Увы, нельзя: применять Силу можно будет лишь строго дозировано, и очень аккуратно. Не хватало еще, чтобы у деликвентов и деликвенток поехала крыша — они же не форсеры, с их стойкостью и выносливостью, которые дает прикосновение к Силе: чуть пережал, перегнул палку, и вот у тебя не ценный источник информации, а пускающий слюни идиот, обгадившийся от ужаса. Так что, придется повозиться...
"А может, ну его, нахрен? Провести экспресс-допрос, снять сливки с голубого молока, так сказать, и дальше сплавить всю эту ораву дурных девок Учителю — пусть сам ковыряется".
Нет, экспресс-допросы, обычно, приводят к тому, что упускается слишком много важных деталей. Часто — деталей критических. А тут еще и бывшие собратья, будь они неладны, отметились!
Разумеется, если бы на то была его воля, Вейдер предпочел бы, чтобы в живых остался Элвиин: тот и поумнее был своего бывшего ученика, работая в их паре "мозгом", и знал, наверняка, больше Ра-Сейта. Да и, в отличие от Ваана, не сорвался бы на Темную Сторону раньше положенного времени. Вот теперь еще забота: что делать с Вааном Ра-Сейтом? Джедаю явно "сорвало башню", как выражается Норбер — насколько его ответы будут правдивыми и адекватными, после того, как он пал на Темную Сторону? Месяц или два вытягивать, слово за словом, правду из этого полусумасшедшего, потерявшего контроль над собой человека. Причем, почти невосприимчивому, в таком состоянии, к посторонним физическим и ментальным воздействиям — пыткам, проще говоря. Парадоксально, но будь Ра-Сейт в ясном уме и твердой памяти, и находись он на Светлой Стороне, вытрясти из него все полезное было бы на порядок проще. Тоже отдать Учителю? — Ага, как же, станет Дарт Сидиус с каким-то простым джедаишкой возиться! Попинает, отведет душу, выплеснет раздражение, и прикажет отправить на Мустафар — чтобы уже там вытянули из него жилы с чувством, с толком, с расстановкой (вот нахватался у Норбера выражений!). То есть, проще говоря, снова все спихнет на шею своему ученику: "Делай, Вейдер...".
А вот повозиться с хейпанками самому, от этого Учитель ни за что не откажется: слишком уж мало Империя знает о том, что реально сейчас твориться внутри Хейпанского Консорциума. И, что там, в очередной раз, задумала Королева-мать? И очень хорошо, что Норбер позаботился о том, чтобы создать впечатление, что хейпанцев бил сам Вейдер: младший ситх не раз имел случай убедиться в том, что Сидиус имеет обыкновение иногда дотошно интересоваться — когда и что там-то и там-то делал его Ученик. Видеозаписи можно подредактировать, но, лучше использовать подобные штуки по минимуму, лишь там, где необходимо — цвет меча, например, перекрасить, кое-где. А так, хейпанцам по мозгам немного Силой поездить, и они жизнью поклянутся кому угодно, что их сам Вейдер побил — вот прямо в черной броне и со световым мечом в руках. А к Ра-Сейту даже и такого воздействия применять не надо — у него и так с адекватностью восприятия окружающей действительности проблемы.
"Аааа! Все это уже не важно: проблема заморожена в карбоните — в прямом смысле этого слова, — и летит сейчас к Илуму. А ты сам летишь совсем в другом направлении — и ту, новую надвигающуюся проблему, просто так не решить".
Ситх, уставившись невидящими глазами сквозь транспаристил пилотской кабины транспортника, смотрел на клубящийся по бокам узкого, дергающегося коридора, призрачный бледно-синий свет гиперпространства. Сейчас, среди опасностей и смертельных ловушек Неизведанных Регионов, его вело вперед отнюдь не зрение, а иное чувство — вела сама Сила. Если бы кто-то сумел заглянуть, в этот момент, в мысли ситха, то он с удивлением узнал бы, что понятие "проблема" совершенно не относилось к тому сброду, который захватил древнюю космическую станцию, на которой тот назначил место встречи, и взял в плен его жену.
Его жену, его Падме... — вот Падме и была той самой проблемой, путей решения которой Дарт Вейдер перед собой пока не видел.
"Как же мне с ней договориться то, для начала, хотя бы"?
* * *
Дурной сон, в котором он мальчишкой читал в школе, стоя в пустом безлюдном классе у доски, стихи — будто отвевая выученный урок незримому учителю:
В сверкающий иней одета,
Стоит, холодеет она...
— история сломанной судьбы одной обыкновенной женщины, но — как и какими словами все это было рассказано неизвестным стихотворцем! Даже во сне у ситха что-то шевельнулось в душе: эмоции давали силу, оставляя после себя ярость и горечь — "Не защитил, не уберег"! Странный, мелкий осколок воспоминаний Норбера, не связанный ни с чем другим в его прошлом, о котором сохранилась память — преломленный, как в кривом зеркале волей Силы, вызвал к жизни, в погруженном в сон сознании Вейдера, цепочку ассоциаций.
Вот он, пока еще падаван у Кеноби, вроде бы приставленный к известному политику в качестве охраны, разливается перед Падме певчей птичкой — рассказывая ей о том, как он навел бы порядок в галактике, будь его воля. Вокруг теплый, ясный день, залитый солнцем луг, поросший зеленой травой — и где-то на горизонте далекие горы, в белых облаках и отблесках радуг над водопадами, оседлавшими горные склоны. Покой, умиротворение — последние деньки старого мира...
Ледяная стужа и разреженный горный воздух: банкиры построили свою "денежную башню" высоко в горах — насколько все было бы проще, если бы он нормально мог дышать, и избитое и уставшее тело не коченело бы на холодном ветру и еще более заледеневшей поверхности сильно накренившегося небоскреба. Он пока еще ухитрялся удерживать на руках и Падме, и Раша Кловиса, но вытянуть обоих наверх, на крутой скат относительно ровной площадки, за какой-то выступ на которой Энакин ухитрился зацепиться ногами, в последний момент, сил уже не хватало. Более того, джедай понимал, что бросить удерживать Кловиса, чтобы спасти хотя бы Падме, он не может...
"Предательница!" — слово вырывается помимо его воли, сухой воздух, отравленный вулканическими газами, режет глотку. Ощущения, долетающие до него сквозь силу, не оставляют ни капли неопределенности: бывший учитель прибыл на Мустафар с одной-единственной целью — убить его! Да, ты не хочешь этой схватки — предпочел бы объясниться, все рассказать, — но, Оби-Ван совсем не настроен на то, чтобы разговаривать с тобой. А она... — как она могла? Вспышка ярости сжигает остатки рассудка, кровь приливает к глазам, а рука тянется вперед в характерном хватательном движении...
Вейдер с трудом выдрал себя из власти навеянного Силой сна. Задавать себе вопрос: "А что это было, то"? — занятие не слишком перспективное. В толковании пророческих сновидений ситх был не мастер. Впрочем, подобные мастера ему и не встречались — ни Йода, ни даже Дарт Сидиус, по большому счету, подобным даром не обладали. Каданн и его шобла притворщиков, шарлатанов и аферистов? — Сила... — не смешите мертвых владык Коррибана!
И все же, это, несомненно, как то было связано с его предстоящей встречей с женой — вот в этом Вейдер был сейчас уверен на все сто сорок шесть процентов. Глянув на хронометр, ситх убедился, что до его очереди идти на вахту, в пилотскую рубку, еще далеко — два часа с какими-то минутами. Попробовать еще раз заснуть? — нет, пожалуй, не стоит: медитация поможет снять накопившуюся усталость и боль куда как лучше. Вот, интересно, когда он вообще последний раз нормально спал? Получается, у себя на флагманском корабле, перед этим рывком с Нирауана. И, похоже, выспаться ему долго не удастся — как минимум, до возвращения на "Старкиллер"...
"Ладно, если поспать не получилось нормально, тогда, может, стоит еще раз обдумать возможные варианты действий после того, как транспортник очутится в доке космической станции"?
Что характерно, возможности как-то договориться с похитителями, и решить дело миром, ситх даже теоретически не рассматривал: "Империя предателям не платит"!
* * *
Сабе проснулась, разбуженная кошмаром, с жадностью глотая затхлый (систему климат-контроля дезертиры так и не восстановили, толком) воздух ртом, словно вытащенная из воды рыба. Горевший ночник с трудом разгонял мрак в помещении, которое ее пленители приспособили под тюремную камеру: Полевая кровать, точнее — универсальная лежанка, на которой она спала прямо в одежде. В головах — вещмешок с теми немногими личными вещами, которые ей разрешили забрать с собой с корабля. На вещмешке датапад. Разумеется, не ее собственный — кем бы ни были эти бандиты и дезертиры, но идиотами они точно не являлись: планшет ей выдали откуда-то из своих запасов. Что характерно, в содержимом датапада не было ничего интересного: записки каких-то развлекательных программ, скачанных из ГолоНета, компьютерные игрушки масса разнообразной порнухи всех видов и сортов. Единственное, что она захотела просмотреть, были старые записи гонок Бунта Ив классик, неким чудом затесавшиеся в это сборище грязи, похабщины и обыкновенного китча. А еще, датапад оказался подключенным к местной сети, созданной дезертирами на станции — чтобы, при случае, можно было вызвать охрану, или еще чего спросить. Разумеется, это означало еще и то, что сам датапад, скорее всего, является чем-то вроде устройства слежения за ней. Разумеется, ни в сортир, ни в ионный душ Сабе эту штуку с собой таскать не собиралась. Вон, кабинки и того, и другого в углу торчат — стандартные автономные полевые модели, которые охрана притащила в чисто прибранное, пустое помещение вместе с лежаком. Правда, еще не факт, что собственные камеры слежения не установлены там, как и в самом этом помещении — времени и возможности, чтобы тщательно все осмотреть, у нее не было. А с главарей негодяев станется подстраховаться: умные, сволочи!
Медленно уходящая головная боль, пересохшее горло и металлический привкус крови во рту: Бить ее не били, да и вообще — никаким серьезным воздействиям, вроде использования "химии" не подвергали, но несколько часов допросов вымотали ее основательно. Особенно старалась эта Алуна, голова которой, с ее торчащими в стороны белыми волосами, напоминала ей этакий меховой шар. На ее фоне главарь дезертиров и пиратов почти выглядел эдаким добродушным малым. Знаем, знаем — "плохой следователь и хороший следователь". Так и хотелось рассмеяться им в лицо: "Ребятки! — меня в эти игры учили играть еще тогда, когда вы оба только начинали свою бандитскую карьеру"...
Проклятье! А ведь она только что назвала этих оступившихся, испугавшихся беглецов бандитами. Или, эти негодяи просто сбросили маску, явив окружающим свою настоящую суть? Конечно, в Альянс приходили самые разные люди, чтобы присоединиться к борьбе против режима Палпатина, но сейчас Сабе больно было думать, что вот эти вот, прикрывались знаменем Альянса, как маскировочным плащом. Неужели тут все раньше только изображали борьбу за правое дело, а едва запахло паленым, сразу рванули куда подальше, перестав прятать свою сущность?
Нет, так она Сила знает, до чего тут может додуматься! Лучше вон, попить водички — бутыль стоит по другую сторону лежака — там же и распотрошенная коробка с сухим пайком: "хозяева", пока, старались изображать "гостеприимство". Интересно, что будет, когда названные ей сроки пройдут? — Не может же, в самом деле, Целеуказатель организовать для нее какую-нибудь спасательную экспедицию, за пару дней. Каким бы влиянием и властью в Империи он не обладал. Может, сюда просто прилетит кто-то с выкупом? Интересно, насколько новоявленные пираты жадны и глупы, чтобы оставлять опасную свидетельницу в живых...
Ответов на вопросы не было. Снова начала побаливать голова: она ведь так и не выспалась — судя по цифрам на мониторе датапада, до местного "рассвета" еще часа три, если не больше.
Вспомнился сон, больше похожий на кошмар, из-за которого она проснулась: Энакин. Время, перед самым началом Войны клонов, которое они провели вместе на Набу, у нее дома. Его поцелуй на Арене Петранаки, в той повозке, на которой их везли тогда на казнь. Полис-Масса, и собственное нежелание жить, после того, как до нее дошло, что Йода и Оби-Ван лгут ей, когда она спрашивала об Энакине. Воспоминание об огне Мустафара... — только, почему то, во сне она не горела заживо, вместе с мужем, а стояла посреди чужого, заваленного снегом застывшего леса. Замерзающая, покрытая морозным инеем, с постепенно слабеющим дыханием...
Шум открывающейся двери вернул Сабе к реальности. Рожу вошедшего сержанта Зимара (бывшего сержанта, поправила она себя), она узнала даже при том скверном освещении, которое давал световой элемент ночника.
— Что такое, сержант?
Надзиратель сначала окинул взглядом встрепанную, только что вставшую с лежака женщину, потом произнес:
— Там вызов пришел. Шеф приказал отвести вас на корабль.
— Мои контрагенты (Целеуказатель, это твоя работа!), так рано?
— Ну, наверное, корабль у них быстрый...
В коридоре, за спиной у сержанта, кто-то заржал.
"Опять этот белобрысый придурок, явно считающий себя неотразимым красавцем, попытается клеиться" — Сабе подумала, что ей бы недельку времени, и она сам смогла бы найти слабые места в охране. Тут не только любвеобильный бандит страдал излишней, для сторожа, словоохотливостью... — жаль, что времени у нее не было совершенно: уже само по себе чудо, что ее до сих пор никто не опознал! Или почуявшие вольность бандиты на работу службы безопасности просто забили, считая себя совершенно неуязвимыми?
— Хорошо, сержант, идемте — не стоит заставлять себя ждать. Привести себя в порядок, я могу и потом, после переговоров.
Удивительно, но Зимар тихонько одобрительно хмыкнул, в ответ на ее слова.
* * *
*
Прикосновение Тьмы
У маленькой любви — коротенькие руки,
Коротенькие руки, огромные глаза.
В душе её поют неведомые звуки,
Ей вовсе не нужны земные голоса.
Бесценных сил твоих живёт не отнимая,
Не закрывая глаз, не открывая рта,
Живёт себе, живёт твоя глухонемая
Святая глухота, святая немота.
Корабль, вышедший из гиперпространства, неподвижно висел среди мириадов далеких звезд в пустом космосе. Ничего удивительного, из гипера сеанс связи можно организовать лишь тогда, когда собственное гравитационное поле корабля создает достаточное пространственное искажение — с чего-то, размером не меньше приснопамятного "Зловещего", или нового флагмана ситха, который ему вот-вот должна была достроить на Фондоре Лира Вессекс. Так что, для того, чтобы предупредить тех, кто ждал нас на станции, что мы скоро прибудем (и, что стрелять в нас не нужно), нам пришлось временно прервать полет, когда до цели оставалось всего пару часов пути.
Напряжение, разлитое в воздухе, можно было потрогать руками: После разговора с женой Вейдер, что называется, завелся! Ну, то есть, разговаривал то с "Дарой-Ли Вимиами" — так сейчас, согласно состряпанной ситхом легенде, звали Сабе Таф... — то есть, Падме Амидалу, я сам. Лица "Целеуказателя" она, понятное дело, никогда не видела. Светить собственным лицом Вейдеру сейчас, дипломатически выражаясь, было бы слегка несвоевременно — проще уж сразу в полном ситском облачении на связь выйти! Да и, там — на другом конце канала связи, наверняка будут присутствовать посторонние зрители. Поскольку "физиономии" боевых дроидов, в качестве лиц экипажа нашего корабля, тоже заведомо отпадали, то единственным лицом, которое можно было без опаски пихнуть перед голокамерой аппаратуры связи, была моя собственная физиономия.
