Лестница наконец подняла меня в заброшенную сторожку. В углу ржавели когда-то золотые доспехи. Потолок, стены и даже пол покрывал толстый слой рваной паутины. Колышущейся, как призрачная завеса, спадающая с изгиба каменной арки. Откинув её, я вышел на гигантское плато у подножия замка.
На далёких, почти растворившихся в чёрном небе шпилях понуро обвисли гигантские стяги. Над центральным куполом сверкал огромный камень, напоминающий воздушные кристаллы кораблей. Его тусклое сияние скатывалось по своду и высвечивало тёмные фигуры каменных левиафанов. Вокруг высоких башен клубился колдовской туман, а чуть ниже, но всё равно в недосягаемой вышине, горели огромные окна тронного зала. С фасада, угрожающе выставив пасти, свисали статуи драконов, ниже всё терялось в темноте.
Я склонил голову, всматриваясь. Что-то блеснуло, и из клубящегося под стенами мрака выступил железный голем. Оскаленная звериная маска уставилась на меня, а клешня заменяющая пальцы нетерпеливо щелкнула.
— Ты один? — хрипло каркнул хранитель власти, и рассмеялся, не дождавшись ответа. — Решил сдаться без боя? Помудрел за сотню лет или опять струсил?
Мучительные голоса подвывали и вторили каждому слову. Я поморщился, но невозмутимо крикнул:
— Сам поймёшь.
Великий стратег только хмыкнул, передёрнув металлическими плечами. Его голос разносился по плато, будто он кричал в гулкую трубу. Хотя кто знает, что скрывает железное тело.
— Может, наколдуешь чего, или знак высшей воли не слушается? — ехидно заметил он.
Я невольно потянулся к артефакту, и длинные шипы немедленно впились поглубже.
— Безобразие, — усмехнулся хранитель власти в ответ на мою болезненную гримасу, и взмахнул клешнёй. — Неприятно? Но винить некого. Ты во всём виноват, и ты это заслужил.
— Мечтаешь расправиться со мной раз и навсегда? — крикнул я, загоняя подальше предательскую дрожь.
Не хотелось отходить от стен сторожки, но показывать напыщенному мерзавцу свой страх было еще хуже. Я сделал несколько уверенных шагов и остановился, сомкнув руки на груди.
— Расправиться? — наблюдая за мной, переспросил великий стратег. — Зачем? Это ни к чему. Пусть все зверства останутся в прошлом. Начинается новое время истинной власти, мудрости и справедливости. Передай мне кристалл и проваливай! — он благосклонно кивнул железной головой. — Можешь даже не заходить в замок. Монета останется гарантией твоей долгой жизни.
Я сглотнул. Заманчивое предложение. Бежать! Оставить все проблемы и мучения в Отдельном мире. Забыть обо всём. Дождаться Ирину и уплыть на самый дикий, необитаемый остров Тролляндии, где нет ни одной живой души, только медлительные каменные остолопы. Жить там долго и счастливо и умереть в один день.
— Он не умеет прощать, — прошептал Молчаливый.
И меня 'ударило молнией'. Можно убежать от великого стратега, от воспоминаний, войн и бед, но от себя не убежишь. Как жить, вверив судьбу тридцати миров в руки безумного убийцы? А смотреть в глаза Ирине? А ответить на вопросы Чичи?
— Ты не имеешь права, — забормотал Евлампий, и я криво улыбнулся.
Зануда как всегда прав.
— В другой раз, — крикнул я, и стратег разочарованно покачал головой.
— Жаль, — заметил он, и поднял руку с клещами. — Зови своих, померяемся силами.
Из-за его спины выдвинулись закованные в броню воины. В тени могучей стены тускло блестели кирасы, равномерно шагали тёмные поножи, а на закрытых забралах шлемов глумливо посмеивались волчьи морды. Гнетущую тишину нарушали только поскрипывающие доспехи да хлопающие на ветру стяги со знаком источника магии.
Железные големы шли и шли, пока первый ряд не растянулся на всё плато.
— В атаку! — скомандовал хранитель власти.
— А ты чего застыл? — рявкнул Оливье. — Медуза в штаны попала?
Первый строй волчьимордых двинулся вперёд. Они, как настоящие големы, принимали боевую форму. Под кирасами скрежетали черные цепи соединяющие части железных тел. На бугристых спинах росли острые шипы и с каждого, даже самого крошечного, слетали сгустки магической энергии.
Нелепая надежда победить здесь и не подниматься в белой рубахе в тронный зал, придала сил. Сделав глубокий вдох, я сильнее сжал скрещенные руки, поводил подбородком вправо, влево, вверх и вниз, и закрыл глаза. Ты обещал, отец, что предки придут на выручку, стоит только попросить. Сейчас самое время!
— Прошу, — прошептал я.
Железная волна катилась на мой спасительный островок. Металлические големы обнажали магическое оружие и грохотали раскручивающимися над головами вихрями. В чёрных безжизненных небесах вздрагивали ослепительные вспышки неведомо откуда взявшихся молний. Их засасывало в сверкающие ветровороты. Из сухой земли поднимались острые иглы водяных бичей. Стихии сплетались, и ревели, как горные великаны.
— Мы всегда будем вместе, — раздался знакомый голос.
Я облегченно вздохнул. За моей спиной тоже поднималась армия. Только не одинаковых безжизненных големов, а моих мужественных предков. Они готовы на всё, и борются за будущее, которое сосредоточено в их потомках.
Я обернулся, обняв коренастую фигуру. Отец снова сиял. Огромный, пышущий силой и энергией. Он едва не задушил меня в звериных объятиях.
— Рад, что пришло наше время — мы сотню лет ждали этой битвы, — бросил он и, выпустив меня из своих лап, кинулся вперёд. — За мной!
Предки посмеивались, пробегая мимо, хлопали меня по плечам и через несколько прыжков перекидывались в поглотителей магии. Обрастали шерстью, вздымали длинные острые когти и огромные рога. Первый, рыжий оборотень призывно взвыл, и ему тут же ответили сотни глоток. Они скакали по плато, взвивая сухую пыль, а задние ряды еще выбегали из-за моей спины, подхватывая боевой клич.
Я потерялся за строем могучих тел и лесом рогов. Над головами железных големов гремела магическая туча. Она уже нависала над бегущими впереди поглотителями. Выстреливала струи шипящего огня и разбрасывала ветвистые стрелы молний. Плевалась камнями и шарами воды. Я попытался продраться поближе, но меня безмолвно оттеснили к сторожке.
— Мы так не договаривались! — завопил я.
Но предкам без разницы, дворник ты или властелин, мне даже не ответили. Пришлось взобраться на вывалившуюся из стены у арки каменную глыбу, чтобы видеть поле боя.
Туча изрыгала нескончаемые потоки огня, воды, воздуха и земли. Такому извержению позавидовала бы любая магическая гильдия. Плато сверкало, как центральная площадь Черногорска во время карнавала, но поглотители даже не замедлили бег. Они проглатывали боевые заклятья и мчались вперёд. Выхватывали из строя неповоротливые туши големов и рвали на части. Взлетали и падали железные головы. Разлетались руки с клешнями и искореженные поножи. Всё это разбивалось ударами мускулистых ног и исчезало в густой пыли.
Я даже задержал дыхание. Туча переливалась и сверкала. Сквозь косматые сгустки дыма просвечивали вспышки шаровых молний и били оглушительные раскаты грома. Над плато зажигались огненные протуберанцы, опадали и ударялись об землю раскалёнными глыбами. Волны пыли прокатывались над головами поглотителей и опадали перед сторожкой, будто разбивались о берег.
В толчее мелькающих тел я пытался разглядеть хранителя власти, но железные големы походили друг на друга, как близнецы. Они почти не сопротивлялись, тупо кидаясь в смертоносные лапы оборотней. Их рвали, крошили, мяли. Мне даже казалось, что я слышу скрежет металла, когда его раздирают острые когти. Давили, плющили, дробили, пока на плато не осталось ни одного целого голема. Только у самых стен замка бродили, сталкиваясь друг с другом, несколько железных истуканов без голов.
Рыжий оборотень торжествующе поднял руку, и ряды поглотителей магии замерли. Подняли к черной беззвездной выси зубастые морды и, в один ликующий рык, гаркнули:
— Даздрвствут, Властлин!
Я приложил руку к сердцу и склонил голову. Представить не мог, что победа будет легкой. Даже не надо умирать. Как гора с плеч. Если сильно замашу руками — взлечу.
Прочистив горло, чтобы выдать лучшую речь, я поперхнулся на первых звуках. В наступившей тишине оглушительно грохнуло. Один из рогатых оборотней рухнул как подкошенный. За ним повалился другой. Третий. И поглотители посыпались, копошась в пыли. Оторванные куски железных истуканов обхватывали ступни и защелкивались на лодыжках. Поножи големов стискивали живую плоть, а кирасы заползали на грудь и, хищно щелкая, душили.
Я в ужасе наблюдал, как мои предки превращается во врагов. На рога спелёнатых железным коконом оборотней накручивались чёрные цепи. Давили, сжимая петли, пока не трескались кости.
Поглотители отчаянно ревели, а я хватался за исчезнувший под веревками знак высшей воли. Длинные иглы впивались все глубже, а я так упорно отрывал артефакт от груди, что перед глазами поплыли разноцветные круги. Боль вкрутилась глубже, и я пошатнулся. Знак высшей воли не отзывался, и спасать уже было некого. Чёрные цепи поломали оборотням рога, а искажённые страхом морды накрыли шлемы с глухими забрали.
Я сглотнул, и голоса в голове завопили. Из пыли поднимался закованный в броню строй поглотителей. Я спрыгнул с глыбы и отступил к арке, продолжая пятиться к входу в сторожку. Истуканы неминуемо наступали.
— Бежать поздно! — разнёсся над плато голос стратега. — Я не даю второго шанса, а свой ты упустил.
Меня накрыла железная волна. Клешни стиснули руки и ноги, сжали шею, и тянули в металлическую пучину. Кровь стучала в ушах, ревели в такт голоса, а хранитель власти неистово кричал, что ему не нужны разумные союзники, а только послушные исполнители воли.
Скоро далёкую тьму беззвездного неба сменили яркие вспышки факелов. Меня тащили по узкому каменному коридору. Из подземелья подняли в огромный зал с круглой мозаикой на потолке. Закутанные в шкуры шаманы бились с бородатыми магами на том самом плато, где я только что проиграл решающую битву.
Меня несли дальше. Мелькали двери и стены. Менялись гобелены и картины. Слепили факелы. Испуганно мутнели зеркала. А строй железных големов маршировал в глубину замка. Голоса совсем стихли, но теперь до меня долетали неразборчивые отголоски: 'Пр...ра...ед де...д... пр...ур... лег...'. И чем дальше мы заходили, тем меньше оставалось бесчувственных истуканов.
Залы уменьшались, и вскоре я разобрал слова: 'Прадед Всеслав. Дядя Игнат. Дедушка Избор'. Всё в мирах движется по бесконечной спирали и возвращается туда, откуда началось.
В маленькую комнату с одной дверью меня втащили семь железных големов.
— Прибыли! — рявкнул в ухо великий стратег. — Тут валяется твоя проклятая монета.
Клешня царапнула по стене, хрустнул наличник, и перед глазами засверкал маленький блестящий кругляш. Хранитель власти повертел его, чтобы я увидел выбитую надпись, похожую на оскаленные клыки.
— Узнаёшь? — рыкнул он. — Сто лет мечтал, чтобы ты ей подавился.
Разжав губы клещами, он пихнул монету мне в рот. Я даже почувствовал металлическую горечь, до того, как из меня выбили дух. Сознание помутилось, но я видел, как надо мной проплыло пустое каменное колесо. Боль яростно грызла тело и мешала соображать, но я всё-таки вспомнил про своё истинное тело и почувствовал облегчение. Оно в междумирье, значит, шанс остаётся.
Меня волочили через туннель. Спина скребла по полу, а руки безвольно болтались. Голова подскакивала и билась затылком об камень. Бесчувственные истуканы исчезли, и теперь, сжав мою лодыжку клещами, меня тащил сам стратег.
— Бывает и хранитель достоин, если Властелин слаб, — бормотал он.
Мы прошли сквозь заполненный колышущимся сиянием проём. Перед глазами бесновались разноцветные круги, но я узнал огромный зал с высокими, от пола до потолка, окнами. Их ровно тридцать, чтобы без помех заглядывать в самый далёкий мир.
Меня бросили посреди зала, и сердце предательски сжалось. Всё это было в предсказании Ту-би. Зашарив рукой по животу, я прилип к мокрой рубахе и поднял пальцы к глазам. От красных разводов отделилась вязкая капля и покатилась по ладони. Съехала по линии жизни и сорвалась вниз.
— Вот и всё! — вышагивая вокруг, заявил великий стратег. — Если Властелин отказывается добровольно отдать знак высшей воли, то только его смерть освободит трон для наследника.
У меня онемели ноги, и предательский холод быстро полз вверх. Окровавленная рука безвольно упала на грудь, а челюсть отказывалась разжиматься, но я всё же заставил себя выговорить:
— Ты станешь властелином... только когда я повелю...
Эти несколько слов окончательно лишили сил.
— Ты больше ничего не решаешь, — ядовито ответил хранитель власти, и волчья маска растворилась во мраке.
С прощальным птичьим клокотаньем осеннего отлёта, я падал в бездну, но не чувствовал страха, лишь тоскливую опустошенность. Дергаться бесполезно. От меня пока ничего не зависит, а если администрация чистилища ошиблась или обманула, и магические вихри не вытащат меня к машине Дагара, то уже никогда не будет зависеть.
— Понадеемся на лучшее, — громко сказал я, но никто не ответил.
Хранители исчезли, и на моих плечах наступила долгожданная тишина. Вот только феерической радости от долгожданного освобождения не было.
Я по-прежнему ничего не видел, но стремительное падение замедлилось. Меня тянуло вверх и в сторону, словно осенний лист, попавший в поток ветра.
— Еще посмотрим, кто кого!
В глубине души я верил, что попаду в машину Дагара, и когда вдалеке, там, куда меня несло сквозь тьму междумирья, затеплился тусклый свет, заулыбался во весь рот. Меня нёсло, как обезумевшего мотылька в гильдию Огневиков. В огненном коконе перед Отдельным миром, будто в дрёме вздрагивали металлические головы. Зубастые пасти причмокивали, вяло втягивая тонкие струи бесцветной энергии. Хищные лезвия на спине сонного механизма не целились в тёмный шар, как во время провальной экспедиции хранителя власти, а прижались к потемневшему панцирю. Огненная сеть, когда-то закрывающая все пути в Отдельный мир, исчезла.
