-Товарищ генерал, смотрите что тут на чердаке валяется.
М. С. уставилась на хозяина. Тот на неё — как кролик на удава. Знает ведь уже, кто она.
-Я конечно, понимаю, время сейчас не мирное. Но пулемёт-то тебе зачем? Воров отпугивать? Да уж больно сурово... Или ты бандит, может?
— Ваши проходили, у них и купил. — как-то потерянно выдавил он из себя.
— А вот и врёшь! -М. С. злорадно усмехается. — Я у тебя уже спрашивала, были ли здесь наши. А ты сказал, что не было их.
— Виноват! В революцию прикупил, совсем уж было сдать хотел, да тут война опять!
— Ой ли? Врёшь опять, стволы-то нынче товар ходовой. А у нас купить не пытался. А ну-ка, где тут у тебя подпол? Насколько я знаю вашу лесную братию, там частенько интересные вещи валяются.
Идиотом хозяин не был, посторонний человек бы ничего в подполе не нашёл. Даже не всякий оперативник что-либо смог бы отыскать. Но тут люди пришли опытные. И пресыпаный землёй люк под одной из бочек нашли довольно быстро.
Схрон оборудован как минимум на четырёх человек. И нашли ещё оружие. И пишущую машинку. А это ещё интереснее, ибо значит мужик либо сам из верхушки, либо кто из верхушки у него тут бывает. И ящики с консервами. В общем, все признаки бандпособничества налицо.
— Запереть его бабу с детишками. Работников со двора не выпускать. — стальным тоном командует М. С. теперь озорные огоньки больше не играют у неё глазах. Это снова взгляд прожженного хищника. — А я сейчас у него в комнате поищу.
Впрочем, сама она искать не стала, а просто повалилась на хозяйскую кровать. В столе стал рыться один из офицеров, в прошлом следователь. Сначала — ничего интересного — довоенные квитанции да документы. Потом нашёлся лицензионный пистолет. А потом...
— Товарищ генерал, взгляните, тут что-то непонятное написано. Вроде по-нашему, а не прочтёшь.
М. С. берёт маленький листок.
— Самая простая тайнопись святош, но используется не только ими. Гласные на месте, все же согласные выписываются подряд в два ряда. И вместо буквы из первого ряда идёт та, что из второго. Я вполне могу прочесть.
А пишет этот хрен собачий кому-то в лес, здесь следующее: сколько нас, у кого какое оружие. В каком доме кто ночует. И что отравить нас вряд ли удастся.
Она замолкает. С полминуты тишина.
— С вами всё в порядке? — спросил офицер, увидев изменившееся выражение лица М. С..
— Абсолютно! Хочешь, конец письма прочту?'' Сыну скоро жениться, так что отдай девчонку мне, она как раз подойдёт, чтобы знал что с бабой делать. Отдавать не хочешь, могу и купить''.
— Ублюдок !— прошипел офицер. Змея иная такой интонации позавидует.
— Надо ещё в соседних домах проверить.
Проверили. И тоже нашлось немало. Вскоре все три брата связанными стоят перед М. С.. Пытаются оправдываться, но почти сразу замокают. Как бы раньше могли сказать в судебном репортаже, под градом неопровержимых доказательств. Улик-то столько, что самого взыскательного прокурора устроят, и ни один, даже самый высокооплачиваемый адвокат от высшей меры не спасёт. К тому же, время такое, что вся юриспруденция весьма упрощённая. В данном случае М. С. и есть юриспруденция в полном составе, за исключением разве что службы исполнения наказаний.
— Ну, что вы теперь запоёте? Время сейчас военное, и с бандитами разговор короткий. Что вам светит, и сами знаете.
Один из братьев цокнул языком.
— Совершенно верно, это самое и светит.
— Так и ты нас ненадолго переживёшь.
— Так тебе-то уже всё равно будет.
Один из стоявших за их спинами конвоиров злорадно ухмыльнулся.
— А если ты такой сообразительный, то помнишь, небось, старый закон, что с семьями бандитов и их пособников делают? Ну, если подзабыл, то напомню. Ссылают их. И весьма далеко. А дома сжигают. Сослать мы их не сможет. Расстреливать, как вас троих — не будем! А дома вот ваши сожжём. И скотину перебьём. Пусть как хотят, так и кукуют. А зима скоро. Холодную обещали!
Один из братьев бросился на неё. И повалился сбитый прикладом в спину. На лице М. С. не дрогнул ни один мускул.
— Не делай этого, не пускай семью по миру, — это бывший хозяин видать порассудительнее брата... был. И почти умоляющее. А кто девчонку четырнадцатилетнюю покупать собирался? Семьянин, мать твою. Давить таких гадов надо, даже если и не бандиты. Впрочем, это-то два в одном.
-Хочешь, чтобы я этого не делала? Вижу что хочешь! А я вот тоже хочу знать. Кто в лесу. Сколько. Где. Почему не здесь, ведь власти больше нет. Кто главный. Так что если хочешь, чтобы дом не сгорел, то пой. И хорошо пой. Соловьём заливайся! А будешь петь плохо — я ведь пока нормально тебя спрашиваю. Если же он — М. С. показала пальцем на одного из своих офицеров — двухметрового гиганта с обожженным лицом — спрашивать будет, ты всё равно запоёшь. Только твои последние часы будут куда хуже, чем могли бы быть.
И эти трое заговорили. Сбивчиво и перебивая друг друга. Сами-то они спастись не надеялись. От Чёрных Саргоновцев не спасешься. Семьи и имущество спасти хотели. И сильно.
Картина сложилась следующая. Лесные были из разбитых демократических частей, ну это-то М. С. знала и так. В деревне они не жили, потому что боялись засевших в райцентре полусаргоновцев — полубандитов. Лесных человек триста. Городских — под тысячу. Лесные разбиты на группы по десять-пятнадцать человек. И они только изредка собирались вместе. Их главный приказал задержать отряд М. С. в деревне как можно дольше, пока он соберёт своих людей. Они хотели в первую очередь раздобыть оружие саргоновцев. Да и просто показать свою силу. А леса они знают великолепно. Ну, это-то как раз очевидно. А единого лагеря у них нет.
— Сгоните весь народ, — и интересно взглянуть на того, кто не послушает. Вновь говорит властная и жестокая прежняя М. С. Человеческого в ней сейчас ни на грош. Равно как и в солдатах.
Согнали всех. Люди боязливо жмутся друг к другу. Мужчины, женщины, дети... Косятся на пулемёты. И на неё. И неизвестно, чего боятся больше. Хотя она вроде бы безоружна.
М. С. забралась на камень. Среди солдат стоит и Марина. И отличается от них пожалуй только маленьким росточком, да хвостиком на затылке. А так даже взгляд почти столь же холодный. Только что автомат у неё за спиной.
Не посмеет при ребёнке?
Но достаточно взглянуть на мать — и станет ясно — посмеет!
— Хорошо вы тут живёте,— начала М. С., — по принципу моя хата с краю, ничего не знаю. По лесам бандиты шляются, чужих людей на дорогах убивают. Вон, нас травануть хотели. Да не делайте такие рожи. Мы наверняка не первые люди, что сюда забрели, да назад не вышли, пропали попросту, и концов не отыщешь! А вам до лампочки. Сидите, и носа наружу не кажете, вроде как никого не трогай, и тебя не тронут. Вот скажи я сейчас, что за то, что нас убить в вашей деревни хотели, с деревни контрибуция скотиной да зерном — шустро тут забегаете. И сами всё принесёте, ибо мы всё равно найдём.
Да не тряситесь вы. Шучу я так! Зачем мне ваша скотина? Кормите ей лесных бандитов. Или городских. Но мы-то не бандиты. И зарубите это чётко себе на носу. Думаете, всё переменилось, и нас мало. Мало! Пока! Но ещё вернёмся. И лесных изведём, и городских выведем! Это я могу пообещать. А заодно с бандитами и дружков их выведем. Вроде этих — она кивнула туда, где стоят трое связанных братьев — это они нас отравить пытались. Да не вышло. А их мы сейчас расстреляем. А вы все остальные, запомните, я знаю, что не только они трое с лесными водятся. Побольше их будет. Но искать их просто не хочу. Дам пока возможность призадуматься. Сколько их в лесу? Две-три сотни. А вас? Только в этой деревне крепких мужиков человек сто наберётся. Да в соседней. Да за речкой. И все вы кормите какое-то дерьмо. А вас много. Трястись-то не надоело? Суслики вы или люди? Пока больше на сусликов похожи вы все. Вот и думайте! Хотя, это довольно сложно.
Из задних рядов кто-то выкрикнул.
— Ну, что, куркули, доигрались?
Да, богатеи ещё никогда и нигде не были популярными личностями. Эта глушь не исключение. Отрадно! Хоть в чём-то они на людей уже похожи.
Потом вошёл тот парень. И вошёл как-то иначе. И иначе он смотрит на неё и шапки не ломает. Он смотрит на неё, как солдат на генерала. Как человек на другого человека. М. С. встретила его стоя. Пожала ему руку.
— Ну что, солдат, спасибо тебе. От всех нас. И от меня и моей дочери персонально. Ты всем нам здорово помог. Поэтому вот тебе. Держи. Заслужил!
Она открутила с мундира один из своих орденов и протянула ему.
— Спрячь пока. Мы ещё вернёмся. Тогда и наденешь.
Он взял. Лицо его на какой-то момент просветлело.
— Вы мне лучше автомат дайте.
— Дадим. Ты его достоин. А может, с нами пойдёшь?
— Нет. Мой дом здесь. А мы все одно дело делаем. Идите куда шли и делайте там. А я здесь вас не подведу.
— Может, ты и прав. Каждому — своё! Но вряд ли мы скоро сможем вернуться.
— Мы дождёмся! Вас стоит ждать. И мы встретимся!
— Ладно. Тогда до встречи, Чёрный Саргоновец!
— Ещё увидимся, товарищ генерал!
— А лесные думаю, за нами идут, — Сказала М. С. генералу.
— Вы уверены? — спросил тот. Сам-то он уже понял, что на хвосте у них висят.
— Конечно, нас мало, а их много. Мы хорошо вооружены, но лес знаем плохо. Они наоборот. Идём мы медленно. Даже без раненых будем идти не сильно быстрее. А у них наверняка есть лошади. Так что скоро нас догонят. И либо взять попытаются, либо обгонят и засаду где-нибудь на пути устроят.
— А что делать?
— Пока идти. Я так думаю, надо несколько позднее сюрпризец им подготовить. Так, чтобы отстали. Вот тут дорога поворачивает. Подготовим встречу.
— Есть.
— Ставим растяжки! Как они с дороги сиганут— так сразу на них и угодят!
Колонна показались. Сразу видно: разгильдяи или нахалы ещё те. Идут толпой, ничего не опасаясь. Некоторые на лошадях. Несколько повозок с пулеметами. Видать не так плохо в лесу, раз почти все чисто выбриты.
Они были почти на середине, когда разом заработали пять пулемётов.
Вскоре по зарослям стреляли из всего, что было.
Далеко не сразу сообразили, что огонь прекратился.
— Хорошо палят! — на ходу буркнула М. С..
— Чем дольше, тем лучше!
— Их больше, чем я думала! Сколько наклали?
— Человек семьдесят, может восемьдесят.
— Теперь они будут осторожнее.
— Теперь им известно, что мы знаем о них. Я не думаю, что они отстанут. Они по глупости попали в засаду. И теперь станут осторожнее.
— Тут есть, где отсидеться.
От всего военного городка осталась целой только укреплённая казарма. Построенная с полвека назад назад. Хоть что-то. Когда-то в каждом углу здания была установлена капонирная пушка. В стенах амбразуры для пулемётов. Пушки и сейчас торчат из стен. Пулемётов нет, но если установки целы, то можно поставить и те, что есть в отряде. Но пушки такие, что вряд ли из них, когда— либо удастся снова пострелять. Впрочем, боевая ценность этой казармы вызывает некоторые сомнения, ибо кроме амбразур в стенах имеются и окна лишь немногим менее обыкновенных. А местность вокруг казармы открытая почти на километр. Не глупо место для постройки выбирали чуть ли не полвека назад. Да ещё и чужаки любезно сравняли с землёй почти всё, что тут было.
Этот километр они пробежали. У них висят на хвосте, они это чуяли. И последние ещё не успели войти в здание, как показались всадники. Но со второго этажа ударил пулемёт. Вслед за ним и второй. Всадники скрылись в лесу. Об этом сооружении они либо позабыли, либо и вовсе не знали.
Саргоновцы быстро обследовали здание. Пушки, как и следовало, ожидать, оказались не исправными. Но в подвале оказалась просто груда 75-мм снарядов. И патроны. И пулемёты в ящиках. И консервы. И источник воды. То есть без тяжёлого вооружения осаждать это здание можно весьма долго. А атака в лоб была чревата огромными потерями. К тому же, один из офицеров взялся наладить пушку. Правда, всего одну, но это хоть что-то. А к снарядам добавили несколько радиоуправляемых мин. Так сказать, последний шанс. Во все амбразуры снова установили пулемёты. К ним натаскали помногу патронов. Распределили посты. Теперь оставалось только ждать.
Ждать долго не пришлось. Вскоре послышался вой мин, и два разрыва встали невдалеке от стен. Затем ещё и ещё. Шарахнуло по крыше. С потолка посыпался какой-то мусор.
— 85-мм! — крикнул кто-то.
— Не прошибут! — в ответ.
Снова бухнуло.
— Поглядим! Бетон старый!
— Ничего ему не будет!
Так и оказалось. На той стороне тоже поняли, что толку от такой стрельбы немного, и прекратили огонь.
— Раньше завтрашнего дня ждать от них ничего не придётся. Пока обложат, пока все подойдут. Кто хочет, можете отдыхать.
Марина спит, свернувшись калачиком под несколькими старыми одеялами, найденными на складе. Она как повалилась около полудня, так и спит, хотя уже почти семь часов утра. Возле неё сидят М. С. и генерал. Они тихонько разговаривают. У М. С. на лоб сдвинут шлем с прибором ночного видения. Она только что вернулась с поста.
— Что-нибудь видели?
— Их посты. Два на опушке и один у дороги. По одному стоят. Дрыхли паразиты. Сняла одного из бесшумки.
Генерал кивнул на Марину.
— Совсем девочка умаялась. Столько времени спит.
— Пусть спит.
— Выносливая она, я то думал быстро повалится, а вон как держалась.
— Она как я. Я такой же была в её возрасте.
— Ей сколько? Лет тринадцать?
— Четырнадцать перед самой войной исполнилось. Перед самой войной. — зачем-то повторила она.
— Последней войной.
— Не думаю, что она последняя.
— Там увидим.
— Если живы будем.
— Это верно, если живы будем.
— Ну, в общем я спать буду. Будить — только если что важное.
Она сняла шлем, и улеглась рядом с дочерью, накрыв голову одеялом. Она всё-таки не спала почти трое суток.
Марина проснулась только под вечер. За это время в помещении довольно много изменилось. Оно выглядит почти жилым. Появилось несколько постелей из одеял, на некоторых спят люди. На паре ящиков лежат снятые бронежилеты и каски. Там же стоят и вскрытые консервные банки. Марина сразу вспомнила, что давно ничего не ела. Стоит бочка, в которой что-то горит, вокруг лежит несколько ящиков. У стены стоит откуда-то притащенный металлический стол, за которым едва знакомый Марине офицер возится с какой-то большой железкой, назначение которой ей не понятно. К стене успели даже прилепить какую-то картинку. Полутемно, и Марина не может рассмотреть изображения. У бочки на ящике спиной к ней сидит генерал, похоже, он дремлет. Мамы нигде нет.
