Зал качнулся и померк. Закружились в темноте блестящие осколки трона. Громыхнул напоследок железный голем, и жалобно взвыли тени на стене. А когда исчезли и они, из черноты проступила полуразрушенная стена дома. От тяжелого грозового запаха кружилась голова, а от едкого дыма першило в горле. Огонь лизал камни и, вспыхивая, бросался на потрескавшуюся от жара, обгоревшую фарфоровую куклу. Я однажды видел такую у дочки мага в академии. Чары заставляли игрушку двигаться, открывать и закрывать глаза. Вот и сейчас она моргала, а расплавленные капли воска стекали по щекам. Меня передернуло.
Рядом с грохотом обрушилась чёрная черепица, и я невольно отскочил. Это Черногорск? Не может быть! Я удивленно огляделся. Город пылал. Над соборным холлом сверкали молнии, а из уродливой трещины в небесно-голубом куполе, ревя, подымался смерч.
Я тяжело втянул горький воздух.
Ограненный обсидиан императорского дворца раскололо пополам, острые выступы сторожевых башен согнулись, склонившись к земле, как увядшие цветы.
— Пожалуйста! — разнесся женский вопль.
Я бросился на крик и чуть не остолбенел. На соседней улице, разломленная на части, у фонтана валялась скульптура императора Эраста Победителя. А на её месте возвышалось моё собственное изваяние в подбитой мехом мантии. Даже у бездушного каменного лица глаза пылали ненавистью. Ноги подогнулись. Я остановился у разбитой витрины магазина диковинок. Из соседнего дома, закованные в броню со знаком, похожим на оскаленные клыки, орки тащили по брусчатке волшебницу.
— Мой сын умирал, я колдовала, чтобы его вылечить! — кричала она, тряся грязными волосами.
— Маги?я запрещена, ведьма?! — рявкнул орк и ударил её по лицу.
— Нельзя? перечить Власте?лину! — усмехнулся другой и наступил на подол платья.
Я бросился на них, ревя что-то нечленораздельное, но лишь проскочил насквозь и влетел в стену дома.
— Тоже будет не по сердцу? — расстроился вкрадчивый голос.
— Нет! — зарычал я, разворачиваясь.
— Я избавлю тебя от мучений...
Загудел бубен, перекрыв женские крики и мерзкий голос. По спине побежали мурашки. Я заморгал. Глаза болели и слезились, словно в них насыпали песка, но сквозь мутную пелену проступило дно колодца и тень от нависшей надо мной пасти.
— Очнитесь, Ваша безгрешность! — молил шаман, лупя по бубну.
Я передёрнул плечами и, рыча, уцепился за ядовитые клыки.
— Это правда?
Голос звенел от распирающей изнутри ярости. Я так сжал кулаки, что захрустели суставы.
Змей вздрогнул, попытался захлопнуть огромный рот, не смог, и задергался. Скользкие зубы вырвались из рук, и хранитель прошлого отполз подальше.
— Правда? — повторил я, наступая.
— Что? — пискнул он, взмахнув раздвоенным языком.
Я шагнул к нему. Знак высшей власти засиял на груди с такой силой, что затмил бешеное солнце пустыни.
— Это моё будущее? — скрипя зубами, заревел я.
— Два варианта, — закивал Ту-би, вжимаясь в стену.
— Ты будешь служить мне верой и правдой! Ползать на брюхе и исполнять любые поручения, мерзкий червяк!
Он свернулся кольцами, пряча голову.
— Если нарушишь обещание, тебя раздавит мой гнев! — заорал я. — Не будет покоя ни в Чистилище, ни в междумирье, ни в одном из Тридцати миров!
Слова эхом гудели в трубе колодца, поднимая вихри песка.
— Нет! — тонко вскрикнул хранитель будущего и, поднявшись на хвосте, прыгнул вверх.
Чешуйчатое тело распрямилось, поднялось на несколько метров и, извиваясь, заскользило по невидимым до того ступеням, спиралями уходящим к яркому голубому небу.
— Уйдёт! — заверещал шаман.
— Скользкий гад! — угрожающе поднял руки Оливье.
Меня окончательно поглотила злость, наверное, поэтому в этот раз я обернулся мгновенно. Оттолкнулся могучими лапами от пола и взмыл в воздух. Когти цокнули по лестнице. Я в несколько скачков догнал змея, вцепился в хвост и замотал головой, поглубже всаживая клыки. Он взвыл и, распрямившись, выскочил из колодца на раскаленный песок. Попытался вырваться и заползти за горбатый бархан, но я крепко впился в его чешуйчатую плоть. Он снова зашипел от боли и бросился в атаку.
Чтобы увернуться от ядовитых клыков, я выпустил хвост и отступил. Лапы сами понесли влево, потом вправо. Я закружил перед Ту-би, ожидая следующего броска, но он медлил. Только покачивал головой, пытаясь запутать.
— Ты склонышся! — рыкнул я.
Хранитель будущего захлопнул пасть и как будто сглотнул. Застывшие глаза начали светлеть, но я не дал ему второго шанса. Пригнулся к раскалённому песку и бросился, вцепившись в мягкую шею. Зубы проткнули чешую, и змей захрипел, униженно бормоча: 'Сдаюсь, помилуй!'.
Я еще потряс его для порядка и выплюнул, пренебрежительно закопав задними лапами. Посмотрел на запад, где за солнечным маревом пустыни возвышались два ледяных пика, уткнувшихся остриями в свинцовые облака, и победоносно прорычал:
— Нм тыда!
Змей поднялся, снова скручиваясь в кольца, но я опять поймал его за хвост и приказал:
— Везы!
Он распрямился, заелозив по песку, и Оливье довольно крикнул:
— Норд-вест!
Ту-би, жалобно бормоча, пополз к бескрайним снегам.
— Никому не под силу противиться справедливости и могуществу Властелина! — надменно заявил шаман.
Я чуть не кивнул, но вспомнил рыдающую волшебницу в лапах орков, и меня передёрнуло. Не хочу! От моего рыка змей припустил быстрее. Я держался за хвост и скользил по песку, переживая, чтобы не протёрлась и так неприлично растянувшаяся жреческая мантия. Даже в сухой пустыне меня преследовали запахи гари и начинающейся грозы. Черногорск всё ещё стоял перед глазами, и вопросы упорно шли на приступ. Неужели нельзя по-другому? Маги не остановятся сами? Они так привыкли к вседозволенности, что ни за что не ограничат аппетит? Я вздохнул.
Хранитель будущего тащил меня к ледяным колоссам, а меня всё сильнее терзали сомнения. Не хотелось превращаться в безжалостного владыку тридцати миров, но ни в чем не повинного Ту-би я всё равно не отпускал.
Приближалась бескрайняя ледяная равнина. Над нами нависли похожие на рога скалы, и засияла трепещущая граница между пеклом и мерзлотой. Шуршащий под змеиным телом песок на глазах превращался в гладкое стекло. Белое от жара небо над головой темнело, впитывая близкую морозную тьму. И эта чернота всё глубже пробиралась в моё сердце. Я заскрипел зубами и выставил когтистые лапы, но змей так разогнался, что уже не мог остановиться. Жёлтое брюхо скользило по расплавившемуся гладкому песку, и мы ехали, пока не врезались в невидимую стену.
Я фыркнул, выплевывая хвост, и Ту-би нервно сжал чешуйчатое тело.
— Рулевой из тебя тот ещё, — проворчал Оливье.
А я задумчиво смотрел на дрожащую пелену границы между пустыней и заснеженной равниной. Такая же зыбкая, как истина! Попробуй сделай правильный выбор, если не уверен ни в прошлом, ни в будущем.
— Верните истинный облик, ваша безгрешность, — забормотал шаман.
Зачем? Чтобы собрать семерых хранителей и стать ненавистным тираном?
— Нет, — прорычал я. — Слышком страшен мыр, каторый я прынесу!
— Он показал твоё будущее... — начал хранитель духа, но Мровкуб его перебил:
— Только то, что может быть! Будущее меняется. Не позволяйте запереть себя в ловушку безысходности, Ваша безгрешность.
Я опустил рогатую голову. Легко сказать! Я-то видел всё собственными глазами. Разрушенный Черногорск или моя собственная смерть, что прикажете выбрать? Советники были правы, хранители прошлого и будущего слишком сильны. Им даже не нужна магия, они и без неё принуждают делать то, что не хочешь. Ошибки прошлого угнетают, заставляя жалеть потерянное время, а будущее пугает неотвратимостью неминуемой смерти. Зачем же трепыхаться, если конец всё равно один?
— Только пройдя все испытания, можно обрести силу духа, — объяснил шаман.
— Мы всегда посередине, — подхватил хранитель знаний. — Между прошлым и будущим. Светом и тьмой. Добром и злом.
— Хм, — прокашлялся Оливье. — Верх — низ. Лево — право! Кто сильнее, тот и рассказывает, что хорошо, а что плохо.
— А любовь? — воскликнул Мровкуб.
— А ненависть? — парировал хранитель вкуса.
Ирина без меня пропадёт. Тогда любить будет некого, и останется только ненавидеть. Я зажмурился. Я нужен ей, Оксане, Константину, Евлампию. Выбор можно сделать и потом, а пока я обязан подумать о них.
Напрягаться, как в прошлый раз, не пришлось. То ли после воссоединения с оборотнями Оркариума я и правда стал сильнее, то ли не успел исчерпать полученную энергию, но обратное превращение прошло легко. Я всего лишь упёрся лапами в застекленевший песок, сбросил рога, шерсть и сжался, втягивая живот. Скрипнул зубами, дёргаясь от напряжения, и почувствовал, как выпрямляется спина и втягиваются когти.
Из-за невидимой преграды за моей метаморфозой наблюдало крошечное серое существо, морща круглую, невыразительную морду со звериными чертами.
— Ползучий гад опять не справился, — вздохнул Элементал. — Может ты и достоин нашей службы.
Он протянул крошечную руку, уперев её в прозрачную стену, и приказал:
— Подойди!
Времени на раздумья не осталось. Я шагнул навстречу, пригнулся и выставил пальцы. Невидимая преграда вздрогнула и прильнула к моей ладони. Кожу кололо, как на морозе. Во все стороны брызнул причудливый рисунок инея. Невидимая стена затрещала от объятий холода и моментально обледенела, загудела всей громадиной от небес до земли и лопнула, осыпав меня белыми хлопьями снега.
С бескрайней мерзлоты прилетел зябкий ветер и разметал поднимавшийся от раскалённого песка пар. Я распрямился, прикрываясь рукой, и змей нетерпеливо подтолкнул меня в спину, так что я встал на место исчезнувшей прозрачной стены. Хранитель прошлого дотронулся до моей ноги, а Ту-би склонил голову и уперся подбородком в моё плечо.
Я застыл, глядя как песок перемешивается со снегом, и шаман забурчал, что время настало.
— Появитесь, хранители прошлого и будущего!
Крошечная фигурка Элементала задрожала и мгновенно вымахала до тёмных небес. Длинный меховой плащ зыбкой тенью распластался во всю равнину, мигнул и исчез вместе с гигантским силуэтом хранителя прошлого, зато его место заполнили бесчисленные призраки. Все мои предки с самых непостижимых времён на мгновение поднялись из бездны междумирья, чтобы посмотреть на того, кто посмел пробудить прошлое.
Я вглядывался, пока они вместе с Элементалом не исчезли в снежных вихрях, и повернулся к хранителю будущего. Змеиное тело свивалось кольцами, сжималось, распрямлялось и снова сгибалось. Чешуя сверкала раскалённым пламенем и дыбилась. Налившиеся кровью глаза светились, как закатное солнце, а за его хвостом полыхали сверкающие фигуры. Нескончаемая колонна тянулась через бескрайние пески и скрывалась за горизонтом. Все мои потомки до самого последнего, родившегося перед концом времён, преодолели несгибаемые скрепы времени, чтобы увидеть своего прародителя. Я не мог оторваться от их светящихся лиц, пока вслед за хранителем будущего они не растворились в лучезарном сиянии.
— Повинуюсь, Ваша безгрешность, — два раза пронеслось над снегами и горячими песками.
Глава 8. Окончательное объединение
Я выполз из тумана волчьей тропы, зажимая уши.
— Командовать он будет, — шипел хранитель будущего. — Станешь шеф-поваром на кухне Властелина, там и будешь распоряжаться.
— Взяли его, как же, — раздраженно оборвал Элементал. — Он в прошлом году на празднике полнолуния в Семидоле рулет из гиппогрифа переперчил, королевский дегустатор почти сгорел, еле потушили.
— Это огненный рецепт, — заревел в ответ Оливье. — Его не едят без магической защиты...
— А четырьмя месяцами ранее на шабаше ведьм его пуншем отравилась легендарная заговорённая жаба...
Я разогнулся, держась за голову, и едва не натолкнулся на Ирину. Она безмолвно бросилась мне на шею и сжала в объятиях.
— Ты меня вылечил! Ты вернул мне магию, — давясь слезами, причитала она. — Как у тебя получилось? Что ты сделал?
Я высвободился, взяв её за руки.
— Ты колдуешь, как раньше?
— Да! — взвизгнула волшебница и щелкнула пальцами.
Над нашими головами возник огненный цветок, расправил лепестки и лопнул фейерверком искр.
— Вы передали ей очень много энергии, — зашептал Мровкуб, — но вирус не отступил, когда потратятся дарованные запасы, магия снова ослабеет...
— Что? — вздрогнула Ирина.
Её сияющее лицо потускнело и вытянулось.
— Прости, — попытался я, но она отступила на шаг.
— Сама дура... могла бы догадаться, что так просто не получится.
— Я не предупредил...
— Ты не виноват! — оборвала волшебница, и потухший взгляд упёрся в пол: — Спасибо, что дал хоть немного поколдовать.
Она потянулась и поцеловала в щеку.
— Вот, — указывая на хранителей, неловко пробормотал я, чувствуя себя предателем.
