— Хорошее поле. Самолет вполне может сесть, — сказала М. С., захлопнув электронную книжку.
— Где ты здесь самолет достанешь?
— Если очень повезёт, то он сам сюда через пару дней прилетит. Пошли в деревню.
В деревне никого не было. Вообще. Добротные дома пусты, все двери настежь. Недавно брошены. А почему? Как-то недосуг задумываться.
М. С. извлекла из рюкзака металлический цилиндр, похожий на ракетницу в масштабе два с половиной к одному.
— Что это?
— Специфический радио маяк для очень важных персон. Если передатчик включен, то на нескольких волнах пойдёт сигнал тревоги. Значит персона в опасности, высылайте самолеты.
— Почему ты не применила его раньше?
— Их станции РЭБ. Они фиксировали все наши переговоры. Понять, правда, могли не все. И не на всё бомбами реагировали. Но весьма быстро сообразили, что объекты ведущие интенсивный радиообмен заслуживают самого пристального внимания в тротиловом эквиваленте. А уж на некоторые позывные у них такая болезненная реакция. Газовых бомб вперемешку с пятитонными фугасками могут не пожалеть... Не уверена, знают ли они про этот сигнал...
М. С. закрепила контейнер на крыше, примотав проволокой к трубе. Щелчок — и на два метра вверх вылетела антенна. С крыши М. С. скатилась кубарем.
— В лес! Быстро!
— Сколько нам ждать?
— Сутки. Любой, услышавший сигнал обязан выслать спасательную экспедицию. Если конечно, хоть кто-нибудь этот сигнал слышал.
Короткокрылый самолет бесшумно вынырнул из-за деревьев. Пронесся над древней, и сбросил пару серебристых контейнеров. Стена огня поднялась на десятки метров. Кажется, загорелась даже вода в пруду. А машина перевернулась в воздухе, и пошла на второй заход. На этот раз вниз несколько упаковок кассетных бомб.
— Хоть что-то хорошее, — философски констатировала М. С. глядя в бинокль на огромный костер, бушующий на месте деревни.
— Чем радоваться-то? — буркнула Марина, глядя в другую сторону. Вспыхнувшее с такой силой пламя напугало её. Ещё страшнее теперь выглядит перспектива топать на своих двоих ещё энную сотню километров.
— У этого XC-140 ''Полуденный гром'' наибольшая дальность из всех атмосферных кораблей. Два подфюзеляжных и десять подкрыльевых узлов подвески. А сыпанул по нам с четырех. На остальных я подвесные баки разглядела. Издалека прибыл, гость дорогой. Не иначе как из-за океана. Значит, в относительной близости пунктов базирования не наблюдается!
— Я не поняла, эти передатчики были только у высокопоставленных лиц. Зачем же их бомбить? Гораздо лучше...
— Взять живым. Только для этого потребуется целая экспедиция. А тут — прилетел, сыпанул и улетел. Человека нет — проблема, следовательно, отсутствует. Если передатчик не сгорел — ещё раз прилетят. Хотя цыплята-гриль приготовились бы замечательно. Румяные такие, с корочкой!
— Мама, а ты точно уверена, что больше никто не слышал сигнала? Может, подождем ещё и наши прилетят?
— Не прилетят. При выключении должен пойти особый сигнал. Если передача оборвана— то значить это может только одно — уничтожение маяка. Собирайся! Делать нам тут больше нечего.
В рюкзаке Марина нашла пятую часть популярного где-то полгода назад приключенческого романа. Мечи, магия, страшные тайны, маленький мальчик в роли большого героя спасающий мир, его друзья-подружки.
Книгой болела половина шарика. И греды, и миррены зачитывались ей, наплевав на вечные противоречия. У мирренов перевод и издание каждой части находился под личным контролем министра народного просвещения. Марина слышала остроту матери — ''Хорошая политика, похвально, издавая миллионными тиражами эту муть можно здорово сэкономить на всех прочих изданиях. Столько леса сохранится! И сколько же цветов жизни, растущих на подобном субстрате, вырастет полными дубами. Чем больше среди двуногих дубов, тем проще им управлять. На долгосрочную перспективу работают''.
Марина очень хотела побывать на встречи с автором, но поняла, что к матери с подобной просьбой обращаться бессмысленно.
Все прошлые части Марина читала одной из первых в стране — все-таки родство с императором (дедом она никогда Саргона не называла) содержит в себе и некоторые приятые моменты.
Сейчас Марина обратила внимание только на то, какая книга увесистая. А приключения героев казались бессмысленными, надуманными и глупыми, хотя нет, глупыми они были изначально.
Упрекать некого, переживала что тяжело идти, и тащила на себе лишние килограммы уже столько дней.
Без сожаления книга в яркой обложке заброшена в кусты. Себе Марина пообещала — если выберутся, то она больше ни одной приключенческой, фантастической или фэнтезийной
книги в жизни в руки не возьмет. Пусть даже автор и участником событий окажется. Приключения — это хорошо, только ко всяким забавным вещам ещё столько всего прилагается, о чем никогда больше вспоминать не захочешь, и говорить никому не станешь.
— Хм.
— Что там? — устало спросила Марина. До привала было ещё далеко, а М. С. стоит с вопросительным видом уперев руки в бока.
— Сама посмотри.
Марина осторожно раздвигает кусты. Поле. Полоса вспаханной земли. Забор из колючей проволоки. Караульные вышки. Дальше типовые здания казарм. За ними возвышается массивное полукруглое здание без окон.
— Наши... Дошли...
Марина бросилась вперед.
М. С. резко одернула её за руку.
— Стой! Разобраться ещё надо, что тут за наши, и наши ли это вообще.
— Но...
— Без "но". Мне в шкуре лишние дырки не нужны. А здесь мне что-то не нравится. Больно уж тут сильно императорским духом пахнет.
Окуляры с шипением убрались внутрь. М. С. привычным жестом защелкнула крышку.
— Собирайся, и пошли.
— Туда?— Марина показала в сторону вышек.
— Счас, разбежалась.
— Но там же наши...
Левый глаз превратился в щелочку.
— В гробу я видала таких "наших". И ещё кое-кого...
— Но...
— Что "Но"? Связь с этим гарнизоном оборвалась за три дня до десанта. Якобы, во время сильной бомбежки. Император докладывал, что тут сплошной лунный пейзаж. Объект 546 разрушен полностью. Только было это через два дня ПОСЛЕ десанта.
— Может, против них просто бомбу радиоэлектронной борьбы применили? — Марине очень не хочется идти дальше.
— Бомба РЭЛБ, как ты и сама прекрасно знаешь, практически не производит разрушений. Ты тут хоть одну воронку видишь? Вон то серое здание это и есть объект 546— РЛС последнего поколения. Целехонькая. Сама-себе я настоятельно рекомендую держаться подальше от солдат императорских частей. Война кончилась, а старые дрязги вовсе нет.
Но конечно, можешь пойти к ним. Тебя они не тронут, может и к Саргону отправят... А вот мои похороны будут очень скоро.
Марина встает. На лице — глухое ожесточение.
— Значит, в столицу. Ведь именно там больше всего твоих и Бестии частей.
— На момент конца Северной ставки была связь ещё с несколькими нашими без кавычек гарнизонами. Но...
— До них ещё дальше чем до столицы?
— Умничка!
Этот город вполне можно миновать, но М. С. из профессионального любопытства решила взглянуть на руины. Интересно всё-таки, по какой это причине достаточно крупный гарнизон вдруг замолчал на десятый день войны, и больше не отзывался. А посланные туда самолёты— разведчики попросту не вернулись. ( Правда и посылали их всего дважды) Конечно, подобное любопытство может выйти боком, ну да живы будем — не помрём.
Ну почему из города никто не выбрался, М. С. разобралась довольно быстро. Одно из полей недалеко от города оказалось буквально нашпиговано противопехотными минами чужаков. Тип их прекрасно известен М. С. , да и любой сапёр лёгко бы снял подобную мину. Лично М. С. их не боится совершенно. Мины реагируют на какую-то составляющую в поту человека, кэртерца или гибрида они игнорируют. А у саперов есть специальный спрей в шутку называемый ''Противоминный''. Прыснул— и по запаху мина тебя не обнаружит. Такого же эффекта с помощью любых сильных духов можно добиться. А особо языкастые саперы утверждают, что если на мину перегаром дыхнуть она напрочь сломается. Только если на ''обезвреженную'' таким образом мину наступить, она все равно рванет. При взрыве мина выбрасывает массу маленьких, но очень острых лезвий. Так что несложно догадаться, как выглядит подорвавшийся. Острота в стиле Софи — манекен для иглоукалывания. В общем, Марина и не узнала, что несколько часов шла по минному полю.
Оборонительные рубежи перепаханы бомбардировщиками. Кое-где среди раздолбанной техники можно видеть скелеты. Но пока всё в общем традиционно. Это мы уже видели. Деревянные дома и сады на окраине сгорели напрочь. Одни печи торчат, да угольки кругом. Да вон среди обугленного безобразия раздолбанная башня ПВО гнилым зубом торчит. Чем это её так лихо приложили? Аж бетон сверху донизу треснул. Что на крыше -лучше не любопытствовать. Двери позаклинивало нафиг. Впрочем, при таких повреждениях стен, внутри вряд ли кто мог остаться в живых.
Чем же их так? Судя по всему, тяжелой бетонобойной, да ещё и не одной, а потом фугасной управляемой. Да уж, хорошо что нам таких гостинцев не перепало... Хотя какая теперь разница.
Ближе к центру города дома уже каменные. Тоже в основном от них одни стены остались. Да чудовищные воронки, заполненные водой кое-где. Картина произошедшего вырисовывалась теперь чётко: никакого новейшего оружия здесь не применялось, по каким-то причинам командование чужаков решило, что в этом городе находится нечто, заслуживающее пристального внимания их бомбардировщиков. Предприняли массированный налёт. Естественно, ПВО не справилось, и город просто разнесли по кирпичику. А те, кто пытались сбежать, подорвались на минах. Ставку что ли здесь они накрыть пытались?
А может, и пытались. В начале войны по дорогам курсировало несколько машин с мощнейшими радиостанциями, забивавшими эфир всевозможной ерундой. Они имитировали работу радиостанций крупных соединений. Обманки, так сказать. Не исключено, что одна из машин и находилась некоторое время вблизи этого города. Чужаки клюнули, ибо никаких штабов здесь не было.
Находившимся в городе не повезло. Могло не повезти и кому-то другому. Схлопотали то, что предназначалось нам. А ля Гер, как говориться.
Заходить в город не стоило, только потеряли несколько часов времени, лазая по развалинам. А день довольно прохладный, осень как никак. И костра не разведёшь, чтобы согреться, ибо всё, что могло здесь гореть, давно уже сгорело.
Обе уже по уши перемазались в саже. ( Чего-чего, а её-то здесь сколько угодно!) Они уставшие, продрогшие и злые. Идут молча, ибо наговорить друг другу они сейчас могут только гадостей. Под ботинками перемешенная с сажей грязь хлюпает. Ещё и дождик стал накрапывать. Плащи у обоих. М. С. ещё подвела хвалёная ловкость, и она свалилась с каких-то развалин. Ничего не сломала, но пару синяков поставила, и перепачкалась, как чушка. Могли бы, конечно, и пересидеть этот дождь где-нибудь. Но что-то ни той, ни другой совершенно не хочется хоть одну лишнюю минуту проводить среди этих руин. Где тут и там в грязи и саже то и дело попадаются скелеты. Любые. Большие, маленькие. Всякие. И ничего живого.
М. С. хотела перепрыгнуть какую-то канавку, уже ногу занесла. И резко отскочила назад, торопливо сдирая со спины АГЭс. Следы на той стороне ещё не до конца размытые дождём. Свежие следы. От двух узких гусениц. Словно танкетка-торпеда проехала. Но следы пошире. И ясно — это она — установка марева.
И близко.
— Марина! Сюда! Быстро!
Выбегает из-за угла полуразвалившегося дома. Но сквозь шум дождя М. С. услышала щелчок, и гул разогревающегося двигателя. Она рядом! Где? Резко обернулась на звук. Пологий холм бывший некогда домом.
Тварь на гребне! Гусеничное шасси, на нём двухметровая колонна набитая смертью. Верхние окуляры вращаются, под ними вертится ствол генератора. Три манипулятора прижаты к корпусу. Какие расчёты успел проделать неживой мозг? Это так и осталось неизвестным, но из двух объектов, для атаки он выбрал более маленький, и более близкорасположенный к нему.
Объект почувствовал угрозу, и начал предпринимать защитные действия, начав удаляться. Одновременно боковые окуляры зафиксировали, что более крупный объект пошёл на сближение, не предпринимая никаких действия. Сенсоры улавливали издаваемые объектами звуки, но их интерпретация была невозможна. В сторону крупного объекта произведён выстрел из постановщика помех, хотя объект и не предпринимал пока никаких действий.
Установка погналась за Мариной. Здесь полно развалин, и марево не может бить прицельно. Но и из АГЭса тоже не очень-то постреляешь навскидку. Перед самой войной принятая на вооружение модель тяжелого пехотного гранатомета. Стреляет хошь кумулятивными, хошь фугасными, хошь зажигательными. Кумулятивная прожжет любой танк, на фугасные пошла взрывчатка по рецепту чужаков, зажигательная слона зажарит. Только агрегат тяжеленный. И граната в стволе нет-нет, да и взрывается.
Шуму от выстрела много, толку при попадании ещё больше, но если первый выстрел будет мимо, то внимание машины сразу же переключиться на неё. Это модернизированная установка, и аппарата для стрельбы ампулами на ней нет.
Внизу — Марина, чуть выше установка, за нею — М. С.. Машина вышла на прицельный огонь. Это М. С. поняла чётко! Она рывком передернула переключатель огня на стрельбу очередями, и надавила на спуск. АГЭс словно ожил и взбесился в руках. Словно оживший стальной зверь рвется на волю.
Стрельбу из АГЭса запрещено вести без специальных очков. Пламя может ослепить. Многие, особенно не на полигоне, защитой глаз брезгуют. Хотя редких случаях возможна даже необратимая потеря зрения. Не говоря уж о том, что в положении стоя стрелять из АГЭса может только человек очень крепкий физически. М. С. очень сильна, но для женщины.
Кто недостаточно силен с гарантией получит на выбор вывихнутые руки или сильную контузию, или и то и другое сразу. Но это не имеет значения. Там, внизу на волосок от смерти единственная родная душа. Там погибает дочь. Будь на месте Марины кто-нибудь подобный матери, было бы полегче. Если сильная воля, стальные нервы и меткий глаз, то есть шанс уцелеть даже в одиночку. Развернуться. И бить по окулярам. Один блок — в метре от земли. И второй — на макушке. Нижний блок не видно, но они есть. Надо только знать, где. Попасть в них столь же легко, как и в глаз человеку. Даже сложнее, ибо глаз виден, а окуляры — нет. Размеры у них маленькие. Машина станет не опасна, если разбить окуляры на корпусе. При поражении этого блока окуляров огонь генератора перестаёт стелиться по земле и начинает поражать цели на высоте двух с половиной — трёх метров. Если разбиты оба блока, то генератор выключиться. Машина продолжит движение в прежнем направлении. Прокатиться даже на ней можно будет. До первой ямы, куда она с гарантией брякнется.
