Джеймс прикинул вероятности:
— А окклюменция защитит меня от Империо? Сэр? — поспешно добавил он, не желая выглядеть совсем уж невежливым.
Снегг бросил озадаченный взгляд на Блэка. Тот покачивался на своём стуле и с интересом следил за развитием событий.
— Нет, Поттер, окклюменция не защищает от Империо, — признал Тот-Чьи-Волосы-Нельзя-Отмыть.
— Тогда какой в её изучении смысл? — поинтересовался юноша. — Если мы говорим о действиях с нарушением закона, то непростительных заклинаний нарушитель не стыдится. Он кастует «империо», приказывает мне не использовать окклюменцию, применяет легилименцию и копается в моём разуме, сколько ему влезет. И будь я хоть мастером окклюменции, я буду стоять и пускать пузыри, не смея ему помешать, пока он не закончит. Или, ещё проще, злоумышленник приказывает мне рассказать всё, что я знаю, и я сам, без всякой легилименции, радостно выкладываю ему все интересующие его сведения.
Снегг почесал подбородок:
— Иногда злоумышленник не захочет оставлять следов. А империо всё-таки не бесследно. Есть шанс, что к вам попробуют залезть в мозги тайно, аккуратно, исподволь…
— Например, какой-нибудь профессор в школе, прямо во время урока, да? Скажем, зельеделия? — беспечно спросил Джеймс. Его сердце колотилось, как бешеное.
— Какому профессору может понадобиться копаться в том мусорном мешке, который вы носите в черепушке, Поттер? — парировал Снегг. — Особенно во время столь интересного занятия, как зельеделие. Нет, речь не о профессоре, речь об учениках. Малфой… Крэбб… Гойл… Паркинсон…
— Это Малфой-то злоумышленник?! — театрально захохотал Бонд. — Крэбб? Гойл? Перед тем, как лезть в мои мозги, пусть они сначала попробуют найти хоть что-нибудь в своих!
Снегг вышел из себя. Внешне это выражалось в том, что он поджал губы:
— Короче, Поттер, Дамблдор хочет, чтобы вы занимались окклюменцией.
— А я не хочу, — ответил Джеймс, не меняя своей позы.
— К счастью, ваше желание или нежелание не имеет никакого значения. Как, впрочем, и моё.
— То есть третировать… В смысле, обучать меня будете вы?
— Это мы ещё посмотрим, кто кого будет третировать… А обучать — да, я.
— А почему Дамблдор не может его учить? — воинственно спросил Сириус. — Почему ты?
— Потому, видимо, что привилегия директора — поручать наименее приятные дела другим, — вкрадчивым голосом ответил Снегг. — Уверяю тебя, я не напрашивался. — Он встал. — Жду вас в понедельник, в шесть вечера, Поттер. В моём кабинете. Но помните, это будет наш маленький секрет. Остальным, особенно Амбридж, мы скажем, что вы получили отработку: дополнительные зелья раз в неделю. Клянусь мерлиновой бородой, они вам нужны…
— …Как корове седло! — в сердцах вскричал Джеймс. — Вы хоть помните, как вы проводите уроки? Пишете инструкцию на доске, открываете шкаф с ингредиентами, а потом весь урок сидите и пялитесь в журнал «Мантии для ведьм», в котором ведьмочки отдельно, а мантии отдельно. Только самый тупой кретин не сможет сварить пристойное зелье по учебнику! Напомните, я хотя бы раз в прошлом семестре получил оценку ниже «В»?
— Вы собираетесь критиковать мою манеру преподавания? — холодно осведомился Снегг, но взгляд всё-таки отвёл. — У вас ещё критиковалка не выросла! Защитите сначала звание Мастера Зелий, а потом критикуйте!
— Зато у вас выросла! — Джеймс вскочил на ноги, стул грохнул об пол. — Вы в курсе, что у учительского стола нет задней стенки? Да, критиковалка у нас знатная, почти три дюйма! Вся школа в курсе, мы перед уроком ставки делаем, успеете вы накритиковаться вдоволь до звонка или нет!
Снегг задохнулся от возмущения и выхватил свою палочку. Рядом грохнул стул Блэка, он тоже мгновенно оказался на ногах, с палочкой, поднятой в боевую стойку:
— Спокойно, Северус. Ты в моём доме.
Снегг помедлил секунду, затем опустил свою палочку. Сириус оставил свою направленной на профессора:
— Если услышу, что эти свои уроки окклюменции ты используешь для того, чтобы притеснять Гарри, будешь иметь дело со мной.
— Как трогательно, — осклабился Снегг. — Я уже весь дрожу. Знаешь, возможно, я и рискну иметь дело с тобой. Ты ведь нос из дому высунуть боишься. О, я буду просто дрожать от страха, думая, как ты, бедненький, ходишь у самого порога в надежде достать меня.
Сириус оттолкнул стул в сторону и двинулся вокруг стола к Снеггу. Снегг снова поднял свою волшебную палочку. Оба изготовились: Сириус, пышущий яростью, Снегг, расчётливый и хладнокровный; глаза перебегают с палочки Сириуса на лицо и обратно.
— Сириус! — громко сказал Джеймс. Смертоубийство не входило в его планы… На данном этапе операции внедрения. Но Сириус будто не слышал:
— Я тебя предупредил, Нюниус! — сказал он, сунувшись к самому лицу Снегга. — Мне плевать, что Дамблдор считает тебя исправившимся. Я тебя лучше знаю, ты, собака!
— Кстати, о пёсиках, — нежно сказал Снегг. — Ты знаешь, что Люциус Малфой узнал тебя, когда ты в последний раз рискнул прошвырнуться? Ловко придумано, Блэк, — показаться на закрытой платформе! Железное оправдание, чтобы больше не высовывать нос из норы.
— Ты назвал меня трусом! — взревел Сириус.
— О, до тебя дошло? — изумился Снегг. — И всего со второго раза? Прогресс, честное слово, прогресс! Ты заработал дополнительный сахарок, хорошая собачка!
Блэк зарычал и сделал неуловимое движение волшебной палочкой, однако Джеймс был быстрее: удар ноги сбил готовое сорваться заклинание, и зажёгшийся на острие палочки магический активатор рассеялся в воздухе. Одновременно Джеймс скользнул между мужчинами, отпихнул корпусом Сириуса в сторону, перехватил руку Снегга в захват, взял на излом, и палочка выскользнула из его потерявших чувствительность пальцев.
— Брейк, брейк, — суперагент развёл соперников руками, как рефери на боксёрском ринге. — Убивать друг друга на кухне — это такой моветон! Совсем неподходящее место для выяснения отношений между истинными джентльменами. Где пафос, где надрыв, где театральность? Найдите какое-нибудь более приличное место и время, ладно? — Джеймс протянул палочку Снеггу, и тот машинально её взял.
Дверь кухни открылась, и вошла вся семья Уизли вместе с Гермионой, совершенно счастливые. Посреди группы гордо шагал сам мистер Уизли в макинтоше, надетом поверх полосатой пижамы.
— Исцелён! — объявил он, адресуясь ко всей кухне в целом. — Абсолютно здоров!
Он и остальные Уизли замерли у двери, глядя на разыгравшуюся сцену: Сириус, с налитым кровью лицом, и Снегг, бледный, как полотно, стояли на расстоянии двух шагов друг от друга с палочками в руках и смотрели на вошедших. Джеймс, вклинившийся между ними, застыл с раскинутыми руками.
— Разорви меня горгулья, — сказал мистер Уизли, перестав улыбаться, — что здесь происходит?
Сириус и Снегг спрятали волшебные палочки. Северус сделал шаг, окинул Джеймса и Сириуса полным презрения взглядом и, ни слова не сказав семейству, направился к выходу. В дверях он оглянулся:
— Понедельник, шесть вечера, Поттер.
Дверь за ним захлопнулась. Сириус смотрел ему вслед; его взгляд выражал чистую, незамутнённую ненависть.
За дверью Северус остановился, вытащил свою палочку, поднял её на уровень груди и уставился на правую руку.
Это была новая волшебная палочка, купленная им у Олливандера после того, как его предыдущая пропала посреди ночи, вырванная у него каким-то невидимым противником, ограбившим его кабинет. У Северуса осталось очень мало сознательных воспоминаний о той ночи, и завершались они невероятной по силе вспышкой света и мощным ударом по ушам. Но тело помнило ощущения. Снегг стоял в такой же позе, только выставил палочку дальше вперёд, на вытянутой руке. Потом его рука внезапно исчезла в воздухе до локтя, затем кисть пронзила острая, но быстро проходящая боль, и палочка вывернулась из его руки. Точно так же, как она вывернулась минуту назад, на кухне Блэков.
Снегг спрятал волшебную палочку и обернулся, уставившись на дверь, — и на того, кто находился за этой дверью. Профессор по-прежнему не знал, что стало с его прошлой палочкой, но теперь он понял, кем был тот невидимый взломщик.
Невозможно научить человека отбиваться, не нанося по нему ударов. Невозможно научить окклюменции, не применяя легилименцию. Уроки окклюменции — или, если быть более точным, связанные с ними сеансы легилименции — в мгновение ока превратились из докучливой обязанности в насущную и крайне важную необходимость. Только бы установленный Дамблдором ментальный блок против стихотворения Марка Твена сработал!..
* * *
Обновление 03.01.16
Купальница — Кондитеру:
Шеф, всё пропало! Пасечник, ответственный за варку медовухи, по приказу директора пасеки должен будет учить меня защищаться от попыток юннатов прочитать химический состав моего сока! Я справедливо опасаюсь, что в качестве тренировки он сам полезет читать химический состав моего сока! Первая проба уже в понедельник! И, боюсь, мне не удастся скрыть тот факт, что в моём стебле вместо травяного сока течёт напалм!
Проблема осложняется тем, что пасечник-медовуховар является, по слухам, крутым юннатом. Он прям-таки бойскаут, из тех, что применительно к травяному соку имеют право носить бейджик «знаток методов отжима» и ходить в трениках. Директор пасеки — тоже тот ещё бойскаут, и треники он не надевает только потому, что ему незачем: все и так знают, что он всегда готов к отжиму. А самый лучший юннат-бойскаут — это известный вам медведь. Если кто-нибудь из них возьмётся за меня всерьёз, боюсь, они раскусят меня. И тогда бедному маленькому цветочку-Купальнице придётся использовать анютины глазки с тепловым наведением.
Что порекомендуете?
Привет секретарше!
Купальница.
Кондитер — Купальнице:
Пасечника, который должен обучать вас искусству самозащиты, вы уже как-то раз подвергали влиянию живительной силы поэзии. Не хотите попробовать себя на литературном поприще снова? Кондитеры-рецептоведы дают три шанса против двух, что то же самое стихотворение не сработает снова, потому что директор пасеки, заинтересованный в пробе вашего сока, должен был предусмотреть какой-нибудь защитный механизм против него. Но мировая попса произвела целую кучу прилипчивых мотивов! Мы в Кондитерской отдаём себе отчёт, что за последние два года в северокорейском концлагере и на Пасеке вы редко имели возможность знакомиться с лучшими двадцатками MTV, поэтому вынуждены переслать вам сами песни. Взвесьте, например, вот эти:
* * *
*
Исправление: увы, мы не можем передать вам эти песни. Для пересылки на Пасеку патефона с соответствующими пластинками банально нет времени, тем более что и самих пластинок тоже пока нет, их сначала надо отлить по мастер-диску, для чего нужно ещё нарезать мастер-диск, а в бюджете кондитерской не заложена статья на покупку права ретрансляции и распространения крайне популярных и коммерчески успешных попсовых песенок. Те два работника службы доставки, которых мы попросили впечатать текст и ноты песенок в этот рецепт, были отстранены от работы с принудительным отправлением на больничный из-за того, что начали напевать эти песенки и перестали реагировать на окружающий мир. Это совершенно потрясающее ощущение: знать, что решение есть, знать, в чём оно заключается, и не иметь возможности о нём поведать.
В свете вышеизложенного, рекомендуем использовать орхидеи. У них аромат изящнее. И потом, разделяющиеся боеголовки — это всё-таки разделяющиеся боеголовки.
Кондитер.
* * *
— Ну что, мой верный Люциус?
— Повелитель? — блондин нахмурился, пытаясь отыскать среди всех возможных вариантов поведения ту тонкую путеводную нить, которая не приведёт к профилактическому «Круцио». В последнее время Волан-де-Морт был сам не свой, нервно грыз ногти, срывался на своих последователей и раздавал наказания значительно чаще, чем обычно, — а у него их никогда не надо было выпрашивать. Учитывая, что большинство Пожирателей Смерти были спрятаны в других поместьях, а в Малфой-мэноре остались только хозяева, Тёмный Лорд, Петтигрю и Беллатриса, количество взысканий на единицу времени угрожало превысить пределы терпения Малфоя. Он даже начал подумывать о том, чтобы отказать Тёмному Лорду в крове. Увы, Люциус так и не смог придумать, как сдать нелегальных постояльцев аврорату без того, чтобы оказаться под подозрением. Драко был в полной власти Северуса Снегга, тупоголового чучела с отсутствующим воображением, готового на любую подлость по приказу любого из своих господ; Люциус не сомневался, что как только авроры начнут штурмовать мэнор, Северус воткнёт «Аваду» в горло его единственному сыну. По крайней мере, если бы он сам находился в той ситуации, в которой оказался Тёмный Лорд, он непременно отдал бы соответствующий приказ.
— Ты оглох, Люциус?
— Простите, о Всемудрейший? — Малфой моргнул, пытаясь сосредоточиться на словах Волан-де-Морта.
— Я говорю, ну что, мой верный Люциус?
Малфой попытался проследить мысль до её логического начала, но сдался на втором повороте.
— Повелитель, мой скромный интеллект не поспевает за полётом ваших замыслов. Не соблаговолите ли повторить?
Красноглазое чудовище, оккупировавшее Малфой-мэнор, почесало плоскую кожу на месте отсутствующего носа:
— Люциус, пожалуйста, будь внимателен. Какова основная задача истинных патриотов магического общества?
Поскольку Тёмный Лорд повторял эту фразу по сотне раз на дню на протяжении последней недели, правильный ответ был способен запомнить даже Макнейр. А уж Люциус Малфой-то мог готов отбарабанить нужные слова даже посреди ночи, не просыпаясь. Что, в общем-то, нередко и делал, сопровождая свои слова дикими криками и воплем «Нет, нет, только не Круцио», к вящему беспокойству Нарциссы.
— Основной задачей истинных патриотов магического сообщества является возврат власти в магическом сообществе полноправным представителям магического сообщества!
— А точнее?
Этот вопрос был сложнее предыдущего, но ненамного. Если бы у Малфоев был попугай, он без труда затвердил бы правильный ответ, даже если бы не имел склонности к звукоподражанию.
— Милорд, полноправные представители магического сообщества — это те, которые получили волшебные палочки по праву рождения, чья кровь не разбавлена маглами. Вернув себе власть, маги займут подобающее им место в мире и смогут направлять его так, чтобы сохранить и преумножить самый ценный капитал магического сообщества — чистую, неразбодяженную магическую кровь своих представителей!
— Правильно. И кто стоит на пути истинных патриотов магического сообщества?
