Зима гнева

Зинаида попробовала новое имя на вкус.

— Ида...

Что ж. Это было лучше и простонародной Зины, и претенциозного Нини. Нини умерла там, в лесу. В Русине. Там она и была похоронена.

— Называйте меня Ида. Когда у вас выходной, жом Станислав?

— Завтра.

— Я приеду к вам к десяти часам утра. Поедем закупать все необходимое для госпиталя.

Станислав опустил глаза.

Ему стало стыдно за свою вспышку... вот чего он сорвался? Не первая дуреха — она и не последняя, много их таких, которые рвутся в госпиталь искать свою любовь. Но когда ты с ночного дежурства, когда устал до красных кругов в глазах и черных — под глазами, когда тебя уже потряхивает...

Как-то очень не ко времени пришла именно эта...

— Хорошо. Я буду ждать вас, тора Ида.

— Хорошо.

— И называйте меня Стас. Иногда на полное имя нет времени — когда работаешь.

Зинаида прищурилась, но это была не попытка кокетства. Мужчина говорил, что думает.

— Хорошо, жом Стас. Завтра в десять утра. Ваш адрес?

— Меблированные комнаты жамы Вийской на Зеленном бульваре.

— Я найду.

Она попрощалась и вышла на улицу. И каким же сладким показался ей сырой и холодный зимний ветер.

— Что, Полкан? Кажется, мы движемся к своей цели?

— Гав, — сказал пес. И прихватил зубами рукав хозяйки, чтобы она не промахнулась.

Он-то свою цель точно знал — симпатичная мясная лавочка на углу. Вот туда им и надо двигаться.

* * *

Меблированные комнаты жамы Вийской вызвали у Зинаиды тоскливый ужас. И неприятные воспоминания. В таких они с Анной отсиживались в Ирольске. Только даже там сестра нашла место почище.

А эти...

Понятное дело, для неженатых и незамужних. Для тех, кто особо не ценит комфорт. Для тех, у кого мало денег, кто домой приходит поздно и ненадолго, а то и просто спать...

Узкие коридоры, низкие потолки, шаткие лестницы с измазанными невесть чем перилами и мусором на ступеньках...

Зинаида поежилась, но во двор вошла решительно. С Полканом?

Ха! С Полканом ей никто не страшен!

Дворник (эти субъекты везде одинаковы) покосился на нее с неприязнью. Фартук, бляха, борода, разве что картуза не хватало — в княжествах они были не в моде. И голову бородача украшал котелок. Смотрелся он на нем, прямо скажем, нелепо.

— К кому идете, тора?

— Жом Садальский на каком этаже проживает?

— В мансарде, тора. Прикажете позвать?

— Проводите меня, жом, — в руку бородача мягко легла монета, и дворник на глазах подобрел, расплылся в улыбке.

— А то как же, тора! И свечку сейчас возьму, темно там. Чтобы ногу не подвернуть...

Зинаида благодарно склонила голову.

— Буду вам очень признательна, жом.

* * *

Признательна она действительно была. Своим топотом дворник спугнул несколько крыс, а уж лестница...

Нечто ужасное!

По таким лестницам надо заставлять ходить их хозяев! Постоянно! Пока не переломают ноги — или не починят лестницы. Нини боялась прикоснуться к перилам даже рукой в перчатке — гадость! Подъем закончился на крохотной площадке,, на которую выходили двери трех комнат. В одну из них и постучал дворник.

— Дохтур, открывай! К тебе пришли!

Станислав открыл не сразу. И удивленно посмотрел на Иду.

— Вы?

— Жом, мы с вами договорились, — сдвинула брови девушка.

Станислав смутился. Но не говорить же даме в лицо — я думал у вас эта придурь пройдет через два часа! А потому...

— Умоляю подождать меня буквально пять минут. Я сейчас спущусь!

Ида вздохнула.

Поглядела на крохотные часики. На дворника.

— Жом...

— Лешек. Жом Лешек, тора.

— Жом Лешек, проводите меня, пожалуйста, вниз. И если вас не затруднит, найдите для нас коляску.

Просьба была подкреплена еще одной монетой и воспринята крайне положительно.

— Конечно, тора.

Зинаида развернулась и направилась вниз. Все она поняла... обидно! Знаете, как обидно?

Ничего! Она еще всем докажет... и в первую очередь этому хаму!

Благотворительный базар!

Тьфу!

* * *

Аптекарский склад.

Склад с тканями.

Последним навестили лавку, которая единственная в городе торговала медицинскими инструментами. Навестили, хотя Станислав пытался откреститься от ее посещения.

— Тора Ида, это уже слишком.

— Слишком?

— Вы потратили больше, чем я зарабатываю за год.

— Я тора, мне можно.

— Вы мне будете это до конца моей жизни припоминать?

— Я не рассчитываю на столь долгое знакомство, жом.

Станислав покраснел. Но не сдался.

— Я не рассчитывал на столь многое.

— Я знаю, на что вы рассчитывали, жом. Но я видела вчера тех несчастных...

Зоркий взгляд княжны подметил и ветхое белье. И лекарства... если их действительно не хватает?

Пусть будет! Она не обедняет! Не каждый же день так шиковать! По ее прикидкам, денег, полученных от продажи перстня, ей еще на год хватит. А там — кто знает?

Ида очень надеялась, что приедет Анна.

А теперь — инструменты! Что там нужно? Скальпели, зажимы, пила... брррр!

Жуткое, все же, зрелище! Удастся ли ей справиться с собой?

А, даже если не удастся! Кому-то она да поможет! А это уже неплохо!

Яна, Русина.

Лужа. Канава. Ухаб. Лужа. Канава. Ухаб...

Яна крутила педали.

Напевать песенку кота Леопольда ее давно не тянуло. Хотя первое время она и насвистывала что-то подозрительно похожее.

Но погода портилась, попа подмерзала, а ночлег все не находился.

А это что такое?

Постоялый двор 'Три версты'.

Яна довольно улыбнулась — и повернула велосипед к человеческому жилью.

Память Анны подсказала, что действительно. Подобные постоялые дворы повелось ставить на всех дорогах еще в те времена, когда династия начиналась. Как бы не раньше.

Там тебе и горячая пища, и ночлег, и сменные лошади, если надо. И дилижансы останавливаются... останавливались. В поездах, конечно, удобнее, но и сейчас постоялые дворы пользуются спросом.

Брошен?

Ан нет!

Свет горит... то есть свечи или лучина...

Яна заколотила в ворота. Собаки отозвались лаем.

— Кого Хелла несет? — заворчали в доме.

Яна едва удержалась чтобы не фыркнуть.

Именно Хелла.

Именно несет. Но не объяснять же это первому встречному.

— Пустите переночевать, хозяева?

— Не пускаем и не подаем!

— Я не нищая! — обиделась Яна.

Хозяин присмотрелся.

— Жама?

Яна позвенела звоночком от велосипеда, заставив дворового пса забиться в истерике. Хм... не лучшая аттестация двору. Приличный пес не брешет. Но рвет в клочья — и только врага. Она-то знает, на кордоне выросла!

А эта побрехушка...

Ладно, дело десятое.

— У меня есть, чем заплатить. Пустите переночевать? Я промерзла,, и от горячего не откажусь.

Хозяин несколько минут думал. Разглядывал Яну. Яна смотрела на него в ответ.

Больше всего хозяин постоялого двора напоминал поставленное на-попа полено. Сучки с него обрубили, но толком не обтесали. Так и ходит... поленом. И то, что его облачили в штаны, картуз, жилет и поддевку, впечатления не улучшало.

— Проходите, жама.

— Благодарю.

Яна, не чинясь, прошла внутрь. Протопала мимо пса, от которого во все стороны аж слюна летела, поставила велосипед под навес, к дровам.

— Ишь ты, хеллина маш-шинка, — бормотал хозяин, поднимаясь по ступенькам. — Раньше без них жили — и ништо, а сейчас безлепие творится. Ишшо анператор отрекси... что ж это деется-то?

Яна приняла это ворчание, как приглашение к разговору. И коротко обрисовала положение дел.

Императора расстреляли. Вместе со всей семьей.

Освобожденцы упорно забирают власть в свои руки.

Будет война,, значит, будут грабить, убивать, насиловать... одним словом — будет весело. Прячьте, что можете, бегите, куда захотите.

Хозяин выслушал, но Яна сильно подозревала, что не поверил. Оно и понятно...

Даже в газовые камеры люди шли — часто добровольно. Такого ведь не может быть, правда? Этого не может быть, потому что не может быть никогда...

И умирали.

Вот и этот мужчина будет терпеть до последнего. Цепляться за свой дом, семью...

Яна прикусила губу.

Выхода нет. Она ничего не может сделать. Ни-че-го. Ей отпущен ровно год, сейчас уже меньше. Надо забирать ребенка и уезжать. А потому...

Ужин был так себе. Но щи были горячие, а хлеб не слишком черствый. Яна угрызла горбушку, выхлебала миску щей — и посмотрела на трактирщика.

— Где положите, хозяин?

На столе мягко блеснул серебряный рубль.

Много, но чего ей экономить? Вот еще не хватало! На ее век экспроприаторов хватит.

Хозяин сгреб его и кивнул Яне вбок. Та последовала за мужчиной.

Комнатка была небольшой.

Кровать, сундук и стул со столом в ней помещались. А больше и ничего. Окно и дверь.

— Кислых щтей хотите, госпожа?

— Кислых щтей? — переспросила Яна.

— У моей жены они хороши, она три изюминки кладет на бутылку. Получается — хоть анператора угощай!

Яна промолчала. Честно говоря, она отвлеклась, рассматривала кровать на предмет клопов и блох. Но — не было.

Либо, давно никто тут не ночевал, вот и ушли твари. Или просто выскоблили все?

Хозяин принял ее молчание за согласие, пообещал принести загадочные 'шти' и удалился.

Яна осмотрелась.

Принюхалась...

Оп-па!

Ее опасения сразу вызвали две вещи. В комнате не было ни задвижки или щеколды на двери. Не было и задвижки на окне.

Здесь живут столь возвышенные люди? Чтобы хозяин постоялого двора на дверь крюка не приделал? А если кто напьется, буянить начнет?

И второе...

Запах щелока.

Сильный, отчетливый, идущий от кровати. Ее щелоком заливали, что ли? А зачем?

И не так ведь давно, запах еще не выветрился.

Вернулся хозяин. Поставил на стол большую кружку.

— Пейте, жама. Хороши шти...

— Сейчас выпью, благодарствую, — Яна отозвалась рассеянно. Думала она сейчас о другом. — Вот ложиться спать буду... черного ведра у тебя нет? На двор бежать, ежели чего?

— Как не быть! Принесу сейчас!

Хозяин вышел за дверь.

Яна плюнула на все, и быстро опустилась на колени. Посветила свечой под кровать.

Там, где никто не будет искать и оттирать, на досках кровати, снизу, были разводы. Хорошо ей знакомые, бурые...

— Жеванные мухоморы!

Похоже, она попала в бандитский притон?

Как это мило!

* * *

Пока хозяин не вернулся, Яна успела сделать одно. А именно — выплеснула 'кислые шти' под кровать, в дальний угол. Заодно и выяснила, что под этим понимается.

Обычный квас, только ядреный. И травами пахнет... в таком отраву спрятать — милое дело.

Хозяин вернулся быстро.

— Вот ведерко, жама. Куды поставить?

— Вот сюда, — показала Яна на угол ближе к окну. — Скажите, жом, много ли народу у вас гостит?

— Да никто и не заехал, кроме вас, жама.

— Вы один тут бытуете?

— Я, да женка моя, да сын младший. Старших ишшо двое было, да ушли, жама. Можа, вам еще чего принести?

— Нет, благодарствую. Спать, что-то хочется...

Яна сделала вид, что зевает — и пронаблюдала, как блеснули удовлетворением глаза мужчины. Снотворное.

Суки!

За трактирщиком закрылась дверь.

Яна злобно ухмыльнулась.

Трое?

Даже если ты солгал, мне плевать! Всех убью, сволочь! Только суньтесь!

А пока... почему бы не подремать часок? Что-то подсказывало Яне, что сразу не нападут, дадут ей время уснуть. А для уверенности поставим 'сигнализацию'.

Помойное ведро, на него таз — и кружку из-под 'штей'. Ох и грянет! Чертям тошно станет!

Яна, не раздеваясь, уселась на кровать и прикрыла глаза. Револьвер лежал у ее руки, полностью заряженный. Хоть придремать чуток...

* * *

Грянуло.

Что есть, то есть.

Стоило кому-то шевельнуть дверь, как грохнул таз, зазвенела осколками кружка, покатилось ведро. И вошедшего в комнату трактирщика Яна встретила ласковой улыбкой голодной гиены.

— Одеялко мне пришли подоткнуть, жом? Колыбельную спеть? Руки вверх, сволочи!

— Зря вы так, жама, — остановился мужчина. — Могли бы безболезненно отойти, во сне б и отлетела душенька, а теперь больно вам будет.

Яна в дискуссии вступать не собиралась. Тем более, что за трактирщиком в дверях воздвигся парень размером шесть на восемь. Плечи едва в дверь проходят.

Так что...

Выстрелить Яна была готова. Но...

— Умри, именем Хеллы.

Смотрела она четко на трактирщика.

Мужчина закатил глаза — и осел на пол. И как-то сразу Яна поняла — мертв. Это чувствовалось.

— Батя? — подал голос его сын. — Ты чаво?

Топор в его руках к дискуссиям не располагал. А потому Яна перевела на него взгляд.

— Умри, именем Хеллы.

Парень так же осел на пол.

Яна поднялась с кровати.

Угрызения совести? Она убийца?

Ее тут тоже не пряничками собиралась кормить милая семейка. А где мамаша данных робингудов?

Мамаша обнаружилась на кухне. Ворочала чугунки, и совершенно не ожидала Яниного визита.

— Руки в гору, сука, — вежливо сказала Яна,, направляя на нее револьвер.

Ее поняли без перевода.

— Кто еще есть в доме?

— Я. Муж. Сын...

А взгляд метнулся за спину Яны... нехорошо так метнулся...

— Умри, именем Хеллы! — взвизгнула девушка. И нырнула вперед,, под стол.

Вовремя!

Тетка осела на пол. А на то место, где стояла Яна, пришелся страшный удар дубинки. Конюх? Работник?

Да и плевать!

Револьвер в ее руке кашлянул, выплевывая пули. Две штуки, прямиком в грудь. Они отбросили, остановили, свалили...

Яна вылезла из-под стола — и добила контрольным.

— Умри, именем Хеллы.

Приятного аппетита, богиня. Интересно, мне преференции будут, за оптовые поставки?

* * *

Постоялый двор Яна обошла быстро.

Все верно, больше никого. В конюшне четыре лошади... вот ведь дура! Слышала же ржание! А не подумала!

Бесится на цепи пес. Какая-то живность в свинарнике, в курятнике... людей — нет.

В двух комнатах видно, что кровь замывали. Щелоком пахнет и на досках кровати пятна. Полы-то они замыли. И сверху кровать отмыли, и тюфяки поменяли. А вот кровать снизу...

Кто на нее там смотреть будет? Это Яна сообразила, и то — спасибо Сабатини или Скотту, она уж и не помнила. Читала она приключенческой литературы много, чем еще заняться зимой? Вот где-то и застряло...

А где, интересно, у них хабар?

То есть — награбленное? Должна быть нычка! Это хорошо, это правильно... а ей бы запасы налички пополнить! Есть ее, и неплохо так есть, но надо бы добавить...

Яна принялась искать подпол. Эх, почему у нее нет собаки?

Та бы нашла! А у нее ни собаки, ни нюха — ничего. Спальню обшарить надо, хозяйскую...

Подвал...

Управилась девушка только к утру. Спать совершенно не хотелось, потом ее, конечно, свалит, но это потом, потом... и здесь она отсыпаться не останется! Вот еще не хватало!

В спальне обнаружилась неплохая сумма, по нынешним-то временам. Пара тысяч ассигнациями, пара сотен золотом и серебром. Тяжело, да своя ноша не тянет! Велосипед увезет! Вот!