— Я знал, что так будет, — не преминул я её поддеть. — Тебе стоит подтянуть его навыки.
— Не хочу тянуть столь тяжкий груз.
С трагическим видом Обресков плюхнулся рядом. Позор — плюс сто, стыд — плюс сто, самооценка — минус сто тысяч! Наверное, ему больно. Яманкан по-матерински тепло улыбнулась и по-отечески сильно хлопнула его по плечу.
— Наш мальчик наконец-то стал мужчиной!
Надеюсь, она владеет рукопашным боем. С её чувством юмора однажды он точно пригодится.
Музыка стала громче. Ещё пара децибел и придется повышать голос, чтобы тебя услышали. Диджей продолжал тасовать треки, даже один раз поставил дабстеп, будто в зале был кто-то старше сорока. Светомузыка била по глазам. Я вновь почувствовал то, что прущее всем одиночкам в подобном месте — отчужденность. И даже то, что я был здесь не один, не спасали. У меня не получалось с головой погрузиться в веселье. Может добавить алкоголя? Говорят, помогает.
Обресков и Яманкан стали что-то обсуждать, но я уже не вслушивался. Пару раз девушка отходила, оставляя нас наедине, но мы лишь перебрасывались парой пустых фраз. Требовалась прослойка из среднестатистической общительницы.
— Как успехи? — как по заказу к нам подскочила Майская.
Почему все задают этот вопрос? Яманкан была единственной, кто намеревался искать Берлина. Или делать вид, что ищет. Я пришёл следить за ней, Майская веселиться, Обресков... ну теперь уже страдать.
— Пока совпадений нет.
— Тогда нужно ускориться!
— И откуда столько рвения? — с подвохом спросила Яманкан.
— Но мы же должны остановиться Берлина!
— Хоть кто-то чист сердцем!
Мотивация Обрескова, так-то, тоже идёт от всего сердца.
— Кстати, Настя тебе привет передавала и приглашала заглянуть. Она с подругами отдельный столик сняла в углу.
— Позже, — сказала Яманкан тоном, с которым говорят "никогда". — А о чем ты с ней так долго болтала?
— Да о всякой ерунде. Она спросила как у отца дела, что про Изофронт нового слышно, а потом обсуждали нашу физкультуру. Настя было так любопытно, что она меня засыпала вопросами.
— Бег, стрельба и лекции. Что тут интересного? — спросил Обресков, который это уже полтора месяца хлебал.
— Всё! Я даже жалею, что первый день пропустила. Теперь жду не дождусь визита в тир.
— Поверь, он быстро надоест, — сказал Обресков. — Первое время стрелять из настоящего оружия потрясно. Потом интересно, потом обычно, потом начинает утомлять. У нас есть норматив: каждый день должно быть отстреляно шестьсот винтовочных патронов и триста шестьдесят пистолетных. Без исключений. Для некоторых поход в тир уже сродни каторге. Просто одеваешь наушники и лупишь по мишеням как робот.
Оружие — инструмент. Как ножницы или молоток. Минимум сложностей, ради эффективного использования. Проблема только в назначении. Убийство себе подобных — вещь щекотливая. Ломать ограничения в мозгу трудно. Но с чего-то нужно начинать, вот сорок и приучают воспринимать устройства для убийства, как что-то обыденное.
— Но нам и того не давали. Только учим технику безопасности, — сказала Майская и почему-то посмотрела именно на меня. Это что за намек? Я вопросительно приподнял бровь и девушка, стушевавшись, отвела взгляд и затараторила. — А вы уже себе и напитки заказали! А я до сих ничего не выпила... Лина, что посоветуешь?
— Там есть вкладка с безалкогольными коктейлями. Выбирай наугад — они все хороши.
— Лина, я уже взрослая!
— Только не начинай, — нахмурилась Яманкан.
— Сейчас самое время начать!
— Тебя развезет.
— Неа! Ой, смотри какой занятный синий коктейль. Такс, что за состав... Блю Кюрасао, какао порошок, сливки...
— И водка...
— Её мало. Решила — заказываю "Ракель"!
То, что её стоит отпеть заранее, я понял, когда шкала промилле заполнитель на половину. Но Майя была не намерена отступать. Приняв из рук бармена бокал, она сделал пробный глоток. Яманкан с тревогой посмотрела на неё. Будто бы боялась, что той понравится. С чего такая мнительность? Она объектор — даже пьяной бед не натворит.
— Необычно... Но, вроде, не крепко... наверное. Я прежде не пила.
— И зачем ты ей разрешила? — тихо спросил я Яманкан.
— Уважаю свободу воли.
— В мире нет ничего, что бы ты уважала меньше.
— Есть ещё лень.
— В следующий раз можешь прямо сказать, что меня. Но я бы точно не поступил так с подругой.
— Я могу долго убеждать её, что привыкать к алкоголю следует постепенно... Но зачем? Завтрашнее утро само по себе будет уроком.
— Ты перебарщиваешь с кнутом.
— После обеда угощу её пряниками.
— Только если дешёвыми — не уверен, что она успеет их переварить.
Майскую развезло ровно за шестнадцать минут. Время установить было нетрудно: я вел отсчет с момента первого глотка, до момента, когда она произнесла одну из фраз, сигнализирующих о наступления опьянения. И ею стала...
— ...Да ты меня совсем не слушаетесь!
— Слушаю... — сказала Яманкан, с полуулыбкой глядя на наследницу многомиллиардной — пусть и рублёвой — империи. Так как раз рассказывала о старшей школе. — А она такая: "И не подумаю! Мой отец — депутат Законодательного собрания!". А Тая в ответ...
— Тая? — Обресков был единственным, кого история захватила. — От чего тая?
— Тая... Эм... Она Тая! Зовут её "Тая".
— Кто назовет дочь деепричастием?
— Не знаю... Филологи? В общем Тая в ответ кричит "Да мой отец, вообще, в Смольном сидит, шелупонь подзаборная!" и запускает в неё мольбертом...
С фантазиями об ученицах "Виллози" я промахнулся. Старшеклассницы — стайные животные с четкой иерархией. А значит между ними постоянно идет грызня за место. Как Майская там выжила? Наверное, только за счет ауры невинности. Даже будь она кровавым диктатором, к ней бы никогда не относились плохо.
— Сколько уже опрошено? — спросил я.
— Восемнадцать. В том, что брали деньги признались девять. Внешность описали семеро.
Я потянулся, разминая кости. С момента, как мы пришли, я ни разу не вставал. Яманкан носилась как угорелая по клубу, Обресков и Майская тоже пару раз прогулялись. Лишь я один сидел сиднем. Нехорошо. Заметь Майская это и ей, чего доброго, взбредет в голову потащить меня на танцпол.
— Думаю, стоит ещё посидеть часок и закругляться.
— За это время я успею опросить человек пять от силы. Не хочешь помочь?
Подходить к незнакомым людям и говорить с ними? Увольте. Да и что дадут их рассказы. Допустим, я опрошу троих, Яманкан пятерых. Того у нас будет пятнадцать портретов. Верно? Неверно! Яманкан, мотивируя нашей безопасностью, настояла на том, что будет в одиночку опрашивать людей. Весьма благородный поступок, если не думать о том, что никто из нас не узнает, что ей рассказывают. Появись совпадение, мы бы об этом и не узнали.
— Хочу, но не хочу.
— Что за дуализм?
— Я готов помочь, но не хочу делать то, что для этого нужно.
— Тогда мы здесь надолго, — сказал она и, встав, исчезла в толпе.
Я вновь включил телефон, чтобы убить время. За то время, что я разговаривал мне кто-то прислал личное сообщение. Ещё пару месяцев назад я бы не глядя отправил его в корзину, поскольку мне всегда шёл лишь спам. Но рекламу через внутреннюю сеть не рассылали. Так кто это может быть?
Минимаркет вниз по улице. Через пять минут. Позвони сам. Выходя, купи сок.
Имя отправителя их набора цифр и букв. Несколько недель они не давали о себе знать и именно сейчас им захотелось поговорить?! Более неподходящего момента придумать нельзя.
Яманкан не видно, Майская и Обресков разговаривают. Самое время, чтобы ускользнуть. Мягко встав, я быстро пошёл к лестнице. Когда я вышел на улицу, мне показалось, что оглох. Было настолько непривычно тихо. Минимаркет занимал кусочек первого этаже соседнего дома, так что пришлось перебежать улицу. Внутри никого не было, но я всё равно прошел в самый зад, чтобы меня не было видно снаружи. И только потом набрал номер.
— Как дела? Скучал?
Программа так сильно изменила голос собеседника, что я не смог разобрать ни пола, ни возраста.
— Конечно! Дневная рутина ещё помогает справиться с тоской, но с наступлением ночи её когти с удвоенной силой впиваются в сердце. Тогда я заваривая чай со вкусом панических атак, смотрю на очертания гор на фоне звездного неба и думаю о вас...
— Погляжу, ты не слишком рад. А ведь мы спасли тебя от Салаба-Харада.
Не всех делинквентов пускали на кладенцы. За незначительные преступления отправляли в единственную в России тюрьму для эсперов, расположенную на острове Вайгач. Там, в нескольких километрах от моря, посреди безжизненной тундры, зарылся в землю центр содержания людей со сверхспособностями — Ледяной Дом. Хотя чаще всего её именовали простым и коротким "Вайгач". Но у тюрьмы было и другое название, которым пользовались лишь силовики — Салаба-Харад. Маленькая, но зацепка.
— Из-за вас меня чуть не убила чокнутая киномантка.
— Ты был неосторожен. Это всецело твоя вина.
— Только если бы пошел туда добровольно.
— Мы можем долго спорить о причине и следствии, но давай просто пойдем дальше.
— Это трудно, когда блуждаешь в потёмках.
— Это не мешает тебе ходить ночью по клубам.
Я застыл аккурат перед вендинговым автоматом по продаже мелочей, для которых отдельных стеллажей или полок было много, потом плавно повернулся ко входу, где висела видеокамера, направленная на зал и автоматические кассы.
В трубке раздался смешок.
— Заявка на ремонт камеры в этом магазине висит в Управе уже пятый день. Мы одни.
— А звонок?
— Не забивай голову... Лучше расскажи об ИМОС.
Кем бы вы ни были, вы знаете очень много.
— А вы не читали протокол допроса? — закинул я удочку: станет отрицать или нет.
— Там много белых пятен.
— Я был честен... Изокубы располагают к откровенности.
— Как ты выбрался?
— Повторю тоже, что...
— Дурить вздумал?! — рявкнул голос. — "Малая Дукка" слишком большая база, чтобы ты в ней не заблудился.
И почему начальство всегда кричит? Неужели это придает весомости угрозам? Мне хватает и фальсификации результатов криминалистической экспертизы, чтобы на вас работать. Пока работать.
— На ИМОС работает эспер-невидимка. Не добровольно. Эта оно взорвала бомбу в кафе и помогла похитить Яманкан. Однако мне удалось убедить её помочь.
— Она знает, кого ищет ИМОС?
Откуда они знают об их истинной цели? Я рассказал о ней лишь Норе.
— Нет.
Молчание.
— Она может это узнать?
— Понятия не имею... И у нас, кхм, сложные отношения.
— Поясни.
— Я пообещал ей, что в обмен на помощь с побегом, помогу снять антиэсперский браслет. Но с этим у меня немного не ладится, — я замолчал. А что, если спихнуть эту часть на них? Тогда мне не нужно искать Берлина столь рьяно. Ростовщик был завязан на мести Яманкан, но даже если я не узнаю его имени раньше её, то ничего фатального не случиться. — Вы знаете, как снять такой браслет?
— Конечно.
— Даже импортный?
— Любой произведенный человечеством.
— Если поможете снять — она может попытаться узнать о цели.
— Мы не станем этого делать.
— Эм...
— Ты один из нас и об этом не должны знать посторонние. Будь она ценным эспером, мы бы пошли на риск, но невидимка... Невидимок у нас много.
— У кого "у нас"?
Гендерно то я давно определился, а вот идеологически ещё нет. Сейчас самый подходящий момент.
— Узнаешь в своё время.
— Можно сегодня?
— Нет.
— Ну хоть тайным рукопожатием поделитесь?
Что-то я юродствую больше обычного. Собеседник в трубке молчал, будто что-то обдумывая. Я уставился на надпись в углу автомата: "Для возврата денег за покупку, вложите товар в ячейку штрих-кодом вверх".
— Мы были весьма довольны тем, как ты разрешил ситуацию с выборами, поэтому ты заслуживаешь небольшой бонус. Если окажешься в безвыходной ситуации, когда жизни будет угрожать неминуемая смерть, скажи "Боги мертвы". Возможно, что среди твоих врагов окажется наш союзник. Только не злоупотребляй советом.
Боги... мертвы? Что за бред?!
— А если их скажут мне?
— Ничего. Тебе нельзя себя выдавать... Но, если интересно, ты должен ответить "И их нечестивая кровь на наших руках". А теперь пока. И не забудь купить сока — ты пришёл сюда за ним, потому, что он здесь дешевле.
Собеседник отключился. Я убрал телефон в карман, взял с полки банку и вышел на улицу. Телефон тренькнул в кармане сигнала о списании денег. Крышечке полетело в мусорку и я припал к горлышку — чертовски захотелось пить. Телефон вдруг стал разрываться звонком. Кто ещё может мне звонить?
— Да?
— Мы уходим. Если с нами — жди у выхода,— коротко сказала Яманкан и отключилась.
С чего такая спешка? Что-то узнала или просто надоело?
Неторопливо потягивая сок, я вернулся к клубу, но подниматься не стал, дожидаясь чуть в сторонке. Прямо у входа было слишком людно: кто-то громко визжал; кто-то, прислонившись к стене, держался за голову; кто-то, нетвердо стоя на ногах, лез обниматься. Какое восхитительное зрелище. Кира бы нашла пару годных ракурсов.
Яманкан с остальными вышли спустя минут десять.
— Думала, ты сбежал.
— Решил сэкономить, — сказал я, и демонстративно махнул баночкой. — А вы решили уходить?
— Если человек не пришёл в клуб до двенадцати, то вряд ли придёт позже. Нет смысла ждать.
— Ты зануда, Лина! — выдала Майская и надулась. — В кой-то веки мы выбрались все вместе отдохнуть, а ты уже гонишь нас обратно. Мы могли посидеть ещё! И мы даже не успели потанцевать!
— Я на физкультуре лодыжку потянула.
Кто поверит в такое дурацкое оправдание?
— Ой... правда?!
Поверила?!
— Не стоит. Но нога всё ещё ноет. Не сильно, но не хочу тревожить до понедельника.
— Я не знала... прости. Ну тогда пошли. Но через неделю мы точно сюда ещё раз заглянем! Обещай!
— Обещаю.
— Извините, что отвлекаю, но мы сегодня сходили не зря? — спросил Обресков.
Майская икнула и чуть качнулась. Я стыдливо отвёл взгляд.
— Не могу сказать наверняка. Но есть два совпадения — в выходные ими и займусь.
— И кто они?
— Оба — парни с научной кафедры. Но кто они, ещё не знаю.
Парни? Экая ты врушка. Но, так и быть, сделаю вид, что поверил. Я даже посмотрел на пальцы Яманкан, чтобы убедиться в гипотезе. Тонкие. Как и проплавленный знак вопроса на телефоне должницы.
Мы пошли вдоль набережной. Как то сразу получилось, что Майская и Обресков вышли вперёд, а Яманкан пристроилась рядом со мной.
— Спасибо, что помог, — неожиданно поблагодарила она меня.
— Я же ничего не сделал.
— За это и спасибо.
Какой тонкий намёк!
— Я не собирался мешать. Да и это было бы глупо, раз я согласился помогать искать Берлина.
— Если бы люди понимали, что поступают глупо, они бы так не делали.
— Ты и вправду плохо в них разбираешся. Люди понимают, что поступают неправильно, но не могут сдержать порыв.
— Как ты?
— Я то тут причём? — я с недоумением покосился на неё.
