Король дворфов обрушил секиру на главного стража, уворачиваясь от ответного удара палицы, хекнув, метнул молот в голову стоящего слева, выводя его из строя. Артас, справившись со своим врагом, обрушил молот на противника Мурадина, заставляя летающие доспехи рухнуть вниз. Вздевая и опуская молот, бил и бил, пока магическое сияние не угасло. Страж пытался что-то говорить, но Артас не желал слушать, превращая его в груду расплющенных обломков.
— Всё кончено, Мурадин. Пора посмотреть, что же они охраняли.
Короткий переход вывел их в просторный амфитеатр, по краям его стояли колонны с изображением черепа, а посередине находился постамент с заточённым в ледяную глыбу мечом.
— Смотри, Мурадин. Вот оно наше спасение!
— Погоди, парень, — отозвался дворф, — здесь... на постаменте... надпись. Это предупреждение. Она гласит: «Тот, кто поднимет этот меч, познает на себе его силу. Подобно рассекающему плоть клинку, будет она терзать его душу». Я должен был догадаться. Этот меч проклят... давай выбираться отсюда!
— Я с радостью приму на себя проклятье, если это поможет спасти мою Родину!
— Оставь его, Артас, и труби отступление. Мы отсидимся на побережье, и люди вернутся домой!
— К демонам людей! Я буду мстить, и никто не встанет у меня на пути, даже ты.
Подбежав к постаменту, Артас вздел над головой свой молот и прокричал:
— Теперь... я взываю к духам этого места... я отдам всё и заплачу любую цену... если вы поможете мне спасти мой народ!
С оглушительным треском ледяной плен лопнул, разлетаясь осколками. Один из них сбил с ног Мурадина, а клинок, подлетев вверх, начал падать. Воткнувшись до середины в мёрзлый камень, он источал лютый холод. Откинув в сторону молот паладина, Артас опустил ладонь на рукоять. Холод стал подниматься по руке, вымораживая тело и чувства, на мгновенье он ощутил большую часть Азерота, не только земли, но и моря. Шёпот тысячи голосов наполнил его разум, они говорили наперебой, обещая, соблазняя, смеясь и требуя.
— Мурадин! — обратил он внимание на своего спутника, когда наваждение схлынуло.
Тот лежал навзничь, так и не выпустив из рук оружие. Подойдя поближе, Артас призвал силу Света, щедро делясь ею с дворфом.
— Ох, приятель, что это было? — простонал тот, приходя в себя.
— Не время отдыхать, друг. Расскажу по дороге.
* * *
Они вернулись в самый разгар бойни, переломив битву и отбросив нежить. Фростморн с лёгкостью разрубал тела и доспехи, его лезвие на мгновенье вспыхивало, когда он обрывал жизнь очередного умертвия, прибавляя ему сил. Сгустки Света сбивали с неба остатки горгулий, исцеляли раненых, прожигали дыры в поганищах и убивали некромантов.
В какой-то момент принц вырвался вперёд, оставив позади остатки своих войск, он стремился туда, где возвышалась рогатая фигура ненавистного демона, что с надменной усмешкой смотрел на его усилия.
— Так ты всё-таки решил заплатить за этот меч жизнями своих людей, как и предсказывал Тёмный Властелин. Ты сильнее, чем я думал... — произнёс натрезим.
— Не трать слов понапрасну, Мал'Ганис. Теперь я слышу только голос моего меча.
Окружавшая их нежить отправилась сковывать отчаянный прорыв людей и дворфов, стремившихся защитить своего лидера.
— Ты слышишь голос Тёмного Властелина? Он говорит с тобой через этот меч? Что он сказал тебе, юный принц? Что сказал тебе Повелитель Тьмы?
— Он сказал, что пробил час отмщения.
— Что? Он не мог...
Воспользовавшись растерянностью демона, Артас, призвав силы Света, проткнул успевшего распахнуть крылья демона, чувствуя, как Фростморн стремится вырвать сущность врага, а сила Света выжигает плоть вокруг клинка. Заорав, Мал'Ганис попытался полоснуть его когтями, но тело демона уже истаивало, не в силах противостоять обрушенной на него мощи.
— Всё кончено...
Но ещё остались те, кто был с ним до конца. Развернувшись, Артас напал на остатки Плети со спины, забирая их нежизни.
Глава 88.
Десять дней спустя.
Мурадин был рад убраться с опостылевшего Нортренда. После того, как Артас сразил демона, ещё сутки у них ушли на добивание нежити, ещё два дня на то, чтобы отдать последние почести павшим, а остальное время они ждали корабли. Дворфы отправили вертолёт, он-то и вызвал флот на замену. Стрелки, что были с принцем с самого начала заварушки, теперь отправлялись домой. Грудь короля дворфов заныла — именно сюда ударил осколок ледяного плена, удерживавшего проклятый меч. Так было каждый раз, стоило ему приблизиться к принцу.
— Пора прощаться, Артас, Камнем тебя прошу, избавься от этого клинка.
— Непременно, дружище, — отозвался наследник Лордерона. — Но я не могу просто бросить его.
С того дня, как он завладел Фростморном, волосы принца поседели. Но не старческой, неравномерной сединой, а будто превратившись в серебро или иней. Если раньше мечты о мести то и дело проскакивали в словах и действиях принца, то теперь он больше молчал, хотя губы его иногда растягивались в улыбке.
— Думаю, уничтожить его сможет только орден Серебряной Длани, когда соберётся вместе, — продолжил Артас.
— Рад, что ты не цепляешься за него, приятель. И его действительно лучше нигде не оставлять, — отозвался Мурадин. — Даже в море.
Обнявшись на прощание, он смотрел, как принц с последней партией своих людей отплывает на шлюпке. Самим дворфам предстоит ещё погрузить танки и покинуть берег напрасных надежд.
* * *
То же время, острова Крушителей Черепов.
Гоури тяжело сглотнул, глядя на зулфи. Эльфийка, вернувшись с прирученным пауком, стала носить одежду, причитающуюся её сану, но выглядела от этого только желанней. Невесомые полупрозрачные куски ткани оставляли мало простора для фантазии, порывы ветра то и дело норовили отодвинуть их в сторону, а накидка на спине не прикрывала даже низа упругих ягодиц.
Неизменная маска скрывала лицо, а потому за ней можно было легко представить голову первой красавицы клана — Нимгаки. Только пальцев на руках и ногах многовато, но для заведения семьи это не проблема.
— Ты хочешь познать силу Элуны? — переспросил его чарующий голос. — Тогда приплывай вечером на остров.
— Я буду, зулфи!
* * *
Илвардис нравилось внимание мужчин, даже троллей. А заодно она решила потренировать на них своё женское очарование. И если раньше она не понимала причины ажиотажа, что возникал всегда, когда она появлялась в поселении, то теперь сама провоцировала его поведением и одеждой.
Ручная паучиха могла ткать паутину любой толщины, и ей не пришлось обходиться «тканью», что можно срезать со стенок паучьего логова. Помимо постели, занавесок и одежды, она изготовила и новую тетиву для лука. Та оказалась куда лучше прежней, но работа над ним ещё не закончена.
Ллос просто обожала рыбу, но всё равно время от времени эльфийка ходила с ней на ночную охоту. Сейчас эта мохнатая нахалка жила на её острове, переоборудованном в храм Элуны. Сила ночной богини не вступала в конфликт с практиками вуду, и Илвардис показалось забавным обратить в эльфийскую веру островных троллей.
Сделать это оказалось даже легче, чем она предполагала. Подумав немного, она поняла, почему так произошло. Тролли всюду видят знаки Судьбы и Богов, чтят духов, особенно злых, и поклоняются большому количеству лоа. Это, по здравому размышлению, сильно роднит их с ночными эльфами, и является ещё одним подтверждением деградации последних. При всём разнообразии сверхъестественного, новая богиня легко дополнит их пантеон, ведь она не претендует на исключительность, а количество обрядов и сил зависит от жизненной ситуации троллей. Кто сейчас может помочь или хотя бы не вредить — тот и получает жертвы.
Вечером её ждёт новый адепт, а сейчас она займётся улучшением собственного лука. На Земле его назвали бы композитным, состоял он из нескольких пород дерева, клыков троллей, паутины и клея. Подпитываемый проходящей через него природной магией, он раз от раза на крупинку становится прочнее, а ещё восстанавливает неизбежные микроповреждения.
Он хорош и на дальней дистанции, и на средней, да и в упор Илвардис успеет выпустить даже две стрелы, но после он превратится в дубинку. Хорошую, крепкую, но просто дубинку. У девушки появилась идея, как исправить этот недостаток, и сейчас она уселась в позу лотоса на песчаном берегу, положив лук на колени и став прорезать в верхней четверти плеча углубление. Опять собралась толпа, глядя, как зулфи что-то творит со своим оружием.
Дерево было твёрдым и плохо поддавалась ножу, но до вечера у неё полно времени. Как только пазы будут готовы, она отольёт из копейных наконечников два лезвия и разместит их там. Тогда лук превратится и в оружие ближнего боя.
* * *
Вечер того же дня.
Тьма вступала в свои права, растущая луна на небе всё сильнее наливалась светом, и Илвардис вышла из своего дома, являющегося по совместительству ещё и храмом Элуны. Верная Ллос сидела на вершине каменного купола, поблёскивая чёрными бездонными глазами, а к берегу приставала последняя лодка. Пять троллей и семеро троллих уже были здесь, ожидая её появления.
— Приветствую вас, братья и сёстры. Пусть ночь будет полна и богиня обратит внимание на нового её почитателя, — пропела она мелодичным голосом.
Маска вуду осталась в помещении, как и накидка, лунный свет заливал её фигуру, заставляя переливаться серебром полумесяц между её грудей.
— Славься, Элуна! — хором ответили собравшиеся и обратили свой взор на прибывшего Гоури.
В левой руке он держал вырывающегося кролика, а в правой был кинжал.
— О богиня ночи! Освети своим светом того, чей взор устремлён на тебя! Прими его служение и благослови своей силой!
— Славься, богиня! — отозвались тролли.
Подойдя к Гоури, Илвардис накинула ему на шею сплетённый из собственных волос и паутины шнурок, на котором был прикреплён вырезанный из белоснежной кости полумесяц. Отступив на два шага назад, она вскинула руки ладонями вверх, призывая на молодого тролля благословение богини.
— Во имя Элуны! — прорычал тролль, вонзая кинжал в беззащитного кролика.
* * *
Корабль шёл полным ходом, возвращаясь в Лордерон. Утомлённые воины и матросы спали крепким сном, все, кроме вахты и Артаса. Ни скрип такелажа, ни плеск волн о борт, ни завывание ветра не могли потревожить уставших людей. С того времени, как они зашли на борт, их отпустило напряжение. Долгие переходы, схватки с нежитью и убийства ни в чём не повинных людей как будто остались далеко позади, и скоро их сон станет ещё крепче.
Захлопали сматываемые паруса, потерявшие ветер, матросы, спустившись на палубу, легли ничком. Принц сел на койке, доставая Фростморн из ножен. Сила Ледяной Скорби вновь потекла по его телу, кристаллизуя мысли и вымораживая чувства, Море Душ наполнило разум привычным шёпотом мириада голосов, к которым вскоре присоединятся ещё несколько сотен. Он уже чувствовал, как Чума перестраивает тела его обновлённых слуг, делая их совершеннее. Ориентируясь на силу Фростморна, прибыли порталами несколько некромантов.
— Скоро я буду дома, — произнёс Артас с горькой усмешкой.
* * *
Денис активировал плетение, и запертый в клетке гуль, до этого тщетно пытавшийся перегрызть прутья решётки, забился на полу. Исследовательские плетения показывали, как его магическая составляющая рассогласовывается, линии подпитки сливаются в одну, выжигая плоть. Средства от нежити всё ещё были в разработке, но уже сейчас можно было накрыть весь Даларан защитным куполом, что будет выводить нежить из строя.
С момента своего прибытия он не вылезал из лаборатории, ознакомившись с первыми наработками Кел'Тузеда и других магистров, изучавших новую напасть, что привнесла на Азерот Орда. По сравнению с ними захваченные в северных землях Лордерона образцы нежити были куда совершеннее и смертоносней. Нер'Зул не приказывал саботировать разработку оружия против Плети, и Денис развернулся вовсю. Создавал новые плетения, искал оптимальные магические потоки, изучал новых некротварей, чтобы маги были готовы к повторному вторжению Плети.
Сейчас он обретался в покоях Кел'Тузеда, пользуясь его запасами реагентов, магических расходников и шикарной библиотекой. Попались ему и орочьи шаманские амулеты. В них были заключены духи стихий с Дренора, они-то и вызвали наибольший интерес Повелителя Мёртвых. Под шумок несколько из них «поломалось» в результате «исследований», и на все вопросы Нер'Зул хранил загадочное молчание.
Случай с Кел'Тузедом не был уникальным — уже не раз маги, чересчур увлекающиеся призывами существ с иных планов, пали в результате коварства демонов, обещавших своим последователям необычайное могущество. Таких ренегатов, как и их наследие, уничтожали с особым тщанием. Но тело архимага так и не нашли...
* * *
Некоторое время спустя.
Весть о возвращении принца с победой облетела Лордерон. Столица готовилась встретить своего героя, избавившего королевство от Чумы и стоявшего за этим демона. Войска всё ещё уничтожали остатки нежити, но благодаря возглавлявшим отряды паладинам не пришлось пользоваться помощью магов Даларана.
Едва увидев на горизонте корабль, гонцы поспешили во дворец на доклад, а жители, надев праздничную одежду, высыпали на улицы. Звон колоколов наполнил город, весь путь от причала до дворца был устлан коврами, а жители бросали вернувшимся героям лепестки роз.
Всюду слышался радостный смех и приветствия, впереди отряда шагал принц Артас, срывая овации. Мало народу вернулось с ледяного континента, чеканя шаг солдаты следовали за лидером, оставив его и двух сопровождающих у входа в королевский парк. Для них уже были накрыты столы, и солдаты, не чинясь, присоединялись к всеобщему веселью.
* * *
Артас, не слыша ликования толпы, шёл по украшенным цветами и флагами улице. Яркое солнце не могло растопить лёд, сковавший его душу и плоть, а шёпот проклятого клинка звучал всё сильнее, перекрывая песни и звон праздничных колоколов. Лепестки роз кружились в воздухе, напоминая алые хлопья снега, или пепел пожарища, подсвеченного зловещим заревом. Остановившись возле арки, он поймал один пальцами, наблюдая, как тот начинает гнить у него в руке. Отшвырнув его прочь, он поднял глаза, смотря на радостных горожан, что горсть за горстью кидали их ему на голову.
Миновав королевский парк, он поднялся по ступеням и с силой распахнул тяжёлые ворота тронного зала. Сколько раз он уже появлялся здесь? Воспоминания о беззаботном детстве, появившись, потускнели и стали выцветать, совсем как касавшиеся его цветочные лепестки. Пройдя в центр зала, обнажил Фростморн и аккуратно, чтобы не пробить пол, упёр его остриём и опустился на одно колено, склонив голову.
Отец поднялся с трона, откинув в стороны полы мехового плаща.
— Здравствуй, сын мой! — произнёс король.
— Тебе больше не придётся страдать ради своего народа и нести бремя этой короны, — сорвались с губ ледяные слова. — Я позабочусь обо всём.
Поднявшись, он поудобней перехватил рукоять Ледяной Скорби и пошёл вперёд, глядя в родные глаза, смотрящие на него с недоумением.
