— Имею ли я честь говорить с представителем его величества императора грэдов? — вот те на!
— Я генерал-майор Армии Грэдской Империи, — и не удержалась, добавила, — командир разгромивших вас.
— Это всего лишь частный успех, — сказано с уверенностью из разряда, не сразу и сообразишь, кто у кого в плену.
Со столь же айсбергоподобной гордостью в плену держались только мирренские аристократы самых что ни на есть голубых кровей. Хорошо, хоть этих было немного. А тут, что все такие?
Поставленную самим себе задачу выполнили. А что дальше?
— Связь, связь со штабом округа!
Марина торопливо забирается в броневик. Просит разъяснить обстановку. Разъясняют. Думала, что удивляться давным-давно разучилась. Ан нет! Удивили, да ещё как! Свято верила, что инопланетяне существуют только в фантастических романах. Оказалось, что они существует ещё где-то, помимо бумажных страниц. И надоело им что-то в этом самом где-то, взяли да наведались к нам в ''гости'', в худших традициях фантастических романов — с целью банальнейшей агрессии.
— В общем, ребята, опять война!
Начальник медицинской службы экспедиционного корпуса позывной Четырнадцать знал, что сегодня он умрёт. Это он понял ещё вчера вечером, когда позывной Один заявил ему, что кораблей для эвакуации подразделений в этом регионе нет, и взять их неоткуда. Четырнадцатый ему прямо в эфире высказал всё, что о нём думает. Легче не стало. Четырнадцатый знал, что первый не лжёт. Он смелый и лихой командир.
Но обстоятельства с самого начала против него. С первых дней, да что там дней, часов и даже минут высадки всё пошло не так, как планировалось. Ибо никаких феодальных государств на планете не оказалось вообще. На этой планете феодализм, во всех своих проявлениях кончился лет триста назад. Четырнадцатому было не до достижений местной цивилизации. Но с первых часов высадки, когда он ещё находился на орбите, сведения о раненых поступали в совершенно немыслимых количествах. Цивилизация этого уровня в принципе не могла оказывать подобного сопротивления. Потом стало хуже: одна из зон высадки не успев толком развернуться была уничтожена жуткой ночной атакой аборигенов. У всех стоял крик погибавших: ''Штурмовые танки! Не сдержать!'' Четырнадцатый теперь готов был поверить во все, что угодно.
Ремонтные базы пришлось высаживать на приполярных островах, а центральный госпиталь — на самом крупном материке. Высадка прошла без потерь. Но к удивлению Четырнадцатого, в нижних слоях атмосферы корабли подверглись обстрелу с земли. И вместо почти тепличного госпиталя двадцать восьмого уровня пришлось разворачивать госпиталь третьего уровня. Применять маскировку от воздушных налётов, и разворачивать массу операционных, и вместо ожидаемых немногочисленных ранений от укусов дикими животными в массовом порядке стали поступать солдаты с огнестрельными и осколочными ранениями. Обожженные. Оглохшие и ослепшие под бомбёжками и обстрелами. Те у кого взрывами оторвало конечности. Те, кого стоило только усыплять. Меньше чем за три дня все штатные места оказались заполненными. При том, что на планете не предполагалось наличия даже пороха. Раненые всё прибывали. Пришло уже пять переполненных транспортов. Их не становилось меньше.
У аборигенов в наличии техника. Много. Хорошие солдаты. А у корпуса только лёгкое вооружение. Броня носителей оружия легко пробивалась почти всеми видами оружия аборигенов. А тяжелой техники нет вообще!
Штурмовые танки, способные спуститься в жерло действующего вулкана остались в другой звездной системе. Смертоносные установки марева, способные найти и сжечь заживо любого гуманоида остались там же. Тяжёлая броня пехоты. Атмосферные корабли огневой поддержки войск. И многое, многое другое, что сейчас просто жизненно необходимо здесь.
Четырнадцатый помнил то совещание три дня назад. Связь работала отвратительно. Изображения на экранах пляшет и дёргается. Иногда слышны только голоса. Все говорили об одном и том же — неожиданно ожесточённом сопротивлении аборигенов. Больших потерях. Нехватки того или иного. А ведь всего этого вроде как не должно быть. Это слишком уже начинало напоминать, что корпус откровенно подставлен. Только ради чего? И чья в этом вина? Явно, что не первого.
Первый крутился, как мог: десантные корабли имели кое-какое вооружение, способное действовать по наземным целям — из них спешно сформировали эскадрильи огневой поддержки. С огнём штатных кораблей это не сравнить, но хоть что-то. Срочно приказано развернуть отделы радиоразведки, о которых думали, что они не понадобятся. Все находившиеся на орбите тяжёлые боевые корабли спустились на максимально низкую для них орбиту, и постоянно передавали в штабы снимки поверхности. Это всё, что они могли сделать. Ни одно из этих чудес техники не могло действовать в атмосфере. Их даже строили в космосе. И там они и несли свою службу. Приземлиться на планету боевой корабль не мог. От девятой планеты вызваны все резервные корабли, на них кое-какое вооружение отсутствующее у корпуса. Но они подойдут только через несколько дней. А как-то надо держаться. Да и на них не так уж много людей. Похоже на то, что Первый хочет свернуть ряд зон высадки и сосредоточить внимание на тех, где достигнуты наибольшие успехи. Четырнадцатому было легче всех, ибо если поток раненых не возрастёт, то проблемы с медикаментами начнутся тогда, когда даже по самым пессимистическим прогнозам подойдут резервные корабли. А уж чего-чего, а медикаментов на них навалом.
Поток раненых не возрос. Случилось кое-что другое. Командование какой-то из группировок аборигенов решило уничтожить несколько зон высадки. В том числе и зону Четырнадцатого. И нанесло контрудары.
Раненых вдруг начало поступать в несколько раз больше. Сразу стало ясно — что-то произошло. Отряды носителей оружия почти полностью погибли в боях с боевыми машинами аборигенов и ударами их авиации. Лишившаяся всякой поддержки лёгкая пехота вскоре вынуждена была отступать. В этой зоне — на всех направлениях, к той равнине, на которой были корабли высадки. Эти корабли служили только для доставки на поверхность будущей колонии личного состава. Взлететь они не могут. Но волне могут использоваться как хорошо оборудованная казарма или госпиталь. Но никак не как оборонительное сооружение. Формальным командующим этой зоной высадки был Четырнадцатый, но на деле всем управлял командир отряда носителей оружия. Его машине повезло уцелеть. Выслушав доклад об обстановке, Четырнадцатый понял одно — необходима эвакуация зоны. Иначе всем конец. Но Первый ответил, что кораблей нет, они все задействованы на поддержке войск слитых зон один, два и три, которые подвергаются массированным атакам с земли, воздуха и воды. Сложилось впечатление, что аборигены уже уяснили, где высажены главные силы, а где вспомогательные части.
Держаться не было никакой возможности. Да, управляемые ракеты способны вывести из строя какое-то число боевых машин аборигенов. Но ракет-то было очень мало, их просто так, про запас взяли, ибо их использование не планировалось. Тоже и с зенитными ракетами. А только ими и можно было отбиваться, ибо тяжёлые машины аборигенов стрелковое оружие не брало. И это-то они, те кто давным-давно привыкли быть только победоносными завоевателями. Просто хватало ума лезть только в те места, где не ожидалось сколько-нибудь сильного сопротивления. А вот здесь напоролись на тех, кто готов отчаянно защищать свой дом. И есть чем! А виной-то всему те самые наши мерзавцы из правительства, так подставившие своих собственных солдат.
В кораблях хоть были землеройные машины. И вокруг севших кораблей вовсю копали траншеи и строили ДЗОТы. А ведь давно уже этим не занимались. Только вот поможет ли это? Видимо, нет. Но кэртэрцы всегда дерутся до последнего. Даже тогда, когда нет надежды на помощь. Вот как сейчас.
Четырнадцатый развернулся к экранам. Отсюда, из командного отсека одного из кораблей он должен был управлять работой огромного госпиталя. Но он никогда не ждал, что ему придётся управлять работой переполненного ранеными госпиталя. В госпитале сейчас оставались только лежачие. Все, кто мог держать в руках оружие, включая большую часть персонала, ушли драться с аборигенами. А резервов больше не было, и ждать помощи не приходилось. Корабли не подойдут.
Военный военный. Не осуждает Первого. Он должен сохранить боеспособные части. И выполнить то, что ему поручили. Любой ценой! И Четырнадцатый со всей зоной входит в эту цену.
Вот только никто и представить себе не мог, что настолько высокой окажется цена...
На экранах было видно, что остатки всех боевых групп подошли обратно к кораблям. Где-то там, не очень-то далеко погибали под натиском аборигенов группы прикрытия. Они ещё выиграют несколько часов тем, кто ушёл. Вот только ради чего ушёл?
Среди траншей спешно сооружали укрытия для немногочисленных уцелевших носителей оружия. Только это бессмысленная работа. Аборигенов всё равно слишком много. Кэртэрцам не выстоять. Им остаётся только умереть. Но это тем, кто ещё способен держать в руках оружие. А остальным? Нескольким тысяч беспомощных раненых? Их что, перебьют аборигены.
Или что-то иное? В любом случае, последнее решение он не может принять единолично. Нужно совещание всех оставшихся в живых командиров. Их решение будет обязательным. От него зависит судьба всех, кто ещё жив, без разницы, могут они сражаться или нет. Это долг Четырнадцатого созвать подобное совещание. Созвал.
На неё присутствовала едва ли треть от тех офицеров, кто высадился здесь полмесяца назад. Да и из них много раненых. Они дрались отчаянно. Потери аборигенов были, раз в пять выше их собственных. А может и больше. Но их здесь просто слишком мало высадилось. Они неспособны взять под контроль указанный регион.
Командир отряда носителей кратко доложил обстановку. Смысл доклада и так всем известен: Положение безнадежно. Не будь за их спинами нескольких тысяч раненых, никто бы из них ни на миг бы не задумался о том, что делать дальше: Пока есть возможность — вгрызаться в землю, строить оборону. А когда подойдут аборигены — продать свою жизнь подороже.
Но у них раненные. Очень много. Их гораздо больше, чем тех, кто в состоянии держать оружие.
Четырнадцатый доложил о состоянии большей части раненых — лежачие, большинство подлежит эвакуации в госпитали более высокого уровня. Кораблей нет и не предвидеться.
Снова заговорил командир носителей. Больше суток не удержаться. Нет ракет. Очень мало зарядов для гранатомётов. На уцелевших носителях почти закончились боеприпасы.
Встал ещё кто-то из офицеров. Судя по виду — недавно сбежал из госпиталя, да и сейчас еле на ногах стоит. И сказал совершенно жуткую вещь, которую уже очень давно никто в империи не говорил.
— Я предлагаю капитулировать.
Поднялся шум. Но Четырнадцатый прекратил его.
— Любой имеет право высказаться. Слушаем!
— Они достаточно развиты. И не тронут раненых. А здесь, как мы все и так видим вовсе не колониальная акция, здесь самая настоящая война. У такой войны есть законы. Здесь наверняка есть понятия о правах военнопленных.
— Это будет величайший позор для нас! — сказал командир носителей.
— Отнюдь. В чрезвычайных ситуациях такое решение вполне допустимо.
— Но вопрос решается голосованием.
— Насколько я понимаю, — сказал Четырнадцатый,— есть два предложения — держаться, и наверняка погибнуть всем. Или капитуляция. Позором мы покроем только себя. Но сохраним тысячи жизней, которые ещё понадобятся империи. Решение голосования обязательно для всех. Если решим драться— то ты, позывной Четыреста пятьдесят возьмёшь оружие и пойдёшь в траншею. Я туда пойду. Все там будем. Но при другом решении ты, Пятьдесят седьмой его тоже выполнишь.
Каждый сказал, что думал. Незначительным большинством приняли решение поднять белый флаг. Четырнадцатому даже не пришлось голосовать, ибо его голос должен был быть последним. Он уже ничего не решал. Хотя лично он предпочёл бы драться. И погибнуть. Отвечай он только за свою жизнь, так бы и поступил. Позывной Четырнадцатый , член славного рода с хризантемой в гербе по имени Элендиэленделииванкэреналандалинделиетинэртинден.
Остаткам групп прикрытия было приказано отходить. Командир носителей взорвал все свои машины. Это его право. И долг. Именно он должен вести переговоры с командованием аборигенов.
Докладывает министр здравоохранения. Тяжелая ситуация в крупных городах. Большие жертвы среди мирного населения. Нехватка медикаментов. Каких? Протягивает императору список. Выделю из стратегических запасов. Фармацевтическая промышленность переведена в режим военного времени? Переводится... На юге из-за уничтожения дамб и очистных сооружений — угроза эпидемий. Строительную технику снять со строек под такими-то номерами.
Император встает и подходит к министру. Перейдем к последнему пункту доклада. О недавно доставленном в столицу раненном этот пункт. Младшей дочери Саргона.
— Как она?
— Безнадежна. Ожоги второй и третьей степени, перелом позвоночника, обеих ног, множественные переломы ребер, повреждения внутренних органов, возможно, повреждения головного мозга. Она без сознания, и практически в коме.
— Но ведь жива ещё?
— Буду откровенен: это только вопрос времени...
— Времени... Я не ошибаюсь, пленный генерал военмедик высшего ранга? — это Саргон спросил у Бестии. Размещение военнопленных находилось в ведении безопасности.
— Так точно.
— Пусть попытается спасти её.
— Они чрезвычайно выносливы. Генерал может отказаться действовать добровольно.
— Как хочешь, а заставь.
— Софи. Что с ней?
— Травма головы, сотрясение мозга средней тяжести. А так в основном ушибы. Ни малейшей опасности для жизни.
— Он сказал, что когда перед ним раненый, ему всё равно какого он клана.
— Согласен?
— Да.
— Немедленно везите его в госпиталь. Пусть делает всё, что считает нужным.
— Генерал чужаков просит аудиенции. И выдвигает при этом довольно странные условия: встреча должна проходить в присутствии лучших медиков, желательно гематологов, которые заранее дают подписку о неразглашении всего того, что услышат. Сама встреча должна касаться ваших дочерей.
Император устало взглянул на секретаря. Сказать, что последние дни были сумасшедшими — значило не сказать ничего. Дел была просто уйма. И все — безотлагательные. А у императора не десять голов, а решать надо всё. А тут ещё такое. Но прямо сейчас нет ничего спешного. Значит, можно попытаться решить и этот вопрос.
— Вызывайте всех, кого он просил немедленно, а пока вызовите его.
— Он отказывается говорить что-либо без присутствия наших медиков.
— Ладно, ждём, а пока, давай, что там ещё не слишком важное скопилось.
