— Переведи, — бросил я, и хранитель знаний забормотал. — Извините, простите, прошу, очень нужно, — и громче добавил. — В языке перешлёпов нет даже отдалённо похожих слов.
— Гремлин же не виноват, — расстроился я и, взглянув на самого маленького головастика, попытался объяснить. — Зараза заразная. С ума дыб.
Я встал перед ним, загородив покачивающуюся в воздухе фигуру Капитона.
— Нельзя убивать невиновных.
Самый маленький головастик недоумённо наморщил лоб.
— Гремлякина собавка заразна зараза дыб бессчетно полымался, — старался объяснить Мровкуб, но перешлёп только морщил уродливое лицо.
— Ума гыть, гыть. Гремлякина собавка пущее малыка харчины, — показал он, сжав пальцы. — Гремлякина собавка — ничегушечки. Ушатаим! — и вскинул руку с зашипевшей змеёй.
— Это мой гремлин, — упрямо процедил я, нависая над маленьким головастиком.
Он даже отклонился назад, неопределённо хмыкнув. Красные глазки сузились. Рот угрожающе сжался, из-под тонкой губы показались иглы острых зубов. И без того бледная чешуйчатая кожа побелела, так что ещё сильнее проступили гнойные язвы. Тонкие пальцы сдавили трёхглавую змею, и она отчаянно захрипела, раззявив все три пасти.
Я оглянулся на жалкую, скорченную фигуру Капитона у мачты, повернулся к обозлённому перешлёпу, но не сдвинулся с места.
— С умом или без, это мой гремлин, — выдавил я.
Красные зенки вспыхнули, и узкие губы начали расползаться.
— Сума без гремляка, — неожиданно ухмыльнулся маленький головастик. — Исток магициусякиуса истин дыб, пипляк бессчетно вздуренный, до жвака-галса.
Перешлёп запихнул змею за пояс, хлопнул себя по боку и засмеялся, громко булькая. Вслед за ним закачались, заливаясь, остальные головастики.
— Говорит, что источник магии предупреждал, что ты совсем сумасшедший, — зашептал Мровкуб, — но они уважают безумную смелость.
— Деревяка плывун тпру! — всё ещё подхихикивая, выговорил маленький головастик. — Исток магициусякиуса таматуты-тутатамы, — он махнул рукой на бескрайние синие просторы. — Переместища синевод чаго?
— Корабль не поплывёт, пока им управляет гремлин, — объяснил хранитель знаний. — А до источника магии очень далеко. Как мы будем переправляться через море?
Я чуть не пожал плечами, но сдержался. Пока перешлёпы считают меня смелым избранником источника, нам ничего не угрожает. Так что пусть думают так до самого Отдельного мира.
— Разберусь, — уверенно заявил я, раздумывая, что теперь делать с гремлином.
Если он вправду сошёл с ума, никакие уговоры и обещания не помогут. С какой стороны к нему подступиться?
Перешлёп смотрел на мой нахмуренный лоб, продолжая гримасничать и булькать.
— Зря ты остановил заморыша, — шикнул мне в ухо Оливье. — На кой тебе двинутый гремлин? От него же никакой пользы.
— Как и от тебя, — огрызнулся я, и хранитель вкуса обиженно замолчал.
— Соглашусь с любителем поварёшек, — пробасил Молчаливый. — Вышибить душу гремлина из понравившейся ему вещицы не легче, чем орка заклятьям обучить.
— Вот когда вы перестанете быть мне нужны, я вас в раз загоню в самый тёмный угол междумирья, — разъярился я.
— Там все углы былли тёмные, — буркнул Элементал.
— Вот и хорошо, — бубнил я, прохаживаясь по панцирю черепахи. — Так вам и надо. Чтобы век света белого не увидели.
В голову, как назло, ничего не лезло. Я уже отчаялся найти выход, когда с корабля раздался протяжный вой. Я удивлённо повернулся. Угловатое, заросшее серо-зеленой шерстью существо прижало к голове длинные уши и отчаянно тянуло острую морду к небесам. От его неудержимого клича по спине прокатился холодок.
— Чего это он, — пробормотал я.
— Прощается, — не меньше меня удивился хранитель знаний. — Как говорят в диких горах Ночных островов: 'Можно три жизни прожить и не услышать воя гремлина'.
— Так, — устало выдавил я, но тут же вскрикнул. — Капитон!
Гремлин завертелся волчком. Крутанулся вокруг мачты и с гиканьем кинулся вниз.
Перешлёп мгновенно выдернул из-за пояса трёхглавую змею, а я схватился за знак высшей воли. Правда, ни он, ни я не успели даже начать колдовать, как размазанное серое-зелёное пятно молнией пронеслось мимо. Зацепило мою руку, оставив на ней мокрый след, и бесшумно сгинуло в высоких волнах.
— Гремлякина собавка бульк, — довольно проговорил самый маленький головастик и прищёлкнул пальцами. — Бздынь бессчетно.
Я провёл пальцами по мокрой коже. Капитон словно лизнул меня на прощанье. Горло сдавило, и я зажмурился, а в голове каркнул знакомый голос:
— Никогда не думал, что кому-то есть до меня дело.
— Ты всё слышал? — прошептал я.
— На моём корабле и вокруг него я слышу всё.
— Зачем ты...
— Я всё равно проиграл! А уж проигрывать я умею.
— Обязательно вернусь за тобой! — поклялся я.
— Посмотрим... — долетел затихающий голос гремлина.
— Прошла собавка по рее, — вздохнул Оливье. — Он был мне очень полезен. Мир его неприкаянному духу.
— Только о себе и думаешь, — проворчал Евлампий.
Меня дёрнули за руку, и я открыл глаза. Самый маленький головастик упорно тряс мою ладонь, заглядывая в лицо. Я стиснул зубы, отворачиваясь, а он провёл пальцем по моей мокрой щеке. Попробовал на язык и удивлённо вытаращился.
— Пипляк хрять синевод буруны, — залепетал перешлёп. — Пипляк пущее бигагора. Исток магициусякиуса дыб.
— Ты создаешь воду, как бескрайний океан, — перевёл Мровкуб. — Ты самый могущественный из всех, как и говорил источник магии.
Шаман ударил в свой крошечный бубен, возвестив:
— Властелин!
Казалось, глаза самого маленького головастика выскочат и лопнут. Он вжал голову в плечи, отступив от меня, и поклонился, пробормотав:
— Властлин уныня.
Остальные перешлёпы и вовсе повалились на колени.
— Признали, заморыши зелёные, — заулыбался Оливье.
Я сорвал с шеста привязанную бутылку и бросил в воду. Подумал: 'Пусть она пока будет твоим домом, Капитон!'.
На время затихли даже голоса. Словно прониклись моим горем. Но я не мог себе позволить впадать в уныние — слишком много времени потеряно.
— Пора плыть, — взяв маленького головастика за плечо, сообщил я.
На этот раз перевода не понадобилось. Молниеносное заклятье подкинуло меня к борту и опустило на палубу.
— Перешлёп переместища деревяка плывун.
— Они поплывут следом.
— За кем? — не понял я, озираясь.
Корабль казался брошенным. Как менять паруса? Где найти матросов, которые это сделают? Как проложить курс? Меня же знак высшей воли не слушается. А магия в этом вообще поможет?
— Чича!
— Я один не справлюсь, — пробормотал боцман от борта.
Да что такое? Мне будто что-то мешает попасть в Отдельный мир. Или я сам не хочу? А как же Ирина? Я вздрогнул.
— Научишь меня, — потребовал я, но Чича покачал головой.
— Понадобятся дни, а может...
— Нет! — оборвал я. — У нас нет времени.
— Может перешлёпы помогут, — предложил Мровкуб.
Я представил, как мелкие чудики скачут по шхуне и лазают по мачтам, и чуть глупо не хихикнул. Но всё же заставил себя перегнуться через борт и крикнуть:
— Доставьте корабль к источнику магии.
Самый маленький перешлёп вскинул трёхглавую змею, и черепаха двинулась к корме. Я побежал следом. Она упёрлась головой в промасленные доски. Оглушительно фыркнула и заработала лапами. Шхуна дёрнулась и стремглав помчалась по волнам, оставляя за собой дорожку радужной пены.
— Никогда не видел, чтобы эти глисты кому-то кланялись, — сглотнув, неразборчиво причитал Чича, боязливо поглядывая в мою сторону.
Я только вздохнул. Теперь меня чурается даже боцман. Могущество, что, равняется одиночеству? Может, поэтому я стёр свою память?
Вынув телеруну, я поднял её к глазам и погладил другой рукой. Я не один. Моя волшебница всегда будет рядом. Иначе все эти мучения не стоили и одного дня, проведённого с ней. В голове зазвенело, а чернильный бок обточенной костяшки подпрыгнул на ладони и задрожал. Щеки покраснели. Заложило уши, и я слышал только гул бушующего моря и едва различимый свист, будто стрела резала раскалённый от зноя воздух.
— Люсьен!
Её голос громыхнул так, что я чуть не провалился в трюм и, сморщившись, вжал голову в плечи, едва выдавив:
— Да!
— Приложи к губам, — прогремела Ирина.
Голос бился в голове, разрывая её на части. Ещё один звук, и у меня треснет череп и осыплются волосы. Руки обмякли, и я еле поднял костяшку. И маги ещё рассказывают, что это удобно?
Справившись с дрожью, я всё-таки прижал телеруну ко рту. В горле зажужжало, и грохот в ушах превратился в едва различимый свист.
— Лучше? — уточнила волшебница.
Её голос раздавался рядом, словно она пряталась за моей спиной. Я даже обернулся, но увидел только бледного боцмана, ковыляющего к трюму.
— Намного, — согласился я. — Будто протяну руку и смогу тебя обнять.
Она ничего не ответила, но я почувствовал её улыбку.
— Ты спас Константина?
— Да. Получилось не так, как ожидал, но... мы уже плывём. У тебя всё в порядке? — взволнованно спросил я, невольно оглянувшись на черепаху.
Чудовище перешлёпов не было видно, но из-за кормы поднимались фонтаны воды. Где-то там били по волнам огромные лапы, заставляя шхуну нестись к другому миру.
— Великолепно, — довольно заявила Ирина. — Капитан Джо мне очень помогает. Он такой умный. Мы уже достали твоего кощея и плывём к Отдельному миру, — и гордо добавила. — Будем раньше тебя!
— Раньше меня? — кисло переспросил я, чуть не выронив телеруну.
Такого поворота я боялся больше всего.
— Да, да, — весело подтвердила она. — Летим, как летучая рыба с кристаллом в клоаке... Ой! Так капитан Джо говорит. Он вообще такой шутник. Столько всего знает. Такой весёлый и жизнерадостный.
Она ещё что-то говорила, а я всё сильнее и сильнее мрачнел.
— Я предупреждал, что оленю в тесте доверять нельзя, — язвительно заметил Оливье. — Но у властелина на всё своё мнение.
— Мы смотрели, как прячется солнце на границе миров. А вода во время перехода сверкает ярче самых больших бриллиантов, — тараторила волшебница. — Капитан Джо сказал, что там очень чистая энергия, и если я с ним полгодика поплаваю, то растворится любой магический вирус, а я снова буду колдовать как раньше. Представляешь?
Я представлял. Перед глазами стоял ухмыляющийся Джо. Правда, он здорово подрос, помолодел и постройнел. Треуголка залихватски съехала на бок, а мускулистая рука, испещренная таинственными рунами, нагло обнимала Ирину за талию. Я побагровел, едва выдавив:
— Через сколько вы приплывёте?
— К-А-П-И-Т-А-Н Д-Ж-О, — каждая буква его ненавистного имени лупила по губам, так что они онемели, — сказал, что через два дня будем в Отдельном мире. У него очень быстроходная каравелла. А какой огромный воздушный кристалл...
Я придушенно зарычал.
— Ты чего? — удивилась волшебница.
— Горло болит, — пробормотал я, карабкаясь по лестнице на мостик.
— Береги себя, — озаботилась Ирина. — Капитан Джо говорит, что море не прощает ошибок.
— Знаю! — резко оборвал я, и сам испугался собственной грубости.
Вот они приключения! Со старым грибом, таким умным, весёлым и жизнерадостным!
— Тебе плохо? — уточнила волшебница. — Ты от меня ничего не скрываешь?
— Нет! — протянул я. — Что ты! Всё прекрасно. Моя любимая смотрит закаты с каким-то шутником, а я болтаюсь посреди другого мира...
Последние слова я почти прокричал, но Ирина только рассмеялась в ответ.
— Ревнуешь?
— К кому? — пробурчал я, а волшебница продолжала веселиться.
— В следующий раз не будешь отправлять меня одну?
— Я тебе доверяю, — выдавил я, жуя губу.
— Приятно слышать, — разнёсся довольный голос. — Скоро увидимся. Поверь, тебе не о чем беспокоиться.
— До встречи, — промямлил я, опуская руку с телеруной.
Оскорблённо вздыхая, я забрался на корму и перегнулся через борт.
— Нам надо плыть быстрее!
— Деревяка плывун переместища пущее, — гаркнул Мровкуб.
Маленький головастик кивнул и махнул остальным. Перешлёпы опустились на карачки и полезли под панцирь черепахи. Та сильнее заработала лапами, и у бортов снова начала собираться радужная пена. Шхуну тряхнуло, и я вцепился в борт.
