М.Я.У

— Алло, Вия? Это Ржачко... Ты всерьёз намерена сегодня штурмовать?.. Да ничего хорошего. Мои ребята тут нарыли, что в Киев прибыло какое-то российское спецподразделение. Как бы ты со штурмом не облажалась... Ну, как знаешь! Моё дело — предупредить... Подумай хорошенько. По моим данным эти головорезы в последний раз вчетвером перемочили несколько десятков американских 'морских котиков', не потеряв ни единого своего. Сколько их в Киеве сейчас, я не знаю. Минимум трое... Хорошо, пока!

Едва председатель СБУ успел отключить мобильник, как помощник принёс ещё порцию информацию по интересующему его персонажу: позавчера Беда отметился в штабной палатке Майдана и Верховной Раде. Сопровождала его суперагент ФСБ Цыплаковская, пару лет назад арестованная британскими спецслужбами и обменянная россиянами на задержанного английского шпиона...

Рот у Морковкиной не закрывался всю дорогу до Десны. Кольку, не просыхавшего с момента появления на киевской земле, мало волновало вчерашнее пробуждение Пакости, которая с бодуна принялась грызть замёрзшее на балконе вино и возмущаться, что это — полное извращение. Беда лучше Лёли знал, что извращение, но, ещё не отойдя от вчерашнего общения с её студенческим любовничком, начальником ГАИ Киевской области, он с удовольствием сгрыз бы пару пригоршней этой гадости и остановился. А а вместо этого ему предстояло перепить командира танковой роты...

Радовало лишь одно: Колькины переговоры с ПэХа, случайно снятые оператором 'пятого анала', закончились триумфом. Волшебное слово 'шалить' пересилило все революционные порывы зеленошкурого мерзавца, заразившегося 'оранжизмом'. И на задание на крыше Лёлькиной 'Фабии' ехал не он один чёртик, а десятка два молодых чертенят, предвкушающих грядущую веселуху.

Убитая дорога к танковому полигону вытрясала не только душу, но и раскалывающиеся от похмельных болей мозги. И майор представил себе, во что превратятся эти остатки асфальта после прохождения по ним десятка танков.

— Ты это, не жди меня после того, как твоя часть дела закончится, — сумел вставить слово Беда в нескончаемый монолог Лёли. — Мы с Генрихом договорились, что он с автобусом девиц будет ждать нас на околице Жукина. А ты карауль колонну в Пирново: я там к тебе пересяду. Я не знаю, сколько времени этот танкист против меня продержится, но не больше трёх часов. В общем, я позвоню, когда выезжать будем.

Лёля несколько раз кивнула и снова затрещала, рассказывая, какие твари эти неизвестные ему Цуценюк, Тарасик, Збарыч и Жевания. Пришлось снова поддакивать, размышляя, как вывести из депресняка Элку, тяжело переживающую необходимость сидеть взаперти из-за расквашенной физиономии. Особенно болезненно боевая подруга переживала то, что Беде вместе с танкистами придётся общаться с гологрудыми красотками из 'Ля Фам'.

— Ну, вот и приехали! — подрулила Киевская к КПП воинской части, расположенной в 70 километрах от центра украинской столицы. — Надо же, из Донецка, а тоже помаранчевые! Твою мать!

Она ткнула пальцем в некоторые машины, припаркованные возле контрольно-пропускного пункта, на антеннах которых висели оранжевые ленточки.

Беда поблагодарил Лёльку, предупредил, чтобы ещё полчаса не закрывала багажник машины, забрал из него лежащую поверх всего съёмочную аппаратуру и, помахав отважной водительнице, пошагал навстречу бойцу, топтавшемуся на крылечке КПП. А следом за ним стаей ломанулись через забор зелёные хулиганы.

Нужный офицер нашёлся довольно быстро. А малява от Луцика произвела на него неизгладимое впечатление, и капитан расплылся в счастливой улыбке.

— Да я только рад, что наш подвиг будет запечатлён в истории! Пойдёмте к нам в расположение, я Вас с будущими героями нашей революции познакомлю!

Капитан попытался 'припахать' дневального, чтобы тот нёс Колькину технику, но Беда не позволил этого делать, сославшись на то, что свою аппаратуру не доверяет никому. Впрочем, идти пришлось недалеко. Капитан, как и Морковкина, не умолкал ни на секунду, восхищаясь народным порывом, в котором единодушно поднялся против тирании весь украинский народ, и Колька был несказанно рад, когда из-за фырчания прогреваемых танковых моторов тому пришлось заткнуться.

Они обошли линейку Т-72, и Беда, с наигранным восхищением, похлопал по броне каждого ладошкой, а когда механики заглушили двигатели, спросил заговорщика:

— А меня в качестве десантника возьмёте?

— Почему десантника? Возьмём как... запасного члена экипажа! Вот моя машина, на ней и поедем — веселее будет!

Колька хитро подмигнул, изобразил пальцами хорошо известный ещё со времён СССР знак выпивки и ткнул пальцем в сторону командирского танка:

— Будем шалить?

— Шалить! — послышался в наушничке писклявый голосок ПэХа. — Ула-а-а-а! Шалить!

— Ну, не при подчинённых же... — смутился капитан и потащил гостя в свой кабинет.

Автобусная колонна с солдатами срочной службы внутренних войск Украины неспешно преодолела Житомирскую область. Впереди замаячила развязка на первый райцентр Киевской области Макаров, находящаяся на окраине села Калиновка. Прямо перед ней на обочине торчал милицейский 'жигулёнок' с инспектором, держащим в руке радар. Инспектор, подпустив поближе первый автобус, засвистел в свисток и принялся отчаянно махать жезлом, указывая водителю, чтобы тот остановился. Вслед за первым к обочине пристали и все последующие. ГАИшник неспешно прошествовал к открытой форточке 'Богдана' .

— Младший сержант Петренко. Нарушаем скоростной режим, уважаемый? Вы разве не видели знака населённого пункта? А радар показывает, что Вы ехали со скоростью 82 километра в час. Вот, поглядите! Документики предъявите, пожалуйста!

— В чём дело, младший сержант?! — возмутился перескочивший к водителю старший лейтенант, возглавляющий ивано-франковских вэ-вэшников. — Вы что, не видите, кто в автобусе?

— А Вы кто такой? Я не с Вами разговариваю, а с нарушителем правил дорожного движения. Кстати, предъявите и лицензию на право междугородних перевозок... Как нету?

— Да что Вы себе позволяете?! Как Вы смеете останавливать колонну, перевозящую внутренние войска Украины?! Да Вы под суд за это пойдёте!

— И что Вы мне в суде предъявите? Что я бежал вам навстречу с радаром в руках? — невозмутимый, как удав, ГАИшник повернулся в сторону своей машины. — Иванчук! Иванчук! Собери документы у остальных нарушителей! Они, оказывается, всей колонной правила дорожного движения нарушили! И проверь у них лицензии на право междугородних перевозок. На тех, у кого лицензии есть, будем протоколы составлять, а остальных на штрафстоянку отправим!

Собрав документы у водителей всех автобусов, ни у одного и которых не оказалось нужной лицензии, поскольку автобусы принадлежали хозяйственному ведомству внутренних войск, Петренко с Иванчуком принялись долго и нудно перегавкиваться с командирами подразделений, следовавших в колонне. Потом на подмогу доблестным постовым прибыли ещё два вызванных экипажа. Один из них, забрав изъятые документы, отбыл в неизвестном направлении, а второй, вместе с экипажем Петренко, остался караулить нарушителей.

Через час западноукраинские офицеры ВВ устали ругаться и принялись названивать в Киев. А бойцам разрешили по очереди сбегать в расположенное рядом с дорогой кафе кавказской кухни.

В кафешке, опустевшей после того, как все подъезды к ней заблокировали четыре десятка автобусов, скучала пара официантов, да за служебным столиком в дружеской беседе коротали время горбоносый хозяин и какой-то мужик с неуловимо знакомым каждому лицом. Солдатики, робко потоптавшись возле барной стойки, принялись заказывать кто чай, кто 'филижанку кавы' , жадно косясь на шашлыки и красное вино на столе у хозяина. Ослан (а это был именно он) тут же заметил эти взгляды, но из чисто психологических соображений держал паузу, выжидая, пока не появятся командиры. Наконец объявился первый лейтенантик, умудрившийся в нарушение формы одежды нацепить красно-чёрный галичанский бантик на грудь, символизирующий флаг этого региона .

Некоторое замешательство за стойкой не ускользнуло от внимательного взгляда хозяина.

— Стас, что там такое?

— Ашот, я его не понимаю. Может, ты разберёшь? Он спрашивает: 'В вас кава гонорова, чи з боняка?'

Чувак от хохота рухнул лицом в тарелку. Просмеявшись, он поднялся и подошёл к стойке.

— 'Гоноровый' — это на львовском диалекте 'благородный', 'правильный', а 'боняк' — корыто, из которого свиней кормят. У тебя растворимый кофе или натуральный?

— У нас на любой вкус есть! — обиженно заявил бармен. — В меню же написано!

Чувак затарахтел на языке своей матери с офицером, приглашая его за хозяйский столик.

— Представляешь, земляка встретил! Из соседнего района. Он, как и я, из Карабаха на Украину уехал после того, как там война началась. А ты мне тоже земляк, поскольку у меня мать львовянка. Садись, друг! Ашот, угости земляка по-человечески, по-кавказски! И его друзей угости. Радость у меня! Земляк с Кавказа от меня слева, земляки с Украины вокруг! Зови своих товарищей, лейтенант, всех угощаю!

Морковкина, как и договаривались, поставила свою 'Фабию' задом к забору, не закрывая багажника. Когда же время ожидания истекло, и она пошла закрывать пятую дверь, в багажнике стояли лишь пустые ящики из-под водки, а сорок бутылок 'огненной воды' испарились вместе с посудой. Лёля поклястся могла, что за полчаса, пока она мёрзла в салоне, к машине не подошла ни единая душа ни справа, ни слева! Не было ни единого следа и на сугробе, примыкавшем к машине сзади. 'Чёрт знает что!' — удивилась редакторша 'Анти-оранжа', даже не предполагая, насколько была права.

ПэХа по команде 'шалить' принялся действовать, как было оговорено заранее. Танки, куда следовало перетащить водку из машины Киевской, Беда ему указал, хлопая по броне. Его товарищи быстро справились с задачей, а сам чертёнок, сопя от натуги, приволок сразу две бутылки (в дополнение к бутылке, заначенной Колькой в чехле от штатива) в кабинет капитана Недоляха, где Беда с 'командующим танковыми войсками революции' уже принялись пить во славу 'Украины для украинцев'. Выполнив 'обязательную программу', чертёнок отправился исполнять произвольную.

В этот день в посёлке Десна случилось огромное число загадочных, необъяснимых происшествий. С крыш казарм массово рушились снежные лавины, засыпая старший офицерский состав с ног до головы. Начальник караула сбился с ног, бегая по постам на самопроизвольные выстрелы у часовых. В домах офицерского состава из-за тряпья в трубах произошло сразу несколько затоплений канализационными водами. В солдатской столовой пришлось заново варить обед после того, как кто-то всыпал в двухведёрную кастрюлю с борщом пачку соды, а в компот — стирального порошка. Массово срабатывала сигнализация на сейфах с секретными документами, выходили из строя камеры видеонаблюдения, на ровном месте спотыкались и валились друг на друга марширующие солдаты. Но самое неприятное — местное кабельное телевидение время от времени вдруг начинало трансляцию сексуальных утех офицерских жён, пользующихся занятостью мужей по службе. Каким образом бытовые видеокамеры, фотоаппараты и мобильные телефоны умудрялись без вмешательства людей включаться и, самое главное, запускать 'клубничку' в эфир, не мог объяснить никто.

Был, конечно, человек в Десне, который всё бы разъяснил. Но, во-первых, он не знал подробностей происходящего, во-вторых, его никто не спрашивал, в-третьих, эти объяснения составляли государственную тайну Российской Федерации, а в-четвёртых, он был очень занят. Он доблестно спаивал командира 'танковых сил революции'.

— Да! — со второй попытки нажал на нужную кнопку мобильника Недолях. — Есть выдвигаться на Майдан , Вия Абрамовна! Слава Украине!

Капитан всё-таки сумел попасть телефоном в карман танкистской формы, но далось ему это с большим трудом. Колька потенциал собутыльника оценил правильно: чуть больше бутылки на брата, и Мирослава придётся затаскивать в танк всем экипажем. Сам же Беда, успевший проглотить хитрую таблетку, позволяющую не пьянеть, держался огурцом.

— Вот чёрт! Даже 'героям слава' не ответила... Пойдём Коля! Революция больше ждать не может! — Пьяно икнул танкист, и Беда, обхватив его за талию (чтобы не рухнул на полдороге), поволок нового друга к площадке с готовыми к маршу боевыми машинами.

Десять танков (по словам Недоляха, это были все, что могли двигаться, из парка численностью несколько сотен машин) по-прежнему стояли перед боксами. Но вместо тридцати человек офицерских экипажей в подсобке ждали командира всего двадцать. Один убежал стрелять жену, постельные развлечения которой только что показали по телевизору, трое — бить морды соседям, затопившим канализацией их квартиры. Один, с рукой на перевязи после падения на ровном месте, уковылял лечиться, ещё шестеро, упившись, валялись на лавках.

— Вашу мать! — рявкнул капитан на подчинённых, опираясь на плечо друга Беды. — Я же десять, десять!!! экипажей обещал Вие, а не шесть!

— Так может, солдатиков посадить в машины? — предложил Колька.

— Каких, на хер, солдатиков? Коля, это украинская армия! У нас нет ни одного 'срочника', который умел бы танком пользоваться! Нам уже три года не выделяли ни литра солярки на их обучение! Мы, чтобы поддержать революцию, за свой счёт топливо закупали, со всей части деньги на него собирали!

Беда уважительно поглядел на Недоляха и, подчиняясь команде 'по машинам', повёл едва волочащего ноги капитана к танку.

Экипажи были то ли в нужной кондиции, то ли вдохновлены предстоящей битвой или матами командира, но занимали места, совершенно не обращая внимания на инородные белые пластины, красовавшиеся на лобовой броне каждого танка. Беда с удивлением узнал в них автомобильные номера, но не придал этому значения: может, в этой стране победившего маразма боевая техника при выезде из части обязана их иметь?

Оценили проделку чертячьей команды встречные водители, шарахающиеся от 'гуляющих' от одной обочины к другой в направлении Киева стальных громадин, методично дробящих гусеницами и без того не самый новый асфальт. И уже через десять минут после того, как танковая колонна покинула ворота части, Элка, от скуки пялящаяся по телевизору на происходящее на Майдане, услышала взволнованный голос Шимотенко.

— Дорогие соотечественники! Мало того, что преступная власть вызвала для подавления нашей революции российский спецназ, как я вам уже говорила сегодня утром. Мне только что позвонили и сообщили, что на Киев движутся танки с донецкими номерами! Но это — агония преступной власти, которая готова потопить революцию в крови собственного народа! И ей не удастся нас остановить! Народный гнев сметёт прогнившую тиранию!

В отличие от капитана Недоляха, западноукраинские офицеры внутренних войск прямой связи с Шимотенко не имели. Они названивали всего лишь друзьям и знакомым, тусовавшимся на центральной площади столицы. Но поскольку даже не разговаривать, а телефонный звонок на Майдане услышать было проблематично, их попытки достучаться до лидеров грядущего государственного переворота успехом не увенчались. Юра Луцик с утра нажрался, и теперь сопел в палатке. Каскинд, как всегда, отгородился от внешнего мира бронированным головным убором. Единственным, с кем им удалось связаться, был активист сайта maidan.org.ua Ярополк Дристович, обеспечивавший информационную поддержку митингующих на этом ресурсе. С трудом 'въехав' в проблему, Ярополк забил тревогу: несколько сотен вооружённых бойцов, позарез необходимых для штурма, по вине каких-то инспекторов ГАИ застряли на дальних подступах к столице. На 'главном интернет-рупоре революции' немедленно появилось его истерично сообщение в духе 'шеф, всё пропало: гипс снимают, клиент уезжает!'. Как выход из положения, он предложил всем неравнодушным к судьбе революции перевезти бойцов в Киев на личных автомобилях.