Хранитель Зеркал

Вставка от Ардиана от 24-02-18

Последнее обновление

ХРАНИТЕЛЬ ЗЕРКАЛ

Оглавление

Глава 11. Ханна

Пролог

Ее худшие подозрения оправдались.

Женщина последний раз кинула взгляд на маленького сына, стоящего у зеркала. Волосы до плеч, красивое лицо, гордая осанка... он так отличался от своего отражения. Оттуда, из глубин зеркального мира, смотрело другое лицо, чуждое и враждебное. Лицо не мальчика — юноши. Будто сын остался ребенком, а отражение выросло.

Мальчик присел и, тихо напевая, начал рисовать. Но его отражение осталось стоять. Медленно повернув голову, юноша в упор посмотрел на женщину, и тонкие губы изогнулись в усмешке. Глаза вспыхнули злым весельем.

— Какая досада, — прошептал он.

Женщина, вздрогнув, резко закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Слезы катились по щекам, дыхание прерывалось. Она должна была сделать это.

— Прости меня!

Она вытерла слезы и, обернувшись, быстро повернула ключ в двери. Замок тихо щелкнул. Пути назад не было.

Женщина положила ключ в карман и, накинув на белые волосы шаль, поспешила к выходу. Она почти бежала, звук каблуков эхом отдавался от стен. В тишине звучал уже одиннадцатый удар часов.

— Мамочка?

Женщина остановилась, испуганно прижав к губам руку. Ее сын, только что запертый в комнате, лишенной окон и других дверей, стоял на пороге. Темная фигурка, за которой скользил лунный свет, подняла голову. В больших глазах мелькнула пустота, и они злобно сощурились.

— Мамочка, — сладко и ядовито прошептал сын. — Ты же не сделаешь мне больно, мамочка?

Задыхаясь от ужаса, женщина попятилась. Сын молча ждал, и она не выдержала. Развернувшись — юбка хлестнула по ногам — она бросилась к запасной двери. Она должна успеть! Должна — или все потеряно!

— Никуда ты не пойдешь, Оливия!

Он уже ждал ее. В глазах сверкала ярость, зрачки полностью утонули в пустоте. С недетской силой толкнув мать, так, что она пошатнулась, он резко захлопнул дверь и медленно, не отрывая взгляда от лица женщины, повернул ключ в замке.

— Собралась предать меня?! Собралась предать Братство?

— Ты не человек! Ты чудовище! — выкрикнула женщина. — Когда-нибудь ты заплатишь за все, что сделал!

— Я уже заплатил сполна, — жестко отрезал мальчик и сделал шаг вперед. — Вечность, проведенная в ловушке, в компании собственных отражений, доказала, что есть вещи похуже смерти.

— Когда Хранители вернутся...

— Они никогда не вернутся! — заорал мальчик, в ярости ударив по зеркалу. Отражение юноши треснуло, но глаза, полные гнева, ненависти и боли, не дрогнули. — А ты заплатишь за предательство, Оливия, клянусь.

Глаза с их черной, нечеловеческой пустотой, затягивали в себя, проникали в разум и сердце, порабощали. Женщина взмахнула руками и, споткнувшись о ковер, упала. Из кармана выпал золотистый ключ и, тяжело звякая, покатился по полу, прямо к ногам сына.

— Прошу тебя, я не хотела...

Мальчик задумчиво посмотрел на ключ, и его лицо перекосилось от ненависти.

— Лгунья!

Он пинком отшвырнул с дороги ключ. Налетел ветер, взлохматив волосы сына, и он глубоко вдохнул, мгновенно меняясь в лице. Ненависть исчезла, появилось равнодушие. Сделав шаг к матери, он наклонил голову, будто коршун в ожидании добычи, и провел языком по губам.

— Мы с тобой немного поиграем. Это будет веселая игра. Если выиграешь ты, я тебя отпущу. Если выиграю я, твоя душа будет мне хорошей наградой... Почему ты плачешь, мама? Я тебя расстроил?

— Прекрати! — Женщина поползла к стене, слезы градом катились по ее щекам. — Прошу тебя, пожалуйста, не надо!

— Я всего лишь заберу твою душу. Это не больно, — он развернул ее лицо к себе и посмотрел в глаза. На губах показалась улыбка, и милые ямочки украсили щеки. — А может, и больно.

Женщина завопила, задергалась, пытаясь вырваться. Но сын, крепко держа ее за подбородок, дождался, пока крики стихнут.

— Не стоило вставать у меня на дороге, Оливия. Я же говорил.

Мальчик отпустил женщину и выпрямился. Испуганно сжавшись в комочек, Оливия принялась раскачиваться взад-вперед, но лицо сына не смягчилось. Он внимательно посмотрел на женщину, в ее пустые глаза, и сунул руки в карманы.

— Какая досада, — шепотом повторил он.

Часы ударили последний раз. Стрелки щелкнули, и замерли на цифре двенадцать.

Глава 1

Арианна

Туман стелется под ноги, расползаясь из ночной тьмы по улицам. Тени, шепчась в темноте, подкрадываются ближе и ближе. Кровью затопленные улицы ведут вглубь города, туда, где вспыхивают пламенем дома, и огонь взметается к черному небу.

— Азар, — выдыхаю я, и имя, будто лед, замирает в воздухе.

— Наивно было думать, что я тебя не найду.

Они становятся в круг, отрезая пути к бегству. Они подчиняются ему, как гончие псы хозяину. Трусливые, жалкие твари, погрузившие мир во мрак!

Рука ищет меч, но его нет, как не было и тогда. Вместо меча — старый нож. И это единственное, на что я могу надеяться.

— Ты бежала от меня столько лет. Ты могла спасти их всех, но ты спасала себя. — Каждое его слово, как яд, вливается в сердце, переполняя его виной, ненавистью, отвращением к себе.

Рука разжимается, и я падаю на колени, зажимая уши руками. Но бесполезно, его слова звучат в голове, звучат во мне — это мои слова.

— Это ты убила их. Ты убила их. Ты убила их. Ты...

Шепот раздается вокруг, сотни, тысячи голосов... они сжимают кольцо, сверкая красными глазами из-под масок. Они все похожи на него, и я знаю: они правы.

— Ты — маленькая предательница, — улыбаясь, он поднимает мое лицо, и я безвольно позволяю ему взять из моих рук нож. — Но мы это исправим. Ты можешь стать Хранителем, но ты знаешь, что для этого нужно.

Отблеск пламени скользит по лезвию ножа, когда он заносит его надо мной.

А я, как и в прошлый раз, закрываю глаза и бегу от смерти, спасая себя, а не мир.

Стрелка часов медленно передвигалась, с легким щелчком останавливаясь на каждом делении. Пока не замерла на цифре двенадцать. Подрагивая, она пыталась перескочить отметку, но кто-то упрямо дергал ее в обратную сторону.

— Люи, оставь часы в покое!

Встрепанная, перемазанная сажей голова недовольно выглянула из-за часов. Две рыжие косички стояли чуть ли не дыбом, большие, круглые защитные очки занимали половину крохотного личика: по всему выходит, что Люи не до меня, и стрелка нужна для очередного изобретения.

— Тьфу на тебя, — наконец, решила изобретательница, дернула за стрелку, и та с жалобным треском отвалилась. Завернув добычу в черный от копоти платок, Люи взвилась в воздух синим огоньком, который тут же переместился на стол, заваленный мелкими болтами, железками, пружинками, гвоздиками и конфетными обертками.

Жаль часы. Я встала, помедлила и переложила украшенную камнями шкатулку из чемодана в сумку. Хотя все равно уезжать, часы погибнут так или иначе.

Когда в Ратолле вспыхнули беспорядки, многие сбежали из города первым же рейсом. Бросив дома, вещи, люди бежали из города в Столицу, под крылышко магов, подальше от разъяренной толпы. Боюсь, это я виновата, что мы задержались. Столица, мой родной дом, последнее место, куда бы я хотела вернуться.

— А что это ты делаешь? — Я подошла поближе и с интересом покрутила в руках цветок из часовых стрелок. Красиво... — Ай, за что?!

Я отдернула руку и растерла капельку крови на пальце. Полукруг клыкастых зубов наливался багровым на глазах. Личные спириты — такие заразы, скажу я! Мелкие, вредные, кусачие заразы!

Цветок, разумеется, упал в кучу железок, одна из стрелок отлетела и, бряцая, скрылась в горке болтов. Ну все... мне конец.

Люи, приняв излюбленный облик, сжала кулачки и покраснела от ярости. Затопав ногами, она устрашающе зарычала.

— Посмотри, что ты наделала! И ты еще спрашиваешь, за что?! Вам, людям, нельзя в руки давать такие тонкие механизмы!

— Я только хотела...

— Люди всегда хотят только посмотреть, — ворчливо отозвалась Люи.

Характер у Люи тоже не сахар. Спириты могут принимать любую форму, но Люи предпочитала форму девочки с ладонь ростом. Миленькой, симпатичной, с длинными косичками, которые меняли цвет под настроение хозяйки...

И с острыми клыками во весь рот, будто специально заточенными под ножи.

— И не подходи к моим пружинкам, — правильно истолковала Люи мой взгляд. Ревниво прижав к груди добытую стрелу, Люи сурово надула губы и принялась сверлить меня хмурым взглядом.

— Ладно, — я подняла руки в знак отступления и подвинула к Люи вазу с конфетами. Мелкую, как подменили. Забыв обо мне и расплывшись в блаженной улыбке, она развернула конфету и впилась в нее клыками. Задобрить Люи можно двумя способами: конфетами и железками.

Даже про стрелу забыла... я подняла с пола изящную стрелку с завитушками и задумчиво повертела ее в руках.

Проклятые сны. Каждый раз, когда я видела горящий в огне город, я будто наяву переживала страх и отчаяние, охватывающие меня при виде того человека...

— Азар, — повторила я, пробуя имя на вкус.

Помотав головой, я бросила стрелу на стол, и тут же схватилась за него, чтобы удержаться на ногах. Пол тряхнуло, железки посыпались на пол, Люи, от ужаса обратившись огоньком, тревожно замерцала. С потолка посыпались мелкие камешки, хрустальные шарики на люстре закачались, сталкиваясь друг с другом и мелодично позвякивая.

Сначала я не поняла, что случилось. Но стоило мне подскочить к окну, за которым раздался взрыв, как сердце рухнуло вниз.

Голубоватый свет луны растекался по золотым крышам домов. Брусчатка улиц, отполированная веками, сверкала в слабом свете таинственным блеском, будто отражая языки пламени, взметнувшиеся к небу. Факелы вспыхивали и, брошенные на дома, разгорались до пламени, ярче и ярче.

Город полыхал. Совсем как в моем сне.

* * *

— Что происходит? — Люи заметалась по комнате, не зная, что делать.

Я дрожащими пальцами отодвинула щеколду и подняла окно вверх, впуская в комнату ветер, запах гари и шум толпы. Толпа бесновалась где-то далеко, ближе к окраинам города, но достаточно близко, чтобы отдельные фразы долетали до ушей.

— Долой ашеров!

— Это наш город!

— Жги!

Ашеры — это мы. Иногда нас называли эллаями, пятой расой людей, хотя, строго говоря, мы не были ни людьми, ни спиритами. До истинных эллаев — то есть спиритов, пришедших на выручку людям две тысячи лет назад, а потом сбежавших обратно в свой мир, Эллизиер, — нам было, как пешком до Одичалых Земель.

А по сравнению с людьми в нас было слишком много от спиритов. Глаза-хамелеон, неизменно большие, как у человеческих детей, высокий рост, воздушное телосложение и печать высокомерия на симпатичных личиках, — о да! Ашеры ни капли не сомневались, что они слишком хороши для этого мира, и уж конечно — само собой! — их надо боготворить, холить и лелеять!

Нравилось ли это Первейшим, — или вульгарам, как мы их называли, — обычным людям? Кто же их спрашивал... ашеры унаследовали от эллаев магию, а значит, силу и власть. Хотели люди или нет, но им приходилось подчиняться. И если во времена Хранителей Первейшие мирились с этим, то сегодня, благодаря политике Сената, равновесие треснуло, как воздушный шарик. Первейшим осталась роль рабов, слуг, и вопрос, полыхнет или нет, не стоял. Вопрос стоял — когда полыхнет и где.

— Пошли, — тетя ворвалась в комнату, решительно распахнула шкаф и бросила на кровать ворох одежды. — Уходим через пять минут, нас встретят у воздухоплава.

Я оторвалась от картины за окном, все еще не в силах поверить в увиденное, но через мгновение опомнилась и кивнула.

— Хорошо.

Вряд ли это подходящее время думать о судьбах мира. Нахмурившись, я бросила два платья в сумку и занялась книгами. В конце концов, мы знали, что так будет. В доме не осталось ничего ценного, и через месяц нам все равно пришлось бы перебраться в Столицу. Но я надеялась, что месяц будет идти так долго, как только может.

Я выгребла книги и с сожалением посмотрела на комнату, ставшую на два года домом. По меркам ашеров скромная обстановка: простой стол, неказистый книжный шкаф, кровать из березы, без всяких балдахинов и резьбы, простые зеленые обои и деревянный пол... я с детства привыкла к роскоши, в Столице это норма жизни, но я бы все отдала, лишь бы остаться здесь.

Я ненавидела Столицу. Я не хотела возвращаться домой. Но здесь... я взглянула на дым и вспышки пламени и закрыла глаза... здесь я теперь лишняя.

Спасибо Сенату.

— Арианна!

— Иду, — я встрепенулась и, подхватив чемодан и Люи, поспешила к тете.

В городе воняло гарью. Было светло, как днем, огонь освещал улицы, языки пламени лизали крыши, деревья и подбирались все ближе к нашему дому. Я оглянулась, выискивая взглядом окошко с нарисованным деревом; я не хотела расставаться с местом, где провела три счастливых года... не хотела расставаться, зная, что никогда не смогу вернуться.

— Забыла любимое платье! — Тетя всплеснула руками и, обернувшись, махнула мне рукой. — Ну же, Ари, поспешим.

Я с трудом отвела взгляд от дома. Кругом суетились люди. Напуганными они не выглядели, чуточку встревоженными, немного сонными и раздраженными. Кто-то кричал слугам, чтобы поторапливались, другие ехали в повозках, нагруженных десятками чемоданов. Слуг было больше, чем самих ашеров, к слову, и слуги нервничали сильнее. Один мужчина задел меня локтем и рассыпался в извинениях.

— Все в порядке, — устало кивнула я и привычно потянулась поправить сумку...

Стоп. А где сумка? На сердце похолодело, я с ужасом вспомнила, что я не выносила сумку из дома! А значит...

— Ари, что случилось?

— Я забыла... — не договорив, я бросилась назад, расталкивая толпу и не обращая внимания на раздраженное шипение.

— Ари! Ари!

Я притворилась, что не услышала. Я быстро. Туда и обратно. Толпа не добралась до нашего дома. И я как раз успею сбегать за шкатулкой.

Потому что эта шкатулка — единственное напоминание об отце. Я не могу оставить ее огню, не могу потерять и ее тоже.

* * *

— Это глупо.

— Знаю, — тихо отозвалась я. Люи недовольно замерцала, освещая покинутый зал синим светом.

Дом затаился, выжидая и наблюдая. Тишина давила на уши, столь явная по сравнению с шумом толпы вдалеке. Пол поскрипывал под ногами, обиженно и с укором отсчитывали время часы. Осмотревшись, нет ли кого, я быстро поднялась по лестнице в собственную комнату и заглянула под кровать.

— Нашла, — прошептала я.

— Хватай и пошли отсюда! Мне не по себе.

— Ты же спирит, какая тебе разница?