Братцам Шумахерам точно пора на пенсию! Вместе со всей Формулой 1!! Если рулит Марина!!!
А зеленоглазая наша с утра пораньше отправилась продолжать банкет.
Крупно же ей повезло, ибо дослушав Софи Сашка готова была убивать.
С особой жестокостью.
— Куда мы едем?
— На аэродром. В курсе, чем сейчас ваша авиастроительная промышленность занята?
— Открывашки для пива делает.
— В основном. Но кое-где и более достойным делом занимаются: выпускают по старой технологии истребители времен войны. Игрушки для богатых бездельников по паре сотен тысяч зеленью за штуку. А то и дороже.
— Ничего себе, достойное занятие!
— Давай не будем обсуждать наш бардак, а подумаем о приятном: Софи парочку машин прикупила. Не её стихия спортивные самолеты. А это истребители.
— Так вот почему она такая довольная ходит!
Совершенно по-детски любит Софи небо.
Покрытый зелёными и черными пятнами новенький ЯК — истребитель. То ли спарка, то ли от природы двухместная машина. Пахнущая свежей краской и лаком, резиной и металлом. Вся такая нереально-новенькая. На мгновение Сашке даже показалось, что перенеслась в прошлое. Во времена Великой Империи. В те времена, когда новенькие ЯКи особо не удивляли никого. Ибо были они немаловажной частью жестокого, но все-таки такого прекрасного мира.
Но сейчас это просто очень дорогая игрушка.
И Сашка видит Софи на крыле. Всю такую сияющую. Почему-то вспомнилось, что очень давно уже не видела просто счастливых людей. А Софи счастлива, ибо вновь может оказаться в родной стихи. Паря под небесами. Как птица. Только хищная птица. И всё одно прекрасная.
И смогла Сашка на мгновения увидеть не современную принцессу, а безумно влюбленную в небо четырнадцатилетнюю девчонку. Уж слишком по-детски блестят карие глаза. И солнце в них играет.
Довольно проблематичным оказалось надевание парашюта. Сашка помалкивала, ловя себя на мысли, что парашют-то надевает впервые в жизни. И понятия не имеет как им пользоваться. Вроде нужно дернуть какое-то кольцо. А где тут оно?
Правда Софи до такой степени переполнена энергией и оптимизмом, что невольно заражает всех вокруг. Себя Сашка считает не то что бы трусихой, но все-таки и не образцом смелости. Однако вот, собирается на истребителе кататься. Только терзают смутные сомнения на предмет того, что одна сестренка летает в таком же стиле, в каком другая машину водит. Полностью без тормозов. Да анекдот про стоп-кран в самолете в голове вертится.
— Сашка, давай быстрее! — окликнула Софи из кабины истребителя.
Подошел Олег. Тяжело вздыхает, и с самым страдальческим выражением лица поправляет на Сашке ремни парашюта. Снова вздыхает, и пожимает ей руку. Похлопал по спине.
— Бывай. Надеюсь мы с тобой ещё увидимся.
Сашка ничего не понимает.
— Я скорее как небезызвестная корова Кузьмича летать соглашусь, чем ещё хоть раз с ней в кабину сяду.
-Ахтунг! Ахтунг! Ин дер люфт Ла-фюнф унд Катти Сарк, — охотно поддакнул Сергей.
А от предложения теперь уже не откажешься. Сашка тоже трагически вздыхает, и ставит ногу на крыло.
Софи уже прогревает мотор.
Ощущений от полета масса. Примерно как у кошки засунутой в стиральную машину на максимальных оборотах. А потом ещё и отжатой. Все внутренности прибывают в самом живописном беспорядке. Сердце в районе затылка. А желудок порывается стать наружным органом. В детстве Сашке пришлось разок полетать на АН-2. Но это не сравнимо. Чувства верха и низа утрачены сразу после взлета. Двигатель ревёт, Софи хохочет, и все вокруг вращается. То по часовой стрелке, то против, то и туда, и обратно одновременно. Количество солнц в небе и на земле превысило все мыслимые и немыслимые пределы. Вот это значит как — весь мир вертится вокруг тебя. В самом прямом смысле. Говорят, это очень приятно. Настолько, что охота застрелиться.
Сияющая чуть потусклее солнышка Софи выпрыгивает из кабины.
— Красота! Как на ''десятке'' модернизированной. Эх, жаль ''Шаровых молний'' нет. А то бы я им устроила! — она оборачивается, и замечает бледно-зеленую физиономию Сашки.
— Тебе не понравилось?
Эта юмористка-камикадзе ещё спрашивает! Сашка выползает из кабины с грацией больного слизня. Земля ведёт себя как-то странно, почему-то меняя наклон в произвольной плоскости. На ногах всё-таки удержалась. Земля теперь колеблется с амплитудой градусов в пять, не больше. Внутренние органы вроде бы расположились по своим местам. Даже желудок похоже отказался от идеи перехода в наружное состояние.
Она пытается просверлить Софи взглядом. Не очень успешно, ибо вместо одной Софи перед ней почему-то разбегающиеся в стороны две. И между ними третья.
— У тебя ЗРК не завалялся? Всажу ракету под хвост в следующий раз.
— Я рада, что тебе понравилось.
Подходят Олег и Сергей.
— А ты сильнее, чем мы думали. Без последствий пережить полет с Катти Сарк. Достижение.
Вот спасибо. И так тошнит, без ваших комплиментов.
Кажется, результаты общения с этими сестричками начинают сказываться: чувство страха, преследовавшее её с раннего детства куда-то делось. В институте и то заметили, как она переменилась ''Саша, ты стала очень злой и циничной'' — стали говорить знакомые. Хотя на деле она просто стала намного меньше фальшивить в разговорах с людьми. Только вот вокруг фальши и грязи стало не меньше.
Должны были начаться занятия на военной кафедре, а казавшейся тихоней Сашке неожиданно захотелось получить погоны и должность командира артиллерийского взвода. На кафедре отнеслись без понимания. О помощи попросила Олега. Тот саркастически посмотрел на неё, и совершенно неожиданно спросил какую-то математическую формулу. Сашка удивилась, но ответила. Олег пожал плечам, и насвистывая ''комбата'' отправился в университет.
Вернувшись встал по стойке смирно, козырнул и отрапортовал: ''Товарищ старший лейтенант! Разрешите обратиться! Все улажено! Приступайте к занятиям!''
Домик из разряда, что во всех каталогах недвижимости на первых страницах. Иногда даже с подписью вроде ''Коломяжское поместье'', или ''предместье'', в общем, гетто для буржуев, с охраной собаками и чуть ли не пулеметными вышками. Только из нормальных гетто никого не выпускают, а в эти никого не пускают.
Домик ни большой, ни маленький, но аквариум где бегемот сможет вольготно плескаться, в прихожей поместится. Ну, да те кто в подобных местах обитают по психологии от самых тупых бар не сильно отличаются. Крыши черепичные, окна непрозрачные, и что за ними творится никому не видно.
О хозяйке домика соседи не знают ничего. Молодая и довольно симпатичная. Может бизнес-вумен, может дочка или любовница какого-то бизнесмена. А может ещё кто. Живет тихо, ни к кому ни ходит, и к себе никого не зовет. Прислуги не держит. Некоторым кажется, что она слегка психованная ибо заборчик у домика — на танке не сразу прошибёшь, да и камер слежения понатыкано куда больше, чем у всех прочих.
Хотя, даже если она сумасшедшая то тихая, если конечно, не касаться того, как машину водит. Но до сих пор никого не задавила.
Обстановочка виду домика никак не соответствует. Самая дешевая, чуть ли не казенного образца мебель. Да и той маловато. Стерильной чистоты нет, и не предвидится. А вот профессиональной косметики и грима на столике перед зеркалом многовато. Компьютер правда, неплохой. А сейфы вообще шедевры. Только мало интересного внутри найдет медвежатник. Да ещё и убежит пожалуй от греха подальше, ибо в одном аккуратными брикетиками лежит взрывчатка. А в трех других — очень много всего огнестрельного начиная от карманных дамских пистолетиков и заканчивая восьмиствольной ракетной установкой. Установочку и пистолетики пока не доставали. А вот всё остальное — весьма и весьма часто.
Восьмой час утра.
На входе в так называемую спальню (если так можно наречь единственное помещение в доме, где присутствует спальное место в виде продавленного дивана, тщательно скрывающего свое происхождение с одной из окрестных помоек), валяется грязная черная кожаная куртка. Чуть ближе к дивану — армейского образца высокие ботинки. Посредине комнаты камуфлированный бронежилет, поверх — смятая рубашка.
Ну, а на не разобранном диване лицом кверху лежит Марина. На ней чёрная майка и кожаные штаны в обтяжку. Правое предплечье довольно неумело перевязано.
Марина не спит, но глаз не открывает. Устать вчера устала страшно, а выспаться так и не смогла. Многолетняя привычка — в случае чего отоспаться может и днем, но во сколько бы не завалилась, проснется между шестью и пол седьмого. Так и сегодня. Ладно, пора бы и слезть с дивана, а то и так уже второй час пребываешь в состоянии живого бревна по фамилии Обломов.
Она с трудом спустила ноги с дивана. Прошедшая ночка из разряда сумасшедших. Правой рукой не пошевелить, горит огнём, да и перевязана, похоже, не слишком хорошо. Ну, да медицина никогда не числилась сильной стороной Марины. Хорошо хоть ранение сквозное и кость не задета. Марина встает и оглядывает комнату. На полу сумка с обоймами, Марина знает, что трёх не хватает. Кобура с пистолетом висит на стуле. Под ним — кровавые комки ваты, и несколько вскрытых пачек бинтов. На столе шприц, резиновая трубка, какие-то ампулы и перевернутая пепельница.
— Кажется, после вчерашнего я не вполне соображала, — вслух сказала она, тупо глядя на стол, — Такое дозировочкой убьешь не хуже, чем пулей.
Выдвинув ящик, с трудом находит пачку сигарет и закуривает. Ещё порывшись в ящике вытаскивает пачку каких-то фотографий и начинает раскладывать их на кучки. Затем, ругнувшись, сбрасывает на пол.
— Пока ты однорукая — сиди и не чирикай!
Вытаскивает из того же ящика пульт и включает телевизор.
-Дурь !— констатирует через пару минут, прощёлкав все каналы. На последнем оказались городские новости. И довольно банальные.
''Злодейское убийство известного предпринимателя, депутата Государственной думы от СПС N.. Сегодня около трёх часов ночи у казино ''Афина'' группой киллеров ...''
— В составе одной меня, придурки.
''Был убит N. , его жена — известная фотомодель К. и трое их телохранителей. Правоохранительные органы выдвинули версию заказного убийства...''
На экране в это время, естественно, присутствовали залитые кровью тела. Потом начали показывать кого-то из очевидцев стрельбы (благо, в них недостатка не было).
''Правоохранительные органы рассчитывают задержать преступников по горячим следам...''
— Размечтались, — выключила телевизор и поплелась на кухню, то есть в ту комнату, где присутствует обшарпанный и местами обгорелый стол, пара табуретов, холодильник, микроволновка и электрический чайник.
Зацепившись больной рукой за дверь ругается.
— Аккуратнее надо быть, корова.
Привычка разговаривать самой с собой в последнее время развивалась стремительно, особенно вот в такие денёчки.
Впрочем, обо всём, что натворила в последние месяцы, Марина нисколько не жалеет. Критиковать что-либо проще всего, она же попыталась хоть что-то сделать. А методы... Человеческую жизнь Марина никогда особо не ценила. Ничью, включая и свою собственную.
Всегда живет по принципу или грудь в крестах, или голова в кустах. И знает рано или поздно какой-нибудь бандитский телохранитель окажется быстрее её. Но пока она неизменно оказывалась быстрее. И её пули не знают промаха, да и о талантах во взрывном деле кое-кто узнал не понаслышке. ''Мерседес'' машина хорошая, ''Бентли'' — ещё лучше. Но ни та, ни другая летать не умеют. А вот Марина презентовала парочке буржуйских драндулетов такие способности.
Пусть то болото, в которое превратилась великая некогда империя она всё равно не расшевелит. Но никто не сможет сказать, что она бездействовала. А человеком ''без меры'' Марина успела прослыть и в своём мире.
А освободить мир от какого-то количества мрази — вполне достойное занятие.
Марина доползла, иначе не скажешь до кухни. Опустилась на табурет и уронила голову на стол.
Прохладный пластик её даже обрадовал. Огнём горит всё тело, жжёт глаза. Лекарства тут, недалеко, в полке. Но лезть за ними не хочется. Марине сейчас на всё плевать. Хочется только вот так лежать, уткнувшись лбом во что-нибудь холодное. Объяви сейчас приглушённое радио о начале атомной войны — и то Марина не пошевелилась бы.
''С ума я что ли начинаю сходить ?— подумала она приподнимая голову, может через минуту, а может и через час, — А если и так, то и чёрт с этим. Всё равно скоро сдохну. Всё равно''.
Она вспомнила, что ничего, кроме тонизирующих таблеток со вчерашнего дня не ела. Но не хотелось и вставать. Что-либо делать и главное, ждать результата.
За эти несколько лет она до смерти успела устать от ожидания. От любого ожидания. И от одиночества.
Только здесь, оказавшись вырванной из той привычной, хотя и страшной суеты, она осознала настоящую степень своего одиночества. Что у неё теперь на целом свете нет ни одной родственной души. Она устала от окружавших людей. От жизнелюбия Софи, от почти собачьей верности офицеров, да и от доброты Сашки тоже. А больше в этом мире у неё никого и нет.
А в том мире... Ну нет, эти мысли надо гнать куда подальше, иначе точно спятишь. Марины-Елизаветы ты больше никогда не увидишь. Смирись с этим, железка.
А ведь волком иногда выть хочется. Волком!
А и завой. Всё равно никто не услышит. А и услышат — внимания не обратят. Этот мир, кроме всего прочего, болен ещё и чёрствостью с равнодушием. А прежде, чем мир ругать, на себя лучше полюбуйся, что в тебе-то из человеческих чувств осталось, кроме ненависти, да и та уже звериная. Стерва с автоматом — вот кто ты. Даже не так, просто автомат одушевленный. Марка только не АК-47, блин!
Да всем плевать, ради чего ты шкурой рискуешь. Герой одиночка, дура! Тоже мне, размечталась. Звезда той самой бульварной прессы, которую ты так ненавидишь. Ну и стоило ради этого жить?
А с другой стороны, что в жизни я умею делать? Я ведь только смерть умею нести. Да на Шапку Мономаха облизываться..., но это уже в прошлом. А что у тебя в будущем? А ничего. Только бандитская или ментовская пуля, которая рано или поздно оборвёт эту твою личную войну.
Дверной звонок заиграл какую-то сумасшедшую трель. Марина даже не пошевелилась. Так ей звонит только один человек. Надо если— сам зайдет, раз ключи дадены.
— Марина Вицкентьевна, где вы ?— спросил он из коридора.
''Вицкентьевна — взбрело же мне в голову придумать себе такое отчество ''
— Дома её что ли нет ? — спросил он откуда-то из глубины квартиры.
Лишь затем он догадался прийти на кухню.
— С вами всё в порядке ?— испуганно спросил, увидев Марину за столом.
— Прелестно, — проскрипела в ответ не поднимая головы и не меняя позы.
