М.Я.У

Оказалось, оператор районной сети кабельного телевидения 'подрабатывал' в какой-то крутой сауне, снимая развлечения высокопоставленных чиновников с 'девочками' и шантажируя 'слуг народа' отснятыми фильмами. Практически всегда 'киногерои' раскошеливались и выкупали кассеты с записями, так как понимали, что лучше лишиться денег, чем служебного кресла. Но некоторые упирались, и тогда интернет обогащался новыми видеороликами в стиле ню с участием непременной героини Кати 'Му-му' , получавшей у Сергея часть 'выручки' от продажи фильмов. Одним из таких упрямцев оказался некий 'человек, похожий на высокопоставленного судью', с треском вылетевший с должности . Вылететь вылетел, но за шантажиста кто-то взялся серьёзно, и тот, почувствовав, что шутки кончились, в панике примчался к Беде, умоляя его спрятать кое-какую технику и стопку видеокассет.

Это был предпоследний раз, когда Николай видел Глушко. В последний раз тот явился к нему через два года. Располневший, порозовевший, донельзя умиротворённый.

Оказалось, отловили его возле собственной дачи. Тщательно пересчитали ему рёбра, а когда Сергей потерял сознание, бросили в багажник джипа и вывезли в соседнюю область. Там в каком-то брошенном коровнике популярно объяснили, в чём он был не прав, и... провели подготовительную процедуру к операции по смену пола.

Глушко, оправившийся после случившегося и даже нашедший себе очень высоко оплачиваемую работу евнуха в гареме какого-то арабского шейха, благодушно оставил Беде все свои теле-видео прибамбасы. Забрал только коллекцию видеокассет. Исключительно для личного пользования. 'Будет о чём вспомнить на досуге', — пояснил он.

Мстить Глушко никому не собирался. Открывшиеся перспективы его более чем устраивали, и распыляться на такую мелочь, как месть, он не хотел. Единственной претензией к похитителям у него было то, что те проделали хирургическую операцию, не позаботившись о наркозе для пациента.

Один из оставшихся от новоиспечённого евнуха объективов Беда и собирался присобачить к своей камере.

Подходящий конденсатор нашёлся на печатной плате от куска какой-то негодной аппаратуры.

Чёртик с любопытством наблюдал за манипуляциями паяльником и пинцетом, усевшись на полку над рабочим столом. Беда несколько раз покосился на него, но нечисть настолько увлеклась зрелищем, что стыдно было её прогонять.

Потом пришёл черёд камеры. Николай, чтобы унять возвращающуюся дрожь в руках, допил остатки коньяка, аккуратно изъял обломки конденсатора и, сосредоточившись, впаял на его место целый.

— Учись, студент! — довольно подмигнул он чёртику.

Тот, будучи в полном восторге, взвился к потолку и приземлился прямо на жало паяльника, принявшись выплясывать на раскалённой поверхности. То ли от избытка чувств, то ли от обжигавшей крошечные копытца температуры. От неожиданности Беда даже выронил паяльник, не замедливший удариться о корпус камеры и, отскочив от неё, брякнуться на голую коленку Николая.

— Сдурел, что ли?! — рявкнул на ржущего над ним чёртика подскочивший от боли Беда.

Паяльник он выдернул из розетки, уложил в жестяной футлярчик и, дунув на всякий случай на свежую пайку, присоединил к камере аккумулятор. Вытряхнув в рот прилипшие к донышку стакана капли коньяка, Беда аккуратно щёлкнул тумблером питания, и в видоискателе камеры ожило изображение. В отместку чёртику он навёл на него объектив, включил запись и громко произнёс:

— Раз, раз, раз! Проверка записи.

Потом остановил плёнку, перекрутил её назад, и пустил аппарат на воспроизведение. Экранчик видоискателя послушно показал интерьер колькиной квартиры и ехидную мордочку чёртика, а из крошечного динамичка донёсся голос Николая:

— Раз, раз, раз! Проверка записи.

Беда удовлетворённо выключил камеру, прикрутил снятые панели корпуса, обмотав треснувший пластик прозрачным скотчем.

— Я же говорю: мастерство не пропьёшь! — засмеялся он в мордочку корчившему рожи бесёнку.

Откуда было знать Беде, что в тот момент, когда горячий паяльник грохнулся о корпус камеры, с его раскалённого жала сорвалась крошечная капля расплавленного припоя и, упав на два соседних контакта, замкнула их тончайшей перемычкой. 'Соплёй' на жаргоне электромонтажников.

Встреча с кандидатом в Президенты планировалась прямо возле памятника кинорежиссёру Конёнкову, имя которого носила улица. То есть непосредственно рядом с домом, где на первом этаже жил Беда. Правда, окна его квартиры выходили во двор, а не на улицу, где напротив входа в располагающуюся в цокольном помещении библиотеку и состоится мероприятие. Но проблема решалась просто: Колька позвонил в дверь соседке Клавдии Осиповне, жившей вместе с разведённой дочерью Жанной и внуком, и договорился, что та пустит его через свою комнатку на крышу библиотеки. Тётя Клава не теряла надежды на то, что когда-нибудь Николай бросит пить и обратит внимание на одинокую Жанну, поэтому старалась всячески содействовать посещению Бедой их квартиры: то на чай с пирожками пригласит, то попросит компьютер внука обслужить, то новый крючок для шумовки на кухонную стенку прикрепить. Вот и сегодня, пропуская Николая с аппаратурой в окошко, упомянула о готовящемся на ужин капустном пироге.

Любопытный чёртик не успел прошмыгнуть за Бедой в открытое окошко. Заметив злорадную усмешку оператора, он показал ему язык и... совершенно свободно просочился сквозь стекло, перепорхнул на ветку ближайшей берёзки, где, вальяжно развалившись, принялся лениво плеваться в публику, подтягивающуюся к памятнику режиссёру. Люди, обнаружив на одежде свежее белое пятнышко, поднимали кверху глаза, проклиная кружащихся над соседним леском ворон.

Подъехавшая милиция перекрыла движение транспорта по улице, заблокировав целый квартал, и Беда сообразил, что скоро начнётся. Он пару раз глянул в видоискатель, сдвинул штатив с камерой на полметра и удовлетворённо кивнул. Ракурс получался прекрасный: и лица народа видны, и пятачок асфальта, оберегаемый для кандидата в Президенты. А тем, что в уголке картинки маячила наглая мордочка нечисти, можно было пренебречь. Колька знал, что образы его запойного сознания видеоаппаратурой не фиксируются.

Зачирикал мобильник. Звонила корреспондентша Светка:

— Приветик, Колюня! Вижу, вижу тебя. Давай радиомикрофон проверим.

— Ага, — буркнул Беда, воткнул в ухо наушничек от камеры, ткнул кнопку включения приёмника радиомикрофона, прицепленного к камере. — Готово, говори.

Светка прощебетала какую-то считалочку, и Беда просипел в мобильник:

— Всё хоккей. Ты, когда будешь вопросы задавать, постарайся ко мне лицом развернуться. Лады?

Светлана согласилась, и Колька, вырубив связь, уселся на прихваченную у Клавдии Осиповны табуретку догоняться пивком.

Чем меньше становилось пива в бутылке, тем больше появлялось нечисти на окрестных деревьях, крышах и подоконниках. 'Не, надо завязывать!' — лениво подумал Николай, но тут забубнили рации милицейского оцепления, по собравшимся, заполонившим улицу, пробежала волна оживления.

Беда врубил камеру и развернул её в сторону центра города, откуда, крякая спецсигналами, приближался кортеж кандидата. На подъездах кортеж перестроился, вперёд вырвался джип, намереваясь лихо затормозить метрах в пятнадцати от толпы. В этот момент порыв ветра чуть сильнее качнул ветку, на которой всё также, выпендриваясь, балдел знакомый чёртик. Бесёнок не удержался, рухнул на крышу и угодил 'пятой точкой' точно на всё ещё дымившийся окурок, брошенный Бедой.

Как он взвился! Метров на сорок подлетел бы, если б не толстый сук, о который чертёнок со всего маху врезался головой. Отрикошетив от сучка, нечисть по классической баллистической траектории улетела в сторону дороги и... на полном ходу влетела сквозь радиаторную решётку в двигательный отсек тормозящего джипа.

Неожиданно для всех машина перестала замедляться, медленно катясь прямо в толпу. На ходу с водительского места выпрыгнул невысокий большеголовый человечек, схватился за крыло и, упираясь ногами, принялся останавливать автомобиль вручную . К машине, сообразив, что произошла какая-то поломка, бросились милиционеры из оцепления, какие-то люди в штатском и вся нечисть, окружившая место действия. Но если люди стремились помочь водителю, то чёртики, весело хохоча, сбивали фуражки, ставили помощникам подножки, отплясывали копытцами по пальцам рук, удерживавших машину. Целая толпа бесов, содрогаясь от хохота, толкала джип сзади.

Описывать происходившее долго. На самом же деле прошло всего секунд пять с того момента, как водитель выпрыгнул из машины, до её полной остановки. Увидев, что автомобиль таки замер, черти рассредоточились по бокам джипа и принялись его раскачивать. Но и тут их ждала неудача: амортизаторы дорогой машины не позволили довести амплитуду раскачки до опасной.

Тут открылась правая передняя дверь автомобиля, и из неё вышел серьёзный мужчина с тяжёлым, будто высеченным зубилом лицом. Бросившимся к нему корреспондентам он что-то буркнул в ответ, показывая рукой на водителя, пытавшегося своим щупленьким телом спасти мирное население, и, подбитый удачной подножкой особо разошедшегося чёрта, рухнул в небольшую лужицу на асфальте.

Сказанное было встречено бурными аплодисментами и приветственными криками. Маленький человечек расцвёл в улыбке и принялся раскланиваться, обливаемый фонтанчиками грязных брызг, поднятых копытцами нечисти, устроившей вокруг него хоровод.

Ошалевший Беда судорожно нажал клавишу 'наезд' камеры, приблизив лицо героя дня, испещрённое мелкими брызгами грязи. Не в лучшем состоянии оказалась и белоснежная рубашка, о которую вытирал мокрые лапки запрыгнувший на плечо человечка чёртик. Но и этой хулиганской выходки бесёнку показалось мало. Он схватил болтавшийся конец дорогущего шёлкового галстука кандидата, забрызганный грязью, и ловко хлестнул им того по лбу. Сконфуженный кандидат принялся торопливо вытирать лицо носовым платком, но нечисть хохоча вырвала платок из рук, подбросила в верх, где толпа вьющихся в воздухе собратьев устроила с его помощью настоящий футбольный матч.

Бесы настолько увлеклись пинанием платка, что кандидат в Президенты получил передышку и взошёл на небольшой помостик, чтобы видеть лица стоящих не только в первом ряду . Он взял стопку бумаг со своим выступлением и принялся довольно громким голосом вещать в услужливо подставленный кем-то из свиты микрофон переносной звукоусиливающей установки. Почти не заглядывая в текст.

Оказалось, что не все чёртики были поклонниками футбола. Какая-то хитрая зелёная мордочка, вынырнув из-под помоста, шустро вскарабкалась по стойке микрофона и замерла в пяти сантиметрах от носа оратора. Подкараулив момент, чёртик молниеносным движением вырвал бумаги из рук кандидата, и добрый десяток листков влетели в воздух, уносимые порывом ветра.

Видимо, будущий Президент неплохо заучил речь, выступая с ней ежедневно. Сделав секундную паузу, он невозмутимо продолжал говорить, оперируя цифрами и названиями предприятий. А бесёнок, будучи в восторге от проделанной пакости, принялся отплясывать вокруг площадки, пока не налетел на ящик усилителя. Почесав затылок, он прямо на глазах Беды просочился внутрь установки. Из динамиков послышались какие-то непонятные щелчки, хрюканья, заунывный свист. Наконец, микрофон брызнул снопом электрических искр и задымился.

Помощники кандидата тут же бросились выключать аппаратуру, а человек с тяжёлым лицом резким движением оборвал шнур микрофона и метко бросил прибор в стоящую неподалёку урну. Кандидат снова замешкался, но от принесённого мегафона на всякий случай отказался, предпочтя напрячь голосовые связки. А довольный произведённым эффектом чёртик перепорхнул к мусорке, где всё ещё дымился микрофон, и, комично раздувая щёки, начал, как завещали декабристы, раздувать из искры пламя.

То ли дул чёртик сильно, то ли какую-то бесовщину применил, но пламя таки вспыхнуло, разогнав стоявших рядом старушек. Кандидат в Президенты прервал выступление, выхватил из рук помощника бутылку минералки и принялся плескать водой на огонь. Пламя также быстро погасло, как и вспыхнуло, а мокрый чёртик, пригорюнившись, уселся в позе роденовского мыслителя на бордюр.

Казалось бы, все препятствия успешному выступлению удалось преодолеть. Но не тут-то было! То ли платок, использованный бесами в качестве футбольного мяча, где-то застрял, то ли нечисти надоело за ним гоняться, но толпа улетевших чёртиков возвращалась. И не просто возвращалась, а попутно поднимая на крыло всё вороньё, обитавшее в соседнем лесочке.

Кто не знает, сообщаем, что плотность вороньего населения в Москве значительно превышает плотность воробьиного населения в любом городе бывшего Советского Союза. Иногда создаётся впечатление, что ворон в столице на порядок больше, чем людей. Подчас, огромные вороньи стаи едва ли не заслоняют солнце, а за их дружным ором бывает не слышно автомобильного рёва на крупнейших городских магистралях.

Вот и сейчас сотни, если не тысячи ворон тёмным облаком поднялись над домами. Их лужёные глотки ежесекундно испускали новое 'каррр'. И вот тут прошедший (в том числе, на глазах Беды) огонь, воду и медные трубы кандидат в Президенты действительно растерялся. Он попытался что-то говорить, но его не слышали даже стоящие рядом. В надежде переждать стихийное бедствие, он попытался молча улыбаться своим благодарным избирателям, но пришедших поговорить такая игра в молчанку вовсе не устраивала, и люди стали постепенно расходиться.

Чёртикам же показалось мало созданного бедлама. Оседлав самых безумных ворон, они довольно быстро организовали своеобразную живую карусель. Вороны, отчаянно галдя, вначале поднимались вверх, а потом резко пикировали на собравшихся людей. В момент выхода из пике чёртик лупил ворону хвостом, и тяжёлая капля будущих органических удобрений неотвратимо неслась на чьё-то пальто, шляпку или даже очки.

Раскрытый над головой кандидата в Президенты зонт мгновенно превратился в гигантский чёрный мухомор, костюмы и пальто сопровождающих лиц стали напоминать шкуры косули, машины кортежа покрылись белыми камуфляжными пятнами. Толпа жителей ринулась прочь. Следом бросились по машинам милиционеры, сверкая лишними 'звёздами' на погонах и 'медалями' на груди. Последними покидали поле боя будущий Президент и маленькая бодрая старушка, похожая на лисичку.

Старушку, известную всему микрорайону как дочь 'врагов народа' и жертва политических репрессий, звали Клара Семёновна. За пятьдесят лет пребывания в Партии она приняла на свою голову и излила на чужие столько фекалий, что эта воронья массированная бомбардировка казалась ей лёгким, недостойным внимания дождичком. Но не уходила она вовсе не из-за этого. Ей, закалённой годами сидения в президиуме, даже в голову не могло прийти, что можно покинуть собрание до того, как председательствующий (в данном случае — кандидат в Президенты) объявит его закрытым.

Кандидат просто засиял от того, что есть, есть ещё люди, готовые идти с ним в... гм... чуть не сказали 'огонь и воду'. Уворачиваясь от заходящих в пике ворон, он мелкими шажками подбежал к Кларе Семёновне, стиснул её сухую руку своими крошечными, почти детскими лапками , дежурно улыбнулся и короткими перебежками бросился в ближайший к нему автомобиль.