— Но почему всего этого нет в учебниках?! — возопил Бонд, оскорблённый в лучших чувствах. — Это же всё объясняет!
— Зачем детям забивать голову всякой неинтересной ерундой? — резонно возразила мадам Помфри. — Мы все помним, что такое детство. Это прекрасная, счастливая, безоблачная пора, пора дружбы, любви и радости. Не омрачённая нудной зубрёжкой.
— Расскажите это Дурслям, — прошипел Бонд, вспоминая рассказы о том, как маленького Поттера целыми днями держали в чулане под лестницей. — О, кстати, насчёт детства. Меня тут обследовали в больнице святого Мунго на тему общего истощения организма. — Бонд передал свитки с результатами обследования целительнице, и та немедленно вчиталась в тонкие строчки. — Что вы можете сказать по этому поводу?
— «Конан-варвар» по две столовых ложки?.. Я бы назначила вам три… «Фуа-гра» и «Прометей» при совместном приёме могут дать забавные побочные эффекты, ну, и заодно тяжело повредить печень; разнесите их приём хотя бы на два-три часа по времени. Принимайте «Фуа-гра» перед ужином, а «Прометей» утром, до завтрака. «Целибат»… — целительница прошлась по стыдливо запунцовевшему Бонду суровым взглядом и снова уткнулась в свиток, — «Целибат» имеет смысл принимать трижды в день.
— Я отказался от приёма этого лекарства, — сообщил всё ещё смущённый Джеймс.
— И совершенно зря, молодой человек, — мадам Помфри устремила на него взгляд поверх очков. — Кому, как не мне, школьной целительнице, знать, насколько полезен «Целибат» для школьников старших классов! Будь моя воля, я бы ввела его в школьный рацион!
— У меня, на самом деле, вопрос не по «Целибату», — перевёл тему Джеймс. — Вот тут написано, что общая истощённость моего организма — восемнадцать процентов. Это при том, что я пять шестых года проводил в «Хогвартсе» и питался, ну, нормально. Какой же была истощённость моего организма при поступлении?
— Ох, мистер Поттер, вы были таким худеньким! — по щеке мадам Помфри скатилась одинокая слеза. — Вы были тенью. И даже не своей, а Джеймса.
Джеймс Бонд вздрогнул. Он всё ещё не привык к тому, что, когда звучит его имя, собеседник обычно имеет в виду отца Гарри Поттера.
— Вы были тенью Джеймса Поттера, — продолжила мадам Помфри. — У вас мамины глаза, но эта общая угловатость, неряшливость, неумение ухаживать за собой, отвратительная причёска, неподходящие круглые очки, неумение владеть своим телом, — это всё у вас от отца.
Целительница запнулась, оглядела юношу, одетого в стильную мантию, и заметила:
— Должна признаться, сейчас вы начали меняться в лучшую сторону, мистер Поттер, но до идеала вам всё ещё далеко. Вам положительно надо сделать что-нибудь со своей причёской.
— Но она защищена стихийным выбросом магии, — запротестовал Бонд. — Когда-то тётя Петуния попробовала меня постричь, и мне это настолько не понравилось, что волосы за ночь отросли сами собой.
— Мистер Поттер, вас послушать, так ваши мидихлориане сами решают, что вам надо, — строго произнесла мадам Помфри. — Маг вы или кто? Неужели вы считаете, что, если когда-то ваше бессознательное желание заставило мидихлориан зафиксировать эту уродливую причёску, то сейчас, когда вы стали сильнее, ваше сознательное желание, подкреплённое концентратором магического воздействия, не сможет убедить мидихлориан изменить её?
Джеймс Бонд ошалело хлопал глазами. Ему и в голову не приходило воспользоваться магией для улучшения собственного внешнего вида. Будучи простым честным шпионом, он привык полагаться на проверенные временем способы: накладные бороды, приклеенные усы, цветные контактные линзы, парики, крупные очки, искусственные шрамы и силиконовые валики под кожей, увеличивающие челюстные и надбровные дуги и в целом делающие из весьма симпатичного человека эдакую гориллу с IQ ниже уровня городской канализации. Интересно, насколько это сложно — изменять себя? У Нимфадоры Тонкс этот талант врождённый, но можно ли научиться тому, что делает она?
Бубнящая целительница отвлекла суперагента от мечт о лаврах самого незаметного шпиона в истории человечества. К тому же, эти мечты наткнулись на непреодолимый барьер логики: если шпион — и правда самый незаметный, то о нём никто не узнает, и лавров он не дождётся. Общеизвестно, что знаменитыми становятся только провалившиеся шпионы.
— …Только не пытайтесь магически сделать себя похожим на Хамфри Богарта[80]! — продолжала свою проповедь мадам Помфри. — Помните, о чём мы с вами говорили раньше. Если у вас в реальности нет предпосылок, чтобы быть атлетически сложенным красавцем с плечами шире дверей Большого Зала, то реальность возьмёт верх, и последствия будут ужасными.
— Нет, что вы, я совсем не хочу быть похожим на боггарта, — автоматически ответил всё ещё витающий в облаках Джеймс, мимоходом задумываясь, зачем бы ему вообще понадобилось выглядеть, как вызывающий ужас призрак. — Погодите-ка. То есть вы хотите сказать, что я был физически недоразвитым?
— Недоразвитым? Это не совсем верное слово, — возразила мадам Помфри. — Если бы вы не носили в карманах сикли, вас бы унесло ветром.
— А что вы, как целительница, сделали для того, чтобы мальчик, чьё здоровье находится в вашей ответственности, перестал напоминать побег тростника? — задал Джеймс тот вопрос, ради которого, собственно, и завёл этот разговор.
— Я?! Ничего, — мадам Помфри сложила сухие руки на груди. — Но не потому, что я не хотела, мистер Поттер, правда! Я даже специально для вас выписала микстуру «Конан-варвар», — вон она, стоит на шкафу, — но получила запрет…
— О, прошу вас, сказав «А», говорите уже и «Б», — ободрил целительницу Бонд, чувствуя, как холодная капля пота стекает по позвоночнику.
Мадам Помфри прижала ладонь ко рту, в её глазах плескался подавленный ужас.
— Прошу вас, не стесняйтесь, — предложил Бонд. Его душа пела. — Вам приказал Дамблдор, верно?
— Я не могу ответить на ваш вопрос, — холодно произнесла мадам Помфри. — Прошу вас, мистер Поттер. Консультация окончена.
— Мне просто интересно, кто может отдавать такие приказы, которые идут вразрез с вашим профессиональным долгом, — продолжил Джеймс Бонд. — По моим подсчётам, пять лет назад в школе была только одна достаточно влиятельная личность, которая могла повлиять на вас. Вы ведь тоже член Ордена Феникса, верно?
— Мистер Поттер! — целительница аж задохнулась от возмущения. — Как вам не совестно высказывать такие предположения в стенах школы, там, где полно шпионов и лазутчиков Того-Кого-Нельзя-Называть!
В данный момент в больничном крыле находился только один шпион и лазутчик, и он продолжил добивание:
— Но вы даже не спросили, что это такое, — Орден Феникса, чем подтвердили мои сведения.
— Все знают, что Орден Феникса — тайная организация, созданная Альбусом Дамблдором во времена Первой Магической войны для защиты правопорядка и для борьбы Сами-Знаете-С-Кем, насчитывающая порядка тридцати членов, — ответила мадам Помфри, отметая предположение, что она как-то связана с этой организацией. — Это известно каждому, кто читал «Ежедневный пророк».
— Вообще-то, в «Пророке» её называют организованной преступной группировкой, — возразил Джеймс, — ну да Бог с ними. Мне профессор МакГонагалл призналась, что вы входите в состав Ордена.
— Как она могла! — взорвалась целительница. — Доверять такие сведения подростку!
— Ничего она мне не говорила. Вы сами только что признались. Ну так что, это Дамблдор попросил вас следить за тем, чтобы я оставался хилым и болезненным? Не отпирайтесь, мадам Помфри. Я ведь всё равно уже всё сам вычислил.
Целительница молчала, прижимая сухие руки к груди, и смотрела на Джеймса Бонда полными слёз глазами. Суперагент тяжело вздохнул:
— Мне кажется, с этими документами на руках я смогу привлечь вас к ответственности, если у меня возникнет такое желание. Вряд ли Министерство Магии, под чьим контролем находится судебная система, упустит такой шанс лишить Дамблдора одного из его верных сторонников. Скорее всего, они попробуют выжать из этого иска максимум, и я, откровенно говоря, вам не завидую. Самое меньшее, что вас ожидает, — это лишение лицензии и «волчий билет», но если Министерство решит дать делу ход, — а оно решит, не сомневайтесь, — дело может пахнуть и Азкабаном. Насколько я знаю, камеры там не запираются, ведь только у нескольких заключённых хватает силы воли ходить. Правда, среди них есть самые преданные сторонники Того-Кого-Нельзя-Называть, — подмигнул Бонд едва сдерживающей рыдания медсестре. — Например, Беллатриса Лестрейндж. Интересно, сколько времени пройдёт, прежде чем она узнает, что рядом с ней, в пределах досягаемости, находится член Ордена Феникса? Как по-вашему, она с друзьями вас просто растерзает, или сначала помучает? Думаю, дементоры, питающиеся эмоциями, не станут её удерживать…
Рыдания, замешанные на безысходности, всё-таки прорвались наружу.
— Ну-ну-ну, мадам Помфри, не надо так убиваться, — продолжил Бонд, в душе ненавидя себя за методы, которыми приходится действовать. Но не он начал эту войну. Чтобы не смотреть целительнице в глаза и не потерять остатки уважения к себе, Джеймс повернулся спиной к вербуемому агенту и сделал несколько шагов к окну, за которым устилали землю золотым ковром опадающие листья. — Я же не сказал, что непременно подам на вас в суд. Я просто обрисовал, так сказать, потенциальные возможности. Вероятно, вам они показались несколько мрачноватыми. В таком случае, у меня есть решение, которое, скорее всего, больше придётся вам по душе. По крайней мере, оно не включает в себя мучающую вас Беллатрису и наслаждающихся вашей агонией дементоров.
Целительница, размазывая по щекам слёзы, полностью обратилась в слух.
— Мне нужна будет информация. Много информации, причём непосредственно касающейся Ордена Феникса и лично его главы, Альбуса Дамблдора. Ведь запрет на восстановление моего организма исходил от Дамблдора?
— …От Дамблдора, — затравленно пискнула мадам Помфри. — Директор сказал, что резкие улучшения состояния вашего тела помешают становлению характера настоящего героя. Мистер Поттер… Вы же знаете, что мы, члены Ордена Феникса, никогда не верили в то, что Сами-Знаете-Кто окончательно сгинул. И только у вас есть возможность победить его в силовом противостоянии. Что такое моя или ваша жизнь по сравнению с жизнями тысяч магов, которые непременно окончатся, если мы не победим? Мы не имели никакого морального права оставить без надежды магическую Британию и весь мир.
— Давайте, я сам буду решать, на что тратить свою жизнь! — взорвался Бонд. Молчание было ему ответом.
— Вам нужен был герой. Но готовых героев, способных справиться с врагом, у вас не было. И поэтому вы, под мудрым руководством Альбуса Дамблдора, решили вырастить нужного вам героя, — подытожил Бонд. — Руководствующегося заранее сформулированными и одобренными правилами. Чья жизнь развивается по спланированному сценарию, чтобы на выходе получить рыцаря без страха и упрёка, готового положить жизнь за правое дело.
Бонд отвернулся от окна и подцепил колючим взглядом зелёных глаз снова заполняющиеся слезами голубые глаза целительницы:
— Почему меня отправили к Дурслям? Только не надо рассказывать сказки про то, что меня защищает особое заклинание моей матери. Кровь тут ни при чём; заклинание, если оно и было, сработало бы в любом месте, которое я считаю своим домом, а строение на Привет драйв, 4 я никогда своим настоящим домом не считал. Но я склоняюсь к мысли, что никакого защитного заклинания, наложенного моей матерью на нашу общую кровь, которое затем защитило дом тёти Петунии, вообще не существовало. У моей матери просто не хватило бы времени на концентрацию, а последствия стихийного выброса маг с бо́льшим, чем у неё, количеством мидихлориан, легко преодолел бы. Тогда зачем я должен был терпеть десять лет унижений, страданий, лжи и злобы? Для того, чтобы, когда меня приведут в волшебный мир, он показался бы мне чудом из чудес в сравнении с ужасами дома Дурслей, и я согласился бы даже пожертвовать своей жизнью, чтобы защитить его?
Мадам Помфри не отвечала, и это само по себе служило ответом.
— Вы чудовища, — после паузы продолжил Бонд. — Вы заслуживаете всего того, что с вами мог бы сделать Волан-де-Морт. Вы ничем не лучше его, даже хуже. Он, по крайней мере, убивает сразу; он ни разу не позволял себе издеваться над ребёнком на протяжении десяти лет.
— Не думайте, что я была согласна с каждым шагом директора, — целительница подняла заплаканные глаза на Бонда.
— Но вы продолжали выполнять его приказы, — возразил суперагент, — и это делает вас соучастницей. На Нюрнбергском процессе мир однозначно постановил: выполнение преступных приказов есть преступление. Вы виновны, мадам Помфри.
Джеймс Бонд сделал небольшую паузу, прерывавшуюся лишь сдавленными всхлипами целительницы.
— Но, как говорят циклопы, кто прошлое помянет, тому глаз вон. Я закрою глаза на ваши оплошности, которые стоили мне четырёх лет жизни и подорванного здоровья. Взамен вы станете моими глазами и ушами в Ордене Феникса и в руководстве Хогвартса. Мне потребуется всё, что вы знаете, и большая часть из того, что вы можете для меня узнать.
— Вы хотите, чтобы я шпионила для вас? — сама мысль об этом, похоже, была настолько неприятна мадам Помфри, что мгновенно высушила её слёзы.
— Скажем так, — мягко произнёс Бонд, — вы растили меня для того, чтобы я остановил Волан-де-Морта даже ценой собственной жизни. Но я — не меч, у меня есть свой собственный разум. И, я думаю, у меня есть право знать, за кого и во имя чего я сражаюсь. Не известные всем лозунги, а реальность.
Повисла очередная пауза.
— Помогите мне, мадам Помфри, — почти умоляюще попросил Бонд. — Меня использовали. Вас тоже использовали, чтобы использовать меня. Но я по-прежнему остаюсь самым сильным магом в этой части света. Я могу остановить Волан-де-Морта и без того, чтобы разразилась очередная война. Но для этого мне нужны сведения. Я же не прошу вас идти впереди меня по минным полям. Я прошу всего лишь знаний, — того, ради чего я вообще изначально появился в этой школе.
Пауза затягивалась.
— С другой стороны, всегда есть альтернатива, — задумчиво протянул Бонд. — Пару лет назад в Азкабане как раз освободилась одна камера…
— Я помогу вам, — решила целительница. — Не потому, что я б-б-б… Боюсь ваших угроз. А потому, что это будет честно.
— Честнее не придумаешь! — льстиво подтвердил суперагент. — Узнаю гриффиндорскую жилку. Итак, мой первый вопрос…
