Разлетающиеся искры эффектно закрученных заклинаний жужжали и свистели вокруг Бонда, подобно пулям. При попадании в стены они выбивали впечатляющие облачка каменной пыли. Обстановка мгновенно стала привычной и знакомой суперагенту. Обнаружив себя в ситуации, давным-давно отработанной на бесчисленных тренировках, Джеймс немедленно успокоился. В его голове сам собой возник план дальнейших действий. Суперагент, не торопясь, приступил к выполнению своего плана:
— Кэ-гхм!!!
Снегг круто развернулся, вытянув руку с палочкой в направлении звука. Джеймс стоял, не шелохнувшись. Глаза мастера зелий потихоньку привыкали к свету «люмоса», и он отставил вторую руку в классическую дуэльную стойку, чтобы улучшить своё равновесие и получить бо́льшую свободу в закрутке магических активаторов. Но он по-прежнему яростно моргал, и его глаза по-прежнему слезились.
Джеймс беззвучно шагнул вперёд, слегка распахнул свою мантию, вытянул руки и одним лёгким, изящным движением накрыл держащую палочку руку Снегга поло́й мантии-невидимки.
С точки зрения профессора зелий, его рука от локтя до кисти растаяла в прохладном ночном воздухе. Снегг, замерев, уставился на обрубок руки, пытаясь осознать, где находится его кисть, почему он по-прежнему её ощущает, и, если она всё ещё в полном порядке, почему он, в таком случае, её не видит.
Затем Северус почувствовал, как его верная волшебная палочка вырывается из руки. Он попытался удержать рукоять палочки, но кисть внезапно скрутило от боли, пальцы разжались, и сухое дерево волшебной палочки покинуло его ладонь.
Северус, всё ещё не до конца осознавая происходящее, растопырил пятерню и попытался нашарить невидимую палочку невидимой ладонью. Внезапно его пальцы нащупали что-то толстенькое, металлическое, продолговатое. Снегг машинально схватил этот предмет и потянул его к себе.
Рука, целая и невредимая, появилась из воздуха, как по волшебству. Ладонь сжимала небольшой металлический цилиндрик чёрного цвета, с шестигранными торцами, на одном из которых красовались белые буквы. Цилиндр был украшен множеством прорезанных в нём отверстий, сквозь которые виднелась серебристая начинка.
Снегг повернул руку ладонью вверх и попытался разобрать белые буквы на торце цилиндра.
Мир исчез в безумной, бешеной вакханалии света и звука.
Джеймс Бонд, неспешно удаляясь от ограбленного кабинета, тонко улыбался под мантией-невидимкой, поигрывая трофейной волшебной палочкой. Конечно, это не совсем честная победа. Ну откуда Снеггу было знать, что это очень, очень плохая идея, — пристально смотреть на взрывающуюся на ладони светошумовую гранату…
* * *
Очаровательная девушка-экскурсовод слащаво улыбнулась:
— …А вот на этом месте, утверждает легенда, граф Джакопо повелел отрубить головы ста пятидесяти пленным турецким солдатам.
Группа остановилась. Пожилые японские туристы начали щёлкать фотоаппаратами, пытаясь запечатлеть крошечный внутренний дворик замка. Розовощёкая, раскрасневшаяся пара из России миловалась на отшибе, и мысли их явно были далеки и от замка, в котором они находились, и от зверств одного из его бывших владельцев; Билл даже не был уверен, что они слышали объяснения экскурсовода. Несколько туристов-итальянцев, лица и тела которых несли на себе печать чрезмерного увлечения пиццами и спагетти, а щёки переваливались через воротник и почти достигали ширины плеч, воспользовались остановкой, чтобы отдышаться и утереть пот.
Из разношёрстной экскурсионной группы выделялись Билл Таннер, Джон и Джим. Оба подручных, — телохранители и помощники в одном лице, — не сговариваясь, надели на экскурсию одинаковые тёмно-серые костюмы в чёрную полоску, свободного покроя пальто, начищенные туфли с подбитыми подошвами и солнцезащитные очки. Билл, заранее подозревая, что его сопровождающие оденутся в точном соответствии со стереотипами тайных агентов, вырядился в джинсы, высокие ботинки, линялый свитер и кожаную куртку. При нулевой температуре воздуха шефу аналитиков было отчаянно жарко, но, по крайней мере, теперь их троица напоминала не секретных сотрудников в разгар тайной миссии, посмотреть на которую приходят жители всех окрестных деревень, а экстравагантного миллионера с глуповатыми, но старательными телохранителями.
Лица телохранителей, внимательно слушавших экскурсовода, были нежно-салатового цвета.
— Этот дворик же всего семь на десять ярдов! — придушенно сказал Джим. — После казни ста пятидесяти человек тут по щиколотку должно было натечь…
Джон, не глядя, заткнул рот Джима рукой. Второй рукой Джон затыкал собственный рот. Цвет физиономий оперативников подсказывал, что их отношение к рассказу экскурсовода вот-вот вырвется наружу и зальёт брусчатку двора. Возможно, тоже по щиколотку.
— Граф лично наблюдал за казнью с балкона, — девушка показала на нависающий над двориком балкон второго этажа. — Легенда утверждает, что он очень любил свою жену. Прямо в процессе наблюдения. Это служило дополнительным унижением для турецких пленных; таким образом, граф показывал им, что он дарит новую жизнь, тогда как они пришли на его землю, как захватчики, которые могут принести и заслужить только смерть.
Билла передёрнуло.
— Легенда, конечно, врёт, — мило улыбнулась девушка-экскурсовод. — Достоверно известно, что графиня не переносила вида льющейся крови.
— Ну правильно, зачем разбазаривать хорошую еду, — полушёпотом произнёс Билл. Экскурсовод бросила на него быстрый, внимательный взгляд и хлопнула в ладоши:
— Давайте, пройдём внутрь! У нас впереди ещё осмотр кухни, столовой, рабочего кабинета, ванной комнаты и графской спальни.
Японцы, шумно обсуждая странные привычки местечковых европейских правителей, потянулись в открывшиеся двери. За ними протиснулись итальянцы. Джон направился было следом, но Билл поймал его за рукав и показал вниз.
На тёмной от дождя плите мощёного двора белыми шрамами выделялись параллельные щербины. Кто-то долго и упорно молотил по камню топором. Не меньше ста пятидесяти раз. Джон пожалел о том моменте, когда пошёл служить в MI6, и заодно о том моменте, когда родился. Билл пожал плечами и направился к дверям как раз в тот момент, когда к ним подошла парочка туристов из России.
— А вы, я вижу, наш? — улыбнулся круглолицый юноша.
Аналитик окинул взглядом парочку, первым делом обратив внимание на девушку.
Круглолицая, раскрасневшаяся то ли от лёгкого морозца, то ли от непривычной обстановки, девушка явно радовалась жизни. Она, очевидно, то ли не понимала экскурсовода вообще, то ли просто не вслушивалась в её объяснения, предпочитая полным садизма объяснениям удовольствие от созерцания действительно красивой архитектуры замка, а может, просто общество спутника. Одета девушка была вполне по-зимнему; из-под вязаной шапочки с легкомысленным помпончиком задорно торчал кончик тёмной косы, лёгкий белый вязаный шарфик украшал тонкую шею. Худенькая точёная фигурка была скрыта пурпурной нейлоновой курткой, видимо, не по сезону жаркой и поэтому расстёгнутой до талии. Под курткой красовался чёрный свитер, ножки были затянуты в джинсы и угги[182]. Её спутник был одет несколько более элегантно: тёмные брюки из тонкой шерсти, приталенное пальто и ослепительно белый шарф, хорошо подобранный под цвет волос, виднеющихся из-под головного убора.
Билл моргнул. Головной убор на макушке молодого человека представлял собой нечто среднее между грузинской кепкой-аэродромом и французским беретом. Сочетание элегантного пальто и авангардного берета было настолько шокирующим, что на секунду выбило аналитика из колеи.
— Он не наш, — парень повернулся к девушке. — Жаль, по виду и не скажешь.
Билл, разумеется, знал русский язык. Невозможно подняться до сколько-нибудь значительных постов в аналитическом отделе MI6, не понимая тонкости и нюансы психологии жителей страны, которая на протяжении семидесяти лет, с короткими перерывами, считалась наиболее вероятным противником. Невозможно адекватно оценивать психологию людей, чьего языка ты не понимаешь. Плюс, знание дополнительных языков повышает зарплату.
— Как это «я не ваш»? Ваш, разумеется, — улыбнулся Билл. — В смысле, наш. Откуда сами-то будете?
— Рудня, — юноша с улыбкой развернулся и спокойно протянул руку. — Это городок на границе с Белоруссией. А вы?
Если бы Россия была размером с Люксембург, Биллу пришлось бы несладко. Но бескрайние просторы страны матрёшек, балалаек и «Тополь-М» позволяли надеяться, что не все её жители побывали во всех её уголках. Более того, некоторые уголки своей страны россияне прямо-таки настойчиво отказывались посещать по своей воле. Например, диковатые, но живописные просторы Колымы или Магадана…
— Я из Синегорья[183], — Билл с размаху хлопнул своей лапой по тонкой руке юноши. — Бывали у нас на Колыме?
Молодого человека передёрнуло:
— Бог миловал.
— А зря, — поддел нового собеседника Таннер. — У нас потрясающая рыбалка. Вот такой величины налимы! Обязательно выкройте время и приезжайте.
Собеседник беспомощно оглянулся на свою девушку. Та явно с трудом удерживалась от хихиканья.
— Нет уж, спасибо, лучше вы к нам, — наконец, нашёлся он. — У нас на Березине…
— Да знаю, знаю, — отмахнулся Билл. — Рудня, население около десяти тысяч человек, успешно маскируется под региональный центр сельского хозяйства. На самом деле в городе и его окрестностях расположены десяток сверхсекретных крупных производственных предприятий чёрной и цветной металлургии, работающих на оборонную промышленность[184]. Из-за чего содержание формальдегида в воздухе в шесть раз выше нормы, а в водоёмах плавают вот такого размера куски оружейной стали.
— Ну… Да, бывает, — признал молодой человек. — Но редко. Они ж обычно на каменноугольный кокс берут, а народ всё больше на червя да на опарыша ловить пытается. Конечно, с голодухи они и на опарыша ловиться будут, но не из-за червя, а из-за стального крючка-«троечки».
Таннер попытался переварить последнюю фразу. Молодой человек несколько секунд изучал выражение его лица, а затем хлопнул в ладоши:
— Купился! Нет, он и правда купился!
Билл выдохнул.
— Как вас зовут-то, молодые люди?
— Я Леонид, а это моя невеста, Ольга.
Имена ухнули в безразмерную картотеку памяти аналитика. Выдавленный ими по ассоциативной цепочке из глубин подсознания пузырь с некоторым количеством других имён, предположительно — русских, определил ответную реакцию Таннера:
— Меня зовут Варфоломей, а эти два чудака — Никодим и Евлампий.
Джон и Джим переглянулись. Оперативники низшего звена, досконально выучить русский язык они пока ещё не усели, но общую канву разговора уловили. Теперь оперативники пытались решить, надо ли им оскорбляться на мимоходом брошенную в их сторону тираду, и если да, то какое из двух слов более обидное.
— А как вы узнали, что я — ваш? — поинтересовался Билл.
— Ой, ну это очень просто, — отмахнулся Лёня. — Кожанка, джинса́ и две «торпеды» за спиной. Однозначно — или бывший комсомольский деятель, или мафиозо низкого пошиба. На комсомольского деятеля вы не похожи, так что… — Лёня испуганно взглянул на вытянувшееся лицо аналитика и поправился: — С другой стороны, одежда очень практичная и ноская. Вопросов не вызывает.
— Я понял, — задумчиво кивнул Таннер. — Значит, мафиозо[185]?
— Скорее, подручный, — встряла в разговор Оля. — Из тех, что на подхвате. Ну, знаете, такие, которые думают, что они что-то значат, но которые на самом деле всего лишь выполняют всю грязную работу, и которых настоящие крупные рыбы всегда могут сбросить со счетов. Можно спросить, а что у вас?..
— Вольха, ну нельзя же так! — скривился Лёня. — Мы ещё толком не познакомились…
— Можно, Лён, можно, — успокоила его девушка. — Надо же знать, с кем мы ведём беседу.
Обалдевший Билл в определённых условиях соображал не хуже кадрового спецагента уровня «два нуля», и знал это. Правда, он предпочитал не задумываться, является ли этот факт комплиментом: с одной стороны, агенты уровня «два нуля» нередко получали по голове, что не могло не сказываться на их умственных способностях, а с другой, плохо соображающего человека на пост главы аналитического отдела не поставят.
— Можно, разумеется, — успокоил собеседников Таннер, — но будет честно, если сначала на этот же вопрос ответите вы. В конце концов, это ведь вы его задаёте.
Логика, прямо скажем, хромала, но Лёня — Лён? — внимания на это не обратил:
— Разумно. Ну что ж, я крышую городок, а вот она занимается травкой.
— А у меня небольшой прииск, — приврал Таннер. — Серебряный.
Дверь снова открылась, высунулась девушка-экскурсовод:
— Вы решили покинуть экскурсию? Деньги не возвращаем!
— Нет-нет, мы идём, — Билл широким жестом пригласил молодых людей пройти вперёд и гостеприимно распахнул перед ними дверь.
Остальная группа уже прослушала объяснение о кухне, в которой красовался один из первых в округе холодильных аппаратов, специально модернизированный для охлаждения больших объёмов жидкости, и проследовала в рабочий кабинет графа, где он предавался своему любимому занятию — анатомии. Стены были увешаны плакатами, изображающими человеческое тело в разрезах. Разрезы были очень натуралистичными, и Джон с Джимом в очередной раз позеленели.
— Здесь граф Джакопо изучал загадки человеческого тела, — с восхищённым придыханием продолжила девушка-экскурсовод. — Особенно его интересовала одна из главных тайн нашего организма, кроветворная функция костного мозга. Сейчас уже не осталось сомнений, что граф Джакопо изучил и детально описал механизм образования эритроцитов в процессе гемопоэза человека значительно раньше Максимова[186]. Наследники графа уже обратились в европейский суд в Гааге, чтобы обеспечить их именитому предку достойное место в плеяде учёных.
Экскурсовод развернулась и зацокала по облицованному каменными плитами полу:
— Прошу за мной… Вы видите малую боковую столовую. Здесь граф и его супруга принимали менее именитых гостей, ради которых не было смысла открывать большую центральную гостиную. В основном посещения этой залы удостаивались жители деревень, расположенных на землях графа.
Билл осмотрелся. Не слишком просторное помещение было уставлено мягкой мебелью, явно принесённой сюда впопыхах и из других комнат. Цвет обивки не сочетался с цветом драпировок на стенах; витые вычурные ножки в стиле барокко не создавали единого гарнитура. Общее впечатление откровенно диссонировало с уже увиденными другими помещениями, обставленными каждое в своём, едином стиле и с безупречным вкусом. Царапины на известняковом полу не соответствовали расстоянию между ножек мебели, да и не было в этой комнате мебели, способной процарапать известняковые плиты. В дальнем углу гостиной находилась совершенно неуместная здесь четырёхгранная каменная колонна.
