— А где проволочка?
— А нет никакой проволочки! — Кью едва не лопался от гордости. — Ребята, заносите вторую часть!
Три дюжих техника внесли в кабинет Эм уставленный аппаратурой стол. Явно электронные устройства шипели и плевались искрами, напоминая разъярённых котов в разгар выяснения отношений.
— Это вторая часть Мерлезонского балета, — ткнул пальцем Кью. — То, что вы держите в руках, — на самом деле неотъемлемая, интегральная часть вот этого металлического штырька. Поэтому все колебания, которые воспринимает ваша таблетка, отражаются на этом штыре, и мы можем их отловить и распознать. Человеческий голос распознаётся особенно хорошо.
— А в обратном направлении?
— Индуцируем колебания штырька, он передаёт колебания на таблетку, та вибрирует прямо в ухе, в результате Бонд нас слышит.
— А проволочка-то где?!
— А нет никакой проволочки! Это один и тот же штырь! Просто слегка разнесённый в пространстве! Един в двух частях! Квантовая телепортация в применении к макрообъектам! Электроника есть, но она на нашей стороне. Бонд ведь может таскать с собой кусочек металла?
— Может, — подтвердила Эм. — Давайте, опробуем его, что ли?
— Мэм, я бы не…
— Цыц. Это наш единственный шанс на операцию подобного рода, другого агента мы к ним можем и не внедрить, поэтому я хочу, чтобы всё было идеально. А это обычно означает, что мне придётся всё проверять лично. Что надо сделать с этой таблеткой?
— Засунуть её в ухо поглубже.
— Готово.
Один из техников склонился над столом с аппаратурой, достал из мешанины проводов микрофон и тихо в него зашептал.
— Я вас отлично слышу! — обрадовалась Эм. — А вы меня?
— Великолепно! — просиял Кью.
В кабинет, помешивая ложечкой в стакане с чаем, впорхнула мисс Манипенни.
— Ой, а что это у вас тут такое интересное? А, это, наверное, для Джеймса Бонда? Ой, какая интересная штучка! — Ева безошибочно обнаружила на столе металлический штырь в виброзащитном захвате и постучала по нему ложечкой.
— …!!! — произнесла Эм, сжимая ухо ладонью. — Ева, как только эти достойные джентльмены нас покинут, зайдите ко мне, и я на вас наору. А пока идите в приёмную!!! Кью, как достать эту штуку?
Радость Кью слегка померкла.
— Ну, я предупреждал, что это только прототип… В общем, вам понадобится хирургический захват, мыльная вода, мощный магнит и очень, очень много терпения. Может быть, пока мои ассистенты подготовят всё необходимое, вы захотите посмотреть механические часы с заводным лазером?
* * *
Джеймс Бонд ласково поглаживал свою волшебную палочку. Теперь он понял, почему Блофельд не выпускал из рук кота — палочка была тёплой, живой и поразительно ласковой, отзывчивой, как продолжение собственной руки. Мидихлориане радостно и послушно выполняли его волю, стоило взмахнуть указателем и сконцентрировать свои мысли с помощью мантры-заклинания.
— Люмос! — прошептал Джеймс и зачарованно застыл, наблюдая, как на кончике палочки разгорается слепяще-белый огонёк. Удивительно, лист бумаги, положенный прямо под светящуюся палочку, не обуглился и почти не потеплел. Магическая энергия превращалась в лучистую энергию видимой части спектра без каких-либо потерь. Огонёк был белым, это означает, что все волны видимой части спектра испускались в равных пропорциях, возможно, с лёгким перекосом в сторону коротких волн. Джеймс подставил под лучи палочки лупу в тяжёлой серебряной оправе, надеясь заставить бумагу загореться и, зная время нагрева от комнатной температуры до температуры воспламенения, диаметр лупы и расстояния, рассчитать, сколько энергии излучает палочка, — благо, температуру зажигания бумаги после 1953 года знают все[37]. Но его опыт был прерван тихим и словно неуверенным стуком в дверь.
Джеймс поспешно положил на место лупу, сказал «Нокс!» и погасил палочку, принимая благообразный вид погружённого в учёбу школяра.
Дверь, тихонько скрипнув, приоткрылась, и в щель протиснулась Гермиона.
— Гарри, ты в порядке?
— О, да, конечно, в полном! — жизнерадостно ответил Джеймс, отрываясь от четвёртого тома «Старндартной книги заклинаний».
— Ты ни о чём не хочешь поговорить? — загадочно продолжила девушка.
— Герми, я просто не знаю, о чём разговаривать, — Джеймс заложил страницу пером и захлопнул книгу, отворачиваясь к гостье. — Ты же знаешь, я полностью потерял память. Я ничего не помню, но знаю, что за мной охотится Волан-де-Морт. Моя первейшая задача сейчас — выучить все заклинания, которые могут пригодиться мне в драке, и составить список для Эм… Э-м-м-м… Для себя, чтобы не забыть. Было бы ещё неплохо понять, как они работают, почему, что за энергия заставляет палочку светиться, и нельзя ли как-нибудь перебить подачу чужой энергии на чужую палочку в бою…
— Прекрати, Гарри. Я же прекрасно вижу, что дело не в этом. Ты стал совсем другим этим летом.
— Дык, блин, я ж говорю — мне память отшибло!!!
— Я не об этом, Гарри. Память — это, конечно, важно, но личность — это не только память. Я могу принять, что ты забыл всё, чему тебя учили пятнадцать лет, но глубинные изменения поведенческих палитр не объясняются простой потерей памяти.
Джеймс Бонд с тоской посмотрел на безумно интересный учебник, прекрасно понимая, что если он сейчас прогонит Гермиону, то только усилит её подозрения.
— Я не знал, что ты являешься сторонницей бихевиористских теорий гештальтпсихологии Макса Вертгеймера[38].
— Вот видишь, — Гермиона грустно покачала головой и без приглашения уселась на кровать, — А Гарри Поттер и имени-то такого не знал. А и знал бы — не запомнил бы. А и запомнил бы — не сумел бы выговорить. Он с трудом запоминал имена игроков ирландской сборной по квиддичу, за которую, между прочим, болел, и постоянно называл Конолли — Корнелли, причём сидя в двух стульях от Министра магии, Корнелиуса нашего Фаджа. Гарри путал Эрика Хмурого с Эммериком Хромым, хотя между ними почти двести лет и три гоблинских войны разницы. А сейчас расскажи мне, откуда ты узнал, кто такой Макс Вертгеймер. Книг по гештальтпсихологии в этом доме нет, и, кроме как в Косой Переулок, ты отсюда не выходил, а Дурсли читают только программу телепередач, и то вслух и по слогам.
Джеймс Бонд отличался быстрой реакцией и превосходной компетентностью в анализе сложных ситуаций. Вот и сейчас он мгновенно, хладнокровно и решительно подумал: «Это ж надо было так по-простецки вляпаться».
— Видишь ли, — осторожно начал он, лихорадочно размышляя над путями выхода из сложившегося тупика. «Когда же я научусь держать язык за зубами?» — А откуда ты знаешь, кто такой Макс Вертгеймер? Мы что, проходили его? На Прорицаниях?
— Я не посещаю Прорицания, — снова покачала головой Гермиона, — уже два года. Нет сомнений, какую-то часть памяти ты потерял.
— Так откуда тогда? Из школьной библиотеки?
— В школьной библиотеке нет магловских книг. Но мои родители — зубные врачи. Поначалу они использовали наручники и кожаные ремни, но потом кто-то намекнул им, что пациентов можно фиксировать и другими методами, и показал им ролик с застывшим перед змеёй кроликом. Тогда они и заинтересовались психологией безусловных реакций и методами модификации поведения. А я с детства любила читать.
— Удивительно, — поцокал языком Джеймс. — Ты, должно быть, столько всего прочла.
— Достаточно, чтобы научиться не терять мысль за обилием слов, — коротко усмехнулась Гермиона, чинно складывая руки на коленях. — Так кто ты, Гарри? Или ты не Гарри? В библиотеке Блэков есть фолиант «О методах причинения наимучительнейших пыток», и в нём рассказывается, что при нападении дементора в какой-то момент душа выходит из тела, оставаясь связанной с ним тоненькой пуповиной. Человек при этом заново переживает все самые мучительные моменты своей жизни. Хорошо натасканный дементор — как именно его натаскивали, подробно описывается в предыдущей главе — может удерживать душу в таком состоянии часами. Субъективно это будут месяцы или даже годы непрерывной агонии. С тобой, безусловно, произошло примерно это, потому что дементор не сможет удержаться от искушения причинить немного мучений своей жертве. Но постоянное переживание мучений может очень сильно изменить личность… До неузнаваемости.
Джеймс Бонд содрогнулся. Видеть спокойно сидящую девушку, абсолютно без эмоций рассуждающую о мучительных пытках, для него было внове. Но потом он вспомнил, что она, всё-таки, дитя зубных врачей…
— Я Поттер, — глухо сказал он, — Гарри Поттер. Но иногда… Мне кажется… Что дементоры всё же меня съели.
Вот тут ему удалось пробить её льдистую броню.
— Правда?! Как интересно! Расскажи!
— Да рассказывать-то особо нечего. Но это объясняет, почему у меня есть знания и воспоминания, которые принадлежат… Не совсем мне. Меня высосали из тела, так? И начали смаковать. Но потом на дементоров напал Дадли, так что им пришлось прерваться, и меня втянуло обратно в моё тело. Можно предположить… Что, пока меня пытались переварить, я воспринял немножко личности и памяти того бедняги, которого дементоры схарчили передо мной и не полностью переварили. Понимаешь? Часть личности Поттера была переварена. А часть недопереваренной личности предыдущей жертвы заняла её место.
Гермиона восторженно распахнула глаза.
— То есть твоя личность сейчас представляет собой полупереваренные испражнения дементора? Как интересно!!!
Джеймса Бонда перекосило. К счастью, Гермиона ничего не заметила:
— Но это же открывает целое новое направление в лечении душевных болезней! К примеру, можно организовать пересадку души из немощного тела в здоровое. Например, в тело сумасшедшего, или приговорённого к казни… Из здорового тела высасывают душу, после чего другой дементор, сидевший на голодном пайке, быстро высасывает душу из немощного тела и сплёвывает её в здоровое… Надо только предусмотреть двух санитаров с бейсбольными битами по обе стороны от каждого дементора…
Желудок суперагента, не страдавшего от недостатка воображения, накренился и провалился куда-то влево.
— Это очень, очень дурная идея, Гермиона, — Джеймс сжал кулаки. — Как по-твоему, кто воспользуется этим методом?
— Ну, для начала, нужно четыре дюжих санитара, две бейсбольные биты и два дементора, а они есть сейчас только у Министерства…
— …И у Волан-де-Морта. Ты понимаешь, что это означает? Что, как только ты хоть кому-нибудь проболтаешься, Волан-де-Морт сможет спокойно тасовать своих людей между телами. Им не нужно будет постоянно поддерживать империо, они смогут просто заводить жертву в укромное местечко, оперативно менять души, после чего Пожиратель в теле другого человека пойдёт делать то, что ему нужно, и его даже никто не заподозрит!
— Надо как можно скорее предупредить наших! — Гермиона закрыла ладошками рот и рванулась к двери.
— Ни в коем случае! — Джеймс перехватил девушку у двери и развернул, заставив плюхнуться обратно на кровать. — Пока я тебе не рассказал, ты и не предполагала, что такое возможно. Зная твою репутацию, можно надеяться, что и никто другой не догадается.
Гермиона отчаянно покраснела.
— Особенно если учесть, что я кое-кому не доверяю, — добавил Джеймс, внимательно наблюдая за её реакцией.
— Кому? — округлила глаза девушка. — Все, кто вошёл в этот дом, получили приглашения от самого Дамблдора, значит, он за них ручается.
Джеймс чуть было не сказал «Я не доверяю прежде всего самому Дамблдору», но вовремя прикусил язык.
— Ну, для начала, Северусу Снеггу, — начал суперагент, загибая пальцы. — Мы знаем, что он был Пожирателем Смерти. Мы знаем, что у него на руке есть Чёрная Метка. Мы знаем, что Лорд Волан-де-Морт более умелый легилимент, чем Снегг. То есть всё, что известно Снеггу, в потенциале будет известно и Волдику. И, заметь, я ещё не высказывал своих подозрений о том, что Снегг — тройной агент, а не двойной. Да и о том, что он двойной агент, мы знаем только с его слов.
У Джеймса Бонда на Северуса Снегга был зуб размером с клык саблезубого тигра. На днях Бонду пришлось выпить полдюжины таблеток от головной боли, потому что легилименция оказалась весьма болезненной процедурой. Хорошо ещё, что он сообразил прикрыться прилипчивой песенкой из старого рассказа Твена; по слухам, Снегг сумел выудить её из мыслей, и результат оказался более чем приемлемым. Правда, исходя из рассказов рыжеволосых Уизли, Гарри Поттер и Северус Снегг были на ножах ещё до пересадки душ. Вроде бы, Снегг и Джеймс Поттер увивались за одной и той же девчонкой, и та предпочла Джеймса. День за днём наблюдая острый крючковатый нос мастера зелий, немытые сальные патлы и мантию цвета паутины, Джеймс Бонд всё больше проникался идеей, что у матери его нынешнего тела было поистине золотое сердце. А как иначе можно объяснить, почему она не сбежала к Поттеру-старшему, как только он появился на горизонте? Ладно, Поттер-старший был гениальным Ловцом, известным спортсменом, не обделённым женским вниманием. Но, чёрт побери, даже гоблин был бы лучше Снегга.
— Снеггу — понятно. Но неужели ты думаешь, что кто-нибудь ещё может проболтаться?
— Как насчёт Наземникуса Флетчера? — предложил Джеймс.
— Согласна.
— А ведь Наземникуса тоже привёл Дамблдор. А как насчёт Рона? В запале он может выдать любую информацию кому угодно.
— Тут ты тоже прав, — задумчиво кивнула Гермиона.
— А его братья-близнецы, эта ходячая катастрофа с многочисленными разрушениями?
— Они не предадут тебя!
— Конечно, предать — не предадут, а вот продать могут. Ты же знаешь, как сильно им нужны деньги. К их чести, надо сказать, они обязательно предусмотрят запасной план, чтобы вытащить меня, как только ситуация накалится… План, разработанный близнецами. Как по-твоему, каков шанс, что он сработает? При условии, что он не будет включать в себя массовых разрушений?
Гермиона приуныла.
— Получается, ты никому не можешь доверять.
— Не могу, — кивнул Джеймс, прогуливаясь по комнате.
— Но ты доверился мне. Почему?
— По трём причинам, — Джеймс развернулся к девушке. — Во-первых, ты маглорожденная. Ты не будешь доносить на меня, потому что понимаешь, что, если победят Волан-де-Мордовороты, то ты до конца жизни останешься на положении прислуги. Во-вторых, мне могут понадобиться твои мозги, — не забывай, ты лучшая ученица параллели. А в-третьих,.. — голос Джеймса дрогнул, — мне просто хотелось поделиться хоть с кем-нибудь. Я чувствовал, что я схожу с ума.
