— Обойдемся без церемоний, — начал он по-грэдски. — У вас имеются некоторые вопросы относительно данного места, и моего пребывания в нем. Данное владение полностью соответствует договору, а конкретно, третьему пункту 22-й статьи. Это мое личное владение, приобретенное в полном соответствии с местным законодательством, и не пользующиеся правами экстерриториальности. И прибыл я сюда по деловым интересам клана. Так что дипломатических осложнений, думаю, не возникнет.

Кого за дуру держишь? Или за столько лет снобизм слишком развился? Впрочем, и самой надо было внимательнее быть. Дырку, не дырку, а лазейку в договоре прохлопала.

— Уважаемый, — заговорила М. С. древней речью, — ваш весьма высокий статус полностью не соответствует убожеству этого места, и ничтожности местных обитателей. Даже могущественнейший из кланов не в состоянии посылать столь важных представителей в подобную глушь. Так что позвольте усомниться в истинности названой цели визита.

— Вы чрезвычайно проницательны для вашего возраста, но смею вас заверить, характер моей деятельности ни в коей мере не несет ущерба контролируемую вами государственному образованию, и тем более, не противоречит договору.

— Моей проницательности вполне хватает для занятия весьма разнообразной деятельностью, характер которой во многом и обусловил заключение договора на данных условиях. И я являюсь полномочным представителем одной из сторон, подписывавшей договор. Вы же, с точки зрения полномочного представителя, являетесь лицом без полномочий, грубо нарушающим, как уже отмечалось выше, ряд основополагающих положений договора. Поэтому, я как полномочный представитель, в полном соответствии с соответствующими статьями договора, направляю официальный запрос вашему правительству. До прибытия представителей контрольной комиссии, я объявляю вас задержанным, как лицо, находящее за пределами договорных территории без документов, дающих данное право.

По холеной щеке сползает капля пота. С каким угодно саргоновцем он попытался бы договорится. Запугал бы, заболтал или банально подкупил. С каким угодно. Но не с ней. Атакован в собственном особняке. Внезапно. И кем!

Однако, почуял, что М. С. тоже вовсе не горит желанием разрешать явное нарушение договора в полном соблюдении с духом и буквой этого же договора. А перспектива вербовки чиновника подобного ранга — сказать что заманчива — не сказать ничего.

— Я не являюсь официальным лицом, и могу путешествовать где мне вздумается. К тому же, я достаточно высокопоставленен и влиятелен, что позволяет избегать многих формальностей.

Тут-то он прав, но ведомство где он формально числится, таких прав не имеет. Только он не уверен, знает это собеседник. А собеседника терзают мысли о тонкостях перевода на древний язык словосочетания Стреляный воробей.

— Но это не дает вам прав нарушать договора. Поэтому, я, как полномочный представитель одной из сторон, в соответствии с пунктом 2 статьи 24, желаю удостоверится, соответствует ли действительный характер вашей деятельности сделанному вами заявлению о её характере.

— Не вижу никаких препятствий.

— Этот город торговый. А в нем, как ни крути, продается и покупается все. В том числе и информация. Миррены — болтливый народ. Я достаточно быстро узнаю о вас гораздо больше, чем вы думаете.

— Узнаете. Не спорю. Быстро. Но не мгновенно. И связь вы не в силах обрубить. Запрос о вашем пребывании может поступить и от меня. Вам сразу же придётся играть в открытую. Что при данном раскладе равносильно поражению.

Кэртерец предупреждает. Не угрожает.

М. С. понимает в чем дело: где-то, сами не зная где, саргоновцы прищемили этому павлину хвост. Прищемили крепко. Настолько, что он сам подставил себя под удар. Но лишь бы вытащить то, что попало к ним. Главное — чтобы саргоновцы не узнали, что к ним попало. Ценность угодившего к ним, саргоновцам не известна. И он похоже, предполагает, что в неведении им пребывать ещё долго. Но отнюдь не бесконечно.

Так что же это настолько важное? М. С. лихорадочно прокручивает в памяти события последних месяцев. Где же? Где? За что зацепиться?

Вельможа высочайшего ранга по доброй воли играет роль приманки. Отвлекает её, именно её внимание, от чего-то действительно важного. Только что может быть важнее возможности завербовать чуть ли не второго чина в администрации колонии?

Ну ещё бы он видел препятствия к осмотру. Наверняка, уверен, что ничего не найдут. Садик вот наводит на определенные мысли. Типичный сад созерцания. И дом предназначен только для отдыха. Ничего хоть сколько-нибудь противоречащего букве договора здесь не может быть по определению. Штаб-квартира-то наверняка имеется, только попробуй её найти. Сам-то он от Саргоновцев прятаться не стал из-за пресловутой родовой гордости.

Но если думает, что винтокрылая птичка сама упала— то глубоко ошибается. Но не в ней же ключ! Хотя...

— Пока завершаются скучные формальности, приглашаю вас насладиться искусством кухни метрополии.

— Какой школы придерживается мастер кухни? А то от школы осеннего леса меня тошнит!

Низенький стол уже накрыт. Посуда и приборы кажутся игрушечными. А у М. С. с детства патологическое отвращение к церемониальным обедам. Судя по виду блюд, лучше не спрашивать, из чего они приготовлены. Нет, плохих поваров у кэртерцев не бывает. Только вот продукты у некоторых кухонь очень уж специфические. И гостеприимный хозяин эту кухню всем прочим предпочитает. Спросив о рецептуре, можно узнать, что изумительные фрикадельки в янтарном бульоне с ароматом хризантемы были из мышки, жаркое из кошки, а зверёк с причудливо нарезанной на спине кожицей, когда-то гавкал и весело вилял хвостиком. Изумительное мясное ассорти оказывается, приготовлено из мяса пяти видов ядовитых змей, причем обязательно убитых в пятый день первого осеннего месяца. Если к столу подавали рыбу, то лежа в тарелке, она приветливо открывает и закрывает рот. Ешь, а она пастью хлопает. Съел, а рот у рыбы всё открывается и закрывается. А запивать все это следует синим вином из змеиной желчи. У подобных аристократов на каждый прием пищи особое меню, призванное удовлетворить не только гастрономические, но и эстетические потребности. Любят наслаждение, но не неженки.

Специфичное меню, но есть вполне можно, а синее вино (подобное делали южные грэды, и оно считалось дорогим и редким) имелось среди императорских диковинок. М. С. этот напиток даже нравился. В конце-концов, если два месяца в года бурной молодости проторчать в глухой обороне недалеко от трофейной цистерны с неочищенным техническим спиртом. И каждый день видеть смерти не самых худших людей... Горе, злость, бессильная ненависть. Цистерну выпили почти полностью, и плевать что такой спирт считался отравой.

В принципе, обычный церемониальный обед при приеме высокого гостя.

Другое дело, что будь такая возможность, приправили бы блюдо медленным ядом, что бы загнулась через месяцок, и не вспомнила, какие здесь яства вкушала. Правда, и кэртерцу известно, что водились среди Еггтов талантливые отравители.

— Однако, мне до сих пор не известно ваше имя.

На тонких губах заиграла загадочная полу улыбка.

— Мое родовое имя вам ничего не скажет. Хотя... — словно окаменел взгляд. — Я назову вам боевое. Его вы наверняка слышали. Орол.

И на мгновение вновь загрохотала та ночь.

— Да... Наша встреча могла бы состояться семью годами раньше.

— Такова жизнь.

Приносят новое блюдо: кожица на спине причудливо нарезана на строго определенное количество частей. Только обладатель кожицы в прошлом не гавкал, а к разряду пресмыкающихся относился. Кэртерский деликатес, столь сильно ими любимый, что в виде тушек, а то и живьем имеющийся на всех кораблях. Дома у них вроде даже соревнования по искусству приготовления зверька приводятся. В местную фауну трофей не вписался: сказались тысячелетия селекции, и своего дикого прародителя ящерица напоминает примерно так же как хрюшка с курносым носом и волочащимся по земле пузом напоминает поджарого и наполовину хищного кабана древности. Местные корма ящерица оценила, и перед войной даже поднимался вопрос о промышленном разведении. Кэртерское имя презрели, зоологи называют зверушку Ящерица жирнохвостая трофейная, а все прочие зовут её просто трофейка.

Потом стало не до того, но маленькая ферма в окрестностях столицы уцелела, а Кэрт научил поваров возрожденного Императорского орла готовить зверушку.

Изящный наш, похоже, собирался изощренным способом обозвать М. С. варваркой, ибо кушать сиё национальное блюдо следовало строго определенным образом.

Ну, ушастый, держись!

Блюдо поставили только перед ней: все строго по этикету, как перед почетным гостем. Зверушка уже нарезана, и серебряная вилка торчит. Не знающий этикета тут же себе кусок и положит, а то и прямо с блюда лопать начнет.

В глазах хозяина играют хитрющие искорки.

М. С. демонстративно берет обеденный прибор, напоминающий игрушечный гарпунчик. Насаживает кусочек кожицы со спинки, вертит перед лицом, затем обмакивает в чашечку со светло коричневым соусом, и начинает откусывать микроскопическими кусочками. Строго по этикету!

Лицо хозяина снова становится непроницаемым. Слуга подносит к нему блюдо. Дальнейшее поедание ящерицы тоже должно сопровождаться определенным ритуалом: каждый гость съедает по кусочку кожицы, зверушку уносят, и оставшиеся кусочки укладывают уже по другому, затем гость снова съедают по кусочку, обмакивая в зеленый соус, и только после того, как блюдо приносят в третий раз, наступает черед нежного мяса.

— Я хочу узнать о судьбе оставшихся. Той зимой я летал на север. Мы высаживались... И не нашли ничего. Мертвая сталь, мертвый бетон... Но тогда я уже знал, что гарнизон погиб не полностью...

— Нас осталось только двое.

Он кивнул.

— Известно ли вам что-нибудь о судьбе моего заместителя, боевое имя...

— Я видела его смерть. И меч ушёл вместе с ним.

— Вы его видели мертвым?

— Да.

Уже забираясь в машину, вспомнила, откуда известен герб — туз-то этот из колоды Миротворца! Раньше в планетарных делах замешан не был! А участие в высадке десанта не считается. Глянуть в лицо опасности — ни один уважающий себя кэртерский аристократ или подражающий им такой возможности никогда не упустит.

С чужаками всё понятно. На первый взгляд практика древняя как мир.

За влияние в данном регионе борются группировки А и Б. Группировка А несколько сильнее. За поддержкой обращаются обе. Естественно, получает её Б, и серьёзно ослабляет А. Та в конце — концов прижимает Б к ногтю, но с очень большими потерями. И в этот момент на них наваливается какой-нибудь В, которому чужаки обещали поддержку ещё ранее, так как оказывается А и Б вели борьбу за исконно принадлежавшую В территорию.

То есть все усилия прикладываются для того, чтобы никто не стал сильным по-настоящему.

К счастью, даже сверхискустным дипломатам чужаков не по силам объединить все группировки юга материка, и натравить их на грэдов. Самим в крупномасштабную свару лезть неохота. Пока?

Как только покинули гостеприимный дом, сразу связалась со всеми гарнизонами на будущей трассе: службу нести в боевом режиме. И тут же приказала усилить гарнизоны антидиверсионными подразделениями. Этот деятель достаточно влиятелен, что бы располагать карманной армией. Как из соплеменников, как и (что гораздо вероятнее) из местных искателей приключений и солдат удачи всех мастей. Для них-то подобное время — полное раздолье.

Несмотря на весь блеск парада, и всю роскошь приема, М. С. чувствует фальшь и какую-то ненатуральность в них. Словно играют, нацепив маски регента, генералов, аристократов и банкиров. Будто по-прежнему существует империя, и вот-вот соберется двор. Играют, пытаясь убедить все вокруг, и прежде всего, самих себя, в истинности созданного ими мирка. Но под блестящей маской — пустота. И за высокими стенами особняков только грязь и мерзость обитателей, небезуспешно притворяющихся за стенами благородными и чистенькими. Стены высоки, и самые низменные инстинкты вырываются наружу. Нет веры, нет стремлений, нет моральных норм. Только порожденная богатством вседозволенность. Одна цель — получение наслаждений. Утонченное претворение в жизнь самого низменного, что скрыто в душе.

Нет энергии в этом мире. Только апатия доживающих век в тепленькой старице древних пресмыкающихся. Кипит вокруг какая-то жизнь. То здесь, то там мелькнет в кустах остренькая мохнатая мордочка. Заинтересованно посмотрит на огромную груду мяса. И исчезнет. Убежит куда-то по своим делам. Туша не заплыла жиром, вполне может встать, крепки мышцы, остры клыки. Может, и крылья найдутся... Но зачем лететь, когда можно лежать, выцеживая из воды съедобных рачков. Зачем к чему-то стремится?

Мозговые клетки заменяются жировыми. Пусть, ещё и достаточна мышечная масса.

Крах цивилизации близок.

Прав последний миррен.

И не знаешь, радоваться или огорчаться.

При встрече сказала Кэрту о ценителе хорошей кулинарии. Генерал только присвистнул.

— Надо же, боевое имя Орол. Вот этого старого интригана меньше всего ожидал здесь встретить.

— Так и этого знаешь? — спросила М. С., подумав ''старый интриган'' видите — ли. Кто же по-твоему старик, с твоей-то второй тысячей лет?

— Слышал очень многое. И то что я слышал, мне не нравится.

— Представляешь, мне тоже!

— Не язви. Дело очень серьезно. И не только для нас.

— Тогда, давай без загадок!

— Похоже, опять собираются подставить военную линию.

Мечтатели, бродяги, воины, поэты и прочие непрактичные... люди. Таковы те, кто принесли на землю столько горя.

Но не зря только мы можем носить длинные мечи! Метрополия. Там ещё не позабыли, как мы спасали их во время нашествия... Там уважают нас. И боятся одновременно. Их не тянет к звездам, они не любят опасностей. Они такие мирные и тихие. И одновременно, коварные. Они получали от нас планеты, мы получали от них корабли. И нас мало, и становится все меньше. А их много, и становится все больше. Мы рано уходим, и поздно возвращаемся. В наших семьях мало детей. А те что есть, вырастают идеалистами вроде нас. Рыцарями в торгашеском мире.

И мир меняется. Уже и наши научились предавать.

Та экспедиция... Совместная. Отчет перед советом. Голосование. Я был за. Планеты перенаселены. А условия представлялись идеальными для создания промышленной колонии. Сам участвовал в паре подобных экспедициях. Даже в мыслях не было, что доклад можно подделать. И главное ради чего! Выгода... Прибыль... Нелюбимые мной слова.