М.Я.У

Видя тщетность своих попыток установить контакт, Генрих окончательно расстроился и, усевшись на какой-то короб, горько заплакал. Малышня попыталась обсмеять и это, но самый старший сообразил, что у человека действительно какая-то беда, и послал одного из мальчишек куда-то вдоль берега.

Посланник вернулся через полчаса с каким-то парнем лет двадцати. Тот заговорил с Дерингом сначала по-арабски, потом по-французски, но тот только разводил руками. Наконец 'переговорщик' перешёл на самый распространённый в мире язык, ломаный английский, и 'старик' бешено закивал, показывая, что что-то понимает. Генрих, как мог, рассказал свою историю и, как ни странно, Мустафа, некоторое время промышлявший портовым сутенёром в Тунисе, его понял.

— Пойдём мой дом деревня, — пригласил парень. — Тебя одеваться надо, кушать надо. Кушать хотеть?

— Yes! — подтвердил Генрих.

Мустафа покосился на бледное тело кандидата математических наук и что-то протрещал мальчишкам по-арабски. Те, чуть попрепиравшись, выделили драную футболку, торжественно преподнесённую Генриху.

— Надевать. Солнце горячий, умирать будешь.

В деревню добирались на новеньком японском мотоцикле, купленном Мустафой у ливийских контрабандистов за полцены. Лихо подкатив к дому своей матери, парень гостеприимно проводил Деринга внутрь. Потом что-то приказав матери, спросил:

— Виски хочешь?

— No! — замотал головой бедолага.

— А девочку хочешь?

— No! — принялся махать руками гость.

— Если хочешь, могу найти тебе мальчика.

— No! No! No! — запаниковал Деринг.

— Кого же ты хочешь? — не унимался парень, оседлав привычную тему.

— Хочу русского консула! — выпалил Генрих.

— Хм! — профессионально оценил причуду привередливого клиента портовый сутенёр. — Не думаю, что это получится, но попробовать можно. Правда, это будет очень дорого стоить.

— Мои друзья заплатят. Хочу русского консула или русское посольство!

— Не думал, что ты такой sexy ! — восхитился Мустафа.

— No sex! — не понял комплимента гость. — Хочу иметь русское посольство!

На этом месте их увлекательную беседу прервал новый визитёр, оказавшийся одним из тех стариков, с которыми утром общался Генка. Арабы о чём-то долго и горячо спорили, а потом хозяин заявил Дерингу.

— Сегодня пятница, праздник. Сегодня ты мой гость. Завтра ты гость этот уважаемый человек. Следующий день — гость начальник деревня. Потом русский посольство работать, и он везти тебя Тунис. Хороший человек просил помочь тебе!

Кольку 'взяли' очень технично. Он и пикнуть не успел, как рот оказался залеплен куском пластыря, а на голову накинут чёрный полиэтиленовый пакет. Руки, понятное дело, тут же заблокировали и куда-то поволокли. Куда именно, стало понятно через полминуты: его плотно зажали с двух сторон на заднем сиденье машины, немедленно давшей по газам.

Ехали недолго, минут десять. Потом также оперативно пересадили в другую. На этот раз путешествие оказалось немного более длительным, но, судя по шумам снаружи, всё происходило в городе. Наконец автомобиль въехал куда-то, и Беду поволокли внутрь помещения, где втолкнули в какую-то комнату и захлопнули за ним дверь. Почувствовав, что руки свободны, начальник отдела МЯУ, влипший как кур в ощип, первым делом содрал с головы пакет и сорвал со рта пластырь.

Поскольку стоял он лицом к стене, Николай не сразу понял, где он находится. А обернувшись, выдал многоэтажный боцманский матюг в адрес человека, с любопытством взиравшего на него из мягкого кресла.

— Да ладно, Колян, не психуй! — засмеялся тот. — Другие бы вообще пристрелили, чтобы не совал нос, куда не положено. Подумаешь, полчаса с пакетом на башке просидел! Ты попросил встречу организовать, я и организовал, а всё остальное — издержки производства.

— Да пошёл ты в п...зду с таким производством! — отблагодари евнуха Беда.

Глушко огорчённо развёл руками:

— Я бы с удовольствием, да ты же знаешь, что для меня это в далёком прошлом. Успокаивайся, а то хозяин не любит ждать.

ПэХа, влетевший в Элкин номер сквозь закрыты жалюзи на окошке, даже на мгновенье забыл, ради чего он так мчался к Цыпе. Шпионка, только что вышедшая из-под душа, вертелась перед зеркалом, любуясь своими сногсшибательными формами. Конечно, бессовестно пользуясь своей невидимостью и способностью проникать сквозь преграды, он не единожды из хулиганских побуждений подглядывал за Цыплаковской. Но делал он это исключительно от любопытства, пытаясь понять, что же в ней такого нашёл Беда. Ошалел чертёнок из-за того, что Цыпа может заниматься своим телом в то время, когда Колька...

Возмущённый до глубины души, ПэХа подлетел почти под самый нос женщины и принялся на неё орать, забыв, что Цыпа была единственным (за исключением недавно принятого Вовы Иващенко) сотрудником МЯУ, не способным его видеть. Не помог даже чувствительный удар кулачком по лбу, которым нечисть попыталась достучаться до предмета обожания своего хозяина. Элка удивлённо задрала голову, рассматривая, что же свалилось ей прямо на голову с потолка. Разъярённый чертёнок залетел с тыла и отвесил ей увесистый (как ему показалось) пинок в филейную часть. Элка взизгнула и машинально отмахнулась, подумав, что какой-то нахал умудрился подкрасться к ней сзади и таким образом грязно её домогается.

Отлетев в дальний угол комнаты и треснувшись рогами об стену, ПэХа включил мозги, соображая, как же всё-таки донести до Цыпы тревожную новость. Но для начала запустил в Колькину даму сердца тюбиком губной помады, попавшимся под лапку. Цыплаковская мгновенно отреагировала на движение, перехватив летящую косметику.

— Надо же! А я её вчера искала! — вырвалось у неё. — Только кто этот тюбик мне подкинул? Барабашка, что ли, какой-то завёлся. Надо будет Кольку попросить, чтобы осмотрел комнату...

И она тут же принялась мазать неожиданно найденной помадой губы, вызвав новый приступ ярости у 'барабашки'.

Чертёнок, запустив в эту дуру валявшимся неподалёку тапком, наконец-то сообразил, что делать. Перескочив на Элкин чемодан, он с трудом расстегнул молнию бокового кармана, где у той лежали футляры зю-очков и коммуникатора. Едва он перевёл дух, как на него посыпался град ударов: заметив, где было последнее движение, Цыпа принялась бешено молотить по этому месту подкинутым чертёнком тапком. Уворачиваясь от тапка, ПэХа, метнулся в сторону, но как оказалось, это был не самый удачный ход. Влепившись мохнатой мордочкой в голый Элкин сосок, он отрикошетил, колобком прокатился по её животу и... запутался рожками в лобковых волосах.

Нужно было слышать панический визг Цыплаковской, с которым она стряхивала с себя нечто, посмевшее посягнуть на её самое сокровенное!

Пока Цыпа паниковала, чёртик таки добрался до футляра с зю-очками, который оказался тяжеловат для него, но ради спасения друга он всё-таки выволок очки из чемодана и, надрываясь, поволок их на прикроватную тумбочку. Элка, готовая к отражению новой угрозы, с тапком в руке замерла в позе ожидающего подачи мяча теннисиста, напряжённо наблюдая за медленно плывущим по воздуху прибором. Но очки не бросились на неё, а плавно опустились на тумбочку. Раскрылся один заушник, потом второй, и готовые к применению очки чуть сдвинулись в её сторону. Через пару секунд снова сдвинулись, но она не реагировала. Потом очки приветственно помахали ей заушниками и снова шевельнулись. Наконец-то да Цыпы дошло, что кто-то или что-то предлагает ей воспользоваться устройством, и она, держа тапок наготове, осторожно приблизилась к тумбочке, схватила зю-очки и отскочила назад.

— Так это ты всё вытворял?! — взревела Эллада-Лютеция, рассмотрев через очки устало свесившего лапки с края тумбочки чертёнка. — Ах ты поганец! Я тебе покажу, нахал, как меня за грудь и между ног лапать!

Вторая серия охоты на нечистую силу продолжалась минут десять, пока Элка не устала махать тапком и не плюхнулась на край своей кровати. Тут-то и пришло время чертёнка, для начала продемонстрировавшего жестами и мимикой, какая Элка идиотка. И лишь потом он принялся, как мог, изображать, что Кольку похитили. Но Цыпа бестолково хлопала глазами, так и не понимая, что от неё хочет ПэХа. В конце концов, нечисть не выдержала, ткнула пальцем в сторону Цыплаковской и выразительно постучала кулачком между рожками. Потом принялась поочерёдно тыкать пальцами то себе в уши, то в сторону чемодана, то в сторону Элки.

С пятой попытки до Цыпы дошло, и она, не выпуская тапочка из рук, вытащила наушники коммуникатора, предназначенного для преобразования речи зю-объектов в звуковые колебания, доступные человеческому уху.

— Дула! — было первым словом, которое она услышала в наушников. — И как только Колька мог в такую дулу влюбица! Я узе полцяса пытаюсь добица, цтобы она меня выслусала, а она меня за это бьёт!

— И буду бить, если будешь лапы распускать, как твой Колька! Ему по морде уже прилетало за то, что он меня за грудь пытался хватать. А тебя вообще прибью, скотина зеленомордая! Надо же было так охаметь, что между ног вздумал лапать! Урод!

— Идиотка! Нузны-то мне твои плелести! Вы, зенссины, мне глубоко плотивны!

— Голубой, что ли? — удивилась Элка. — А на вид — так зелёный...

— Дула! Дула! Дула! — орал оскорблённый до глубины души ПэХа. — Ты — мелская лозовая лысая дула! Я не извлассенец какой-то, стобы дазе пледполозить, сто ты мне мозесь нлавиться, как половой палтнёл! Дула! У нас целезе... целзвы... цлезвыцяйное плоисествие, а она всякую фигню несёт, будто я к ней плистаю! У нас Беду уклали!

— Кто Беду украл? — опешила Цыпа. — Когда?

— Полцяса назад! Какие-то теллолисты! И я все полцяса пытаюсь тебе лассказать пло это, а ты...

Ещё минут пять ушло, чтобы выудить из сбивчивого рассказа чертёнка все необходимые подробности.

— Номер машины хоть запомнил? — поинтересовалась Элка.

— У меня память фотоглафицеская! — похвастался ПэХа, подхватил карандаш для обводки губ и принялся что-то чертить на упаковке от гигиенических прокладок, выуженной из ящика тумбочки.

Воспользовавшись моментом, женщина решила всё-таки одеться перед тем, как поднимать на ноги Чувака и Алексеевича.

— Отвернись! — скомандовала она нечисти, собираясь надеть трусики. -Будешь подсматривать — по рогам получишь!

— Оцень-то надо! — огрызнулся чертёнок. — А если ты будес длаться, я всё Кольке лассказу пло твои сламы от подтязек на глуди!

— Ах ты, подлец! — взбесилась Цыпа и швырнула в зеленомордого лифчиком, который уже собиралась надевать на себя.

Чашечка бюстгальтера точно накрыла голову чертёнка, и он, пытаясь сбежать, запутался в бретельках, комично дрыгая лапками. Элка захохотала от этой картины, аккуратно распутала беса и пригрозила ему пальцем:

— Не хами! Ты номер написал?

Взглянув на пять или шесть перечёркнутых сложных загогулин, которыми ПэХа пытался передать арабскую вязь автомобильного номера, Цыпа поняла, что номера машины, увёзшей начальника отдела, они тоже не знают...

Несмотря на кодовое слово, означавшее, что помощь требуется немедленно, Алексеевич явился в гостиницу лишь спустя час после Элкиного звонка. И застал Цыпу с Чуваком сидящими в лёгких наушниках с какой-то коробочкой, укреплённой на ободке. А Цыпа вдобавок нацепила на себя массивные очки с парой миниатюрных камер вместо стёкол. Подобной техники начальник службы безопасности посольства не видел ни в лабораториях ФСБ, ни в фильмах о новейших американских разработках.

— Понятно! Маскарад снять и бегом в мою машину, — скомандовал эсбэшник, потыкав пальцем себе в ухо и обведя им стены комнаты. — В посольстве разберёмся.

— Тебя это тоже касается! — сообщила куда-то в пространство Цыплаковская и, выдержав паузу, добавила. — А я говорю: поедешь!

Единственным вопросом, который задал Элке после доклада Алексеевич, был: 'Откуда это всё известно?'. Ослан уже открыл рот, но Элка его опередила.

— Эта информация составляет государственную тайну, и мы не имеем права разглашать её без санкции директора ФСБ.

— Цыплаковская, твою мать! Тебе выполнить задание нужно или его сорвать? Разрешение я получу, не сомневайся, но на это уйдёт часа четыре, так как полковник Пердюков сейчас находится вне зоны досягаемости средств связи, инспектируя секретные объекты в отдалённых районах России. Плюс полтора часа с момента, как ты утверждаешь, похищения Беды. Ты понимаешь, что через четыре часа может уже быть поздно?

Повисшую паузу прервал Чувак:

— Наденьте вот эти очки и посмотрите на свой сейф.

Алексеевич удивлённо глянул в указанном направлении сначала без очков, а потом в очках. Посидев секунд десять с прибором на носу, он снял его и принялся задумчиво барабанить пальцами по столу.

— А наушники, я так понимаю, нужны, чтобы слышать его голос...

— Да, — подтвердил экстрасенс.

— А ты тоже можешь без очков его видеть? — поинтересовался у Ослана эсбэшник.

У Чувака от удивления поднялись брови.

— Вообще-то видят зю-объекты, очень немногие, и для этого нужны особые условия. Либо экстрасенсорные способности, как у меня, либо необратимые изменения мозга, как у Деринга, либо, как у Беды, изменённое состояние сознания, вызванное... ну, в общем...

— Чрезмерным потреблением алкоголя, — пришла на помощь товарищу Цыпа.

— Добавьте к этому списку ожог сетчатки глаза вспышкой светошумовой гранаты, — признался Алексеевич. — Спасибо, что просветили, а то я уже начал подумывать, что пора психиатру сдаваться и со службы уходить... А чтобы задавать ему вопросы, никакой аппаратуры не надо?

Выслушав ответ, Алексеевич нацепил наушники и скомандовал понуро сидящему на уголке сейфа чертёнку:

— Ну, давай, рассказывай!

ПэХа встрепенулся, глянул сначала на Цыпу, потом на Ослана и затараторил:

— Я вылазаю своё глубокое возмуссение антидемоклатицеским плоизволом, тволимым этими... пособниками милового теллолизма! Их антицеловецеские, лазбойные действия, наплавленные на создание атмосфелы тотального стлаха, запугивание пеледовых пледставителей глазданского обссества плеследуют цель достизения милового господства путём плименения глубой силы. Налусение основополагаюссих плав целовека, пленеблезение обсецеловецескими ценностями, поплание свободы лицности — вот плеступные методы этих поболников тилании! Похитив ни в цём не повинного Николая Беду, они надеялись сломить насу волю к соплотивлению. Но мы не позволим им безнаказанно надлуги... надлуга... надлуго... В обсем, издеваться над самым святым, сто у нас есть: над свободой! Плаведный гнев неплеменно падёт на головы этих дусытелей и муцителей. Одним словом, похитителей!

— Охренеть! — только и смог выдавить из себя впавший в прострацию Алексеевич, а увлёкшийся чертёнок продолжал нести подобную ахинею, пока резкий зуммер переговорного устройства не вывел эсбэшника из ступора.

— Мозно плодолзать? — поинтересовалась нечисть, прервавшаяся на время, пока его слушатель о чём-то говорит с охраной по-французски.

— Чуть позже! — поспешно ответил особист, быстренько содрал наушники и ошалело вытер выступивший на лбу пот тыльной стороной ладони. По нему было видно, что монолог чертёнка произвёл на него неизгладимое впечатление, и Цыпа с Чуваком тактично молчали, позволяя Алексеевичу прийти в себя.