— Так мне договориться, чтобы с тебя сняли повязки и отпустили домой? — защебетала Молли, изображая жёнушку, которой не терпится вернуть мужа в родное гнездо.
— Нет, Молли, я, пожалуй, какое-то время предпочту провести тут, — покачал головой Артур. — Хоть я и почти здоров, но негоже ходить по улицам, забрызгивая всех вокруг ядовитой кровью. А вот сосед, бедняга, — он понизил голос и кивнул на кровать напротив, где лежал мужчина с болезненным зеленоватым лицом и глядел в потолок, — его дни сочтены. Его покусал оборотень. От этого нет средств.
— Оборотень? — с тревогой переспросила миссис Уизли. — А ничего, что он в общей палате? Разве его не должны изолировать, хотя бы на время приёма посетителей?
— До полнолуния ещё две недели, — тихо напомнил ей мистер Уизли. — Сегодня с ним беседовали целители. Пытались убедить его, что он сможет вести почти нормальную жизнь. Я сказал ему — без имён, конечно, — что лично знаю оборотня, который милейший человек и прекрасно справляется в такой же ситуации, если только не бесить его во время его ПЛС.
— И что он ответил? — спросил Джеймс, догадываясь, что речь идёт о Римусе Люпине и его полнолунном синдроме.
— Что, если не заткнусь, буду второй раз укушен, — с грустью сказал мистер Уизли. — А та вон женщина, — он показал на третью занятую кровать у самой двери, — не признается, кто её укусил, и мы подозреваем, что она могла держать недозволенное существо. Так или иначе, оно отхватило у неё изрядную часть ноги. И оставило взамен очень неприятный запах, который распространяется по всей больнице, когда меняют повязку.
— Так ты расскажешь нам, что случилось? — спросил Фред, придвигая свой стул к кровати.
— Ну, вы уже знаете, правда? — Мистер Уизли со значением улыбнулся Бонду. — Все очень просто. Я устал за день, задремал на дежурстве, змея подкралась ко мне и укусила.
— В «Пророке» уже есть об этом? — Фред показал на брошенную отцом газету.
— Нет, конечно, — сказал мистер Уизли с улыбкой, в которой сквозила лёгкая горечь. — Министерство не желает доводить до сведения публики, что здоровенная гнусная змея…
— Артур! — предостерегла его миссис Уизли.
— …Добралась до меня, — поспешно закончил он, но Джеймс почувствовал, что хотел он сказать совсем другое.
— Папа, почему это случилось? — спросил Джордж. — Не пойми меня превратно, но сам факт того, что ты задремал на работе — это уже плохо. Дорога от офиса до дома у тебя занимает ровно четыре минуты: выйти в аппарационный зал и аппарнуть в «Нору», или воспользоваться камином, если ты слишком устал, чтобы аппарировать. Но даже если бы ты прикорнул в своём рабочем кабинете… Ты ведь по-прежнему работаешь в той каморке, за чуланом со швабрами?.. Никакая змея тебя не нашла бы там. Какого Мордреда тебя понесло спать ко входу в Отдел Тайн?
— Это моё дело, — отрезал отец, слегка улыбнувшись. Он схватил «Ежедневный пророк», развернул и сказал: — Когда вы пришли, я как раз читал об аресте Уилли Уиддершинса. Оказывается, эта летняя история с извергающими унитазами — его рук дело. Однажды его заклятие дало осечку, унитаз взорвался, и его нашли без сознания среди осколков, с головы до ног в…
— Когда ты говоришь, что был «на дежурстве», — тихо перебил его Фред, — ты чем был занят?
— Ты слышал отца, — прошипела миссис Уизли с интонациями, делающими честь любой змее. — Здесь мы это не обсуждаем! Так что там с Уиддершинсом, Артур?
— Не спрашивайте меня, как, но от обвинения по туалетному делу он отвертелся, — хмуро сказал мистер Уизли. — Нетрудно догадаться, что кое-кого подмазали. Мне только интересно, кто на это согласился…
— Ну, в том, чем подмазывать, у Уиддершинса недостатка не было, — хихикнул Рон и получил от матери подзатыльник.
— Ты охранял его? — тихо спросил Джордж. — Оружие? За которым охотится Сам-Знаешь-Кто?
Джеймс навострил уши.
— Замолчи, Джордж! — прикрикнула мать и выдала ещё один подзатыльник из своего бездонного резерва.
— Словом, — продолжал мистер Уизли, повысив голос, — на этот раз Уилли поймали на продаже кусающихся дверных ручек, и теперь он вряд ли выпутается, — в газете пишут, что двое маглов лишились пальцев и помещены сюда для восстановления костей и изменения памяти. Подумать только, маглы у святого Мунго! Интересно, в какой они палате? — Он оглянулся, словно ожидая увидеть таблички с фамилиями.
— Гарри, ты вроде говорил, что у Сам-Знаешь-Кого есть змея? — спросил Фред, изучающе глядя при этом на отца. — Большая. Ты видел её в ту ночь, когда он вернулся, верно?
— Я потерял память, Фред, — пожал плечами Джеймс. — Но, рассуждая логически… Василиск, которого Сами-Знаете-Кто выкормил в школьной канализации, это ведь тоже змея?
— Довольно об этом, — рассердилась миссис Уизли. — Грозный Глаз и Тонкс ждут в коридоре, Артур, и хотят тебя видеть. А вы, ребята, постойте снаружи. Потом зайдёте попрощаться с папочкой. Где страховой полис… Артур, ты не помнишь, в твоём полисе на страховку жизни, — какие форс-мажоры там были? Вот, например, целительская халатность, — если бы они тебе хлорку вместо кровевосстанавливающего по вене пустили, — там была?
Молли подождала, пока Артур переведёт взгляд на детей, достала из своей сумочки бутыль чистящего средства и бесшумно опустила её под кровать. Подростки высыпали в коридор. Грозный Глаз и Тонкс вошли в палату и закрыли за собой дверь. Фред поднял брови.
— Прекрасно, — сказал он и полез в карманы. — Пожалуйста. Можете ничего нам не говорить.
— Подслушивающие устройства ищешь? — сказал Джордж, демонстрируя что-то похожее на пучок шнуров телесного цвета.
— Читаешь мои мысли, — ухмыльнулся Фред. — Поглядим, наложил ли святой Мунго заклятие недосягаемости на двери палат.
Вдвоём они распутали пучок, отделили один от другого пять Удлинителей ушей и раздали остальным. Джеймс без колебаний засунул хвост одного из Удлинителей в ухо, где уже и так торчала металлическая пуговица связи с MI6.
— Ну, двигайтесь! — шепнул Фред.
Шнуры телесного цвета, извиваясь, как длинные тонкие червяки, проползли под дверь. Сначала Гарри ничего не слышал, а потом даже вздрогнул от неожиданности — шёпот Тонкс зазвучал так явственно, как будто она стояла рядом:
— Обыскали все вокруг, но змею не нашли. Будто исчезла после того, как напала на тебя, Артур… Но Ты-Знаешь-Кто не мог ведь рассчитывать, что она туда проберётся, правда?
— Думаю, он послал её на разведку, — прорычал Грюм, — до сих пор ему ничего не удавалось, так ведь? Нет, думаю, он хочет получить представление о том, с чем имеет дело, и если бы не Артур, эта гадина успела бы как следует оглядеться. Значит, Поттер говорит, что всё видел?
— Да, — отозвался мистер Уизли. Голос его звучал напряжённо. — Знаете, Дамблдор почти ожидал, что Гарри увидит нечто подобное.
— Есть что-то странное в парне, мы все это знаем. Хотя бы то, что он теперь помнит содержание прочитанных учебников…
— Когда я утром говорила с Дамблдором, он, по-моему, тревожился за Гарри, — прошептала миссис Уизли.
— Ещё бы не тревожился, — проворчал Грюм. — Малец видит глазами Сами-Знаете-Чьей змеи. Сам он, очевидно, не понимает, что это может значить, но если Вы-Знаете-Кто овладел им…
Джеймс вздёрнул бровь и оглянулся на ребят. Все смотрели на него — шнуры по-прежнему вставлены в уши, а в глазах — страх.
* * *
Люциус вошёл в ставшее чужим поместье, предварительно выполнив машинальную проверку на отсутствие сюрпризов, которыми так любила развлекать его Дринки.
— Дорогая, я снова дома!
Нарцисса высунулась из коридора. Рукава её домашней мантии были закатаны:
— Милый, с Рождеством тебя! Проходи в Среднюю Сине-Зелёную Лоджию С Гобеленом, я сейчас закончу с Беллой и приду.
Люциус снял туфли, небрежным заклинанием испарив с них хлопья снега, поставил тросточку в подставку, снял и встряхнул плащ:
— Дринки! Дринки! Иди сюда, маленькая шутница!
— Сэр звал Дринки? — миниатюрная эльфийка появилась из теней под вешалкой, словно по волшебству. Люциус подозревал, что выражение «словно» тут лишнее, но домовые эльфы ревниво оберегали секреты своей магии. Никто не знал, является ли их способность к мгновенному перемещению подвидом аппарации, и если да, то как им удаётся обходить антиаппарационные щиты.
— Дринки, будь добра, вычисти мой плащ и туфли. Завтра я обедаю с министром, и мне надо выглядеть так, чтобы он мне поверил.
— Вы хотите, сэр, чтобы Дринки заляпала их свежей грязью, чтобы министр и подумать не мог, что такой оборванец в принципе способен лгать?
— Нет-нет! — Люциуса прошиб холодный пот при мысли о домовой эльфийке, трудолюбиво забрасывающей декабрьской слякотью его плащ, сотканный из тонкой ангорской шерсти и заклинаний, — и то, и другое обошлись в целое состояние. — Я должен выглядеть, как преуспевающий бизнесмен. Ну, туфли должны быть начищены до зеркального блеска, а плащ — вычищен, высушен и покрыт свежими влагоотталкивающими заклинаниями. И отполируй дерево моей трости, мне нужно, чтобы оно сверкало.
— Туфли — до зер-каль-но-го блеска, — высунув кончик языка и склонив голову набок, записывала в блокнотик Дринки. — Будет сделано, сэр.
— Ты можешь заняться этим потом, — уведомил эльфийку Люциус. — Я сейчас пройду в Малую Тёплую Синюю Ванную, чтобы помыть руки и переодеться в домашнее с дороги, а потом ты подашь нам ужин в Среднюю Сине-Зелёную Лоджию С Гобеленом. После ужина займёшься плащом, туфлями и тростью. Кстати, моя мантия на завтра готова?
— Да, сэр, висит в Бежевой Гардеробной. Как вы и просили, сэр, чёрная с серебряным кантом. Я её лично проутюжила, сэр. Утюгом, сэр!
— Отлично. Спасибо, Дринки. — Люциус, сопровождаемый эльфийкой, медленно топал через кажущуюся бесконечной анфиладу комнат, постепенно сбрасывая с себя уличную одежду. — Кстати, а чем там занимаются Нарцисса с Беллой?
— Миссис Малфой помогает миссис Лестрейндж ухаживать за своими ногтями, сэр.
— О как. И на каком они шаге? Уже положили шеллак, и сейчас кладут топ?
Дринки выдержала паузу, пока Люциус тщательно намыливал руки, а затем подала ему пушистое рукомойное полотенце:
— Сэр, видите ли, у миссис Лестрейндж на протяжении последних тринадцати с лишним лет не было особой возможности ухаживать за своим внешним видом. Для того, чтобы положить хотя бы основу, нужно было привести в порядок ногтевые пластины. Дамы попробовали абразивные подушечки, пилочки, надфили, напильники, шлифовальную машину с алмазным кругом, а в последние полчаса я принесла им зубило, молоток и гидравлические ножницы для металла…
Люциус сдёрнул с себя манишку, метким броском отправил её в ящик для светлого белья и с удовольствием завернулся в домашнюю мантию.
— Понятно. А как дела у наших особых гостей?
— Мистер Змееликий и мистер Пища-Для-Змей играют в карты в Тёмно-Зелёной Гостиной, сэр. И если бы Дринки им не сдавала, то мистер Змееликий проигрался бы в пух и прах.
— А где ты научилась сдавать карты в покере?! — на секунду замер Малфой. — Хотя нет, мне это неинтересно. Где ты научилась сдавать карты так, чтобы выигрывал тот, кто должен выиграть, и чтобы никто из игроков не заметил подтасовок?
— Сэр! — вид Дринки был самой оскорблённой добродетелью. — Дринки целых два года отработала в детском саду!
— Ах, в самом деле, — вздохнул Люциус, — это всё объясняет. Они присоединятся к нам за ужином?
— Мистер Змееликий высказывал желание поговорить с вами, сэр, до ужина. Но это не срочно! Он ожидает вас в Гостиной.
Люциус, не дослушав домовую эльфийку, опрометью бросился из ванной. Если Тёмный Лорд желает его видеть… То… Малфой привычно начал дробить важные мысли на тонкие, едва заметные куски, заполняя пространство между ними выражениями преданности и преклонения, этим словесным эквивалентом пенопласта. Неизвестно, как повлияли смерть и воскрешение на способности Лорда к легилименции, но есть шанс, что ему удалось сохранить своё звание лучшего легилимента планеты. И, если он решит прочитать мысли Малфоя, пусть лучше он утонет в дифирамбах и в одах восхищения, нежели перехватит одну из тех мыслей, за которые придётся отвечать не простым и, увы, уже привычным «Круцио».
Люциус глубоко вздохнул, прошёлся рукой по волосам, проверяя укладку, натянул на лицо добродушную и приветливую улыбку и широким шагом вошёл в Тёмно-Зелёную Гостиную.
— Мой верный Люциус! — расплылся в улыбке кровавоглазый монстр, ничем не напоминающий того Тома Реддля, за которым пошёл в своё время одураченный словами о правах чистокровных Малфой.
— Повелитель, — склонился в полупоклоне Малфой.
— Заходи, садись, бери карты, — широким жестом пригласил хозяина чувствовать себя как дома гость. — Нам есть о чём поговорить. Два кната в банк. Дринки, сдавай!
Люциус вздохнул, осознавая, что перспектива поужинать отдаляется в неблизкое будущее, и принялся усиленно думать о предстоящей партии в покер в привычно-восхищённых тонах.
— Играем по маленькой? — Блондин откинул на спину струящиеся водопадом волосы и бросил в банк пару медяков. Эльфийка, сидящая у машинки для тасования карт, вытянула из неё шесть картонных квадратиков и щелчками пальцев отправила по тёмно-зелёному сукну обивки каждому из трёх игроков по две карты рубашкой вверх[243].
Вопрос не имел никакого смысла: и Петтигрю, и Волан-де-Морт были признаны мёртвыми и не оставили после себя наследников, а Беллатриса Лестрейндж пошла за решётку по статье, предусматривающей полную конфискацию. Всё их известное имущество было передано государству; если у этой троицы и остались ещё какие-то ценности, то сама попытка добраться до них поставила бы на уши весь аврорат Британии. Живые деньги в этом доме были только у Малфоя. По результатам игры выдавались долговые расписки в счёт будущих богатств, так что Петтигрю уже проиграл Тёмному Лорду Францию и здоровенный кусок Испании. Никого не смущал факт расплаты кусками шкуры неубитого медведя: в непосредственной близости от Тёмного Лорда царило убеждение, что владычество над всей Европой, а то и миром, — дело решённое, а попытка усомниться в этом гарантировала сеанс воодушевляющего круциатуса.
Люциус сел на один из свободных стульев и посмотрел в свои карты. Дринки сдала ему двойку червей и шестёрку треф; их было слишком мало для какой-либо оценки шансов. Петтигрю ухмылялся так, что его голова, казалось, сейчас расколется пополам.
— Поднимаю до пяти!
— Поддерживаю, — бухнул Тёмный Лорд, с трудом перебирая маленькие картонки карт длинными, неловкими, узловатыми пальцами.
