— Нет, но она отнимает столько сил. А сил нет!
Мы подняли его под плечи.
— Отнесём в Заезжий двор, — предложил я. — Там должны помочь.
Мы потянули его к гостинице. Старик едва перебирал ногами, чертя сапогами по брусчатке. 'Наковальня Дагара' щурилась разбитыми витринами. От тёмной, пыльной и брошенной мастерской стало не по себе. Где же теперь куют лучшие ножи в Черногорске? Гостиница выглядела не лучше. Окна заперты плотными ставнями, а тяжелая дверь обзавелась мерзким красным сиянием, дрожащим от едва сдерживаемой ядовитой злобы.
— Нам не помогут, — бормотал привратник, — каждый сам за себя. Сил ни у кого нет.
— Как ты? — уточнил я у Ирины.
— В порядке. Попробую убрать эту гадость с прохода.
— Может, я...
Волшебница остановилась, подтянув сползающего с плеча старика.
— Кто из нас чародей? — жестко спросила она.
— Теперь трудно сказать...
— То, что артефакт даёт тебе энергии, ещё не делает тебя магом! — перебила Ирина. — Такая самонадеянность...
— Пагубна... — подписался шаман.
— Хорошо-хорошо, — примирительно заметил я, обхватывая привратника.
Вблизи свечение вокруг двери извивалось, словно издыхающая гидра, дрожало, выбрасывало в стороны бурые щупальца и пыталось дотянуться до нас.
Волшебница направила палочку.
— Ползи к хозяину, — зашептала она. — Пусть отправит тебя в самую тёмную дыру, ту самую, из которой вытащил под сияние источника...
Ирина не успела договорить, щёлкнули невидимые замки, и дверь распахнулась, высветив сумрачный приёмный зал.
— Стойте! — закричал Мровкуб. — Возведите защиту!
— Чтобы не пенять на прошлое, — закивал Элементал.
— Хотя шансов вернуться не прибавится, — пропыхтел Ту-би.
— Теперь ты, — тяжело дыша, согласилась Ирина, шагнув поближе. — У меня сил почти не осталось.
Я взмахнул рукой, но хранитель духа так завизжал, что я невольно замер.
— Нет! Нет! Без тренировки это слишком опасно! Используй знак высшей воли!
Я фыркнул, но, встретившись взглядом с Ириной, поджал губы и бросил:
— Ладно!
— Раскрутите артефакт над головой и представьте, что обводите нас непроницаемым пологом, — посоветовал Мровкуб.
Я снял белую цепь с шеи и завертел над собой. С каждым кругом знак высшей воли светился всё сильнее. Из кристалла посыпались белые хлопья, похожие на мелкий, колючий снег. Они, не разлетались, а словно чугунные валились вниз и укладывались в кольцо. Нас троих отделило от остального мира, и казалось, что во всём Черногорске никого больше нет.
Прижимая к себе привратника, я намотал белую цепь на запястье, вцепился в артефакт и переступил через порог гостиницы. Нас не встречал служащий в белом фартуке, только гнетущая тишина и пыльная стойка регистрации.
— Как на дне морском! — подал голос Оливье.
— Я предупреждал, что надо тренироваться! — заворчал шаман.
— Нас ждёт небывалое потрясение, — подлил масла в огонь Ту-би.
Чем бы заткнуть пасть этому змею, его будущее хуже приговора.
— Ещё слово! — предупредил я и повернулся к Ирине.
Она сильно побледнела и еле держалась на ногах.
— Я бы сама не открыла дверь, — пожаловалась она. — Заклятье сняли и пустили нас.
Остаётся надеяться, что свои.
— Сил нет, — простонал привратник.
Я перехватил его повыше, чтобы не уронить, и ещё сильнее сжал знак высшей воли. Вся надежда на меня. От волшебницы и старика толку мало.
Светлая гостеприимная гостиница превратилась в заброшенный чулан. Даже сквозь слой копоти и пыли проступили искривлённые, и оттого ещё более жуткие, отражения. В зеркалах вспыхнул пробившийся с улицы свет, и они заблестели тусклым потусторонним огнём. Меня передернуло.
— Быстрее ищем Оксану и Константина.
Гостиницу захватила такая тишина, словно последний посетитель побывал тут до всемирной войны. От прогоревших свечей остались тонкие лужицы воска. Грязь и паутина затянули стены и пол. Я отошёл от двери. Промятое кресло, в котором сидел в прошлый раз, почернело от копоти, а от хрустального столика остались лишь оплывшие осколки на ковре.
Как только белая полоса обережного круга проплыла над порогом, дверь с грохотом захлопнулась. Я вцепился в артефакт так, что завитушки проткнули кожу, а тёмный зал осветился заревом.
— Выходите! — грозно крикнул я. — Не шучу!
— Ты самый серьёзный, — кротко подтвердила Оксана.
Я не сразу узнал её голос, слишком тихий и невыразительный. Повернувшись, я выхватывал из мрака замызганные углы зеркального зала, пока не остановился на лестнице. Бывшая защитница согнулась, ухватившись за перила. На бледном осунувшемся лице лихорадочно сияли глаза, слишком красные и больные в обводе синих кругов.
— Где Константин? — спросила волшебница.
— Ему совсем плохо, — отозвалась Оксана. — Как вы? Всех собрали?
Она даже наклонилась, пытаясь разглядеть меня, но голову всё равно втягивала в плечи.
— Да! — гордо ответил я. — Все оборотни снова вместе.
— Прекрасно!
Бывшая защитница выпрямилась, а лицо расползлось от жуткой ухмылки. Тонкая кожа так натянулась на скулах, что я невольно вздрогнул.
— Пора выносить приговор, задержанный!
Зеркала зазвенели, сбросили безразличную серую маску и налились мёртвым сизым огнём. Отражения подернулись острой рябью и, отзываясь протяжным эхом, загрохотали:
— Отдай артефакт, или я разорву её на части. Медленно, чтобы ты насладился каждым мгновением.
Я вцепился в знак высшей воли ещё сильнее. Страх высунул голову, но разрастись ему не дал шаман.
— Оружие Властелина — спокойствие! — зашептал он мне в ухо. — Позвольте ему плескаться в вашей душе...
'Как?' — чуть не выкрикнул я. Эмоции мешают сосредоточению, сбивают концентрацию и портят заклинания даже у опытных магов. А от меня энергия разлетается, как от самого блёклого орка.
— Поверьте, — убеждал шаман, — это не сложно. Если бы вы продолжили тренировки...
— Решай скорее! — долетел надменный голос, и я вздрогнул.
Спина напряглась, и я вспомнил могучего Властелина в подбитом мехом плаще, гордо стоящего над троном в гигантском замке в самом центре тридцати миров. Он бы не стерпел такой наглости! А чем хуже я? Страх, пискнув, исчез, а на его место вальяжно выбрался гнев. Под его пристальным взглядом я расправил плечи. Мне благоволит источник магии. По моему желанию без всякого волшебства сгорают стрелы и сотрясаются миры. Я способен на такое, о чём чародеи могут только мечтать. А жалкий колдунишка посмел выдвигать мне условия? Бешенство изверглось тёмной волной, затушив остатки сияния знака высшей воли. Он мигнул кристаллом и окончательно потух. Я озирался, сжав зубы, но потоки энергии разбегались даже от взгляда. От щелчков пальцами кружилась голова, но проклятая магия не повиновалась.
— Злость — это моё поле боя! — усмехнулся Сыч. — Хочешь побороться?
Пол влажно блеснул и зашевелился, покрывшись мутной жижей. На поверхности лопались пузыри и крутились провалы омутов. Блестящие серебряные волны поднимались, шипели и бросались на обережный круг, но подвывали и отскакивали. Каждое движение отражалось в светящихся стёклах. Сияние зеркал становилось гуще, ослепительнее и резче, пока я не сощурил глаза.
— Зеркальная цитадель, — сквозь зубы пробормотала Ирина. — Она заберёт нашу силу, чтобы выковать меч упокоения.
Я и сам понимал, что должен держать себя в руках, но стоило посмотреть на Оксану и неразумные чувства рвались наружу.
— Успокойтесь и соберитесь, — завёл свою песню шаман.
— Пытаюсь, — заворчал я.
Только безжалостный колдун останется бесстрастным, когда страдают его друзья.
Бушующее серебряное море всё злее кидалось на белый круг, но ядовитые брызги пока безвредно стекали по невидимой преграде. Стараясь не обращать на них внимания, я повернулся к лестнице. Оксана согнулась, руки соскальзывали по перилам, а ноги почти оторвались от ступеней.
— Моя марионетка совсем истрепалась, — пожаловался голос из зеркал. — Освобождаю неразумную, пусть живёт своим умом, а за мной не повторяет.
Бывшая защитница сникла, сжалась, наклонилась вперёд, безвольно покатилась по лестнице и рухнула в серебряную жижу.
Я дернулся, вскинув руку, привратник наклонился, сползая к полу, и Ирине пришлось навалиться со всей силы, чтобы удержать его. Знак высшей воли зацепился за мантию старика и вылетел из рук.
Серебряное море замерло и раздалось в стороны, схлынув с пути артефакта. Там, где он пролетел, в обережном круге осталась тонкая прореха, и сквозь неё посочился зеркальный ручеек. Я рванулся за знаком высшей воли, но всколыхнувшаяся серебряная стена заставила остановиться.
— Недостойным не пройти в мою цитадель! — обрадовался глава тайной канцелярии.
Оксана поднялась над полом, и, обхватив себя руками, мелко дрожала. Она потрясенно таращилась по сторонам, не понимая, где оказалась. В глазах застыло столько боли, что деспотичный гнев снова полез наружу.
Сыч отобразился в зеркале над стойкой регистрации и хищно усмехнулся.
— Не думал, что будет легко, — удивлённо заметил он. — Старые байки всегда преувеличены, — отражение погрозило пальцем. — Не так силён Властелин, как приспешники малюют.
— Не слушайте, — зашептал на ухо шаман. — Дышите ровнее, зажмите левую ноздрю, чтобы было легче.
Заморгав, я едва оторвал взгляд от зеркала и уставился на знак высшей воли. Ярость, так и не развернувшись в полную силу, уступала место страху. Кристалл светился изнутри, и бушующие вокруг серебряные волны проползали мимо, раболепно распластавшись по полу. Бояться нельзя, кроме меня спасти волшебниц некому. Я пытался отогнать навязчивый страх, и вцепиться в поток энергии. Весь дрожа от нетерпения, поманил артефакт пальцем, но он даже не двинулся.
— Не слушается? — захихикал глава тайной канцелярии. — Марионетка, ну-ка тащи его сюда.
Бывшая защитница затравлено съежилась, расширившиеся глаза сжал цепкий ужас, но, стиснув бледную черту губ, она всё же замотала головой.
— Вот так так, память девичья короткая, — загрустил Сыч. — Я же тебя наружу выверну, как в прошлый раз!
Оксану затрясло. Она вся скукожилась, ещё сильнее сжала зубы, но не двинулась с места.
— Бери! — гаркнул глава тайной канцелярии.
Бездушные серебряные волны взметнулись до потолка, обдав бывшую защитницу едкими брызгами, и защёлкали, как хлысты. Оксана закричала так, что я схватился за уши.
— Бери!
Она сгорбилась и шагнула к знаку высшей воли. На спине, плечах и руках дымились глубокие отметины. Капли раскаленного металла перекатывались по коже, но она даже не пыталась их стряхнуть, только тряслась и, не отрывая взгляда от пола, двигалась к цели. Если артефакт попадёт к Сычу — мы проиграли.
— Не надо, — попросил я, но она даже не подняла глаз.
— Ты что? — прошипела Ирина. — Он же убьёт её!
Я покосился на волшебницу. Он так и так всех нас уничтожит. Лучше умирать от стыда живым, чем корчиться на пыточном столе. Если лишённая магии бывшая защитница не пожертвует собой — всё пойдёт прахом. Я покачал головой. Шаман добился своего. Я больше ничего не чувствую. Ни гнева, ни страха, ни жалости. Почему же меня не накрыло потоком энергии? Без артефакта я ничто. Как был, так и остался блёклым, но не бесчувственным же подонком. Что со мной такое? Была бы на месте Оксаны Ирина, я, не раздумывая, бросился на помощь. Прыгнул выше головы, лишь бы её спасти, а вместо этого стою и жду, пока моя 'старшая сестрёнка' отдаст свою жизнь.
— Милая, держи крепче, — шикнул я и, бросив привратника, кинулся к артефакту.
Обережный круг вспыхнул и треснул, взорвавшись умирающей звездой. По залу прокатился сокрушительный вал высвободившейся силы. Серебряные волны зашипели и откатились, выдохнув ядовитые испарения, спалившие плесень в сырых углах. Зеркало над стойкой регистрации разорвало стеклянными брызгами. Сыч вылетел в вихре осколков, ещё в прыжке замахнувшись огромным, собранным из острых сверкающих кристаллов, мечом. Угловатое лезвие, играя россыпью бликов и отражений (я даже разглядел своё перекошенное лицо) со скрипом разодрало воздух и оглушительным звоном вонзилось в пол передо мной. Я резко остановился, покачиваясь, но так и не дотянулся до знака высшей воли. Зато Оксана забрала его с пола и зажала в побелевшем кулаке.
Мы замерли, переглядываясь. Глава тайной канцелярии поднял упёршийся в потолок зеркальный меч и презрительно усмехнулся. На полу осталась серебряная лужа. Она забурлила и накатила на мои ноги, намертво вцепившись в ступни. Я поморщился.
— Предателей ждет неизбежное наказание, — улыбнулся глава тайной канцелярии и повернулся к бывшей защитнице. — Грустно быть блёклой уродкой?
Оксана беззвучно затряслась, и я понял, что она плачет.
