Зима гнева

Чем ее может напугать Ольга Сергеевна?

Связями? Но Анна, в том-то и дело, не воспринимала это всерьез. Да, сейчас у нее другая роль и другие родители, но все же, она дочь императора. Кто может быть выше?

Деньгами? У нее теперь есть деньги. Потенциальные, но есть. Она может попробовать реализовать свой трофей через того же Бориса Викторовича.

А чем еще ей могут угрожать?

Защитить себя она может. Если она пожелает, Ольга Сергеевна сейчас просто умрет. Ткнется лицом в стол — и все. Во имя Хеллы...

Так что остается? Ей смерть — и та не страшна. Она просто пойдет к Хелле чуть раньше... неприятно, но Анна подозревала, что Хелла не так страшна, как кажется...

— У нас есть причина для серьезного разговора, — решила не тянуть быка за рога старшая собеседника. — Твой сын. Мой внук.

— Я вас слушаю, Ольга Сергеевна.

— Я в курсе, что твой сын — от Сергея.

Молчание. В курсе — и хорошо. Анна развернула трюфель и откусила маленький кусочек. Вкусно...

— Не хочешь спросить, как дела у Сергея?

— Нет, не хочу.

Ни злорадства в голосе, ни любопытства. А зачем? И так ясно, что дела плохие. Было бы все хорошо, Ольги Сергеевны здесь не было бы. Или болеет, или умирает, или в тюрьме сидит — ничего хорошего там не будет. А подробности... к чему они Анне?

Ее Сергей не обижал. А за Яну с ним жизнь уже поквиталась.

— Я ценю и свое и твое время, поэтому буду говорить прямо. Я хочу сама воспитывать своего внука.

— Так же, как Сергея? — ударила в цель Анна.

Ольга Сергеевна сдвинула брови.

— С Сергеем я допустила несколько досадных ошибок. Больше я их не повторю. Итак, я хочу, чтобы мой внук жил вместе со мной.

И снова тот же самый, равнодушно-вежливый взгляд. Хочешь? Хоти. Озвучивай все свои хотелки.

— Сколько ты хочешь за отказ от родительских прав в пользу Сергея? В мою пользу?

Вот теперь Анна прониклась. Впрочем, внешне это выглядело... да никак не выглядело! С Аделиной Шеллес-Альденской мигом привыкаешь держать все свои чувства при себе. И закапывать их поглубже. Какие там проявления восторга? Или гнева?

Холодная маска настоящей княжны. Равнодушный голос. Рука, которая, не дрогнув, ставит на стол бокал с кофе. И вежливая улыбка.

— Ваше предложение по меньшей мере бестактно.

— Бестактно?!

Ольга Сергеевна ждала многого, но такого? Женщина наклонилась через стол — и привычно зашипела, давя на собеседницу.

— Ты, сопля! Да я таких десятками давила! Ты еще под стол пешком ходила, а я уже своей фирмой командовала! Захочу — завтра же тебя родительских прав лишат! Мать ты паршивая, и ребенку ничего дать не можешь, кроме конуры на помойке! Я тебе честное предложение делаю, а могу и в суд пойти! Органы опеки на тебя натравлю! С землей сравняю...

Анна сделала еще один глоток кофе.

Казалось, она даже не слышит собеседницу. Ольга Сергеевна шипела еще несколько минут, но потом успокоилась.

— Ты меня поняла?

— Я пристойно говорю, пишу и читаю на нескольких языках, — согласилась Анна. — Это все, что вы мне хотели сказать?

— Тебе этого мало?

— Вполне достаточно.

— Тогда я хочу услышать твою цену.

Ольга Сергеевна и мысли об отказе не допускала. Ну подумайте сами! Она выживала в девяностые! Подняла свою фирму, вышла на международный уровень... пусть она не круче Билла Гейтса, но еще неизвестно, кому тяжелее пришлось. И с Анной она поступала так же, как с любым противником.

Смять, раздавить, уничтожить.

И в конце милостиво похлопать по щечке. И даже дать косточку.

Ладно уж, получи!

Хороших собачек награждают, когда они хорошо служат.

Анна поставила на стол бокал из-под кофе. Жаль, что все хорошее быстро заканчивается, да и удовольствие от кофе ей испортили. Ну да ладно...

— Ольга Сергеевна, по ряду причин ваше предложение для меня неприемлемо. У вас — все?

— ЧТО!?

Женщина даже сразу своим ушам не поверила.

Ей — отказали!?

ЕЙ!?

ОТКАЗАЛИ!?

Мир сошел со своей орбиты и пошел куда-то вдаль, бродить по свету.

— Ты что себе позволяешь, тварь?!

Анна вздохнула.

— Ольга Сергеевна, держите себя в руках. Вы не дома.

— А...

Побагровевшее лицо определенно не красило женщину. Равно, как и выпученные глаза. Вот сейчас она выглядела даже старше своего возраста. И Анна окончательно уверилась в своем решении.

— Если вы захотите видеться с внуком, я не стану вам запрещать. Разумеется, все свидания будут проходить под моим присмотром. Но никаких юридических прав вы на Георгия не получите. Он мой сын — и останется моим сыном.

— Ты... ты...

— Мой телефон у вас есть. Всего хорошего, Ольга Сергеевна.

Анна встала и вышла из кафе, не обращая внимания на женщину.

М-да...

А ведь еще часом-двумя раньше она готова была порадоваться. У Гошки есть еще родня... ему будет на кого опереться. Разве это плохо?

Это замечательно...

А сейчас вот, смотрит она на ЭТО — и на душе гадко. И даже обида на Сергея куда-то уходит. Каким он еще мог вырасти у такой матери?

Безвольным, безответственным... никаким!

Нельзя ей доверять Гошку. Хелла не поймет.

А остальное...

Суды, следствия...

Да Анне шесть раз плевать было! Даже на органы опеки! Опекайте! В лесу, на кордоне вы долго ребенка искать будете. Взять — да и уехать туда! А пока она сделала несколько шагов, и оказалась в спортивном клубе. Прошла в комнату ожидания.

Там никого не было. Одна Анна... уединение — это хорошо.

Анна подумала пару минут.

Потом достала телефон и быстро набрала в ватсаппе.

— Я люблю тебя, малыш.

— Я тебя тоже люблю, мамочка...

— Что ты сейчас делаешь?

— Смотрю мультик. Ты позвонишь?

— Звоню...

Какое же это счастье — видеосвязь!

* * *

Ольга Сергеевна не сразу встала из-за стола.

Гнев обволакивал, душил, гнев стискивал горло своими липкими ладошками...

Ах ты ж...

Какая-то сопля...

ДРЯНЬ!!!

Но постепенно бизнес-леди смирила свою ярость. Постепенно... она бы не достигла своего уровня, не умей она справляться с приступами бешенства. И...

И неожиданно она почувствовала уважение.

Анна ей... понравилась?

Нет, вряд ли. Для того, чтобы понравиться Ольге Сергеевне требовалось нечто большее, чем один разговор. Но выдержка противника уже вызывала уважение.

Давила-то она действительно изо всех сил.

Ладно...

Посмотрим, как ты будешь действовать в ответ не на угрозы, а на дела. Но пока... кажется, Ольга Сергеевна понимала, что именно привлекло Сережу в этой девушке.

Такой характер еще поискать надо.

Русина. Поместье Алексеевых.

Они пришли вечером.

Тридцать человек, верхом, все вооруженные...

Хорошо еще, ворота были закрыты. Иван пил, и Надежда распорядилась прикрыть и ворота, и калитку. Возьмет еще на конюшне лошадь, да и поедет... расшибется. Или уйдет куда...

Так что все было закрыто.

Ненадолго.

В ворота уже лупили ногами.

— Открывайте, хозяева!!!

Надежда прислушалась.

— А ну, ..., открывай!!!

— Зажрались на народной крови, ...!!!

Возгласы были более, чем эмоциональные.

Надежда бросилась наверх, к внуку и дочери.

Муж?

Про мужа она и не вспомнила в тот момент. А вот Иван Алексеев...

У него как раз наступила стадия пьяной отваги. Еще бы пару дней — и можно увозить... не успела! Зато Иван успел.

Схватил со стены ружье и принялся наспех заряжать... пальцы не слушались, патроны сыпались на пол... разве это остановит настоящего мужчину?

Тем временем Надежда добралась до второго этажа. Разве что мимоходом прихватила из своей комнаты шкатулку, с деньгами на хозяйство и кое-какими побрякушками. Ирина была у себя.

— Дочка!

— Мам, что это за быдло?

Надя едва за голову не схватилась. Но...

— Собирайся. Жоржи, ты здесь?!

— Да, бабушка!

Хорошо хоть мальчик рядом....

— Надо уходить...

— Мама, ты с ума сошла?! — Ирина подняла выщипанные брови, став похожей на лягушку. — Я никуда не пойду, вот еще не хватало!

— Ирочка, нас убьют! — попыталась вразумить ее Надежда.

— Не посмеют. Покричат — и уберутся, — с непробиваемым апломбом заявила Ирина.

— Я тебе приказываю!

— Мама, ты что — папе компанию составила за бутылкой?! Я же сказала, я никуда не пойду!!!

Крики усиливались.

Надя физически ощущала, как утекают последние секунды...

— Внучек, пойдем.

— Куда!? Мам, ты с ума сошла!? Ему спать пора!

Надя вздохнула.

Ох, как все плохо-то... Ирина, что называется, уперлась. И с места ее не своротишь. Как на Ваню — стих нашел, теперь будет на своем стоять! А ведь...

Всех положат.

Ладно ее — она свое отжила.

Ваньку не жалко.

Но дочь и внук!!! Но Надя видела, точно видела — не уйдет... Ну хоть внука спасти!

— Ирочка, принеси мне, пожалуйста, нюхательные соли. Жарко что-то... и крики эти...

Надя опустилась на край кушетки, демонстрируя, что ей поплохело. Прижала руку ко лбу... Ирина ожидаемо купилась.

Сделала шаг, другой, вот и туалетная комната, где и стоит коробочка с нюхательными солями.

Еще шаг...

Надю с кушетки словно вихрем снесло.

Сильный толчок в спину дочери — и та влетает внутрь.

Надя подперла ручку двери стулом. Надолго не хватит, но им надолго и не нужно.

— Жоржи, руку!

Мальчик доверчиво протянул ей ладонь. Надя крепко сжала ее, потянула малыша за собой...

-Вниз! Бегом!

Ступеньки сами стелются под ноги. Вот и кухня.

Челяди нет... плевать!

Есть Матрена. Она ждет, она протягивает руку.

— Бежим, тора!

Но Надя толкнула к ней внука.

— Его защити! Я старая, бежать не смогу... я их с пути собью!

— Тора...

Надя сунула ей шкатулку.

— Дяде передай — он все знает.

Надя сорвала с плеч шаль, укутала мальчишку, последний раз поцеловала его в лоб. А Гошка смотрел, не понимая, что происходит.

— Бабушка?

— Молчи! И слушайся Матрену!

— А...

— Внучек, миленький... люблю тебя! Молчи... и Саввушку слушайся...

Вот и калитка...

Матрена толкнула ее, потянула за собой Гошку по лесной тропинке. Надя смотрела им вслед, пока они не скрылись в сумерках.

А потом тщательно закрыла ее, повернулась и пошла туда, откуда послышались выстрелы.

Время умирать?

* * *

Иван Алексеев с размаху открыл прикладом окно... как — открыл?

Просто вышиб!

И выстрелил в сторону орущих наглецов.

Раз, второй... перезарядил — и снова выстрелил!

Попал?

В его глазах — да, конечно! Неисчислимые орды злодеев уже разбегались от храбреца в разные стороны. С пьяных-то глаз...

В реальности...

— Жом Радий! Стреляют!

Жом и сам это отлично видел. И ему это не понравилось. Бывший химик, который примкнул к освобожденцам, он совершенно не собирался класть свою жизнь на их алтарь.

Им надо — вот пусть и помирают! А у него дела найдутся...

— Дайте залп в ответ — и ломайте ворота!

— Щас! Можно гранатой?

Жом подумал секунду — и разрешил. Но прежде, чем они успели что-то сделать...

* * *

Иван в гневе высунулся в окно.

— Ах вы... !!!

На такое и усилий-то не надо.

Один выстрел...

А тут — залповая стрельба.

Медленно, очень медленно, мужчина осел у окна.

Ему еще повезло. Он умер сразу. Одна из пуль разорвала артерию на шее, так что Иван Алексеев истек кровью. Забавно, но умер он, как мужчина. Хоть и жил дураком и алкашом, но погиб-то защищая свой дом и свою семью, погиб от вражеской пули... судьба иногда любит пошутить.

— Открыть ворота!!!

Ага, ори, не ори...

Надя понимала, что надолго не задержит эту толпу. Но пусть они все войдут сюда! Пусть не смотрят по сторонам... пока она, пока дом, пока будут жрать и грабить... да пусть их!

Ворота ей не открыть... ну так хоть калитка!

* * *

Жом Сынок действительно был новичком.

И в отряде, и в Освобождении, и вообще... что там возраста? Шестнадцать лет? Потому и был прозван сыном полка, а в просторечии — Сынком. Подрастет, там посмотрим, как именовать будем...

Но мечты у парня были...

Вот ОН!

Выносит из огня прекрасную даму. И та целует его в губы.

Героически спасает самого жома Пламенного! Или хотя бы жома Урагана! И те... нет, не целуют! Но медаль-то дадут? Или хотя бы орден?

Вот он лично убивает императора!

Вот он останавливает натиск врага, лежа за пулеметом... нет, не лежа! Стоя! Во весь рост, а то форма испачкается, и как потом за наградами в ней приходить?

Не героически получается...

Вот — ОН! И этим все сказано!

А в жизни, увы...

Сынок, помой котел, Сынок, почисть коня, Сынок, ты где? Ага, ну н-на! Щас и еще добавлю, чтобы оружие в порядке держал...

Не эпично, не поэтично и вообще — где она, романтика Освобождения?

Нету.

Зато есть портянки и белье, стоящее колом. От пота стоящее...

А куда деться? Надо проводить реквизиции, надо добывать продовольствие, да, и ценности тоже..ж. жом Ураган объяснил, что все нажитое торами принадлежит народу! Вот, надо сложить, заактировать и сдать по описи, а то как же!

А народ потом разберется и наградит своих верных слуг.

Что, есть сомнения?

Нет? Вот и правильно, проживешь дольше...

Поместье Алексеевых тоже было в списке. Но ничего особенного там не ожидалось. Хозяин — пьяница, ну и бабы его...

Бабы, м-да...

Торы...

Они такие!

Не все красивые, но все ухоженные, холеные, кожа такая...

Вот когда он жениться надумает, обязательно себе в жены тору поищет, а то как же! Он же достоин? Достоин!

Жом Сынок единственный заметил, как начала приоткрываться калитка.

Это — враги!

Если из поместья стреляют, значит там сидят враги! Поработители недобитые! Угнетатели!

Стрелять их!

А если сейчас ка-ак из калитки десяток с саблями вылетит? Да верхами?

Сынок и не подумал, что десяток, да еще верхами, в этой калитке и в три приема не поместится, да и откуда они в поместье?

Вместо этого он просто вскинул руку с оружием — и выпалил в щель.

Раз, второй, третий...

Чего Хелла не хотела...

Три пули из пяти пришлись Наде прямо в грудь. И целился б сопляк, а так не попал! Но тут...

Женщина бессильно осела на гравий дорожки, щедро поливая его кровью... все. Что смогла для внука — она сделала. И на пороге смерти понимает — все получилось. Добежать они успеют, успеют... их никто не задержит и не увидит.

И зашумели над головой зеленые кроны деревьев, зазмеилась под ногами тропинка... и снова молодая Наденька бежит на свидание к большому дубу.

Там ждет ее Саввушка.

А если не ждет, то она подождет его. Она знает — любимый скоро придет.

* * *

— ИЗВЕРГИ!!! ТВАРИ!!!

Ирина Ивановна бесновалась в руках освообожденцев.

Сын?

То есть племянник?

Она о нем и даром не вспомнила... зачем ей тот мальчишка?! Когда отец... и мать... а сама она бьется в руках мерзких тварей... и почему-то земля под ними не разверзается!