состав его близких людей? — спросил я проводника
— Да!
— Забавно, — усмехнулся я.
Бандит пропустил мое замечание мимо ушей.
Поднявшись на возвышенность, мы увидели несколько землянок, над одной из них вился дымок.
— Отлично, — Нараб выглядел удовлетворенным — Солди! Возьми деньги и привяжи нашего проводника к дереву.
— Это ещё зачем? — напрягся бандит — я же привел вас.
— Я еще не знаю, куда ты нас привел. Как только дело будет сделано, Солди тебя развяжет и отдаст деньги.
Когда бандит был привязан к дереву, мы вытащили свои клинки и медленно двинулись к поселению бандитов. Заняв позиции недалеко от землянок, мы довольно долго сидели, в надежде, что кто-то из местных проявится, но так и не увидели, ни часовых, ни других обитателей этого места. Войдя в лагерь, и быстро разбившись на группы, мы приготовились ворваться в землянки.
Я, Лотар и ещё двое солдат ввалились в тесное помещение с клинками наперевес, но увидели лишь двух старух, которые что-то варили в кипящем котелке. Всплеснув руками и вскрикнув, женщины, повалились на пол и замерли. Я огляделся. Низкий потолок, стены, выложенные грубо обструганными досками, большой очаг, над которым висел исполинских размеров котел и несколько жестких топчанов покрытых шерстяными одеялами. Вот и вся обстановка. Когда мои глаза привыкли к полумраку, я ещё заметил на противоположной стене несколько прибитых полок. Подойдя туда и осмотрев банки, я лишь убедился в своем первоначальном впечатлении. Мы оказались на кухне.
— Встаньте! — приказал я женщинам.
Они медленно поднялись с земляного пола, при этом суставы их так хрустели, что меня невольно передернуло. Одна из них подняла на меня взгляд полный ужаса и боли.
— Больные ноги? — спросил я у неё.
Женщина кивнула в ответ.
— Подай ей стул, — сказал я солдату.
— Спасибо, господин, — тихо ответила она, тяжело опускаясь на кривой табурет. Голос её был удивительно приятным. Судя по нему, ей было не более сорока лет, но сноп грязных, с проседью волос почти полностью скрывал её лицо.
Вторая женщина тихонько стояла рядом. Насчет неё ошибиться было нельзя. У нее на голове был повязан платок, который когда-то, наверное, был красного цвета. Лицо её было изрезано глубокими старческими морщинами. Она медленно перебирала в руках, какую-то тряпку.
— Где "Гнилой"? — спросил я их.
— Он в бараке у противоположной стороны, — ответила обладательница красивого голоса.
— Проверь, что там наверху, — велел я одному из солдат и снова повернулся к женщинам.
— Доротея была с ним?
— Он вернулся с девушкой, — подтвердила старуха — она была вся в крови.
— Где она сейчас?
— Наш хозяин укрыл её в своем тайном месте. Нам не положено много знать.
— Ну конечно, — ухмыльнулся я. И в тот же миг одна догадка проникла в мою голову. По телу пробежали мурашки страха
Я шагнул навстречу к сидящей женщине, вынимая кинжал.
— А уж не ты ли и есть Доротея? Мы вроде как знакомы с тобой?
Старуха охнула и замахала руками. Краем глаза я увидел, как рванулся, было ко мне Лотар, но тут, же остановился. Я схватил рукой волосы сидящей женщины и отвел её голову назад, открывая свету её лицо. И в то же мгновение отпрянул назад. На меня смотрело обезображенное пережитой оспой лицо. На месте носа был непонятной формы бугор, а отсутствовавшая верхняя губа, открывала несколько почерневших зубов. Старуха бросилась на пол и, обняв меня за колени, запричитала:
— Пощади! Пощади мою несчастную доченьку. Она не колдунья и никогда не делала никому худа. Жестокая болезнь, обезобразило её тело, и нас выгнали из деревни. Хозяин этого места единственный кто согласился приютить нас, а не то нас бы ждала смерть. Мы всего лишь стряпухи и я кое, что ещё понимаю во врачевании.
Она замолчала и только содрогалась от рыданий, обняв меня за ноги. Я словно парализованный смотрел на лицо несчастной. И только сейчас я понял, что по-прежнему держу женщину за волосы. Отдернув руку и отцепив от себя всхлипывающую старуху, я спрятал свой кинжал.
— Сколько тебе лет? — спросил я её.
— Тридцать два, — тихо ответила она.
Тяжело вздохнув, я аккуратно дотронулся до её плеча.
— Никто не причинит вам зла, — проговорил я — но мы будем вынуждены забрать вас отсюда.
— Куда же? — женщина подняла на меня взгляд — нас отовсюду прогонят. Прошу вас оставьте нас здесь...
Я в нерешительности посмотрел на Лотара. Тот равнодушно пожал плечами. В этот момент в землянку спустился солдат.
— Лейтенант! Гнилого взяли! Больше никого в лагере не оказалось.
— А Доротея?
— Её пока не нашли. Гнилой молчит.
— Хорошо. Мы сейчас идем.
Я повернулся к старухе и её дочери:
— Я вынужден показать вас нашему лейтенанту.
Женщины покорно поднялись и направились к выходу. Поднявшись следом за ними, я увидел, как связанного высокого, рыжего бородача волокут к дереву.
— Женщин убери, — буркнул я одному из наших людей.
— Чего? Куда? — не понял тот.
— Куда нибудь, чтобы не видели допроса, — рявкнул я.
Он озадаченно уставился на меня.
— Ну что ты пялишься, — у меня кончалось терпение.
— В чем дело, Риттер? — к нам подошел Нараб.
— Нашли этих двух в этой землянке, — я указал рукой.
— Что они здесь делают?
— Кухарки — я небрежно кивнул головой
— Возьмем с собой, — бросил Нараб.
— Господин лейтенант, они просили, чтобы мы их оставили здесь.
— Исключено.
— Сжальтесь, господин, — тихо проговорила женщина.
Нараб повернулся к ней и, подойдя вплотную, заглянул женщине в лицо. Она спокойно встретила его взгляд, лишь плечи слегка подрагивали:
— Оспа? — спросил лейтенант.
Она кивнула.
— Как же ты выжила?
— Матушка выходила, — почти прошептала женщина.
— Вот как?! Подойди, — он посмотрел на старуху.
Та медленно подошла.
— Судя по лицу твоей дочери, у неё были гнойники?
— Да, господин.
— И, тем не менее, ты её вылечила?
— Да, господин.
Лейтенант задумчиво кусал губы:
— Значит, хочешь остаться здесь? — вновь спросил он после молчания.
— Да, господин. Из всех поселений нас выгонят.
— Это верно. Вот только почему ты решила, что мы не казним тебя как члена шайки Гнилого? А он не просто бандит. Он бунтовщик. А всех бунтовщиков и его подельщиков ждет или плаха, или каменоломни, навечно!
Мне показалось, что мать и её дочь сейчас упадут в обморок.
— Но я сделаю вам предложение, которое для таких как вы будет являться королевским подарком. Я буду ходатайствовать за вас перед командованием, чтобы вас определили в лекари. И если ты действительно выходила дочь.
— Это правда, господин — старуха, похоже, ещё не очень понимала, что ей сказал Нараб
— Значит ты травница?
— Да, я читаю травы — в её голосе почувствовалась гордость — нет такого лепесточка, чтобы я не знала его название и не знала бы как его использовать
— Глядя на твою дочь, перенесшую гнойную оспу, в это легко поверить, — кивнул лейтенант. Я могу, поручится, что наши командиры заинтересуются тобой, а значит, твоя жизнь изменится и станет такой, о которой вы с дочерью и не мечтали
— Мы не можем отказаться — проговорила старуха — и все же уговорить вас оставить нас в лесу?
— Конечно, нет! — улыбнулся он — как зовут тебя и твою дочь?
— Меня Лиф, а мою дочь Нора.
— Собирайте все ваши снадобья. Больше ничего не берите. Все остальное у вас будет в достатке.
Женщины быстро развернулись и направились в свою землянку. А я подошел к лейтенанту.
— Вы, это все серьезно?
— Серьезней не бывает.
— Значит можно вот так с улицы взять любую бродяжку и сделать армейским лекарем?
— Нет. Но тот, кто смог вылечить гнойную оспу травами никакого отношения к бродягам не имеет. Таких людей единицы. И цены им нет.
— Значит, нам крупно повезло?
— Сказочно, лейтенант. Если бы меня поставили перед выбором обнаружить и захватить Доротею, или найти такую знахарку, я бы не задумываясь, остановил свой выбор на втором варианте.
— Даже так?!
— Так, Риттер
— Кстати, о Доротее...
— Гнилой пока молчит. Сейчас немного отдохнем и примемся за него. Он все расскажет.
— Не сомневаюсь, — буркнул я, вспоминая допрос в лагере.
Немного поболтав с ребятами, я решил справить нужду. Будучи излишне стеснителен, я поплелся на другой конец этого островка. Найдя небольшой ельник, я уселся и принялся рассматривать окрестности. Когда все дела были сделаны, мой взгляд случайно упал на небольшой обрывок веревки, почти полностью скрытый опавшей листвой. Я аккуратно потянул за него, и передо мной в земле открылась узкая дверь.
"Вот я и нашел Доротею", — подумал я, решив сначала позвать лейтенанта. Но тут во мне проснулась жажда мести, выбив у меня из головы благоразумие и осторожность
Вытащив меч, я медленно вошел внутрь. Короткий, низкий проход и вот я уже в небольшой комнатке. Два подсвечника освещали кровать возле стены. Воздух был не спертым, здесь хорошая вентиляция, или есть ещё один выход. На кровати кто-то пошевелился.
— Бат, это ты? Я сейчас помру от жажды, — от звука её голоса у меня побежали мурашки. Он был, может чуть уставшим, но от этого не менее соблазнительным.
— Значит, этого верзилу зовут Бат? — проговорил я — быстро приблизившись к койке с мечом на изготовке
Девушка резко повернулась ко мне. Её роскошные белокурые волосы, подобно ночному водопаду блеснули в неуверенном свете огня. Сейчас она была совсем не похожа на ту замерзшую пленницу, которую мы тащили через перевал. Она была лишь слегка накрыта тонкой простыней, и материя почти не скрывала её сильного тела.
"как дикая кошка", — вот что первое пришло мне на ум, пока я пялился на нее. Сильные, стройные ноги, высокая грудь и клеймо дракона возле левого соска. Я понимал, что теряю над собой контроль, но в этот момент она заговорила.
— Значит "Оборотень" все же добрался до меня! Судя по твоим побрякушкам, ты, из его армии. Хотя постой — она, прищурившись, всматривалась в мое лицо — мы ведь с тобой знакомы!
— Немного, — согласился я — и у меня к тебе есть претензии.
— Претензии? — она деланно изумилась — к человеку, сохранившему тебе жизнь у тебя есть претензии.
— Ты это сделала не из человеколюбия...
— Наверное, ты прав потому как назвать вас людьми у меня язык не повернется. Грязные, визгливые шавки вашего "Оборотня"!
— Не советую выводить меня из себя, — второй рукой я достал свой кинжал — у нас приказ доставить тебя живой. Живой, но если тебя по дороге покалечат нам никто и слова не скажет.
— Свинья!! — Доротея метнулась ко мне, выхватив, откуда-то нож. Я с легкостью отбил её выпад и, схватив за волосы, ударил по щеке тыльной стороной ладони, после чего отрезал кинжалом большую прядь её волос.
Она извивалась словно змея, и мне стоило большого труда удержать её. Наконец я смог увесистой оплеухой отбросить ее, обратно, на кровать. Доротея побелела от гнева, но теперь не пыталась вновь напасть на меня.
— Одевайся, — бросил я ей, беря из стоявшей на столе корзины яблоко — и поторопись, мне не хочется долго торчать в этой крысиной норе. — Я кровожадно улыбнулся, строя из себя злодея.
— Твое счастье, ничтожество, что я слишком слаба, — прорычала она, натягивая рубашку.
— Я вообще везучий человек, — кивнул я и в этот миг заметил как Доротея, повернувшись ко мне спиной, проводит какие-то пасы левой рукой.
Отбросив огрызок в сторону, я сделал шаг к ней и ударил её плашмя чуть пониже спины. Она подпрыгнула на месте и развернулась ко мне. Её буквально перекосило от ненависти. Я же упивался своей властью над одной из самых сильных колдуний нашего мира, если верить казарменным сплетням.
