Глава 11. Проклятый мир
Я не запомнил пир. Хотя ел и пил, как остальные, даже произнёс тост во славу правителя Трутанхейма. Но праздник прошёл мимо, оставив непривычную тяжесть в желудке.
Ирина смотрела на меня блестящими глазами и глупо улыбалась. Для гостей подали специальные кубки по размеру, и она чуть не выронила его, подвигаясь ко мне поближе.
— Ты правду говорил? — пробормотала она.
— Когда?
— У Дагара на кухне, — она надула губы, словно я был обязан мгновенно всё понять.
— О чём? — подавив раздражение, переспросил я.
Вино, пусть даже из ледяного винограда, меня не пьянит, в отличие от других. Так уж мы, оборотни, устроены. Все прочие гости, и чародеи, и великаны, уже с трудом шевелили губами.
— Насчет таверны... сыновей, дочерей... и тихой, спокойной жизни.
Я кивнул. Не знаю, будет ли она у меня, но очень бы хотелось.
— А я вот не знаю, — призналась она.
— Поэтому ты отказалась от кольца?
Ирина так замахала руками, что чуть не свалилась под стол.
— Что ты, конечно нет. Мне важно, что скажет бабушка и... папа. Но так ещё хочется пожить... — она пристроила голову на моём плече. — Смотреть новые миры, знакомиться с великими магами, побеждать разных злодеев... Это даже лучше, чем их разыскивать... Мне это так нравится... После того, как мы познакомились, всё так изменилось... Я столько всего узнала и увидела... — она зевнула и пробормотала. — Я еще слишком молода для тихой и спокойной таверны...
Я вздохнул и прокряхтел:
— А мне уже больше ста лет.
Ирина дремала, привалившись к моему плечу, и я не мог пошевелиться, а под ногами расширялся провал в темную бездну. Совершено столько глупых ошибок, но ни одной не исправлено. Только бесполезные обещания и бессмысленные слова.
— Проспится, передумает, — подбодрил Оливье, но я только потянул носом.
— Так бывает, — неожиданно проговорил, весь пир хмуро молчавший Константин. — Вы не всегда будете во всем соглашаться, но у вас еще есть шанс договориться. Цените это!
— Мне очень жаль, что не уберёг Оксану...
Он поднял руку.
— Простите, ваша безгрешность, но не надо о ней говорить.
Я кивнул. Не спас защитницу — освобожу Евлампия. Кисло глянув на заваленный едой стол, я достал из-за пазухи сферу и уставился на голема. Он молчал, болезненно щурясь и вздрагивая. Голубое марево поглотило его выше пояса. Длинные синюшные сполохи, мерцая, кипели на груди. По плечам пролегли глубокие трещины, и в них, вспыхивая ядовитым паром, горела драконья желчь.
— Как ты? — прошептал я.
— Бывало лучше, — хмурясь, пророкотал Евлампий.
— Мы тебя вытащим!
Он замотал головой.
— Маги тут не помогут.
Я вздохнул. А кто тогда? Феи, гоблины, орки, гномы? Меня передёрнуло. Дагар! Если он не поможет, не справится никто!
— Собираемся, — выдохнул я. — Нам пора!
Одуревшие от ледяного вина великаны даже не пошевелились. Только Самый Высокий лениво приоткрыл один глаз и проронил 'Прощай!'. Что же, может, и прощай. Я обнял Ирину за плечо и тихонько потряс, но она лишь сонно забормотала.
— Что ты задумал? — не глядя на меня, спросил Константин, безвольно крутя в руках духоманку.
— Отправляемся в Подгорное царство! — бросил я и, не слушая протесты хранителей, поднял знак высшей воли.
Туман слизнул нас и выплюнул на мокрый песок так быстро, что я не успел моргнуть. Волшебница поморщилась от колючего солёного ветра и прошептала что-то неразборчивое.
У воды, обдаваемые пенными волнами, выстроились гномы. За широкими спинами терялось неспокойное море. Длинные волосы и бороды, обычно украшенные причудливыми косичками, лентами и оберегами, расплетены и расчёсаны. Парадные одежды, без ремней и оружия, сверкают чистотой и белизной. Несмотря на холод, меховые плащи сброшены на песок, а тёплые шапки скомканы и зажаты в толстых пальцах.
Потянуло в животе. Я проследил за угрюмыми взглядами до линии прибоя. На седых бурунах полыхала алым заревом длинная лодка с изогнутым носом, похожим на голову грифона. Черный парус скручен, вёсла убраны, а на корме, покачиваясь в такт тягучим волнам, торчит треугольный стяг с наковальней.
Я оглянулся на кузницу. Ни дыма над трубой, ни огня в крошечных окошках. Массивная дверь крест-накрест перекрыта тяжёлыми молотами.
— Мастер... — начал я, собираясь с мыслями.
Коренастый гном, в длинном переднике из чешуи дракона, обернулся и, хмурясь, сказал:
— Ты опоздал!
Его куцая, опалённая борода встопорщилась.
— Мастер ушёл навсегда.
— Дагар умер? — прошептала Ирина, удивлённо озираясь по сторонам. — Зачем мы здесь?
— Ну, не прощаться же припёрлись, — проворчал Оливье. — Безгрешности приспичило спасти каменного болтуна.
Лодка вспыхнула ещё ярче и припала на бок. Языки пламени вздрагивали, с шипением отталкиваясь от нагло лезущих волн. Стяг повис мокрой тряпкой. Выскочив из уключины, плюхнулось в воду и поплыло прочь весло.
Я переминался с ноги на ногу, не зная, что делать. Последняя надежда на спасение Евлампия рушилась, заваливая обломками отчаяния.
— Прощай великий изобретатель, — глухо проговорил Константин. — Ты сделал больше, чем другие могли мечтать. Пришла пора отдохнуть.
Мы склонили головы, а гномы затянули песню:
— Сопровождая лучшего из нас,
Огонь ревёт в последний раз.
Он помнит, как топил твой горн,
Ты был так молод и так горд.
Растопит славу и почёт.
Даже металл перепечёт.
В память того, кто лучше нас.
Огонь ревёт в последний раз.
Лодка погрузилась в воду, и гномы бросили в пучину измятые шапки. Поклонились и молча двинулись вдоль берега, позабыв меховые плащи.
Я остановил куцебородого в драконьем переднике.
— Кто продолжит дело мастера?
— Я его последний ученик, — отозвался гном.
— Тогда на вас вся надежда. Помогите! — попросил я, выставляя сферу.
Голем ёжился и тряс руками, разгоняя ядовитые миазмы.
Куцебородый наморщил лоб.
— Надо было приходить раньше. Желчь сожрёт его быстрее, чем я вскрою эту стекляшку. Уж больно много чар понаворотили.
Он потёр красный, шелушащийся нос и махнул рукой.
— Не возьмусь, только время зря терять.
— Плачу тысячу империков! — пообещал я.
— Хоть миллион, — покачал он головой. — Время не остановить.
Я закрыл глаза, а он зашуршал по песку к кузне.
— Я же говорил, что ничего не поможет, — едва слышно прошептал Евлампий.
Я сглотнул. Слёзы щипали глаза.
— Не сдавайся, — ткнула меня в бок Ирина. — Выход всегда есть!
— Мы тебя вытащим! — заверил я.
— По камушку, — злорадно усмехнулся Оливье.
— По камушку, — эхом повторил голем. — Кажется, эту шутку я понял.
— Это, конечно, важно, — серьезно заметил шаман, — но пора искать седьмого хранителя...
— Подожди! — закричал я и бросился к кузне.
Куцебородый нехотя остановился на самом пороге.
— Из-за чего он умер? — подбежав, выдохнул я.
— По собственному желанию, — серьёзно проговорил он. — Сказал, пришло время, и приказал разобрать своё механическое тело.
— Зачем? — вздрогнул я.
— Чтобы с железным шишаком его отправили в Отдельный мир, — гном закатил глаза. — Всем кланом ладью собирали, никто не ослушался.
— Простите, — пробормотал я, отступая.
Дагар выполнил обещание. Вот только я не отдам власть над тридцатью мирами бесчувственной железяке, да и Властелином не стану. Узнать бы, что задумал стратег.
— Механизм в шишак вставил? — неожиданно гаркнул Молчаливый.
Я удивлённо оглянулся, а куцебородый и вовсе застыл, передёрнув могучими плечами.
— Вам помогут в Черногорской академии волшебства, — попытался он. — Мастер всегда советовался с их директором в трудных вопросах.
— Какой механизм? — переспросил я.
— Тот, что управляет железным големом, — пояснил хранитель силы, невозмутимо разглядывая гнома.
Тот покраснел и опустил глаза. Могучие руки так перевились, словно он пытался их сломать:
— Не ваше дело.
Я поднял знак высшей воли, и гнома оторвало от песка.
— Ты хоть представляешь, кому прекословишь? — взвился шаман.
Магия стиснула куцебородого, так что заскрипел передник из драконьей чешуи, но он все равно упрямо закрутил головой.
— Да что вы с этим предателем церемонитесь, — икнув, вскинула палочку Ирину, но Константин шагнул вперёд и преградил ей путь.
— Мы знаем про великого стратега! — заявил он и незаметно щелкнул пальцами.
Чары окутали волшебницу и мгновенно развеяли опьянение. Теперь мне всё было понятно самому и объяснения голема уже были не нужны.
— С чего это ты решил помочь? — процедил я, косясь на Молчаливого, продолжая сжимать знак высшей воли и заставлять магию болтать гнома из стороны в сторону.
— Ты честно выиграл. Теперь, я работаю на тебя, — пожал плечами хранитель силы и прикрикнул на куцебородого. — Рассказывай, и мы оставим тебя в покое!
— Теперь нет никакой разницы, — глухо проговорил тот. — Подгорное царство разрушается, а мастер ушёл. Кузню нужно перевезти в другой мир.
— И? — прикрикнул шаман.
— Великий стратег обещал всё устроить, если железный голем не оживёт. А без управляющего механизма, он обычная марионетка.
— Зачем ему это? — рявкнул я.
— Откуда мне знать! — завопил гном, и я невольно огляделся.
Хорошо, что остальные уже ушли. Не хватало еще устроить побоище на похоронах.
— Даже мне неизвестно, — пробасил Молчаливый.
Я отпустил знак высшей воли и куцебородый упал на песок. Вытер нос тыльной стороной ладони и, ругаясь сквозь зубы, заковылял к кузнице.
— Оставишь этого предателя безнаказанным? — проворчал хранитель духа.
— Безгрешность сам разберётся, — хмыкнул Оливье.
— Поварёнка забыли спросить, — пробурчал шаман.
Я повернулся к Ирине.
— Отправляемся в Черногорск.
— Маги тут не помогут, — пробормотал Евлампий, но я не слушал.
Пока есть даже мизерный шанс, я не отступлю.
Волшебница кивнула, всё ещё ёжась от холода и сырости, а Константин словно и не слышал нашего разговора.
Я надавил на лепестки. Берег затянуло туманом, но через мгновение сквозь белёсую дымку проглядывали дорожки и старая вишня. В пустынном дворе академии было непривычно тихо. Ни студиозусов, ни деканов, ни профессоров. Только грубый ветер ворочал ветки и подымал листья, закручивая мусорные вихри.
— От меня мало толку, — не поднимая глаз, заговорил Константин. — Кольцо льда вы бы получили и так...
Он осёкся, бросив озабоченный взгляд на тёмную громадину библиотеки. В высоких окнах, прикрытых зарослями вьюнов, хозяйничала темнота, но в главной башне сквозь стёкла пробивались сполохи колдовского огня.
Я тоже почувствовал назойливое беспокойство. Волосы на загривке вздыбились, а мышцы напряглись.
— Что-то затевается! — обрадовался Оливье.
— Побуду с вами, пока всё не разрешится, — выдавил монарх.
— Проверим, не прячется ли здесь хранитель власти, — потребовал шаман.
Я кивнул. Не поспоришь. Лучше уж перестраховаться, не зря же Дагар дал мне анализатор.
Притихший кампус глядел на нас подслеповатыми окнами корпусов, но хранил тревожное молчание. Нервно оглядываясь, мы прошли в приоткрытые ворота и увязли в душной темноте. В читальном зале не горело ни одной свечи. Чёрными провалами вдавились в стены высокие книжные полки. Пригнувшиеся к полу длинные столы застыли изготовившимися к прыжку чупакабрами. И только засыпанная свитками стойка библиотекаря тоскливо поблёскивала брошенными окулярами в царстве тьмы.
Натыкаясь во мраке на тяжелые деревянные стулья, мы обошли монумент основателя академии. Изваяние в развевающейся, будто на ветру, мантии, угрожающе выставило руки. Каменный колдун предупреждал, что дальнейшая дорога обойдётся любому студиозусу слишком дорого, а уж дворнику и подавно. Мне строго-настрого запрещали проходить здесь, только через чёрный ход, поэтому я не удержался и отвесил изваянию пинка.
— Ногу не отшиби, безгрешный мститель, — хмыкнул Оливье.
