— Товарищ генеральный секретарь, — Удина почтительно встал и склонил голову. — Приветствую вас.
— Добрый день, господин Удина, — отозвался генсек, подходя ближе и пожимая протянутую руку.
Удина поморщился при словах «добрый день», и советский руководитель это заметил. То, что Удина не питал к нему банального уважения, как к руководителю, он знал давно. С момента назначения генсек просил читать все сводки, где он хоть как-то упоминался. Ему было интересно, что о нем думают за пределами Союза. И Удина, пользуясь высоким положением, не боялся говорить то, что думает о руководстве соседней державы. Никогда не был грубым в интервью, но издевки и ощущение собственного превосходства не скрывал.
— Хотелось бы мне, чтобы этот день хоть что-то сделало добрым, — отозвался он. — Дела на Земле вряд ли обрадуют своим позитивом, не так ли?
— Увы, но радоваться действительно нечему. Не буду оптимистом и не добавлю слова «пока», ибо надеяться, исходя из положения, не на что. Слышал о потерях Альянса. Соболезную, Удина, — сказал генеральный секретарь, рассматривая одежду Советника.
— Уже слышали об уничтожении «Арктура», да? — Удина постучал пальцами по столу.
Генсек кивнул, переваривая информацию. Вообще-то он ничего не слышал. Даже новостная строка на экранах в посольствах, которую он изучил, ничего не сообщила о трагедии. А он просмотрел повторяющиеся вести несколько раз.
— Часть людей удалось эвакуировать, — продолжил Удина. — Я распорядился о предоставлении мест беженцам, но число их растет, а Цитадель не может вместить всех, кого коснулась эта проклятая война. Могу ли я просить вас о предоставлении убежища некоторым гражданам Альянса на тех… кхе-кхе, официально названных «исследовательскими», станциях.
— Сложно, — генсек снял очки и потер слезящиеся от света глаза. — Можем привлечь внимания к системе ягов. Впрочем, если сделать несколько рейсов с большим промежутком между ними, можно попробовать…
— Я буду благодарен, — кивнул Удина. — Среди этих людей только не способные держать оружие старики и дети. Никаких хлопот они вашим гражданам не доставят.
— Не думайте об этом, господин Удина, — отмахнулся генсек. — В такие времена нет граждан Альянса или советских. Есть люди, находящиеся под нашим руководством, и мы обязаны их обезопасить.
— Я рад это слышать, — чуть улыбнулся Удина. — Хотелось бы мне, чтобы наша первая личная беседа была о других вещах да и в другом месте. После уничтожения «Арктура» образовалась некоторая брешь в нашем руководстве… Бог мой, я называю полное отсутствие парламентеров брешью. Вероятно, это нервы. Похоже, я единственный, кто обладает властными полномочиями на государственном уровне. Такая власть… А я потерян и раздавлен.
Генсек обратил внимание на запах спиртного. Уже после сумел разглядеть откупоренную бутылку с вполне очевидным содержимым. Осуждать Удину за принятие алкоголя генсек в данный момент не мог. Он сам бы вряд ли сдержался, если бы потерял весь руководящий состав своей державы.
— Я бы хотел, чтобы в эти времена мы начали работать вместе, товарищ генеральный секретарь, — сказал Удина. — Это сложно, но нужно попробовать.
— Мы будем работать вместе. Самое время закрепить товарищество, господин Удина. Ради своих людей я бы согласился сотрудничать с самим Дьяволом, но вы мне куда как симпатичней. Не думаю, что нас ожидают сложности, — генсек нацепил очки и посмотрел на Удину. — Я чувствую, что сейчас вам будет сложно сосредоточиться, — руководитель кивнул на бутылку виски. — Поговорим завтра. Все взвесим и подумаем, как жить дальше.
— А вы не…? — Удина кивнул. — Я забыл как это по-русски звучит. За мертвых, что ли? Правильно?
— Почти, — улыбнулся генсек. — Но мы выпьем «за мертвых» потом, позже. Простите меня, господин Удина. Я обязан ознакомиться с докладами, ибо не имел раньше возможности. До завтра.
Удина кивнул. Генеральный секретарь смерил его взглядом и задумчиво побрел к лифту.
* * *
Явик понимал всю сложившуюся ситуацию лучше, чем делал вид. Он не понимал людей, которые не могли договориться и действовать сообща. И не могут заставить остальные расы действовать так, как нужно людям. Явик не поддерживал ни одну из рас, так как ни в одной не видел истинной силы. Особенно разочаровали его азари, хотя его народ делал ставку именно на них. Кроме очевидного превосходства, достигнутого нечестным путем, они не выделялись. Явик даже подумал, что это — величайшая ошибка его народа — помочь именно синекожим однополым гуманоидам. Люди были более перспективны, на его взгляд. Хотя тоже с кучей хлама в голове, но в основном ковырялись в правильном направлении.
Советский руководитель, который впечатлял протеанина жесткостью, растерянно мерил шагами каюту на крейсере, в котором решил расположиться. Несмотря на то, что он сам вызвал Явика, никакого внимания он протеанину не уделял. Ходил, размышлял, закуривал, начинал кашлять, ибо не имел привычки, и иногда останавливался, глядя в одну точку. Изучивший людское поведение, Явик сделал вывод, что руководитель нервничает и лихорадочно что-то обдумывает. Протеанин его не торопил. Делал скидку на то, что мозг людей несравненно меньше протеанского, а, значит, соображают они медленно и со скрипом.
— Явик, ты уже здесь? — удивленно заметил генсек, выпадая из спячки.
— Только что вошел, — не моргнув ни одним глазом, соврал Явик.
— Мне нужен совет. Не моих людей, а именно твой. Я могу надеяться, что разговор останется между нами.
Явик молча кивнул. Наблюдать за обычно спокойным генсеком, который сейчас был на взводе и ерошил волосы, было забавно. Протеанин так и не понял, почему эволюция не лишила людей волосяного покрова окончательно. Тот пушок, который был на теле, согреть не мог, а значит, терял смысл существования. А густая растительность на голове могла служить только для привлечения готового к зачатию партнера. Но цвет шевелюра не меняла сама по себе и о готовности к спариванию никак не сообщала. И почему природа так повеселилась над людьми, сделав их такими… ущербными?
— Ты знаешь об Удине? Успел ознакомиться с материалами по руководителям Альянса? — спросил генсек.
— Успел, — ответил Явик. — Прочел, кроме прочего, и разведданные. То, что он сотрудничает с «Цербером» — весьма и весьма сомнительная деятельность. Почему вы не донесли руководству Альянса на него?
— Не было смысла. А сейчас и вовсе доносить некому. Он теперь слово и дело Альянса… Хуже партнера, чем он, я не мог себе представить. Отвратительная личность с амбициями удельного князька. И как прикажешь с ним работать? Он будет сообщать Петровскому… — или кто там сейчас у них верховодит? — о каждом шаге и чихе Союза. И не общаться с ним нельзя, ибо легкие корабли Альянса нам нужны.
— И в чем проблема? — удивился Явик. — Вопрос с Удиной легко решаем.
— Как? — прищурился генсек.
— А вот так! — Явик ударил кулаком по столу. — И нет у Альянса руководства. Бедные детишки, оставленные без попечения… Дальше мысль развивать?
— Нет, — покачал головой генсек. — Спасибо за разговор, Явик… Будь добр, попроси Лисина зайти ко мне.
Глава 14
Михайлович раздраженно курил и стряхивал пепел на кипельно-белое половое покрытие, вызывая раздражение у дежуривших возле доков офицеров СБЦ. В последний раз его так песочили еще в школе. Преподаватели. Не давали ничего сказать и объяснить, а накидывались толпой и поясняли ему, насколько он плохой, бездарный, хулиганистый. И заканчивали речь пророчествами вроде «кончишь в нищете под мостом» или «всю жизнь дураком проживешь». Вот и сейчас примерно тоже самое было. Не заседание Совета Обороны, а тупой переход на личности, где ему, мудаку, как оказалось, стоумовые господа-товарищи объяснили, что адмирал должен делать это и вот это, а не то и не вон то — собственно, чем он занимался. И вообще, ведет он себя ни как адмирал, а как матрос третьей статьи.
Посмотрев на косящегося турианца, Михайлович, обычно соблюдающий все нормы и правила приличия, сплюнул на пол и затушил бычок о стену возле урны. Стал ждать реакции, чтобы хоть как-то улучшить настроение. Вот любой реакции. Адмирал даже мысленно разрешил турианцу схватиться за оружие. Однако тот лишь прищурил и без того узкие глаза и отвернулся. Михайлович вздохнул и поплелся в посольства. Чтобы там ни говорил Совет Обороны, дела нужно доделывать. А заодно и быть в курсе того, что замышляют на «Нормандии». А генералы-маршалы пусть общую линию обдумывают, а не лезут с советами в тот момент, когда сами не знают, что делать.
Обычно Михайловичу и в голову не приходило оспаривать приказы свыше, сомневаться в их правильности, но сейчас он устало гнал от себя желание вернуться на крейсер генсека, собрать все высшие чины в одном месте, бросить что-то взрывающееся в собрание и с гиканьем бежать куда-нибудь.
Адмирал снова вздохнул и пошел к стоянке транспорта. Опять он нарушает приказ. Ему было велено использовать только транспорт советского посла и, соответственно, передвигаться с его же водителем. У Михайловича не было желания уведомлять Совет Обороны о всех своих передвижениях в данный момент. На корабле — пожалуйста: слушайте все переговоры, подсчитывайте время пребывание в уборной, оценивайте аппетит по количеству запросов на пополнение пищевых запасов. А сейчас не нужно за ним ходить и говорить, что он неудачник. Он и сам о себе все знает.
Остановившись возле терминала, Михайлович вызвал такси, передал координаты и принялся терпеливо ждать, поглядывая на праздно прогуливающихся жителей Цитадели. Его внимание вдруг привлекла знакомая фигура в окружении двух турианцев. Что-то подсказывало, что разговор между участниками беседы напряженный. Подойдя поближе, адмирал прислушался.
— Пойдем с нами, девочка. Мы поможем тебе завершить паломничество, — хрипловатым голосом вещал один из турианцев. Второй поглаживал портупею на поясе и скалился.
— Очень сомневаюсь, что смогу отплатить достойно за такую помощь, — спокойно отозвалась кварианка.
— А нам много и не нужно, — охотно пояснил турианец. — Недолгий разговор, совместно выпитые несколько бутылок бренди, короткий экскурс в анатомию кварианцев и прогулка на турианском корабле по просторам космоса. Будешь хорошей девочкой, мы даже разрешим тебе посидеть в кресле пилота.
— Проблема в том, что меня не сильно волнует анатомия турианцев, а тут, сами понимаете, важен обоюдный интерес, — все так же спокойно ответила кварианка.
— И не любопытно совсем? — будто бы обиделся другой турианец, подходя ближе.
— Мне любопытно, — вмешался Михайлович, — сколько среднестатистический турианец сможет не орать после выстрела в коленку. Или тебе еще куда-нибудь пальнуть? Укажи пальчиком, и я зараз.
— Иди куда шел, — благодушно отозвался турианец.
— Так я сюда и шел, — адмирал достал пистолет. — Настроение у меня сейчас до крайности отвратительное. Руки трясутся вдобавок. Могу прицелиться в коленку, а попасть туда, чем у таких, как ты, принято думать. Неловко получится.
— Тебе тоже нравится наша девочка? Становись в очередь, — заявил второй, тоже доставая оружие.
— Я в этой очереди первый уже давно, — охотно пояснил адмирал. — Так что забирай своего папашу, садись на свой корабль, рассчитай прыжок до черной дыры и чтобы больше я тебя не видел.
— Люди стали слишком смелыми, как считаешь? — обратился турианец к своему товарищу. — Послушай меня, папаша…
Михайлович не стал дослушивать и выстрелил. Турианец вздрогнул. Михайлович снова прицелился под ноги инопланетянину. Второй раз пальнуть ему не дали спешащие на шум офицеры СБЦ, попутно приказывающие прекратить огонь.
— Что здесь происходит? — поинтересовался один из офицеров. Второй активировал инструметрон и, судя по всему, начал идентифицировать собравшихся.
— Вот у них спроси, — посоветовал Михайлович, кивая на турианцев.
— Два адмирала устроили стрельбу в Президиуме. Товарищ адмирал, какой пример подаете остальным офицерам? — поинтересовался блюститель порядка.
— Правильный пример. Всякую сволочь нужно начинать учить жизни до того, как они будут гадить где попало. И приставать к непричастным девушкам, — ответил Михайлович, убирая пистолет.
— Это правда? — вопросительно взглянул на кварианку офицер. Девушка кивнула.
— Беженцам запрещено покидать доки до регистрации, — заявил офицер турианцам. — А нарушать порядок запрещено всем.
— Они еще имеют статус беженцев? — восхитился Михайлович. — Здоровые черти, а прячутся от войны на Цитадели. Ненавижу вас обоих.
— Подтвердите выдвигаемое обвинение, — вздохнул офицер и протянул блок данных адмиралу.
Михайлович поставил подпись и вернул планшет.
— Идем, — кивнул дежурный турианцам, и те уныло побрели за офицером.
Михайлович проводил их взглядом и вновь посмотрел на кварианку.
— Спасибо за помощь, но в ней не было необходимости, — сказала она, облокачиваясь на перила.
— Их было двое, — напомнил адмирал.
— А у меня есть дробовик, — ответила Тали.
Михайлович улыбнулся. Настроение чуть улучшилось.
— Я думал, что вы уже покинули Цитадель, — сказал он, становясь рядом с ней и переводя взгляд на пруд.
— Сегодня возвращаюсь, — последовал ответ.
— Не сильно вы этому рады, — заметил Михайлович.
— Меня вообще мало что радует из всего, что происходит.
Адмирал понимающе кивнул. Но ему было еще хуже: его вообще не радовало то, что творилось в мире. Или в этом узком мирке — на Цитадели.
— Для некоторых решений требуется коллегиальное одобрение, — вдруг заговорила Тали. — Вот и мне приказано явиться, чтобы поддержать очередной сумасшедший план адмиралов.
— Так, может, не нужно его поддерживать, раз он такой сумасшедший? — прищурился Михайлович, раздираемый любопытством.
— Как будто то, что происходит во всем мире, не есть безумие, — покачала головой кварианка. — А как бороться с ними без сумасшедших планов? Что противопоставить?
— Может просветите меня, если это ни какая-нибудь тайна? — не выдержал Михайлович.
— Не тайна. Адмиралы хотят начать наземную операцию параллельно флотской, — Тали провела пальцем по перилам. — Как назвать такое решение?
— Самоубийством чистой воды, — возмутился Михайлович. — Разве не правильней было бы лишить гетов поддержки с воздуха, а потом назначать другие операции?
— Правильней было не лезть ни в какие операции, — уточнила Тали. — И Коллегия это знает. Просто все это не так просто. Они сагитировали кварианцев на войну и теперь не могут сказать «братья, прекращаем воевать и миримся». Этого не поймут. Вот и пытаются выкрутиться.
— А переговоры с гетами так и не ведутся? — осторожно полюбопытствовал Михайлович.
— Нет, разумеется. Никто из наших не будет вступать с ними в контакт. Даже если геты выразят такое пожелание.
— А они выражали?
— Этого я не могу знать. Я смогу прослушать переговоры и прочитать входящие запросы только после прибытия на Флот.
