Ведь как действовали те же ВВС США, когда надо было подавить вражеские базы, а времени было в достатке?
Сперва летят истребители. Они пускают относительно мелкие ракеты, те же AGM-65 "Маверик" с боеголовкой, примерно эквивалентной восьмидюймовому снаряду. Цели — все, что либо выступает над уровнем грунта, либо шевелится. Рано или поздно, у командиров противника кончается терпение смотреть на это безобразие. Включается ранее замаскированный обзорный радар, данные целеуказания передаются на ракетные батареи, те включают свои радары наведения... и все это богатство через несколько минут накрывает залп противорадиолокационных ракет, пущенных с самолетов второй волны, которая барражирует на безопасном отдалении. Истребители первой волны в это время врубают генераторы радиопомех, бросают облака дипольных отражателей и фейерверки тепловых ловушек, и летят на полной тяге куда подальше.
Истребители, они быстрые. Если дистанции пуска и скорости ракет рассчитаны правильно, атакуемые вражеские наземные радары вынуждены замолчать в страхе прежде, чем ракеты ПВО долетят до наглых истребителей первой волны. А сама по себе ракета земля-воздух мало что может. Да, есть у нее маленькая и тупая головка самонаведения. Потому и называют ее "головка" — ну не ассоциируется это убожество с полноценной головой с глазами. От "головки" никакого толка нет, если наземное наведение подавлено прежде, чем ракета "увидит" свою цель. Поэтому летят ракеты ПВО в белый свет как в копейку, а одно попадание на сотню выпущенных ракет считается большой удачей.
Впрочем, для ракет, летящих на путеводную звездочку радарного луча, тоже не все шоколадом намазано. Встречаются в их жизни и участки, намазанные чем-то шоколадным по цвету, но воняющим сортиром при попытке укусить. Речь идет о радио-отводках.
Новые радары прекрасно видят противорадарные ракеты. В момент осознания, оператор радара матерится самыми грязными словами, орет "все в укрытие!", и кладет палец на волшебный переключатель. А по повороту переключателя, антенна радара перестает излучать. Впрочем, если бы только это, вражеская ракета просто бы переключилась на инерциальное наведение, и вполне возможно бы попала куда ей хочется. Только на этом подлянка со стороны радара не кончается. Одновременно с отключением антенны, начинает излучать точка в сотне метров от радара. Чем? Да концом того толстого шланга, что спрятался в траве. На самом деле этот шланг — радио-волновод, а приличный радар раскидывает вокруг себя не одну такую ловушку.
Так что при "прорыве ПВО" в первом обмене ракетными залпами редко кого убивают.
Ситуация для подсистемы обнаружения в составе ПВО становится отчаянной постепенно. Первый радар переключился на радио-обманку на пару секунд позже, чем нужно. Второй не к месту забуксовал, и его накрыли обстрелом по квадратам, прежде чем удалось сменить позицию. Еще у одного радио-отводка оборвалась при спешной смене позиции. Еще у одного шальной осколок что-то повредил в антенне, и теперь вместо целеуказания он выдает мусор, только операторы об этом не догадываются. Наконец, список замаскированных и защищенных укрытий становится все короче, а на пути между ними прибавляется воронок. У ракетных батарей аналогичные проблемы.
Как ни старайся, по сравнению с авиавойсками у наземной ПВО низкая мобильность. Поэтому, если бить самолетами в один район достаточно долго, у ПВО наступает истощение. Как правило (для тупо экономящих стран бывшего третьего мира), истощается запас самоходных обзорных радаров, так что в решающий момент один из истребителей-провокаторов остается необстрелянным или еще хуже, незамеченным. С этого момента позиционная война переходит в избиение. Обзорные радары, радары наведения и ракетные установки засекаются на боевых позициях и расстреливаются практически "в упор" (для прорыва ПВО дистанция "в упор" — это где-то 20 км).
Время до разрушения ПВО в планомерном "прорыве" (хотя по скорости "прорыв" больше напоминает рубку дерева дубиной) измеряется неделями и месяцами. Ничего похожего по срокам нет на базе НЕРВ-Восточная Австралия. База захвачена вышедшим из-под контроля безопасников НОД почти две недели назад, но, насколько я знаю, серьезная бомбежка началась только шесть дней назад. Мало, даже против не имеющих глубоких тылов войск НОД. Неудивительно, что сегодня я уже видел пять самолетов, тянущих дымные хвосты.
Внезапно появившаяся рядом Мисато, удерживая у уха рацию, напряженно слушает. Может, отбой на сегодня?
— Синдзи, готовность номер 1! Высаживаешься в зоне Утес-14, по моей отмашке!
— Есть! — а что еще можно сказать! Нажимаю кнопку подгонки комбинезона, и ...! Как больно! Спешно отключаю вакуумные насосы, лезу в складку-карман на правом боку. Так и есть, какая-то алюминиевая на вид трубка размером с большой палец. Внутри скрученный листок бумаги.
"— Береги спину. Орудия главного калибра ненадежны. Привет от кошмара капитана Рёдзи."
Прочитав, комкаю бумагу. Мисато заметила?
— Синдзи, я уничтожу записку. Информация стоящая? — Майор Кацураги протягивает руку.
— Еще как. Предатели или в башнях, или на центральном посту. Будут стрелять Еве-01 в спину из шестнадцатидюймовок.
— Поняла. — Уже собранная Мисато теперь выглядит, как сжатая пружина. — Будь уверен, на этот раз никто не уйдет. Ты главное, останься жив.
На этот раз от Кацурагиных объятий я увернуться не успел. Да честно говоря, и не пытался увернуться. Стресс и все такое... интересно, именно поэтому фронтовые романы возникают настолько легко?
* * *
Я вылетел, как пробка из бутылки. Так же тяжело и недалеко. Точнее, до первого трапа, где впереди меня пристроился мрачный морпех из охраны, кто тактично ждал до этого вне пределов прямой видимости.
Спокойно, Виктор. От минутной спешки толку не будет. Что там у нас на море... все верно, "систершип" "Советского Союза", линкор УРО "Российская Империя", в девичестве "Айова". Макдоноу стягивает ударные силы малого радиуса действия в один кулак, для усиления зонтика ПВО и концентрации огня. А меня надо посадить в Еву-01 до того, как начнет палить главный калибр. Иначе мою тренированную, но очень уж легкую тушку просто снесет со взлетной палубы.
Внезапно, дико завыли роторные пушки "Советского Союза". Через десяток секунд что-то взорвалось в воздухе в морской миле от "Российской Империи", осветив на момент россыпь десантных судов и... да, это транспортеры танков. Мы уже под обстрелом, и скорее всего неожиданно ранним. По армейской традиции шапкозакидательства, приказ занять ложемент пилота я получил только после начала ракетной контратаки сил НОД.
— На нас напали, Мисато. — прокомментировал я на ходу. — Причем уверен, что баллистическими ракетами.
Гнилое дежа-вю. Почти то же самое, с поправкой на обстановку, я высказывал в начале боя с Гагиилом. Надо думать, прежде чем открою рот, а то действительно недолго и в солдафона превратиться.
Вот и взлетная палуба. Контактный комбинезон, слегка заляпанный ужином — это можно пережить. Надеюсь, мазки рисовой каши не растворяются в ЛСЛ, не хочется дышать чем попало. Нажимаю кнопку вакуумной подгонки на запястье, а Мисато, поймав мой взгляд, достает из сумочки салфетку и начинает оттирать мой рукав. Я царь, султан и властелин гарема... тьфу, что за чушь лезет в голову перед боем.
— Уже достаточно. Спасибо, майор Кацураги. — я разворачиваюсь к лесенке, приставленной к боку Евы. Контактная капсула уже выдвинута, задраить люк — минутное дело, оттренированное до полного автоматизма.
Капсулу начинает заполнять ненавидимая мною ЛСЛ. Перед тем как вдохнуть её в лёгкие я пару секунд задержал дыхание, привычно подавляя чувство страха и лёгкой паники.
В этот вечер я сполна понял, почему военные так мягко реагируют на... используем мой неологизм, "ожидательный тупняк". Потому что после того, как майор Кацураги передала приказ занять место в капсуле, два часа мне пришлось плавать в ЛСЛ, разглядывая клочок неба над головой. Поскольку приказа встать из "охлаждающей ванны" не было. Зато Мисато каждые десять минут, точно по секундомеру, начинала стандартный диалог.
— Лейтенант Икари, доложите статус питания и АТ-поля.
— Питание внешнее, АТ-поле развернуто.
— Принято. Ждите, выдвигаемся на позицию.
Так и воображаю. Сидит она в уголке мостика, и передает каждые десять минут очередной листок дежурному по штабу. А что тот с ним делает — подшивает к журналу операции, нажимает кнопку генерации макроса на ноубуке, или просто проверяет цвет флажка на карте — мне это неведомо. Поскольку ясновидением, несмотря на всю эту мистику с Евангелионами, я еще не страдаю. Хотя курсы младшего командного состава и позволяют догадываться, что происходит.
Вот, опять. Небо прочертили снаряды роторных пушек АК-630, а что-то мягко ткнулось в АТ-поле. Вроде бы не артиллерийский снаряд, к которым я привык на испытаниях. Те ощущаются "резче". Противокорабельная ракета? Впрочем, непонятно. То ли обломки ракеты или снаряда, уже разваленного точечной защитой. То ли близкий промах. А может, Ева остановила смертельный удар по линкору УРО. Практически ничего не видно. Надо затребовать от Аобы телескопическую мачту с поворотной камерой, чтобы выдвигалась метров на пять из груди. А что ее будут срезать в каждом первом бою, плевать. Нервы, в отличие от навесного оборудования, восстанавливаются плохо.
— Лейтенант Икари, поднимайте Еву! И сразу же на дизельное питание!
— Принято. — преодолевая сопротивление "застывших" суставов, я (а точнее, Евангелион — Ноль первый) сел, поднялся на колени. Странно, но все еще ничего не видно. Ранцевые дизели на старт, зрение на инфракрасный, похоже дымовое заграждение мешает... и реальность боя вдруг ворвалась в сознание.
Весь центральный сектор загораживала надстройка "Советского Союза", но слева на воде горел гигантский костер.
Мне потребовалось с пяток секунд, чтобы привыкнуть к инфракрасному зрению и идентифицировать костер. Да, боевики НОД придерживались принципа Шигеру "вести огонь, пока цель не поменяет очертания", буквально. Линкор УРО "Российская Империя", точнее уже бывший линкор. Как-то не верится, что с такими повреждениями можно рассчитывать на судоремонтный завод. Повезет, если удастся "это" отбуксировать до завода по утилизации кораблей. Главная надстройка... торчат скелетообразные несущие балки. Взлетная палуба на корме отсутствует как явление, угадываются скрученные стойки, на которых она еще вчера крепилась. На носу, башни главного калибра — отсутствуют. Нет, башни все еще на месте, только в крышах (между прочем, с полметра стали толщиной) угадываются тени крупнокалиберных дырок, а вокруг сплошной изорванный металл, скрадывающий их силуэты. Носовая часть линкора "Российская Империя" нелепо изогнута вниз, так что остатки палубы спереди от башен большей частью под водой. Самое удивительное, что эти почти обломки еще на ходу и контролируются. Тянется пенный след за кормой.
Я наконец встал в полный рост, так что мне виден нос "моего" линкора.
Scheisse.
Или не виден. Как в анекдоте, "нечего на него смотреть, все уже отвалилось". Да, чувствую, будут специальные десантные корабли для Евангелионов. Бывший "Висконсин" оказался банально слишком длинным, чтобы прикрывать его всего АТ-полем, да еще почти с кормы. Есть предел и для Ангельско-Евовской магии...можно было догадаться. Никто не пытался прикрыть АТ-полем что-то настолько большое. Гагиил не в счет. Поле дотянулось как раз до передней башни главного калибра, а перед ней...что-то есть, но не уверен, что это можно назвать носом.
Ставя себя на место командира НОД, я бы, остервенев от присутствия Евы, всадил в "Советский Союз" половину с гаком своего запаса противокорабельных ракет. Разрушения за теперь уже ясно видимой чертой резко возрастают, так что на носу корабля точно непонятно, где еще линкор, а где уже провал до самого дна. Настолько НОДовцам хотелось меня утопить.
Ожил коммуникатор.
— Синдзи... Ээ... Лейтенант Икари, — поправилась Мисато. — Отстреливай кабель питания и прыгай. Глубина здесь около двадцати пяти метров, линкор сильно набрал воды и ближе не подойдет. Квадрат тридцать два, позиция пять-пять. Видишь маркер точки высадки?
Я обратил внимание на виртуальную карту. Действительно, моргает желтый крестик, а перед ним и справа — зеленые ромбики. Мне потребовались секунды, чтобы засечь два десятка плавающих танков и разведывательно-десантных машин на воде. Программа, уловив движение глаз, послушно прикрепила зеленые ромбики и на панорамный обзор. Как-то негусто. Ожидалось раза в три больше сил поддержки... ладно, буду надеяться, что они просто задержались.
На берегу же не видно почти ничего. Завалы бурелома, перемежающиеся воронками. Местами обратная картина, изломанные стволы сползают в воронки с оголенных холмиков.
Я машинально соединил взглядом значки транспортеров с символом дешифровки, и эфир взорвался возгласами по-русски.
-Это три-четырнадцать, у меня вторая пробоина в лобовом щитке. Водитель убит, покидаем машину.
-Это три-один-дубль. Три-шестнадцать, примите отделение Казанцева на три-четырнадцать на буксир. Вы идете в третий ряд.
— Пошел в лес! Куда прешься, четверка!
— Это два-восемь! Горим! Хладона не хватило!
— Это три-се...
— Где эти на ... ... (полная нецензурщина) ракетчики! Пускай (еще один нецензурный загиб) к ядреной фене!
Ярость врезала как молотом как молотом по голове, в глазах на мгновение помутилось, когда сердце взвинтило ритм. Наших парней сейчас убивают, а я изображаю статую. Прикрыть. Прямо сейчас.
Я прыгнул, вложив в ускорение и АТ-поле, и все мускулы Евы. Сколько я выжал, двадцать же? Сознание на мгновение помутилось, а из рта вырвалось темное облачко крови, моментально растаявшее в ЛСЛ.
Наверное, со стороны это смотрелось страшно. Ноль-первый взлетел со скоростью минометной бомбы, наполовину притопив линкор, чтобы за пятнадцать секунд прыжка преодолеть километр до зоны прибоя.
Обзор резко расширился, а у кого-то из НОДовцев сдали нервы. Еву попытались подстрелить "влет" с двух позиций, из чего-то вроде малокалиберных автопушек или пулеметов. Получите. Турели GDM-008, повинуясь отданным через нерв А-10 целеуказаниям, выдали по одиночному выстрелу, и вспышки пулеметных выстрелов пропали.
— Получите! Пехота, ко мне под прикрытие! — я заорал еще до приземления.
Приземление (или приводнение), несмотря на где-то пятиметровый слой воды (пустяк для Евы), было очень жестким. Я почти упал на спину, чудом не залив морской водой дизельный ранец. Вода разлетелась безумным фонтаном, на десяток секунд закрыв обзор. Поясницу пронзила резкая боль, а индикатор встроенной батареи отсчитал с пяти минут до 4:53, прежде чем захлебнувшийся было брызгами ранцевый дизель перезапустился.
Я шагнул вперед, и наконец...я в Австралии! Только это какая-то неправильная Австралия. Холмы, покрытые местами белым песком с низкорослыми, сосновыми на вид рощицами, и ни малейших признаков саванны или эвкалиптовых лесов с висящими коалами. Мелькнула было бредовая идея, что все это напоминает "арктическую базу", где согласно аниме геройствовала Мари Макинами. Нет, это совсем из другой оперы, та база была вроде бы в России. Кстати, Мари в порядке? Если так досталось морпехам, что творится в море? Может, она сейчас умирает в контактной капсуле, в раздавленной Еве-подлодке?
