Он почесал макушку и задумчиво проговорил:
— Одно из двух. Либо вы победите!
— Либо проиграю, — вздохнул я, и он покровительственно кивнул.
Либо — либо! Надо искать другой выход, иначе моё тело будет лежать в крови посреди тронного зала в замке на Белой скале.
Четверо великанов, скрипя по полу, выдвинули из коридора две огромные ступы на длинных железных ногах и высыпали из мешков синий с голубыми прожилками виноград. Под дырявые днища подставили здоровенные корыта.
Хранитель силы, усмехнувшись, сбросил сапоги и обмыл ноги в поднесённой Карлом бочке. Щелкнул пальцами, молниеносно взлетел и мягко приземлился в ступе.
Я проводил его завистливым взглядом и снял сандалии.
— Задай этому напыщенному духу, — чмокнула меня в щёку Ирина, но я лишь вяло кивнул.
Уж слишком она старалась, чуть ли не приплясывая вокруг.
Я попытался сосредоточиться на чарах, но слишком нервничал и незаметно зажал левую ноздрю. Призвал на помощь все доступные силы и стиснул знак высшей воли. Меня подняло над полом, но вместо того, чтобы грациозно вознести к потолку, резко бросило в сторону. Едва разминувшись с железной ногой, я попытался вспорхнуть повыше, но Карл не стал дожидаться, когда я научусь летать и, не церемонясь, забросил меня в ступу.
Как только голые ноги коснулись ледяного винограда, я пожалел, что вообще притащился в Трутанхейм.
— Как повар весь не отморозился! — воскликнул я, подскакивая.
Огромные ягоды, твёрдые как камень и холодные, как сердце хранителя власти, разъезжались под ступнями. Каждое прикосновение жгло не хуже драконьего пламени. Ядовитая стужа подбиралась к голеням и цепко карабкалась вверх. Ещё немного, и я отморожу себе по самый хвост.
— Как их давить? — взвизгнул я. — Они же крепче алмазов!
От моих прыжков очнулся даже дремавший Евлампий.
— Шевелись, — едва пробормотал он, плавая в мутной сфере.
Заткнув его поглубже за пазуху, я выпрямился и подскочил. Виноградины разлетелись из-под ног, а в ступни выстрелили колючие осколки льда, пронзили кожу и сковали лютой стужей кости. Казалось, одно неловкое движение, и я переломаю себе всё, что только можно, а если поднапрягусь, то и то, чего нельзя.
Я повернулся к Молчаливому. Тот топтался с непроницаемым лицом. На покрасневшем лбу выступил пот, колпак сбился набок, но он напряжённо сучил ногами, и на днище его ступы уже набухли три синих капли.
— Напыщенный дух нас обходит! — невесело усмехнулся Оливье.
— Увеличьте свой вес, — подсказал хранитель знаний. — Как говорил легендарный глава гильдии Огневиков: 'Воспламениться? Это совсем не сложно!' Только тут наоборот. Сосредоточьтесь на магической энергии и представьте, что её потоки — это вода.
— Я говорил, что надо учиться... — заворчал шаман.
— Виноделию? — зарычал я.
Нахмурился и сжал знак высшей воли. Сейчас некогда постигать новые фокусы. В моём арсенале столько разрушительных заклятий, что через мгновение будет море вина.
— Властелинчик! — отдуваясь, крикнул хранитель силы. — Испортишь виноград — проиграешь!
— Магией не давить! — рявкнул правитель Трутанхейма, и я сжал зубы.
— Ледяной виноград от этого горчит, — согласился Мровкуб, — а потом ещё и прокисает.
Я глубоко вдохнул, стараясь не думать об отмороженных ногах, и сосредоточиться на главном. В моём распоряжении опыт сотен поколений, надо лишь протянуть руку и пошурудить в кладовых прошлого. Но мир упорно не расширялся, словно боясь ступить за пределы ступы, а холод лез всё выше и выше.
— Люсьен! Люсьен! Люсьен! — закричала Ирина, выстрелив разноцветными искрами из палочки.
От её фееричной радости стало только хуже.
— Волшебницы за обледеневших замуж не выходят, — тоскливо пробормотал я.
— Попробуйте стать тяжелее, — не отступал хранитель знаний. — Вкус винограда от этого не пострадает. Да и чары настолько простые, что справится даже...
— Безгрешность, — закончил вместо него Оливье.
Я только вздохнул. Представил, что потоки энергии — бурная река. Тяжёлые волны с грохотом обрушивались на берега. Фантазия перемешала яростное течение с тихими заводями сонных озёр и направила стремительный вал в пустынную долину, перегороженную стеной из бревён. Яростные волны бились о преграду, и я не стал ждать протечек и открыл плотину. Неподъёмная толща воды обрушилась сверху, давя на плечи и втягиваясь в моё тело. Невидимый водопад вбивал меня в синие ягоды, и под его тяжестью я начал проваливаться. Виноградины трескались и хрустели под ногами, но из-под толстой темной кожицы не вылилось ни капли сока.
— Что посоветуете? — сипло проворчал я, согнувшись под гнётом волн.
Хранители задумчиво молчали.
— Представьте вместо воды что-нибудь потяжелее, — нашёлся Мровкуб.
Я закряхтел, с трудом выплёвывая слова.
— В булыжники сейчас энергию превращу, пусть меня с головой засыпает.
Кажется, я стал меньше ростом и скоро превращусь в горбуна. Не хотела выходить замуж за статного красавца, так ей и надо. Со скрипом сдвинув неподъёмную голову, я взглянул на Молчаливого. По его корыту разлилась лилово-синяя лужица, а в моём было суше, чем в тар-тырской пустыне.
— Проигрываем, — взвыл я, складываясь под потоком.
— Прими ответственность, — подсказал шаман. — Она так давит на наши плечи, что размозжит ягоды в кашу.
Я удивлённо оглянулся.
— Как?
— Так же, — ответил он. — Это тоже энергия. Вспомни, сколько зависит от тебя. Все создания, их чаяния и надежды подчинены Властелину. На твоих плечах тридцать миров. Такой груз может раздавить, а может спасти. Пора взять на себя ответственность!
Я вздрогнул. Вляпываюсь всё глубже и глубже. Скоро оглянуться не успею, а выбора уже не останется. В голове зазвучал голос Дагара: 'Никакой таверны у тебя никогда не будет — станешь бездушной махиной, Властелином!'. По спине побежали предательские мурашки. Никогда не хотел взваливать на себя такую ношу, но, чем ближе я продвигаюсь к Отдельному миру, тем яснее понимаю, что пресловутого выбора мне не оставят. Кто добровольно возьмёт на себя ответственность за всех жителей тридцати миров? Я представил трущобы Черногорска и блёклых, неспособных заработать на горбушку хлеба. Пресыщенных магов с летающими вокруг подносами, ломящимися от еды. Вспомнил резервации и полные надежды глаза оборотней, навсегда растворявшихся во мне. Оксанины рассказы о дяде и защитниках. Её пыл и страсть, мечты, навеки исчезнувшие в глубинах междумирья. Всех орков, гоблинов, исчезнувших гордых сидов и даже троллей с чупакабрами. Они нуждались во Властелине. Все тридцать миров вместе с междумирьем, всё то могущественное и великое, вместе с источником магии не могло обойтись без водочерпия, распределяющего бесценные потоки. Никто другой им не поможет.
Я даже не заметил, как ответственность напиталась энергии и рухнула сверху. Ноги подкосились. Ответственность ни в какое сравнение не шла с потоками воды. Давила так, что хрустели кости. Спина напряглась, и жилы почти лопались, сопротивляясь невыносимой тяжести. Глаза лезли на лоб, я хрипел, но проваливался всё глубже и глубже. Синие плоды звонко лопались и обжигали ледяной жижей. Липкая мякоть обволакивала ступни и прожигала морозом насквозь, отдаваясь болезненной дрожью в коленях. Виноградины трескались, смешивались и превращались в студёную клейкую кашу. Между пальцев застревали косточки, и я уже не чувствовал ног и не мог разогнуться, но приближался ко дну ступы. Вот только сок так и не желал протекать в корыто.
— Ещё немного! — ободряюще крикнула Ирина, но я не ответил.
Обида теперь казалась глупой и детской. Она имеет право сомневаться и хотеть посоветоваться с близкими людьми. Я бы тоже хотел. Невыносимая тяжесть грозила раздавить. Гнула, плющила, ломала. Я упёрся руками в бок ступы, чтобы снять нагрузку с плеч, но легче не стало. Ответственности, при всей её гнетущей массе, явно не хватало. Уже не было видно, чего добился Молчаливый, но я пока не выжал из клейкой каши ни капли.
— Еще немного, — хрипло попросил я.
— Есть ноша тяжелее, — пророкотал Элементал. — Я знаю о ней больше других.
— Тяжелее ответственности, — не поверил шаман.
— Чувство вины, — с тоской протянул хранитель прошлого. — Оно всегда былло тягостнее всего прочего.
Я сглотнул и сжался ещё сильнее. Если останусь жив, никогда больше не свяжусь с виноделием. Недаром говорят, что вино — это зло! Меньше всего мне хотелось воскрешать собственные ошибки. Из-за лени, безволья, забывчивости и себялюбия я слишком много натворил. Загнать их поглубже и посадить под замок было непросто. Стоит ли победа их освобождения? Я зажмурился. После видений из прошлого в голове зрел план, настолько безумный, что я не готов был озвучить его даже мысленно. Ирина убила бы меня, узнай хоть половину. Предстоящая свадьба могла бы её отвлечь, но она сама всё испортила, и теперь все слезы, уговоры, мольбы и угрозы не заставят меня передумать. Потому что под закрытыми веками я вижу игрушечного дракона в пасти кощея. И сколько бы ни повторял, что ни причём, сколько не убеждал себя, что нельзя изменить то, что случилось сто лет назад, вина жгла меня изнутри. Если бы я, ослепленный гордыней, не пошёл в самоубийственный поход против магов — жить в тридцати мирах было бы намного лучше. Я обязан всё исправить!
Чувство вины, будто без моего ведома, само впиталось в энергию. Плечи обвисли, а спина с хрустом согнулась. Даже медленно ворочающиеся мысли стали непосильно тяжелыми. Шея ломалась под весом неподъёмной головы, зато ноги давили виноградную мякоть, втирая в дно ступы.
— Ура! — закричала Ирина, и я услышал, как звонко бьют в корыто струи виноградного сока.
Знала бы она, чему радуется и во что обойдётся нам эта победа.
— Ох и попируем! — беззаботно заорал Самый Высокий. — Сегодня Властелин прав!
Я топтал размякшие синие ягоды, не в силах остановиться. Жижа бурлила под ногами, лопались синюшные пузыри, а едкий сок так покрасил мои ноги, словно их проморозило насквозь. Я шагал в неизведанную даль, а за спиной разливалась виноградная топь, навсегда отсекая обратную дорогу.
— Победа! — весело вопила Ирина, и вместе с ней грохотали великаны.
— Хватит-хватит, отпустите потоки силы, — попросил Мровкуб. — Пусть забирают ваши грезы и растворяют их в бесконечном море магии.
Я замер, слепо оглядываясь, и разжал пальцы. Взмахнул рукой, пытаясь отогнать навязчивые ведения, но они упорно не желали уходить. Даже когда меня выдернули из ступы и прополоскали ноги в ведре с водой, они всё ещё брыкались в голове.
— Первый раз вижу, чтобы коротыш надавил столько вина, — восхищался Карл.
— Это сок, — поправил я.
— Ледяной виноград бродит прямо на ветках! — объяснил великан.
От горячей воды ноги покалывало, волшебница что-то тараторила, но я боялся поднять на неё глаза. Душу рвало на части. Глаза щипало. Не знаю, смог бы я совладать с собой, если бы не подошедший хранитель силы. Он смотрел с вызовом и тоской. Боролся с собой, чтобы произнести три слова. Но у него, как и у меня, больше не было пути назад.
— Договор есть договор, — глухо проговорил он.
Мне стало жаль его. Столько всего застыло на грубом лице, что я чуть не отказался от нашего соглашения. Вот только моё мнение уже ничего не значило. Слова вылетели сами собой.
— Появись, хранитель силы! — крикнул я.
— Повинуюсь, ваша безгрешность, — мертвым эхом отозвался Молчаливый.
Плащ и колпак свалились на пол. Чародей задергался. Красные глаза погасли, а цепь на моей шее загудела и содрогнулась. Его тело растворилась, словно тень в сумерках, зато на моём плече засветился ещё один попутчик. Карликовый силач с выпирающими из-под короткой мантии мускулами.
— Вот так, — удовлетворённо заметил шаман.
Хранитель силы вздохнул, пнул ошейник и завалился на бок, отвернувшись от остальных.
— Остался ещё один! — напомнил Мровкуб.
— Стратег? Где его сыщешь? — пожал плечами Оливье. — Он забился в такую глубокую нору, что за тысячу лет не раскопаешь.
— Он на виду, — не согласился хранитель духа, — среди мерзопакостной верхушки магистрата.
Я всё еще рассматривал плитку. Какая разница, где он? Стратег приказал Молчаливому рассказать про артефакт и стать моим хранителем, значит, он рассчитал и всё остальное. Нам его не найти, сколько ни пытайся.
— Что вы шепчетесь! — воскликнул правитель Трутанхейма. — Тот, кто надавил вина, обязан его попробовать. Все к столу!
— Лучше не отказываться! — обронил Константин. — Гостеприимство великанов не знает границ, а их обидчивость ещё больше.
— Можем немного отдохнуть, правда, Люсьен? — согласилась Ирина.
Она всё еще ловила мой взгляд и каждое слово.
— Заслужили, — не слишком искренне отозвался я.
Чувство вины оказалось сильнее ответственности и всего остального. Оно так прижало меня к земле, что я едва передвигал ноги, и ни распоясавшиеся великаны, танцующие и поливающиеся вином, ни извиняющиеся глаза Ирины не могли вернуть меня к действительности. Неужели нет другого выхода, и я обречён? Я сглотнул и скосил глаза на хранителя будущего. Он кивнул и медленно провёл пальцем по горлу.
