* * *
Я крепко закрыла дверь, и, постучав каблуками по крыльцу, спустилась в сад. Личный советник советует гулять полчаса в день, чтобы цвет лица был здоровым, а не тусклым и бледным. Приходилось выполнять.
— Корвус. Давно тебя не видела. — Я щелкнула пальцами, приветствуя большого ворона. Недовольно поворчав, Корвус слетел с крыши и вцепился в мое плечо острыми когтями. — Умерь пыл, я знаю, мы давно не веселились. Но это не значит, что платье за восемь тысяч должно пойти на лохмотья.
Хватка ворона стала слабее. Дернув меня за серьгу, он вспушился, воинственно каркая и посматривая черными глазками на небо. Посмотрела и я, удивленная птичьим гомоном. Но я не чувствовала этих птиц, а как маг, управляющий животными, я чувствовала всех животных.
Это были не птицы.
Тогда кто?
— Хм, спириты, — задумчиво протянула я, поглаживая Корвуса по перьям. Не удивившись, я развернулась и пошла обратно. Иногда такое случалось: некоторые маги использовали спиритов Одичалых Земель для своих целей. Дикие спириты с нами не работали, но иногда снисходили до одолжений, если взамен получали день-другой жизни под солнцем.
Ведь, в сущности, спириты, которые приходят через Брешь, несчастные существа. Капля человеческого тепла, толика любви и немного солнечного света — вот, что они ищут в нашем мире.
Но, дай им волю, берут столько, что мир становится похож на мрачные и неуютные уровни Эллизиера: оттуда они и родом. Ни солнца, ни света, ничего — пустота и забвение. Полторы тысячи лет назад, еще до эллаев, они превратили нашу планету в клоаку, и, кажется, даже были рады, что эллаи загнали их под купол, ограничив Одичалыми Землями.
Я поднялась по ступенькам и достала ключ. И только тут заметила, что входная дверь, приоткрытая на длину ладони, тихо постукивает от ветра. Разве я ее не закрывала?
— Карррр!!! — Корвус прислушался к чему-то и подпрыгнул на моем плече. На свету его перья всегда сверкали, как остро наточенные ножи, и переливались оттенками синего и зеленого. Это завораживало. Ворон распушил крылья, встряхнулся и повторил: — Карррр!
— Выражайся яснее! — потребовала я. Ворон не унимался. Он переступил лапками, мягко дернул меня за мочку уха и наклонил голову. Я прислушалась к тихому голосу в своей голове.
— Что значит, нарушена защита? — тихо уточнила я.
— Каррр, — едва слышно поделился Корвус, посильнее надавливая когтями на мое плечо.
— Да, конечно. Надо проверить, — согласилась я.
Вряд ли мой спирит бьет тревогу просто так.
* * *
В доме царила тишина. Гнетущая, тяжелая, с легким отзвуком бесчисленных часов. Я закрыла глаза, пытаясь уловить присутствие посторонних. Дом дышал — древний и спокойный. Под потолком на чердаке плел свою паутинку счастья мелкий спирит. Выглядел он, как паук, только жил здесь еще до моего рождения. На крыше хлопали крыльями голуби, а в подвале шуршал большой жук, еще один хранитель дома. Все знакомо и привычно. Кроме...
Я нахмурилась, уловив в левом крыле здания легкий шум. Едва ощутимый, такой звук бывает, если что-то тяжелое падает на ковер. Схватив переносную лампу, я отправилась в Хранилище. Еще только увидев дверь библиотеки, я уже знала: что-то не в порядке. Но стоило мне войти внутрь...
— Духи небесные! — Лампа выскользнула из моих рук и со звоном рассыпалась на осколки и шестеренки. Маленький генератор вспыхнул голубыми искорками и затих. Я осталась в полумраке библиотеки, но даже темнота не помешала мне рассмотреть хаос, воцарившийся в еще час назад чистенькой библиотеке.
Опрокинутые книги, с выдранными в спешке страницами, выпотрошенные подушки... кто-то искал здесь что-то очень важное. Я перевела взгляд на окно: сквозь распахнутые створки врывался ветер. Легкая тюль выгибалась парусом под натиском ветра, створки стучали по стенам тоскливо и протяжно.
Искал что-то важное. И нашел.
— Только не это, — простонала я, догадавшись.
Хрустя каблуками по осколкам лампы, я поспешила к открытому входу в Хранилище. Мое сердце тревожно билось в груди. Нет-нет-нет! Великие духи, только не свиток!!!
От беспокойства у меня мучительно заныло под ложечкой. Я ступила на лестницу, в темноту, наплевав, что могу свернуть шею. Но прежде чем успела спуститься, меня оттолкнули с дороги, да еще с такой силой, что я ударилась плечом о стену и чудом удержалась на каблуках. Проклятье, платье за восемь тысяч! Я попыталась удержать беглеца, но моя рука схватила воздух.
— Стой! — крикнула я, уловив легкую тень.
Не теряя времени, я бросилась следом, но тень вырвалась из Хранилища, метнулась к зеркалу, а от зеркала к окну. Далеко собралась?! Я зарычала, схватила со стола нож для бумаг, — единственное оружие, которое находилось поблизости, — но слишком поздно. Кто бы ни проник в Хранилище, он успел скрыться раньше, чем я добралась до окна.
Я вспрыгнула на низкий подоконник, поставила руки по обе стороны от окна и всмотрелась в притихший сад. Ты не уйдешь так легко! Я взмахнула рукой, отдавая приказ. В глазах потемнело, на секунду я увидела сумеречный мир блеклых красок, так, как его видят спириты. Птицы сорвались с веток, каждая тварь в моем саду искала похитителя...
...и ничего. Никого! Ни одной живой души, кроме меня!
Неужели мне показалось? Я потерла вымазанный пылью рукав и сощурилась. Что меня толкнули, тоже показалось?
— Облети весь город, подними всех спиритов, но я хочу, чтобы ты нашел эту крысу! — рявкнула я Корвусу, и ворон послушно сорвался с ветки. Большие черные крылья распахнулись, спирит заскользил над деревьями тихо и бесшумно. Если кто-то здесь побывал, Корвус его найдет!
Я спрыгнула на пол и, метнувшись в Хранилище, присела перед сундуком. Положила руки на резную крышку ларца и помедлила, поглаживая узоры.
Наша семья, — точнее, отцовская, — издавна хранила секреты Хранителей. Свиток, лежащий под этой крышкой, переходил из поколения в поколение: мы берегли его, как зеницу ока. Признаки, события, явления, которые указывали, где родится следующий Хранитель, — все это содержалось в свитке. Мы были свидетелями последних слов последнего из Хранителей. И пусть мы не знали древнего языка, вьющегося по пергаменту, но мы знали, что когда-нибудь Хранитель, что родится в нашей семье, сможет прочесть и узнать в этих словах себя.
Я взялась за крышку с боков и, собравшись с силами, вдохнула и сдвинула ее на пол. Я догадалась, чего ждать, но все равно от досады стукнула по ларцу и зашипела.
А теперь эти слова исчезли!
Внутри огромного ларца, на том месте, где лежал свиток, зияла пустота.
Глава 9
Арианна
— Так вы знали моего отца?
— Садись.
Послушно сев, я осмотрелась. Для магазина пустовато, ни товара, ни мебели. На пыльных стеллажах сиротливо лежали обрывки лент и клочки газет; сквозь старые занавески проникало так мало света, что я с трудом различала собственные пальцы. И кругом въедливый запах сырости: так и представляю мокриц, ползающих под полом!
Я все еще не доверяла мужчине. С виду безобидный, — смуглая кожа, русые волосы, небольшая щетина, — но как раз это и настораживает. Безобидные не платят мальчишкам целых тридцать шатриев, чтобы поговорить с дочерью погибшего друга. Кроме того, этот человек носил серую форму Независимых островов — видимо, приехал в составе посольства. Кто в здравом уме будет доверять островитянам?
Сжав в руке кулон отца, я сползла в кресле, спиной ощущая каждую пружинку, выглядывающую из рваной, некогда бархатной, обивки. Будь я клопом, непременно бы поселилась в этом старье.
— Почему бы вам со мной просто не поговорить? Зачем этот спектакль?
— А ты бы стала со мной говорить? — откликнулся мужчина, бережно убирая веревки с коробки средних размеров. Он прав, не стала бы. — Меня бы и близко не подпустили. А если бы и подпустили, то со скандалом. Наместнику наших Островов это не понравится, а переговоры полетят к шаксам. И видишь ли, никто не должен знать о нашей беседе. У Азара много ушей. Его Братство пустило крепкие корни в Сенате.
— Братство?— переспросила я. Если кто и пустил корни в Совете, так это Шарго. — Братство... черной крови? Вы про то, которое служило Азару? Но их уничтожили вместе с Азаром.
— Не спеши. Не спеши хоронить Азара.
Я нахмурилась и потерла дырочку в обивке кресла. Нет, конечно, Хранители — наполовину люди, наполовину спириты. Но прожить двести лет в мире, который ненавидит Хранителей? Азара бы отправили к праотцам без суда и следствия! Даже умение Хранителей управлять мыслями и действиями людей не способно заставить мир забыть о миллионах вульгаров, вырезанных во время Смуты.
— Думаете, он мог выжить? — Я откинулась на спинку, наблюдая и стараясь не выпускать вульгара из поля зрения. Мужчина усмехнулся, но ничего не ответил. — Независимые Острова не любят ашеров. Почему тогда отец выбрал вас? Или почему вы исполняете его просьбу? Разве...
— Артур спас мою жизнь. Тогда, на перевале. Один из низших спиритов... все погибли, — перебил мужчина. Его глаза потемнели, будто он вспоминал. Наконец, встряхнув головой, он поставил серебристый шар на стол. — Я хочу отдать долг. Здесь стоит пароль. Артур говорил, ты знаешь.
Пароль, вот как. Даже не знала, что знаю.
Я задумалась, внимательно рассматривая шар. Блестящая, почти зеркальная поверхность отражала комнату, и лишь полоса, опоясывающая шар, казалась темной.
— У вас есть нож?
Мужчина достал из сапога нож, и я, тщательно протерев его краем рукава — кто знает, что им резали в последний раз? — чиркнула по пальцу. Несильно, едва нажав, но капля крови упала на матовую полосу и впиталась.
Исил-вер — камень из южного Агатола, который реагирует на кровь ашеров. Его часто использовали, если хотели отвадить вульгаров. В том же Дворце каждая третья дверь из исил-вера. Камешек редкий и запредельно дорогой. Я бы и не узнала его, если бы не ездила с отцом в южные экспедиции — на север он меня не брал.
Шар щелкнул и раскрылся, как цветок. Искусная работа. Я дотронулась до холодного камня одного из "лепестков" и отдернула руку. Почему-то я боялась того, что могу увидеть. Может, боялась прошлого.
— "Марк, если не доставишь вовремя, шкуру спущу". Артур всегда говорил убедительно, а? — рассмеялся мужчина, отгибая "лепестки". Едва ли он понимал, как мне больно слышать имя отца. Отогнув последний лепесток, Марк вытащил маленький сундучок с округлой крышкой и поставил его на стол. — Готово!
Чтобы поднять крышку сундучка, понадобилось время: металл покрылся ржавчиной, со скрежетом и ворчанием открывался замок, саму же крышку заело намертво. Кое-где еще остались золотые пятна краски, но узор полностью стерся, уступив времени и старости.
— Что это? — спросила я, когда крышка неохотно поддалась.
— Не смотри на меня! Мне-то откуда знать? — Марк пожал плечами. — Вы, ашеры, любите разводить тайны на ровном месте.
Я повертела в руках металлический свиток, — серебряный, с тонким узором из лилий, — и поддела выступающую полоску. Тихий щелчок, — и полоска выскочила из свитка, вытягивая за собой тонкий лист гибкого металла. На блестящей поверхности выделялись какие-то символы, знаки...
Этой вещи наверняка не одна сотня лет. Я потянула лист, внимательно рассматривая верхние значки. Свиток казался смутно знакомым... странное чувство, как прикосновение к прошлому. Символы завораживали, оживали... я выдохнула и поспешно бросила свиток в сундук.
Может, в сопровождающем письме есть объяснения? Я дрожащими руками вскрыла сероватый от времени конверт и жадно вчиталась в скупые строчки. Почерк отцовский. "...Берегись Братства. Не доверяй никому". И все?
— А когда отец передал вам посылку? — Я перевернула конверт, надеясь отыскать скрытое послание или тайный шифр... но кроме выбитого на конверте герба Верудов и слов "Моей дочери, Арианне" не нашла ничего интересного.
Но что-то в этом гербе Верудов неправильное. Большая буква "В", обвитая змеей, и "А" поменьше... герб сенатора Аллана Веруда. Я нахмурилась, пытаясь ухватить ускользающую мысль.
— Двадцатого июля. — Устав ждать, Марк поднялся и набросил на голову капюшон. — Я свой долг выполнил. Запомни, ты меня никогда не видела. Прощай, Арианна!
— Прощайте, — эхом повторила я. Я зачарованно провела пальцами по гербу. Духи небесные, ну конечно! Аллан Веруд унаследовал должность сенатора в августе того же года, когда погиб отец. Через месяц после отцовских похорон! — Стойте, двадцатого июля какого года?!
Я вскинула голову, но Марк исчез, будто растворившись в тенях магазина. Со вздохом поднявшись, я выскочила на улицу.
— Марк!
Но улица хранила молчание, только листья шелестели на ветру, тихо и спокойно, да одна женщина с удивлением посмотрела в мою сторону. Я отвернулась, кусая губы от досады: надо было не отпускать этого вульгара! С ним ушли ответы на вопросы!
Я вернулась в магазин и упала в кресло. Свиток поблескивал в полумраке. Красивая безделушка, но я чувствовала в ней неясную угрозу. И чем дольше я смотрела на виток, тем сильнее меня душила тревога.
Не выдержав, я встала и захлопнула крышку сундучка. Я видела этот свиток. Видела в своих снах.
* * *
Я резко дернула за кончик легкого голубого шарфа, стаскивая его с шеи, и намотала на руку. Денек выдался — нарочно не выдумаешь! Взбежав по ступенькам крыльца, я распахнула дверь и потопала ботинками, чтобы сбить грязь. Рине и без того хватает работы.
— Ну, как успехи? — Мама стояла на втором этаже, облокотившись о перила и рассматривая меня пристально и строго. Так, как умеет только она. Медные волосы в безупречном порядке, глаза аккуратно подведены, легкая помада на губах, закрытое, но элегантное платье, — сколько я себя помнила, мама всегда выглядела безупречно.
Я мельком посмотрелась в зеркало, на отражение с растрепанной прической, на пышную, но сбитую юбку. Что ж. У каждого свои недостатки.
— Успехи? — мрачно переспросила я. — Потрясающе.
— Нельзя ли подробнее? — Мама выпрямилась и, не отрывая руки от перил, спустилась на несколько ступенек. — Как...
— Как профессор выполнил вашу часть сделки, да, мама? — Я повернулась, спокойно приподняла бровь и улыбнулась. Мама замерла, вцепившись в перила так, будто боялась, что я сброшу ее оттуда усилием мысли. — Не волнуйся, он передавал вам с Шарго большой привет.
— Как ты со мной говоришь?...
— Я с тобой вообще не говорю, — сухо оборвала я и, отвернувшись, бросила шарф на столик перед зеркалом. От ветра взметнулись письма, одно из них плавно слетело мне под ноги. Желтый конверт с витиеватыми буквами и гербом Архивов. Наклонившись, я подняла конверт и смахнула с него пыль.
— Ари! Не понимаю, что на тебя...
Я перевернула конверт, вскрыла его и пробежалась по аккуратным строчкам. Ля-ля, поздравляем, ваша заявка принята на факультете Смотрителей. У меня упало сердце: быстро они с дядей сработались.
— Обрадую тебя, — я засунула листок обратно и вернула конверт на столик, — мы обе чего-то не понимаем. Я, например, не представляю, как мою заявку приняли в Архивах, если я ее даже не отправляла. Что скажешь? — Я поднялась по ступенькам и, остановившись напротив бледной мамы, наклонила голову и прищурилась. — Мистика какая-то. Здесь явно замешаны злые спириты.
