Когда на Земле стало тесно

Узник смотрел на русского и улыбался пока до него не добрался надзиратель, но и потом улыбка мелькала на его лице. Еще через неделю закончился его срок и новый комендант отправил его обратно. Старый еврей дал себе зарок, о подвиге юноши узнают все, кто достоин знать правду...

* * *

На следующий день после радиограммы о воздушном бое мастерградцев с самолетами навахо и потере связи с дирижаблями в администрации города попаданцев прошло как никогда бурное заседание Военного совета. Глава совета — мэр города был вне себя от гнева. Такое же настроение господствовало и среди большинства совета. Потеря двух из трех имевшихся дирижаблей и нескольких десятков обученных летчиков и стрелков была ощутимым ударом по городу. Таких потерь своих военных Мастерград еще не знал и меры были предложены жесткие.

1. За проявленную халатность и недооценку военного потенциала Соединенных племен Америки, предложить администрации города досрочно уволить в запас военного комиссара — коменданта города, полковника Кузнецова.

2. Прокуратуре расследовать причины недооценку военного потенциала противника, приять меры к установлению лиц, виновных в халатности.

3. Собранию Депутатов рассмотреть вопрос о срочном выделении средств и ресурсов на постройку двух дирижаблей с высотой полета не менее 10 км и соответствующей корректировке бюджета на год.

4. Администрации города незамедлительно принять меры:

— к усилению противовоздушной обороны русских поселений на Алеутских островах путем срочной поставки приспособленных для стрельбы по воздушному противнику орудий, пулеметов и модернизированных многоствольных картечниц а также создать на острове Кадьяк базу гидросамолетов;

— к постройке двух дирижаблей с дальностью полета не менее 10 тыс. километров;

— к скорейшей достройке второго броненосного крейсера.

5. Службе безопасности города усилить разведывательную деятельность в отношении Соединенных племен Америки. Не позже декабря 1710 года отчитаться перед временным Военным советом о результатах работы.

В тот же день, не дожидаясь распоряжения Главы города полковник Кузнецов подал рапорт об увольнении с воинской службы. До выслуги, дававшей возможность уйти на пенсию он не дослужил всего два года. Но уволится без большого скандала ему не удалось, как писали в городской газете 'Глава города принял решение в соответствии с рекомендациями временного Военного совета уволить полковника Кузнецова с действительной службы по дискредитирующим основаниям'. В одноэтажное здание военного комиссариата зачастили прокурорские, впрочем и военным чинам пришлось изучить дорогу в располагавшуюся на центральной площади города, наискосок от администрации, прокуратуру. Результатом проверки было три возбужденных уголовных дела и разжалование кого на одну звезду а кого и сразу в отставку нескольких майоров и подполковников. Еще через два месяца, когда появились показания двух спасшихся членов экипажей погибших дирижаблей прокурор города возбудил уголовное дело по статье халатность и в отношении бывшего военного комиссара — коменданта города Кузнецова.

Разведка вовремя вскрыла прибытие авиакрыла навахо— десяти самолетов на Аляску а предупрежденное ПВО острова Кадьяк при содействии крейсера 'Петр Великий' отразило несколько нападений воздушного противника а гидросамолеты Мастерграда совершили ответный визит вежливости на аэродром навахо, надолго выведя его из строя.

Безоговорочное преимущество на Тихоокеанском побережье Северной Америки было за союзом Российской империи и Мастерграда. Ни один корабль под флагом навахо: сине-желто-красной радугой не рисковал появиться в море. За лето 'Петр Великий' в окружении внушительной свиты из русских пароходофрегатов совершил несколько походов вдоль тихоокеанского побережья Северной Америки. Все прибрежные поселения навахо, их верфи с портами и дружественных к ним народов были разрушены. Их население было или изгнано вглубь континента или пленено. Взрослые пополнили ряды каторжан на великих стройках Дальнего Востока а совсем маленьких детей приютили приюты Владивостока. Немного хуже положение было на Атлантическом побережье. Соединенная русско-мастерградская эскадра полностью прервала морские сообщения навахо, но приближаться к укрепленным портам побаивалось. Война застыла в неустойчивом равновесии: русско-мастерградский флот господствовал на морях, навахо на суше.

* * *

Солнце неторопливо поднималось над приазовской степью. Мирное, насколько может быть мирным утро в приграничье с Кавказом и турецкими владениями, наступало в построенной по указу императора Петра станице Кубанская. Все больше светлело — солнечный луч отразился от окон дальнего куреня, а гораздо дальше на запад, если не обманывал глаз, синела полоска моря; от домов, от садовых деревьев, от окружавшего станицу заросшего терновником земляного вала с невысоким тыном, далеко побежали по земле длинные тени. В окрестностях зажелтели наливающейся желтизной бескрайние пшеничные поля. Станица просыпалась, над куренями казаков — переселенцев с Малороссии, завились дымки — это бабы готовили завтрак, когда конские копыта прогрохотали по узкому деревянному мостику, перекинутому через укрепленный рогатинами ров, всадник остановился перед воротами в валу. Не слезая с коня переговорил с охранниками. Потом, нахлестывая жеребца, проскакал по безлюдным — большая часть мужчин ушла на турецкую войну, улочкам к дому атамана.

Посыльный яростно застучал в дверь куреня, через минуту она открылась на миг открыв взгляду внутренности дома. Стены, вымазанные цветной глиной с повешенными на них саблями, нагайками, неводами и ружьями со всякой хитрой снарягой для них — часть купленная, но большая часть трофеи бурной жизни атамана; на полках по углам кувшины, бутыли и фляжки разноцветного стекла, резные серебряные кубки, позолоченные чарки: венецейской, турецкой, черкесской и мастерградской работы. Под образами огромный стол. В проеме стоял сам атаман — невысокого роста плотный человек в исподней рубашке заправленной в казачьи шаровары шириной с Черное море — полковник Палий. После присоединения Правобережья Днепра к России старый казак не выдержал скуки мирной жизни. Собрав джур (оруженосец казачьей старшины) и охочих казаков, проживавших на территории расформированного Винницкого полка, отправился в дикий и опасный приазовский край закреплять его за империей. При виде взволнованного казака узкие, без слов говорящие об изрядной доли татарской крови глаза полковника настороженно сузились.

— Шо стряслось? — тихо, дабы не слышали домашние, спросил Палий, — шо колотишься в курень как оглашенный?

— Калга крымский с воровскими казаками, татарами и немирными кавказцами идут к станице в великой силе. Через два часа будут здесь.

— И много их?

— Разведчики насчитали восемь тысяч.

— Ах сучьи дети! — атаман изменился в лице и со скрипом потер бритый затылок, — где же мы их всех хоронить то будем?

Через час станица напоминала пчелиный улей в который неосторожный медведь сунул лапу. По улицам во все стороны сновали с приказами атамана юркие джуры; немногочисленные казаки с оружием, в основном старших возрастов, не годные к строевой службе, да безусая молодежь спешили на окружавший станицу вал; около четырех полевых орудий и двух многоствольных картечниц с озабоченными лицами суетились расчеты; в безоблачное утреннее небо поднимался густой дым костров, на которых грели котлы со смолой. Хороши были укрепления станицы, но людей было слишком мало. У неприятеля был явный расчет с налету захватить станицу, воспользовавшись нехваткой людей на валах.

— И шо, атаман, — проговорила пышногрудая молодица, уперев левую руку в крутое бедро. В правой она держала вилы, — мы будем по куреням прятаться пока нехристи станицу штурмовать да зорить будут?

Толпа вооруженных кто вилами, кто серпами а кто и мужниным ружьем женщин и девок ответила дружными протестующими криками и еще теснее сузила круг около сконфуженного атамана.

— То лыцарское дело, защищать землю от басурман, а ваше жиночье дело борщ варить да мужей с войны ждать. Не бывало такого, чтобы жинки на войну шли! — дал петуха голос старого казака, попятился от взбешенных женщин, пока не уперся спиной в нечто мягкое. Обернувшемуся атаману многозначительно улыбнулась бобылиха Глафира, в чьи груди он неосторожно врезался — молодуха необъятных размеров и такого же темперамента. Атаман судорожно дернул кадыком. Не дай бог увидит жена! Из-за спин разгневанных женщин показалось донельзя злое лицо благоверной. Украдкой показав супругу сухенький кулачок, она вновь скрылась за женскими спинами.

— Вот что атаман, лыцарское, не лыцарское, где они твои лыцари, на турка ушли а тут только старые да малые остались — продолжила заводила, поддержанная возгласами женщин, — так шо, хочешь ты, чи не хочешь а давай жиночему полу свой приказ. Где нам стоять да супротивника бить!

— От бисовы бабы, — сдаваясь произнес ошеломленный напором казачек атаман, — ваша задача — поддерживать костры, варить смолу и лить ее на головы нехристей.

Еще через час из-за небольшой рощицы к югу от станицы показались кавалерийские отряды басурман. Вскоре они окружили укрепление казаков. Конные кучки съезжались и разъезжались, наконец начали слезать с лошадей, коневоды погнали их куда-то в тыл. Атаман Палий, стоя за тыном на валу, рассматривал в бинокль подступившую орду: скуластые и горские лица в папахах, сверкание шашек и сабель. Углядел отряды одетых в казачью одежду врагов, выругался затейливо, не отрывая бинокль от глаз. Спешившиеся всадники начали сбиваться в плотные кучи, пошли вперед. Донесся пронзительный вой и гиканье. Дружно грохнули навстречу орде орудия, посреди толп расцвели огненно-дымные разрывы, но этого было слишком мало чтобы остановить озверевшую орду.

Глухо завизжали картечницы, вразнобой затрещали ружья. Вал скрылся в едком пороховом дыму. О панцирь Палея звякнула на излете стрела, выругавшись, он поспешно пригнулся, тем более что вокруг свистели пули.

— Ничо казаки, — обратился к станичникам атаман, — посыльных послали, бог даст подойдет скоро подмога, нам бы продержаться пару часов.

Атакующих было слишком много а казаков слишком мало, чтобы не допустить противника к стенам станицы. Вскоре первые вражеские бойцы, порубав шашками и саблями колья во рву, с яростными криками и гиканьем карабкались по оборонительному валу. Из-за стен полетели новоманерные ручные гранаты — к длинной деревянной ручке прикреплен металлический цилиндр с заранее сделанными насечками, заполненный бездымным порохом мастерградской работы с терочным механизмом, внешне напоминающие гранаты конструкции штабс-капитана Лишина (Россия. 1904 год) из истории мира попаданцев. Отгрохотали взрывы, оставив на валу и во рву несколько десятков стонущих раненых и безмолвных трупов. Орда отхлынула на миг, чтобы с новой силой хлынуть на штурм. И тут на головы спустившихся в ров джигитов сплошным потоком полилась кипящая смола. Самым удивительным для противника было что обрушили это бедствие не испугавшиеся ни свиста вражеских пуль и стрел, ни дикого рева нападающих казачки. Рядом с седыми ветеранами и молодыми казаками встала бабья рать к этому, уже критическому, моменту боя вооружившаяся косами и серпами. Станичники понимали, поражение обернется грабежом и дикой резней, в которой погибнут все, начиная с детей и заканчивая стариками и женщинами. Вой обожженных джигитов смешался с грохотом выстрелов, воем и гиканьем нападающих. Атака захлебнулась и орда отхлынула на исходные позиции. Когда развеялся пороховой дым на поле боя валялись больше сотни тел.

Штурм следовал за штурмом. Сражение продолжалось, лилась кровь, звенел металл, гремели выстрелы, визжали картечницы. Все казалась хаотичным и бессмысленным. Обезумевшие от неудач джигиты раз за разом бросались на стены станицы. Перепачканные сажей, нередко раненые, казачки бегали от котлов со смолой на вал, дымясь, текла вниз черная густая масса, обожженные враги с диким воем убегали.

И стоило какому-нибудь дерзкому татарину или горцу, удачно миновавшему встречи с картечью, пулями или кипящей смолой защитников, возвысить голову над земляному валом, как его ждала уж совсем не доблестная смерть. Казачки, как известно, трудолюбивые крестьянки, а потому серпами, вилами и косами владели умело и ловко. Визг летящего лезвия косы и очередной неудачник лишался жизни даже не от боевой шашки, а от сельскохозяйственного инструмента.

Ликующие крики раздались над валом — сразу несколько джигитов взобрались на него. И тут бы конец станичниками за первыми на отбитый плацдарм поднимутся еще сотни. Задавят за счет одной численности, но навстречу врагам кинулось несколько молодых казачек с косами в руках. То ли удивление сделало неверной руку горцев, то ли удача была на стороне слабейших, но потеряв половину девичьего отряда молодухи перерезали джигитов. Подоспевшие казачки постарше обрушили вниз потоки смолы, с жутким воем горцы вновь отхлынули назад.

По склонам поползли вечерние тени а над далеким Азовским морем догорал закат, когда от котлов донесся крик: 'Смола закончилась!'.

— Девки, — закричала тогда бойкая казачка, поднявшая женский пол на оборону станицы, — тащите щи, что казакам понаготовили, авось басурманы эти и не пробовали еды казачьей.

Ответом ей послужил дружный смех, казачки кинулись по куреням и, уже скоро в котлы, где некогда варилась смола, полились щи.

— Ой, бабы, — смеясь и подбадривая землячек, закричала бедовая казачка, — и побьют же нас мужья, узнав, кого мы кормили сегодня.

Очередной штурм отбили когда на приазовские степи упала тьма, едва подсвеченная полной луной.

Очередной штурм отбили когда на приазовские степи упала едва подсвеченная полной луной тьма. Целый день, истомленные боем станичники ожидали выручки, но свои так и не появились. Видимо гонцов переловили басурмане. Противник отвел войска ото рва и устраивался на отдых.

Ночь стояла тихая. Звездная и безветренная. Где-то в траве цвиркали сверчки, время от времени над головой хлопали невидимые в темноте крылья, да глухо шумел расцвеченный кострами лагерь татарского калги.

— Вот что станичники, — устало опустившись на землю, произнес Палий обступившим его казакам. К исходу первого дня сражения силы обороняющихся существенно поредели, — Нельзя дать им отдохнуть. Есть охочие на ночную вылазку?

На рискованную операцию вызвался старый казак по фамилии Кривогуз с ним пошли его друзья. Взяв заботливо припрятанные атаманом остатки гранат, они спустились по веревочной лестнице и скрылись в скопившейся в овраге ночной тьме.

Посреди ночи громыхнул взрыв и еще и еще, жадное пламя поднялось в лагере; тишину в клочья порвала беспорядочная ружейная пальба и крики.

До утра смельчаки так и не вернулись. Рассвет серый, пасмурный, словно и не было накануне солнечного вечера и ясного заката наступил. Остатки защитников, большинство в окровавленных бинтах, и казаки и казачки, встретили на валу. Их осталось слишком мало чтобы пережить хотя бы пару штурмов но смерть они хотели принять с оружием в руках.