Зима гнева

— А вот так! Сама знаешь, привык на холод выскакивать, а тут натопили, помнишь?

— Помню. На пол можно было рыбу поставить на сковородке. Мигом бы поджарилась.

— Вот-вот... Здесь-то тепло, а он раздетый выскочил. Вот и просквозило.

Ида кивнула.

— Понятно... кто ж сегодня на замене?

— Доктор Ив.

— ФУ! — от души высказалась девушка.

— Я вам не нравлюсь? Жама, вы разбиваете мне сердце...

Ида повернулась. Доктор Ив ей не нравился?

Что вы, это еще очень слабо сказано! Ее бы воля — она бы доктора Ива Решье натерла на терке. Уроженец Ламермура искренне считал себя неотразимым. И не отказывал себе в удовольствии.

Да, и отказов он тоже не понимал.

У Зинаиды роль дуэньи отлично играл Полкан. Стоило милому песику вопросительно сказать: 'РРРРР?' глядя в строго определенную область мужского организма (сам мужик, все понимаю, ежели надо операцию произвести, по откусыванию), как организм тут же отступил назад. И больше рук не распускал.

А то вздумал по попке хлопать!

Нашел крестьянку! Ида тогда так ошалела от наглости, что сразу даже пощечину негодяю не дала. А вот Полкан не растерялся, умничка зубастая!

И вот бывает же такое... хоть и свиньей доктор был по отношению к дамам, но руки у него были золотые. Не отнять... еще бы он их не распускал, паразит!

— Доктор Ив, мое отношение к вам, как к человеку, не обязано обсуждаться на работе, — поставила его на место Ида.

— А в нерабочее время? Может, я могу пригласить вас в синематограф? И попробовать изменить ваше отношение?

Уже прогресс.

Других сестер милосердия он приглашал в свободную палату. И отношение искал под юбкой.

— Полкан будет счастлив, — парировала Ида. — В синематографе он еще никого не загрыз.

Доктор поскучнел.

— Ида, вы разбиваете мне сердце.

— Не сомневаюсь, доктор, вы сможете себя исцелить, — парировала девушка.

Берта фыркнула.

К ней-то как раз Ив не подкатывал. Хотел, но умничка Берта один раз попросила мужа встретить ее с работы. При виде двухметрового грузчика с плечами не про всякую дверь, доктор Ив погрустнел, поскучнел — и решил, что стоит уважать святость семейных уз.

А то ведь могут и не откачать.

Остальным сестрам милосердия доставалось. И ведь не жаловались... место хорошее, работа спокойная, уволят — куда идти?

Проще уж перетерпеть...

Зинаида это видела, но что тут поделаешь? Убивать разве что... и похлеще видела, и слышала... в каком же чудесном мире она жила!

Тихом, спокойном, защищенном!

И как же тяжело жить на свете, если у тебя нет сильной родни, денег, власти, если ты — обычный человек...

Очень страшно.

— Ладно, — вздохнул доктор Ив, — давайте работать. Вот, еще одного привезли... похоже, ногу раздробил... Ида, готовьтесь. Будете помогать на ампутации.

Берта посмотрела на Иду сочувственным взглядом.

Зинаида пожала плечами.

Ее это как-то не пугало. Кровь, грязь, внутренности... что такого? Все из этого состоят... жаль, она оперировать не может. А было интересно...

* * *

Станислава не было и на следующий день.

И еще один...

И Ида решилась.

— Понимаешь, Полкаша, — объясняла она собаке, направляясь после работы к знакомому дому. — Конечно, это не принято. И вообще, девушки из приличных семей так не поступают. Но вдруг ему помощь нужна?

Полкан был согласен.

Суки за кобелями не бегают, это верно. Но у людей все как-то сложно, а хозяйка всегда права! Это же понятно! Значит, пусть сходит. В обиду он ее не даст, это уж точно.

Жом Лешек встретил Иду, как родную.

— Дня доброго, тора. К дохтуру?

— К нему, жом Лешек, — легко вспомнила имя Зинаида.

— А он, почитай, третий день не показывается...

— На работе он сказал, что заболел, — Ида серьезно посмотрела на дворника. — Но болезнь — это серьезно. Вы меня к нему не проводите?

Крысы и жуткая лестница ей и в первый раз не понравились. И сейчас тоже...

Жом Лешек как-то похабно улыбнулся, но скабрезных шуток решил не отпускать. Ида к ним как-то не располагала.

Вот и дверь.

Лешек заколотил в нее, что есть сил.

— Дохтур! Открывай, к тебе пришли!!!

Ида прислушивалась.

Тишина.

— Дохтур!!!

— Он не выходил никуда? — резко спросила Зинаида.

— Нет, тора. Я б знал... как пришел, так и третий день у себя.

— Домовладельца сюда. С ключами. Немедленно!

Когда Ида начинала распоряжаться таким тоном....

А она начинала? Она и не помнила за собой такого. Но видимо, от Аделины Шеллес-Альденской она унаследовала не только светлые волосы и голубые глаза.

Жом Лешек ссыпался по лестнице, словно за ним гнался очень разъяренный Полкан.

— Гав? — спросил собакин.

— Надо открыть и посмотреть, — просто объяснила Ида. — Я волнуюсь.

Полкан принюхался — и кивнул головой.

Надо открыть. Эх, ну что за невезение у людей? Ни слуха, ни нюха... вот затем им собаки и даны! Чтобы хоть как-то компенсировать свою ущербность!

Домовладелица появилась через двадцать минут. Ида посмотрела — и передумала скандалить. По лестнице, пыхтя и отдуваясь воздвигала себя туша кита. Или моржа. Или...

Что-то очень крупное и в оборочках. Глаз толком не видно, зато подбородков штук шесть.

— Что это вы тут затеяли, тора?

Ида выпрямилась. Тон записной склочницы явственно говорил, что без боя та не сдастся. Это что же ей сказал жом Лешек, что она решила сюда подняться?

— Что Я тут затеяла, жама? Немедленно открывайте дверь! Вы хоть понимаете, что человеку может быть плохо? Вам нужны проблемы с полицией, если у вас тут мертвец обнаружится?

— С чего бы это ему помереть? Можа, наоборот, он к себе какую девку пригласил, а вы сейчас ей волосья драть будете? — заворчала жама, приближаясь к двери и доставая ключи.

Ида сдвинула брови.

— Любезнейшая, мне важно не ваше мнение, а ваши действия.

— Чаво?

— Таво! — рявкнула выведенная из себя великая княжна. — Дай сюда ключ! Немедленно!

Жама и не поняла, как у нее из рук выдернули железку. Хотела, было, двинуться вперед и разъяснить нахалке, кто тут главный, но вовремя заметила Полкана.

— Р-ры? — уточнил кобель.

Тон его сомнений не оставлял. Прокусит.

Даже через толстый-толстый слой сала. Наши дворняги не привыкли отступать перед трудностями... догрызется! Прогрызет!

— Ой.... — сказала тетка.

Зинаида тем временем попала ключом в замочную скважину — и распахнула дверь в комнату.

Холодно там было — как на улице. Даже при закрытом окне.

Станислав лежал на кровати под тремя одеялами (всеми, которые нашлись). И что-то говорил.

Ида прислушалась.

— Две ложки хины... нет, не надо... я сказал — Римма...

Не понять. Ничего не понять... да и ни к чему. Потому что температура у бедняги — жуткая. А рядом даже воды нет...

— Ах вы...

Все приличные слова у Зинаиды куда-то делись.

Станислав третий день валяется трупом, воды подать некому, а этой твари...

Да что тебе — сложно задницу поднять!?

Рычание у Зинаиды получилось не хуже, чем у Полкана. Пес аж попятился. А домовладелица — тем более. И правильно сделала.

Ида сейчас бы ее с лестницы спустила, не задумалась. И плевать на разницу в весовых категориях — шар катить удобнее!

— Жом Лешек!

— Да, тора...

— Немедленно! Найти мне карету и двоих сильных мужчин! Я больного человека в этом гадюшнике не оставлю!!!

— А...

Зря хозяйка открыла рот.

Ида вызверилась на нее так, что и Полкан завистливо вздохнул.

— Ты сейчас закроешь за нами эту дверь. И если не дай Творец отсюда хоть щепка пропадет из вещей доктора — я тебя за воровство посажу! И молись, чтобы он выжил! В противном случае ты за убийство сядешь...

— Да какое убийство?!

— С особой жестокостью! Человек три дня в горячке, ей даже посмотреть что да как лень! Сама дойти не можешь — дворника б послала или служанку, чай, не переломится! И молчи, пока я сюда полицию не прислала! И не заставила регистрацию у всех жильцов проверять!

Ида уже знала, чем можно пригрозить.

Тетка умолкла и вымелась за дверь.

Девушка вздохнула — и положила руку на лоб Станислава. Мужчина, почувствовав прохладу, потянулся к ней всем лицом, зарылся в ее ладонь, словно маленький. Так и не приходя в себя...

— Ничего, жом. Справимся. Я вас тут не брошу. И плевать на приличия!

— РРРгав! — подтвердил Полкан.

Прррриличия еще какие-то выдумали!

Спасай кобеля, подохнет ведь! А от него щенята могут быть хорошие!

Ида покосилась на собаку, но промолчала.

Будут ее тут всякие мохнатые учить жизни... хвост не дорос! И клыки — тоже! Вот!

Да где ж там этот дворник!?

* * *

Долго ждать не пришлось, и Ида, удивляясь сама себе, уселась в карету.

Это — она?!

Она командует мужчинами, она требует грузить аккуратнее, она спокойно раздает медь направо и налево, она садится в карету, аккуратно придерживая больное тяжелое тело.

Кстати — неодетое.

В одном нижнем белье.

Станислав как-то не подумал, что его будут грузить или перетаскивать, и не оделся. А Ида решила не заморачиваться. Укутать потеплее, а дома все равно раздевать.

А ведь еще пару лет тому назад...

Что-то с ней Анна такое сделала. И нет, речь не о ране, и не о спасении. Словно какие-то цепи с нее упали. Тяжеленные... она их и не замечала, а сейчас так легко двигаться!

Легко, спокойно, а главное — правильно. И почему-то Иде кажется, что Анна бы одобрила. Надо помогать людям! Особенно когда они сами себе помочь не могут.

Карета остановилась возле домика, который купила Ида, и кучер открыл дверь. Второго грузчика, увы, не было, в его роли выступил дворник. Но Ида не собиралась теряться.

— Ждите, жом.

— А за ожидание...

— Доплачу. Ждите.

И Ида метнулась в дом.

— Жом Пауль!!! Жом Пауль!!!

Постоянную прислугу она не держала. Обошлась тремя людьми. Кухарка, жама Эльза — приходила раз в два дня, готовила пищу и уходила. Разогреть ее Ида теперь могла и сама. И стол сервировать для себя одной — ничего сложного. Да и некогда особо привередничать — после госпиталя.

Горничная — содержать в порядке дом и одежду Иды. Тоже, не сказать, чтобы работы было много. Жама Гертруда управлялась без особых усилий. А Ида разрешила и горничной и кухарке брать с собой детей. Если оставить их не с кем.

Раньше — нет. Даже не подумала бы. А сейчас, вот, дала свое позволение. Платила она хорошо, сильно не ругалась, так что женщины были довольны, еда была вкусной и свежей, а дом сиял чистотой. Может, и приворовывали, но Ида решила, что мелочи внимания не стоят. Пусть их...

Третьим слугой был муж жамы Гертруды — жом Пауль.

Так получилось, что его переехала карета. И лакеем он работать больше не смог — хромота осталась, кособокость... но не плевать ли было Иде?

Ей нужен был мужчина по хозяйству на все руки. Коней она содержать не собиралась, но это — дом! Снег почистить, дрова принести, гвоздь вбить — да мало ли дел по хозяйству?

Очень много.

Трое людей работали на нее, и все были довольны. Вот, жома Пауля Ида и звала.

— Тора?

— Мне нужна ваша помощь!

— Что случилось, тора?

— Помогите перенести человека! В гостевую спальню, на первый этаж, — решила Ида.

На втором этаже было три спальни, но это уже вовсе неприлично. Нет уж, первым этажом обойдется.

— Кого, тора? — вышла из кухни Эльза.

— Сейчас перенесем — и я все расскажу, — отозвалась Ида, похлопывая по руке перчаткой. — Да осторожнее! Что ж вы больного, как дрова тащите!?

Мужчины не отругивались. Кряхтели, но понимали, что девушка нервничает.

— Вот так! Кладите! Жом, это вам за труды!

В ладонь кучера скользнуло серебро.

— Благодарю, тора. Может, вам чего отвезти, привезти надобно?

Ида задумалась.

Больной в доме — источник проблем. Но каких?

— Где вас найти?

— Я обычно на углу Мясницкой и Колокольной стою, тора. И отсюда, вроде, недалече. Спросите дядюшку Михеля, меня там все знают.

— Хорошо... дядюшка Михель. Я буду иметь это в виду.

Сама Ида предпочитала ходить пешком. Моцион, знаете ли... да и все тут недалеко. Но — вдруг?

Извозчик ушел, а девушка кивнула слугам.

— Жду всех в гостиной.

Тоже Анна. Которая мигом отучила Зинаиду от снобизма. Ладно, не в единую минуту. Но старшей сестре было, что сказать. А младшая поневоле слушала.

Когда у тебя все болит, и рана не заживает, и твоя жизнь зависит от старшей сестры — поневоле прислушаешься... Не будешь обращаться с людьми по-человечески? Вот они с тобой по-скотски и поступят!

Слуги себя ждать не заставили.

Ида обвела всех взглядом.

— Вы знаете, что я работаю в лечебнице.

Слуги знали. Что ж, у торы могут быть свои прихоти. У кого цветочки, у кого лечебницы — это даже благородно. Помогать страждущим...

Слуги ведь не видели, как благородно тора вытаскивает судно! Или моет грязный пол!

— Станислав — доктор. Он три дня не был на службе, и я забеспокоилась. Поехала к нему и нашла мужчину больным. Поскольку у него нет семьи и ухаживать за ним некому, я забрала его сюда.

— Тора, это ж неприличие какое! — ахнула Эльза.

Зинаида сморщила нос.

— Жама Эльза, мне все равно, кто и что скажет. Я не оставлю человека на верную смерть!

Кухарка устыдилась.

— Но как же...

— Днем я буду в лечебнице. И готова доплачивать за присмотр. Вам, безусловно, придется сварить что-то, подходящее для больного.

— Так морс, опять же, бульон куриный...

— Жама Гертруда, надеюсь, вы сможете ухаживать за Станиславом Венедиктовичем? Разумеется, не бесплатно? Жом Пауль, вы поможете, если его надо будет перевернуть?

— Конечно, тора.

— Отлично, жом Пауль, жамы... так и решим.

— Тора, а ночью как же?

— Жама Эльза, ночью я как-нибудь справлюсь, — язвительно отозвалась Ида. — Или вы полагаете, что в таком состоянии мужчина может представлять для меня опасность?

— Тора!

— Нет? Тогда я — для него?

Жама Эльза покраснела.

— А все одно, так не делают...

Ида возвела очи горе.

— Жама Эльза. Если бы я соблюдала приличия, мои косточки бы уже вороны по Русине растащили.

Сказано было четко. Жама устыдилась и заткнулась.

То-то же!

Взяли моду — хозяев критиковать! Никакой демократии! И никаких освобождений! Иде уже Русины по уши хватило!

Как-то там Анна?

Нашла ли она сына?

Впрочем, эти мысли быстро уступили место другим, более насущным. Требовалось срочно позаботиться о больном.

* * *

Жом Станислав просто горел в лихорадке.

Даже жама Эльза плюнула на приличия, и помогала обтирать мужчину, переворачивать, сварила морс, и Ида аккуратно поила несчастного из специальной кружечки с носиком.

Пил он жадно, хоть и не приходя в сознание.

Больше Ида ничего толком не могла сделать. Ее знаний хватало, чтоб понять — приближается кризис. Но перенесет ли его несчастный?

Сейчас, в тепле и с уходом, у него хотя бы есть шанс.

Анна, Россия.