— Хм... Хм... — сказала Марина как-то странно взглянув сперва на одну, потом на другую, — обычно не тонет...
Кэрдин и Софи тоже заговорщически переглянулись.
Раз! Два!
Марина схвачена за руки за ноги и с размаха переправлена в бассейн.
Вынырнула отплевываясь.
— Точно не потонете!
Хохочут все трое.
Стоят, задрав подбородки. Марина посмеивается. Что у той, что у другой— точеные фигуры.
— Что смеешься?
— Да так... Вспомнила твою шуточку про спортклуб.
— Центр фитнесса.
— А мне без разницы.
— Что-то я не пойму о чем это вы? — сказала Кэрдин.
— Да так. Милая шуточка Софи. Сама понимаешь, дур помешанных на цвете и состоянии кожи и волос, а также содержании жира в районе ягодичных мышц там, если и больше чем здесь, то не намного. А Софи вращалась в таком обществе, где подобных личностей был переизбыток. Сначала её донимали вопросами про диеты.
Софи усмехнулась.
— Не поверишь, но нашлась такая, что купилась на бородатую шутку про селёдку и молоко.
— Дальше было веселее. Её стали донимать вопросами, какой центр фитнеса она посещает. Ответ— очень дорогой элитный Jagdflugzeug Jak— Sieben. Они там все себя элитой считали, но про клуб такой ничего не слышали, хотя и очень долго искали. Наверное, и сейчас ищут.
Кэрдин усмехнулась.
— Немецкий я знаю не блестяще, но слово истребитель отличить могу.
— Самый счастливый день там — когда я поняла, что снова могу летать.
— Кэрдин..— говорит Софи показывая глазами в сторону пальм— Кто это?
— Где? — чуть повернута голова — ощущение блаженной неги мгновенно пропало с лица. Кэрдин больше нет. Есть Бестия.
Офицер подходит и протягивает трубку
— Я на связи. 45. 1329. 567. Что? — задумалась на несколько секунд— тогда 893/а. Да... 516 б.— довольно долгая пауза. — Как не доставили? Отправлено 45. — Не принимать — Оставить, как есть. 565... Убрать... Переместить, — и в таком духе минут пятнадцать
Марина с интересом наблюдает за офицером. Эмоции у него видимо атрофированы напрочь. Софи и Кэрдин в таком виде, а он не проявляет ни малейшего интереса. (По мнению Марины, в обществе Софи и Кэрдин, её скромная персона не заметна в любом виде). Впрочем, и Кэрдин ведет себя так словно находится при полном параде на совещании у императора.
Софи устроилась на лежанке в весьма соблазнительной позе. Объедает виноград прямо с кисти. Бросает на офицера довольно многообещающие взгляды.
— Могла бы и предупредить, что ты тут не одна, — с шутливым кокетством говорит Софи, последние пятнадцать минут небезуспешно претворявшаяся ожившим изваяние древней богини любви.
— Можно подумать, он на предвоенных вернисажах не был, и твои, так сказать, "автопортреты" не видел.
Марина усмехнулась. Среди прочих там была выставлена "Богиня весны", "Купальщица", "Леди" и просто "Обнаженная". Персонажи первых трех полотен одеты так же, как и четвертой. Модель во всех случаях одна и та же — автор произведений. Хотя богиня выглядела богиней, лежащая на белых мехах леди— леди, а две других походили на обычных женщин, только очень красивых.
Софи окинула Кэрдин взглядом живописца, и томно произнесла.
— Я, кажется, знаю, какая работа будет сенсацией на Выставке Академии этого года. Так и вижу картину "Ореен Ягрон на балу".
Кэрдин демонстрирует Софи кулак. Марина осведомляется:
— А что такого? Вроде ничем особым, кроме того что очередной боковой пра-пра-пра Кэрдин приходится, она не отметилась.
-Ты бы для разнообразия хоть бы некоторые исторические анекдоты почитала. Ореен считала себя неотразимой красавицей. И как-то на императорском балу решила это всем наглядно продемонстрировать. Въехала в бальный зал верхом.
— И что? Я как-то раз в ресторан на танке заехала.
— Врешь, — сказала Кэрдин
— Ну и что? Кто меня знают — все верят.
Софи продолжила:
— Собственно, ничего. Только вот костюм Ореен состоял только из диадемы Ягров — да-да, той самой что Кэрдин надевает на официальные мероприятия, бриллиантового колье— именно того, что так любит носить Кэрдин, присутствовало так же важнейшее изобретение Ореен — туфли на шпильках. Костюм дополнялся арапником. Больше на ней ничего не было.
Марина хихикнула.
— А, что Кэрдин, в роли модели ты ещё очень ничего-о-о!!!
— Только попробуй! Мне вполне хватает моей славы, а своей скандальной можешь не делиться.
— Да уж, а какие замечательные слухи поползут, появись такая картина! Ореен ведь Ягрон, и права носить диадему Ягров не имела... Странная личность была— слыла превосходной отравительницей, угробив трех мужей, пятерых любовников, двух министров и, как говорят, нескольких любовниц, как своих собственных, так и тех мужчин, которые так сказать, её благосклонностью пользовались. Легко могла стать полноправной Ягр, ибо из прямой ветви тогда оставались только малолетние близняшки Кэретта и Дина, а опекуном у них Ореен и была. Траванула бы деток — и жила бы в свое удовольствие полноправной Ягр. И тебя бы, Кэрдин, тут не лежало!
— Я давно уже не поражаюсь содержащейся в людях мерзости, -сказала Кэрдин,— меня только иногда поражают остатки благородства, содержащиеся в людях. Ореен и в самом деле великолепно разбиралась в ядах. Кстати, то, что она была неплохим химиком и стала первой женщиной-ректором Императорской Академии, многие забывают. Ей не составило бы труда отправить на тот свет двух полуторагодовалых детей. Только был в ней и запас благородства что ли... Она поступила, как поступают те немногие, что относятся к вымирающему виду честных людей... Сохранила, и даже приумножила состояние девочек. Вырастила как своих... Собственно, вы знаете, что я потомок Кэретты... Любила просто Ореен шокировать публику. Мемуаров о тех годах написано предостаточно, и вся столица шепталась, после того бала, что неспроста Ореен диадему надела, мол подождите, маленькие дети ведь так часто болеют... Шептались месяц, год, другой... На всех балах Ореен появлялась в диадеме.
— И что? — осведомилась равнодушная к внешним проявлениям какого-либо статуса Марина.
— И ничего. По меркам того весьма нестрого века, знатная девушка становилась совершеннолетней в пятнадцать лет и могла начинать светскую и не только жизнь. Все были точно уверенны, что Дина и Кэретта умрут накануне пятнадцатилетия. По иронии судьбы, они родились за день до считавшегося главным Большого Осеннего бала... Все ожидали увидеть Ореен в трауре. А на ней впервые за 13 лет не было диадемы.
Бал начинается с торжественного выхода тех, для кого этот бал первый. Объявили первую пару... Как звали юношу, никто потом толком не мог вспомнить. А девушкой в первой паре была Кэретта Ягр. Во второй шла её сестра. На каждой была диадема Ягров. Копию первой Ореен заказала за свои средства. Сестры так никогда и не узнали, какая из диадем была древней, а какая — новой.
— А ты знаешь?
— Конечно. Видишь ли, технологии обработки металлов и драгоценных камней меняются со временем. Эксперты сравнительно легко отличили работу пятого века от работы восьмого. Вторая сейчас в алмазном фонде.
Если серьезно, портреты Ореен имеются, в то числе и весьма откровенные.
— Ага, помню-помню, в Галерее Сордара в первом зале живописи 8 века один такой на самом видном месте висит.
— Заметьте, ни на одном она не изображена с диадемой. Это была её воля. Портрет с диадемой был бы претензией на то, на что она никогда не претендовала. Меня в виде Ореен с диадемой некоторые могут воспринять как намек. Законным путем к Ореен она могла бы попасть, только если бы дед Кэретты и Дины женился на матери Ореен... Я очень не люблю даже не прямые намеки, что я родилась в результате мерзкого инцеста — в голосе Кэрдин лязгнул металл голоса Бестии.
— Ты и сама знаешь, что слухи продолжают бродить.
— Знаю. Людей с крысиной психологией я не боюсь. Они меня — да. Потому и болтают невесть что. От трусости и зависти. Не обращаю внимания, но мне просто неприятны подобные рассуждения.
— Я могу и без диадемы Ореен изобразить. Без неё картина получится ничуть не менее скандальней. У меня конечно, память замечательная, но я бы не отказалась, что бы ты мне разок позировала. Такой сюжет пропадает! Попробуй. Среди клиентов твоего ведомства преобладают мужики. Вот и подумай сама, будет ли кто в здравом уме и не страдающий импотенцией выступать против ТАКОГО министра.
— Нет уж, увольте. Подумала бы сама, не подрывают ли подобные выходки моральных устоев общества.
— Да что подрывать-то? И так уже всё... подорвано! Зато как повышают такие выходки мою популярность...
— Особенно у лиц подросткового возраста. Сомнительный комплимент — у меня на дочь императора стоит, — недовольно пробурчала Марина
— Комплимент ничем не хуже любого другого. Когда тебя несколько миллиардов хочет...
— Некоторым приходится отказывать, — закончила фразу Марина.
Запущенный Софи персик с трудом избежал столкновения со лбом Марины.
— Смотри, твои достоинства я тоже неплохо помню.
— Я и не сомневаюсь. Правда, гожусь на модель только для пьяного авангардиста/кубиста/абстракциониста, выгнанного с первого курса академии по причине полного отсутствия каких-либо способностей.
Кэрдин прыгает. Не столь грациозно, как Софи, но куда изящнее Марины, по крайней мере, она в этом уверена.
— Он не раз говорил, что очень многим тебе обязан. И это как-то связано со мной.
— Было дело... Знаешь моё первое прозвище?
— "Министерша".
"Министерша"— так её называет пресса. Так шепчутся за её спиной, не забывая льстиво улыбаться в лицо.
Шипели старики, восторгалась молодежь. Один из самых молодых министров в истории. Над ней втихаря посмеивались, считая выскочкой, занявшей должности через императорскую постель.
Одной из причин расставания послужило осознание ими того, что будучи императором и императрицей они банально не смогут вместе работать. Император должен быть один, он и только он должен олицетворять государственную власть. А супруга или супруг должны быть просто блестящей декорацией. Так считали они оба. Две волевые, сильные и амбициозные личности. В стране многое надо было менять. Императрица Кэрдин так и не появилась. Появилась "министерша".
Кэрдин приехала с еженедельным докладом. Император на отдыхе, и она единственная из министров, докладывающая ему в обычном режиме. На деле, в этом месяце должно пройти немало балов и официальных приемов, где по протоколу обязательно присутствие императора. Саргон нашел благовидный предлог, что бы уклонится от участия в них.
"В кругу семьи видите ли он решил побыть — усмехалась мысленно Кэрдин, идя по анфиладе Загородного дворца — он тут, жена на Западном побережье, дочек вроде на Восточное хотел отправить. Идиллия!!! Однако, слащавые фотографии августейшей четы с детками в журналы поставлять не забывает"
В комнатах пусто. Протокольные гвардейцы будут только перед дверями кабинета.
Кэрдин заходит в Голубую комнату, где все стены обтянуты синим шелком.
На подоконнике сидит маленькая темноволосая девочка в черном платье. В первый момент Кэрдин решила, что это ребенок кого-то из обслуживающего персонала (слова "прислуга" Саргон не выносит). Император вовсе не возражает, что бы такие дети играли во дворце и парке.
Девочка взглянула на неё. Кэрдин сразу поняла, кто перед ней. Глаза цвета морской волны. Взгляд Еггта. На подоконнике сидит младшая дочь Саргона Марина. Непосредственного детского любопытства нет во взгляде, нет жизнерадостных искорок в глазах. Закрытый, холодный, изучающий взгляд почти взрослого человека. Кэрдин чуть не поежилась "Ей же нет ещё и пяти!"
Вспомнилась живая, вечно смеющаяся, яркая, словно тропическая птичка Софи. Порхающий по Загородному дворцу сгусток живой энергии. Этакая беззаботная то ли колибри, то ли шаровая молния.
Кэрдин церемониально склонила голову.
— Приветствую вас, Ваше Высочество.
Девочка ответила таким же кивком.
"Она не умеет говорить... Её считают слабоумной... Похоже, те кто говорят что великий род вырождается — правы"
Только сейчас Кэрдин обратила внимание на лежащие перед девочкой листы бумаги. Ровными рядами бегут по ним какие-то закорючки. Рядом лежат два бумажных самолетика. "Разные— отпечаталось в мозгу у Кэрдин — если их сделала она, то я что-то не понимаю... Хотя нет, понимать нечего, его семейные дела меня не касаются"
— Почему она одна?
— Она терпеть не может, когда вокруг неё суетятся. Плачет, старается убежать. Присмотр за ней постоянный, она не замечает просто. Любит быть одна.
— Как-то странно она одевается... Вся в черном.
— Пару месяцев назад Сордар приезжал. Он ей явно понравился. Она ему, как ни странно, тоже. Когда уехал, почему-то не захотела обычной одежды надевать. Нашла у Софи черное траурное платье. Влезла в него. Снимать не хотела. С той поры только черный цвет и признает.
Он вздохнул.
— Просто больно за неё. Несчастный ребенок... Приходит... Ластиться, словно котенок. Показывает эти свои бумаги... Не говорит... Иногда плачет... Никто не может понять что с ней... Керетта махнула рукой — она уже решила, что появился ещё один Еггт из тех, что не появляются на публике. Только Софи говорит — "Она умненькая и всё-всё понимает!"
— А врачи что говорят?
— Головами качают, да всякие разные хитрые термины выдают, за которыми скрывается "Ни х.. мы не знаем. Светило этот говорит что есть сильнодействующие препараты, помогающие в подобных случаях, но применять их можно только лет с десяти, и они сильно влияют на репродуктивные функции.
— Хм... Насколько я понимаю, психиатрия ещё только нащупывает пути, есть куча разных школ...
— Мы не о подопытном кролике говорим!
— Я помню. Только я ещё знаю, что в соответствующих журналах между нашими светилами и мирренами идет такая война, что генералы позавидуют.
— И что?
— Где-то через месяц открывается Первый Всемирный конгресс психиатров. Он будет в столице.
— Знаю. На днях из МИДа был запрос — в группе мирренских ученых есть парочка деятелей, известных антигрэдскими высказываниями. Думали, давать им визу, или срывать конгресс. Направили на Высочайшее усмотрение. Я распорядился выдать визы всем.
— Ну ещё лучше, покажешь им девочку?
— Тебе-то что?
— Я не верю что у неё проблемы с головой. Да ещё помню, что светило этот в родстве с бывшим министром МИДв и приятель министра земледелия. А они сам знаешь с какой армейской группировкой связаны.
— Это что значит?
— Ничего. Пока. Проверять стоит все варианты. Вполне возможно, что недостаточно эффективно леча девочку они стремятся поддержать у родителей нервозное состояние, что может привести к совершению каких-либо непродуманных действий.
