Зима гнева

Что ж...

Валежный подозвал адъютанта и продиктовал ответное письмо.

Ищите. Обещаю помощь и поддержку. Надеюсь на встречу.

Умному будет достаточно. А тор Изюмский явно не дурак. И Валежный — тоже. Разобравшись с фереями, он переключится на освобожденцев, а война... для войны должен быть или девиз, или знамя. И таким знаменем может стать дочь императора. Осталось только ее найти. Но это потом, потом... можно побыть и местоблюстителем, в конце концов. Даром ему не нужен тот торн, но в стране должна быть стабильность, а не этот хаос. И не правление голодных крыс.

Остальное — разберемся.

Русина, Зввенигород.

— Жом Пламенный, но почему — нет!?

— Идите, жом Ураган! Идите, — махнул рукой Пламенный. — Денег на это сейчас нет, понимаете? Нет! Денег!

И времени.

И сил.

И вообще — у меня другое на уме.

А быдло?

Бабы еще нарожают! Подумаешь, сокровище какое — щенки с помоек! Наплодятся, отстреливать не успеешь! У него дела государственные, а тут какую-то чушь несет соратник по борьбе! Вот заняться человеку явно нечем!

— Но мы столько принесли! Жом, умоляю! Ну хоть давайте приюты для детей откроем! Ну... хоть что-то! Хоть пункты по раздаче хлеба!

— Жом Ураган, — Пламенный ценил и любил своего соратника, да, насколько мог, но тем не менее. Но иногда... Это с ума сойдешь, пока до человека что-то дойдет! — Жом Ураган, поймите правильно. Лес рубят — щепки летят. Нет у меня сейчас на это средств! Надо оружие закупать, патроны...

— Люди лучше сражаться будут, зная, что их семьи с голоду не помрут!

— Жом. Ураган.

Когда Пламенный говорил таким тоном, становилось ясно — других результатов не будет.

Жом Ураган скрипнул зубами.

— Ладно же! Пусть так!

И дверью хлопнул.

Жом Пламенный нахмурился. Так... надо бы последить за верным соратником. Идейные — они самые страшные. Сегодня они за тебя, а завтра за идею. А ты... а тебя они отлично съедят, если решат, что ты предал их идеалы.

Обязательно последим!

* * *

Вечером жом Тигр валялся на кровати.

Впервые за день просто позволил себе вытянуться, расслабиться — и ни о чем не думать. Уставал он страшно.

Яна в таких случаях не лезла с разговорами. Вообще не лезла с нежностями. Ложилась рядом, перебирала его волосы. Или разминала плечи.

Молчала, просто была. И это было чудесно...

Яна, где ты сейчас? Мне тебя... не хватает?

Размышления жома Тигра оборвал решительный голос.

— Меня — примет! Брысь!

И лепет слуги. Потом звук удара, открывшаяся дверь — и на пороге возник жом Ураган.

— Тигр, успокойся. Я с миром!

Слова были не лишними, учитывая, что в этот момент на него смотрело дуло небольшого револьвера. На таком расстоянии промазать было сложно, Тигр бы попал в переносицу. Куда и целился.

— Тебе чего надо?

— Чего-чего... догадайся!

— Тут еще и догадываться надо? — Тигр со стоном сунул ноги в домашние туфли. — Что б тебя, только отдохнуть прилег...

Жома Урагана такие мелочи не смутили.

— Прости. Но другого выхода у меня не было.

— Угу... интересно, что Пламенный скажет?

Ураган пожал плечами.

— Полагаю, очень огорчится, когда не дождется своих шпионов. Двоих. Но не стоило их посылать ко мне.

Тигр только головой покачал. Черная прядь упала на лоб.

— Ладно. Проходи, располагайся... предложить что?

— Перебьюсь. Тигр, ты был прав.

Тигр и не сомневался.

— В чем именно?

— Я разговаривал с Пламенным. Ему вообще не до меня. И — да! Мне отказали!

Тигр закатил глаза.

— Даже не сомневался.

— Издеваешься?

— Нет.

Жом Ураган посмотрел собеседнику в глаза, и остался доволен результатом. Не издевались над ним. Разве что ерничали слегка, но тут... над ним — или над собой?

— Как так получилось, что мы с тобой этим вопросом озаботились, а больше — никто?

Тигр пожал плечами.

— Не знаю.

Хотя ответ он примерно знал, но Урагану говорить этого не хотелось. Некоторые вещи вообще вслух не произносятся.

В чем разница между хозяином и временщиком?

Хозяин думает, что достанется его потомкам. Что будет ПОСЛЕ него.

Временщик никогда об этом не думает. У него задача другая, набить карман и сбежать.

Вывод?

Он прост, но Урагану таких вещей лучше не говорить. Романтики-с...

Поэтому жом Тигр махнул рукой.

— Давай обговорим детали? Что, кто, сколько, куда, когда, как...

Ураган кивнул.

Двое мужчин планировали будущее страны, в которой жили и собирались жить дальше.

Планировал это будущее и Антон Валежный. Но если бы им сказали о сходстве...

Лучше такого не говорить. А то у сказавшего точно не будет будущего. Никакого.

Анна, Россия.

— Ань, ты чего вся вареная? — Кира валялась на кровати и жевала жвачку. Анна хоть и морщилась, но замечаний ей не делала — пусть. Гошку уложили спать. Мальчик хоть и протестовал, и не собирался спать днем, но сытный обед и свежий воздух буквально свалили его с ног.

Аня вздохнула.

— Не знаю... Кира, ты в курсе моей ситуации. Я рассказывала тебе об отце Георгия...

— Козел обыкновенный. И что?

— Мать у него... необыкновенная. И очень хочет прибрать к рукам моего сына.

— Вот коза! — Кира даже жевать жвачку перестала.

— И что теперь делать — я не представляю...

— А чего тут думать? — Кира искренне удивилась. — Собирайся, пошли к отцу.

— Кира, ему не до того.

— Плевать! — отрезала девочка.

— У него Елизавета...

— Значит, подожди пять минут. Сейчас я эту подлизу выставлю — и придешь, — решила Кира. И выскочила из комнаты прежде, чем Анна успела ее остановить.

Женщине оставалось только глядеть на захлопнувшуюся дверь.

Да, Кира становилась сильнее. Взрослее, опаснее — и во многом благодаря ее стараниям. Девочка и сама не замечала, как потихоньку, словно бы исподволь, прививаются ей хорошие манеры, как учат ее держать себя в руках, как дрессируют...

Когда-то давно, так поступили и с Анной.

Что уж получилось? Хорош ли результат?

Но без воспитания Анне было бы куда как сложнее, это точно. Кстати, Борис Викторович замечал внешнюю сторону изменений, Кира стала лучше одеваться, меньше краситься, и вообще, стала походить на нормального подростка.

Насколько нормального?

Не слишком современного, но адекватного и серьезного. Не ботан, как это сейчас называют, не серая мышь, не заучка, но у девочки появился свой стиль. И хороший вкус появился.

А вот Роза Ильинична видела и внутреннюю сторону. И оценила по достоинству.

— Маргарита, земля ей пухом, была бы довольна, — сообщила она как-то. И Анна поняла — одобряет.

Все реже вспоминалась ей ТА жизнь.

Дворцовая, грустная, без малейшей надежды на лучшее. Все чаще манила новая.

Отец... да, она уже воспринимала Петра Воронова, как своего отца, без малейшего отторжения, а того Петера почти не помнила.

Отец уехал временно с Сеней-евреем, продавать честные трофеи. А Анне обещал вернуться, как можно быстрее. И девушка радовалась этому.

Ее отец о ней заботится. О ее будущем, о будущем ее сына. Как же хорошо, когда ты можешь положиться на своих родных!

Два лица сливались воедино. Две жизни тоже, и все чаще воспоминания Яны казались родными, своими. А те...

Она видела когда-то сон. Чудесный сон. Страшный...

Но потом во сне кружились перед ней лица сестер и матери. Всплывали картины из дворца Хеллы.

Вспоминалась теплая тяжесть младенческого тельца на руках...

И снова и снова Анна просыпалась в слезах.

Год, только год.

Маленький мой, сынок, один раз я тебя предала. Я должна была плюнуть на все, уйти, сбежать, должна была поднять скандал, остаться с тобой... да хоть бы что сделать! Я не должна была бросать тебя на произвол судьбы, Хелла права!

Но коли уж так получилось...

Я не подведу тебя во второй раз. Я тебя люблю, малыш....

* * *

Кира ураганом проскакала по дому и ввалилась в гостиную.

— Папс, пардон! Чем занимаетесь?

Лиза посмотрела со злостью. Это ж надо — погань такая! Считай, весь день насмарку! А она только Боречку вытащила походить на лыжах! Ей же надо продемонстрировать свой шикарный костюмчик из последней коллекции от Boggern*!

*— название взято автором с потолка. Обойдутся без рекламы, прим. авт.

Он так чудесно фигурку подчеркивает! И ножки у нее такие... на фотках просто блеск! В инсту выложить — девочки обзавидуются! А Боречка вообще фишку не рубит! Ну кто идет кататься на лыжах в спортивном костюме, которому уж сто лет в обед?! Куртка какая-то, штопанная, шапка жуткая... фотаться в таком? Это ж на всю жизнь позор!

Ну пусть хоть ее сфотает!

А как можно было бы красиво оформить!

Я и мой френд! Хотя... между нами, Боречка хотя и богат, но...

Он та-акой несовременный! Симпатичный, но совершенно ничего не понимает! И профиля у него нет в фейсбуке, и в соцсетях он не бывает, и разговоры у него скучные... ничего! Отец сказал — надо, значит — надо!

Опять же, Боречка — это для статуса, для спокойной и обеспеченной жизни. А вот для души...

Лиза едва не облизнулась, вспоминая ласковые руки своего тренера. Но... Кира не дремала.

— Я вам тут кайф не обломала? Вот и ладно! Папс, мне твоя помощь нужна!

— Срочно?

— Нет, не срочно! А вообще, я к вам! Лизка, подвинься!

Кира бесцеремонно завалилась на диван так, что красавица подлетела на полметра вверх.

— Кира!

— Неня, ну ты ж против не будешь? Посидим мило, тихо, по-семейному? Я щас пиццу закажу...

— Пиццу!?

— Хочешь? Тебе какую!? С креветками, грибами, рыбой?

— Да я... да я эту гадость и в рот не возьму! Это же смерть фигуре!

— Мне пока можно, я еще не в том возрасте, — припечатала Кира. — Папс?

— Может, лучше в холодильнике что посмотришь? — Борис Викторович против пиццы ничего не имел, но Анна готовила лучше.

— Точно! У нас там должно быть маскарпоне! И вчера мы буженину запекали, помнишь? Могу бутеры накромсать!

— Кромсай, — разрешил Борис Викторович. — И побольше.

— Мяу, — авторитетно подтвердил материализовавшийся рядом Сталин.

Буженину он помнил. И очень надеялся на продолжение банкета.

— Фу! Кошка! — рыкнула Лиза.

— Кот! Ненька, ты что — мальчиков от девочек не отличаешь? Папс, отправь ее срочно к гинекологу на просвещаться! Я личинусов хочу! Еще штуки три!

И наглая девица улетучилась.

Лиза сидела, открывая и закрывая рот. Сталин подумал секунду, решил, что девушка нуждается в срочной психологической помощи — и укусил ее за ногу. Клыкотерапия называется. Помогает пополам с когтеукалыванием.

Лиза взвизгнула — и вскочила с места.

Кот понял, что операция прошла успешно — и дематериализовался. Лиза поняла, что ей тоже пора.

— Боречка, я поеду...

— Может, останешься?

Но Лиза принялась заверять, что все шикарно, просто ей надо, и вообще... и быстро улетучилась. Милое семейное времяпрепровождение ее совершенно не радовало. И почему бы так?

* * *

На Киру Борис Викторович посмотрел с легкой укоризной. С легонькой такой, потому как ломти буженины, истекающие соком и источающие восхитительный мясной аромат, а также соус и свежевыпеченный в домашней хлебопечке хлеб мигом примирили его с реальностью.

— Рассказывай, давай. Что случилось?

— Пап, у Ани проблема.

— Какая?

— Ничего особенного. Ты можешь ей посоветовать реально грамотного юриста? Из тех, что образование не за бабло получали?

— И все?

— Ну да. А что?

— Ничего. Возьми мой сотовый, спиши телефон Петра Валентиновича Ильичева.

— Хорошо... ему можно сказать, что от тебя?

— Можно, — Борис Викторович вонзил зубы в мясо и аж заурчал от удовольствия. Кинул кусок кошаку, который заурчал ничуть не хуже и утащил добычу под диван. — Скажи.

— Спасибо, папс.

— А теперь иди сюда. Раз ты Лизу разогнала, и не строй мне тут рожицы, что я не понял, что ли? Так вот, будешь сидеть со мной и смотреть фильм. В мой законный выходной!

— Эммм... папс, а можно я тогда и Аню приглашу?

Борис Викторович подумал пару минут.

— А ее сын?

— И он потом придет. А что?

— Зови, — махнул рукой мужчина, ощущая себя разомлевшим котом. И подумал, что надо посмотреть нечто ненапряжное. Такое... родное, уютное...

А еще хорошо бы не слишком длинное и с юмором.

О!

'Гусарская баллада'!

Трое людей сидели на роскошном диване, жевали бутерброды, наперебой гладили кота, хохотали над поручиком Ржевским, а потом к ним еще и Гошка присоединился. Выспавшийся и довольный.

Кира подумала минуту — и предложила поставить что-то такое...

Из старых советских мультфильмов, приключенческое и симпатичное. Выбор пал на 'Приключения пингвиненка Лоло'.

Незаметно тянулся день. Уютный и спокойный, может быть, по-настоящему выходной.

Кира косилась на Гошку, но, к своему удивлению, не ревновала. И пацаненок был смешной, и не злой совершенно, и с таким интересом смотрел и слушал... как-то хотелось его учить.

А ревность...

У него только мама. А у нее только папа. Так вот сложилось... вот еще сложить бы их вместе!

Ну ничего, Кира очень постарается. Вот дурачье ж эти взрослые, своего счастья не видят! Зато она все прекрасно понимает! Подождите у меня, никуда вы не денетесь! И Кира подмигнула Розе Ильиничне, которая пришла забрать грязную посуду.

Получила в ответ одобрительный взгляд — и расцвела. Точно — никуда вы, голубчики, не удерете от своего счастья! Коллективом отловим! И — к светлому будущему!

Моему...

Русина, поместье великого князя Гавриила Воронова.

— У нас все готово, князь.

Жом Пламенный серьезно смотрел на Гаврюшу.

Да, жертвоприношение! Да, Хелле! И что?

Вот как еще убедить этого полудурка? И скомпрометировать, кстати говоря?

Только одним способом. Провести жертвоприношение, если уж ему так охота! Пусть... и люди готовы. Готово и дерево для жертвенного костра, и ячмень, и сосуд для крови — все, как описал Гаврюша.

Сам князь, одетый в черный балахон на голое тело, тоже находился рядом. Сжимал обсидиановый нож, который Пламенный привез из Звенигорода, и был весьма и весьма серьезен.

— Можно начинать?

— Сейчас... луна взойдет.

Перекресток трех дорог.

Найти несложно, окружить солдатами еще проще. Главное, расставить их так, чтобы никому не было видно лишнего. Ни к чему.

Компроматом на таких фигу с кем попало не делятся!

А вообще, очень удобное место. И недалеко от поместья, и рядом с лесом, и речка неподалеку — дорога и идет вдоль речки, а потом ответвляется к лесу.

Гавриил лично начертил круг.

Мишель установил в его центре корзину с ячменем. Рядом с костром. Там же стояла чаша с водой.

Гавриил вздохнул — и прошел в круг. Чувствовал он себя явно неуверенно. Но — назвался груздем, пожалуй на сковородку!

Гаврюша взял факел и поджег его.

— Приведите жертву.

Пламенный кивнул — и в круг втолкнули связанного человека.

Мужчина, лет сорока, по виду из благородных, связан плотно, как колбаса, рот заткнут, чтобы не мешал своими высказываниями жертвоприношениям... Гавриила он явно узнал, бешено завращал глазами, но кто там его спрашивал?