Это переглядывание, не занявшее и десятой доли секунды, не осталось незамеченным Минервой. Из кулака профессора трансфигурации сыпались разорванные в пыль нитки.
— Отлично, — подытожил Альбус. — Значит, решили: на битву с Волан-де-Мортом натаскиваем Невилла. Надо будет напомнить ему про сумасшествие его родителей, подчеркнуть, кто в этом виноват, вызвать у него агрессию, — Северус, будьте добры заняться этим; вы, с присущим вам тактом, справитесь с вызыванием агрессии лучше других. Затем вы, Аластор. На вас — обучение Долгопупса продвинутым тактикам магического боя. Не нужно доводить мальчика до совершенства, он всё равно не справится с Тёмным Лордом, пусть продержится хотя бы несколько минут, этого хватит. Минерва, на вас стоит задача заставить Невилла полюбить нас всех, вплоть до готовности пожертвовать собой. Молли, Артур, Тонкс, Диггл, — по мере сил напоминайте Невиллу, что мы все за него горой, что мы все его очень любим, очень за него переживаем… Ну, вы знаете, как правильно размазывать розовые сопли с сахаром. Если нет, спросите у Молли, она вас научит. Помните, надо, чтобы мальчишка влюбился в наш мир! Только любовь может противостоять Тёмному Лорду, и эту любовь надо привить Долгопупсу!
— А может, просто амортенцией его накачать? — выдвинул контрпредложение профессор зельеделия. — Я могу сварить её от лица нескольких человек.
— Я думал об этом. Нет, не подойдёт, — с сожалением ответил директор. — Надо, чтобы любовь была, во-первых, естественной, а во-вторых — направленной не на каких-то отдельных личностей, а на весь мир в целом.
— Да чё толку рассусоливать-то, — стукнул своим посохом Грюм, — давайте дело делать. Пришлёте мне сову, когда я понадоблюсь. Всем покедова!
С громким хлопком Аластор аппарировал из кухни. Это послужило своеобразным сигналом к окончанию совещания: члены Ордена Феникса начали торопливо прощаться и исчезать.
Альбус Дамблдор, отвечая на вежливые полупоклоны, задел стоявшую на краю стола кружку локтём. Бурая жижа залила кухню, закручиваясь водоворотами вокруг тапочек Артура Уизли и намертво приклеив их к плитам пола.
— Ой, какая печаль! — воскликнул Дамблдор. — Репаро! Прости, Молли. Я такой неуклюжий!..
— Ничего страшного, Альбус, дорогой, — слащаво ответила Молли, привычно скрывая вспышку гнева под маской искренней заботы. — Вы не ушиблись? Нет? Ну и отлично. Проходите вот сюда, только смотрите, не наступайте на мокрое, иначе наследите по всему дому. Давайте, я вам в качестве компенсации ещё кружечку нацежу?
Дамблдора передёрнуло:
— Нет-нет, спасибо, Молли, не надо! Ты же знаешь, мне нельзя много пить. И есть. А то с твоими домашними харчами я скоро перестану в двери проходить… Спасибо за предложение, но, правда, не надо. Нет, даже капелька будет лишней. Нет. Спасибо. Нет! Нет!!! Молли, медленно поставь кружку на стол и отойди от неё!!!
Миссис Уизли, всем своим видом выражая оскорблённую добродетель, сделала пару шагов назад и сложила руки на груди. Альбус спрятал волшебную палочку и попытался исправить эффект своего поведения:
— Впрочем, ты меня убедила. Плесни-ка мне чего-нибудь из того, что сейчас на плите. — Альбус принюхался. — Во! Вот из этого чана идёт просто потрясающий запах… По сравнению со всеми остальными. Что у тебя тут, Молли, хозяюшка?
Молли Уизли покрылась красными пятнами:
— Значит, «по сравнению с остальными», да? В этом чане я вывариваю грязное бельё. Вам полчашки, Альбус, или полную?
* * *
Обновление 31.12.14
— Ну что, все собрались?
В приоткрывшийся люк проскользнула Мариетта Эджкомб. Лязгнувший люк попытался прищемить её за полу мантии, но девушка, храбро пискнув, вырвала у жадного проёма свою одежду.
— Поторопитесь, поторопитесь, — попросил Бонд, шагая вдоль строя учеников.
Гермиона сверилась со списком:
— Все тут, можно начинать.
— Отлично. — Бонд круто развернулся и хлопнул в ладоши. — Мы все знаем, для чего мы здесь. Мы хотим стать лучше. Быстрее, выше, сильнее. Мы хотим получить возможность защитить себя от тех, кто может покуситься на наше здоровье, на наше имущество и на нашу жизнь. Чтобы защитить себя, мы будем действовать так, как позволяют нам наше тело, наш дух и наша совесть.
— Наша что? — переспросил Фред.
— Неважно, бро, к нам это не относится, — хмыкнул Джордж. — Если только её тут не прививают в качестве первой тренировки вон на том пыточном устройстве. Если же всё-таки прививают, то нам с тобой пора валить.
— Не прививают, — улыбнулся Джеймс. — Но вы должны уяснить одну вещь. Я помогу вам стать более сильными, более ловкими и более смелыми. Даже тебе, Невилл. Но, клянусь Мерлином, если кто-то из вас попробует применить полученные от меня умения в безнравственных целях, я обрушусь на него, как гора, и раздавлю, как букашку. Даже тебя, Захария. Вы можете защищать себя. Вы можете защищать друзей. Но вы не можете атаковать кого-то, кто вам не угрожает. Это ясно?
Фред презрительно поднял верхнюю губу:
— Ну и какой тогда смысл?..
— Так. — Джеймс подошёл к близнецам Уизли и отметил, что те при его приближении всё-таки сделали попытку подтянуться, хотя были выше его на полголовы. — Я вижу, нам ещё работать и работать. Фред, ответь-ка, что является лучшей защитой?
— Дать по голове и сбежать! — воодушевлённо выпалил Фред.
— В общих чертах так, — улыбнулся Джеймс в ответ на эпидемию хихикания, внезапно поразившую членов клуба «Эндорфинная эйфория». — Только надо облечь твой ответ в более высокопарные слова. Лучшая защита — это нападение! Поэтому моё условие «нападать только в целях защиты» означает…
— Бей первым! — осклабился Фред.
— Мочи на опережение! — расплылся в улыбке Джордж. — Вот это по-нашему! Я говорил тебе, бро, что Гарри не такой балбес, каким кажется!
— Сегодня мы займёмся составлением графика тренировок, — продолжил Бонд, не обращая внимания на смешки. — Ребята… И девчата… Вы все разные. И упражнения вам нужны разные. Колину надо наращивать мышечную массу. Невиллу нужны упражнения на ловкость и координацию. Гермиона…
Девушка смущённо улыбнулась Бонду, опустив голову. Тот почувствовал, что начинает краснеть, и, чтобы отвлечься, попытался представить себе Гермиону в составе боевого отряда. Силовик? Стрелок? Сапёр? Всё не то, тонкая фигурка Гермионы не вписывается ни в одну из этих ниш. Разве что…
— …Гермионе надо поработать над реакцией и научиться контролировать инерцию. Фред и Джордж, ваши тела просто-таки молят об упражнениях на выносливость. Чжоу, тебе надо оформить мышцы.
Чанг выпрямилась, выпятив грудь, и задумчиво окинула открывшиеся просторы масляным взглядом хитрых глаз:
— Гарри, ты считаешь, что мои мышцы нуждаются в оформлении?
Джеймс проглотил первые три ответа на эту реплику:
— Чжоу, поверь, когда ты завершишь курс тренировок, ты сама увидишь разницу. Полумна, тебе тоже не мешает поработать над мышечной массой. Захария, ты сильный и ловкий, будет глупо зарывать такой талант в землю; тебе надо только слегка помочь с координацией.
Бонд отступил на пару шагов:
— Конечно, это не означает, что если кому-то нужно работать над выносливостью, ему можно забросить упражнения на мышечную массу. Мы начнём с обычной разминки, после чего сделаем несколько подходов на тренажёрах, заодно я объясню, как ими пользоваться. А потом я помогу вам составить индивидуальный график тренировок и определю ближайшие цели, которых вам надо будет достичь. К тому времени, как мы закончим, уже будет пора расходиться, поэтому потом мы сделаем расслабляющие упражнения и на этом сегодня закруглимся. Компрёне ву?
— Только один вопрос, Гарри, — поднял руку отчаянно зевающий Рон. — Это ведь устройства для бега?
— Да, Рон, это беговые дорожки, — подтвердил Джеймс.
— То есть безумных кроссов с ранья больше не будет? Типа, ура?
— Ну, Рон, если ты считаешь, что твой успех в битве против Пожирателей Смерти будет зависеть от умения бежать на месте… — улыбнулся суперагент. — Мы не знаем, когда и где нам понадобится умение быстро бегать. Мы не знаем, какой будет погода в тот день, когда нам придётся бегать. От нашего умения перебирать ногами по раскисшей земле против стылого ветра может зависеть наша жизнь. Кроссы продолжатся. — Джеймс повысил голос: — Поймите меня правильно! Все эти тренажёры, хитроумные устройства и приспособления не помогут вам подготовиться к бою. Это не реальный мир! Это тренажёрный зал! В реальной драке у вас не будет возможности усесться на сиденье поудобнее, а если не получилось с первого раза, сделать вторую попытку! Всё это железо, — обвёл рукой ряды тренажёров Бонд, — предназначено только для того, чтобы помочь вам развить ваше тело. Но оно не подготовит вас к схватке. А схватки нам предстоят, и не одна! К реальной драке можно подготовиться только бесчисленными тренировками в очень похожих условиях. Но поскольку мы не знаем, когда нам предстоит драться, мы будем готовиться во всех возможных условиях!
Джеймс ткнул пальцем в Ангелину:
— Ведь можно же тренироваться для квиддича в Большом Зале, верно? Высота потолка позволяет. Но мы тренируемся на реальном поле, вокруг настоящих колец, и при любой погоде, так?
Капитан команды Гриффиндора кивнула, соглашаясь, но тут вперёд выступила Гермиона:
— Я тут придумала способ сообщать всем нам о времени дальнейшей встречи. Вот это — фальшивые галеоны. На ребре у них цифры. На настоящих галеонах это серийный номер гоблина, который его отчеканил. На моих галеонах цифры показывают дату и час следующего собрания. Когда дата меняется, монета делается горячей, так что, если вы носите её в кармане, вы это почувствуете. Все берём по одной; когда Гарри назначает дату, он меняет цифры на своей, и, поскольку я навела на них Протеевы чары, с вашими произойдёт то же самое.
Ответом ей было недоуменное молчание. Гермиона обвела взглядом смущённых слушателей.
— Я подумала, это хороший способ, — неуверенно пояснила она. — В смысле, если Амбридж прикажет вывернуть карманы, то ничего подозрительного не увидит. Ну… Если вам не хочется…
— Ты умеешь наводить Протеевы чары? — спросил Терри Бут.
— Да. Это легко, простой закон контагиона…
— Но это ведь… Это уровень ЖАБА, — сказал Бут слабым голосом.
— Ну… — Гермиона старалась держаться скромно, — это стало уровнем ЖАБА в 1963-м, после того, как Альбус Дамблдор, став директором школы, продавил через Визенгамот план изменения учебной программы. Но ещё ваши дедушки сдавали Протеевы чары на четвёртом курсе в качестве стандартного школьного заклинания.
Джеймс почуял, что дискуссия может сорваться в дебри, которые ему сейчас совсем не нужны, и оборвал разговоры хлопком в ладоши:
— Закончили упражнения для рта и языка. Начинаем упражнения для разогрева мышц!
* * *
Приближался первый матч сезона: Гриффиндор — Слизерин. Анджелина требовала чуть ли не ежедневных тренировок, и в собраниях клуба «Эндорфинная эйфория» наступил перерыв. Из-за того, что Кубок по квиддичу в прошлом году не разыгрывался, предстоящую игру ожидали с повышенным интересом и даже волнением. Живо интересовались ею и пуффендуйцы с когтевранцами — и тем и другим, понятно, предстояло сразиться с обеими командами. Деканы факультетов, пытаясь сохранять приличествующую им беспристрастность, на самом деле горячо желали победы своих. Насколько важен для профессора МакГонагалл выигрыш у Слизерина, Джеймс понял по тому, что за неделю до матча она перестала давать им задания на дом.
— Полагаю, в ближайшие дни у вас и без этого достаточно дел, — торжественно произнесла она, и они не поверили своим ушам. Но тут она посмотрела в упор на Джеймса и Рона и сурово добавила: — Я привыкла видеть Кубок по квиддичу у себя в кабинете, и вовсе не хочу уступать его профессору Снеггу, так что потренируйтесь лишний раз, если не затруднит.
Снегг проявлял не менее горячую заботу о своей команде. Он так часто заказывал поле для слизеринцев, что команде Гриффиндора иногда не удавалось потренироваться. Он пропускал мимо ушей жалобы на то, что слизеринцы пытаются вывести соперников из строя в коридорах. В больничное крыло пришла Алисия Спиннет — брови у неё стали расти так быстро и густо, что совершенно закрыли глаза и уже мешали есть. И хотя четырнадцать свидетелей доказывали, что её достал заклинанием «Суперцилис Брежневиус» слизеринский вратарь Майлс Блетчли, когда она занималась в библиотеке, Снегг не пожелал их слушать и сказал, что она, наверное, сама пыталась применить чары для ращения волос.
Рон отчаянно хорохорился, стремясь показать, что он готов к игре, но на самом деле до готовности ему было ещё далеко. После любой ошибки он терял уверенность в себе и начинал допускать новые. Каждая следующая ошибка или просто замечание товарищей по команде выводили его из себя ещё больше, и в конце концов Рон срывался в истерику, визжал, плевался во все стороны и грыз одно из колец. С другой стороны, примерно на полпути от визга до попытки проесть кольцо Рон принимался описывать круги вокруг своих колец с такой скоростью, что никакие броски квоффла не имели шансов пробить эту защиту. Таким образом, Джеймс предложил избрать тактикой команды Гриффиндора на ближайшую игру доведение Рона до истерики в самом начале матча и дальнейший тщательный контроль помешательства вратаря, не позволяющий ему вернуться к визгу или впасть в кататонию с кольцом в зубах. Разумеется, Рон был не в курсе этих планов.
Октябрь скончался в проливных дождях и вое ветра, и с железным холодом пришёл ноябрь, с заморозками по утрам и ледяными бурями, обжигавшими лицо и руки. Небо на потолке Большого зала затянула жемчужно-серая мгла, горы вокруг Хогвартса надели снежные шапки, а в замке стало так холодно, что между занятиями ученики ходили по коридорам в толстых защитных перчатках из драконьей кожи.
Утро матча выдалось холодным и ясным.
Суперагент закончил свой завтрак и обратил внимание, что Рон сидит на лавке, обхватив колени и глядя в одну точку.
— Не заболел? Может, не надо было заедать кукурузные хлопья с молоком маринованными огурцами?
— А толку? — вопросом на вопрос ответил Рон. — Если я скажусь больным, слизеринцы меня засмеют. Да и нет у нас на факультете другого вратаря. Никто ведь не тренировался. Придётся идти мне.
— Поджилки трясутся?
— А у тебя нет?!
— Поверь, я и не в таких передрягах бывал.
— Это, конечно, верно. Тот василиск тебя чуть не сожрал. Но я-то в таких передрягах не бывал!
— Ничего, ещё побываешь, — подбодрил приятеля суперагент. — И вообще, подумай, насколько мелок и незначителен этот матч по сравнению с мировой революцией! Выиграем мы или проиграем — кто вспомнит о нас через тысячу лет? А сейчас возьми себя в руки и успокойся. Истерить будешь потом. Минут через двадцать.
