За невеселыми мыслями я не заметил, как лекция подошла к концу. Я махом сгреб учебник и тетрадь в сумку, и рванул к выходу. Спустившись в долину, я прямиком направился к Ратуше. Была б моя воля, я отправился домой, но Хозяевам точно не понравится, что я не хожу в студсовет. У меня нет иного выхода, кроме как продолжать работать с Яманкан. Надеюсь, Майская сегодня придёт — при ней президент ведет себя сдержаннее.
Вертолеты и вправду приземлились на крышу Ратуши, и их силуэты отчетливо выделялись на пронзительно-голубом небе. Время от времени бросая на них любопытный взгляд, до дошёл до чёрного входа и увидел, что впервые на моей памяти, его высокие ворота были плотно закрыты. Возле двери в одной из створок стола пара полицейских и ревностно зыркали глазами на прохожих. Не было смысла подходить — их поставили чтобы отваживать посторонних. Я не стал разворачиваться на месте, чтобы не показаться подозрительным, а потратив лишние пару минут, обогнул здание, вновь выйдя к главному входу.
Тут всегда оживленно, но сегодня в воздухе висела ощутимая тревожная атмосфера. Не в последнюю очередь из-за обилия белых плащей фельдъегерей. Они обычно стараются не мелькать, чтобы не нервировать студентов, но сегодня так и носились взад-вперед по залу.
— Герман!
Окрик застал врасплох, когда я почти свернул в коридор до студсовета. Величественно вышагивая, по лестнице спускалась Нора.
— Элеонора Валерьевна?!
— Удивлён?
Не то слово! Хоть и не приятно. Встречи с ней не предвещают ничего хорошего.
— Откуда вы здесь? Сегодня не ваша смена.
— Я тут по долгу службы.
— Оу... Ясно.
— В студсовет идёшь? — поинтересовалась Нора.
— Да... Кстати, ничего что мы на людях беседуем?
— Ты член студсовета, а я просто справляюсь о делах студента поднадзорной кафедры. Так что не волнуйся. Было бы гораздо подозрительнее, если бы мы шушукались в уголке, а не на глазах у стольких людей. Лучше расскажи, что с невидимкой.
Я лишь развел руками. Со дня облавы она не давала о себе знать, хотя тогда я и сказал, что собираюсь встретится с тем, кто может помочь в избавлении от браслета. Странно, что она не попыталась выйти на связь.
— Печально.
— Ещё есть время.
Теперь руками развела Нора.
— Как знать.
Я не успел спросить, о чем она, поскольку увидел, как в вестибюль вошли Яманкан и Майская. Стараясь не попасться им на глаза, я встал к ним спиной, но Яманкан не была бы собой, если в толпе не увидела жертву. Вместо того, чтобы пройти мимо, она направилась прямиком к нам.
— Ты сегодня даже раньше меня. Не терпится поработать? — поприветствовала мою спину Яманкан, и мне не осталось ничего иного, кроме как повернуться.
— В дружной компании и работа спорится!
Яманкан вела себя, будто вчерашнего вовсе не было. Ни чрезмерной агрессии, ни наигранного дружелюбия. Типичная манера поведения со мной — легкий дрейф между разочарованием и неприязнью. Но это на людях. Неизвестно, как она поведёт себя, останься мы наедине.
— Давно тебя не видела, Паулина. Как учёба? — спросила Нора.
— Спасибо, хорошо. А у вас как дела?
— Вся в трудах, вся в заботах.
— На личную жизнь, надеюсь, время остается? — Яманкан спросила это столь дружелюбно, будто ей и не было плевать.
— Куда там! Работа все соки тянет. Так что мой совет: веселись пока молодая... друзья там, романы...
— Крутить интрижки — не по мне.
— А крутить людьми?
Яманкан зыркнула в мою сторону, но получила лишь покачивание головой: вчерашнее осталось между нами. Может когда-нибудь расскажу Норе, но пока предпочту держать историю при себе. Это наше личное дело, и посторонним о нём знать не нужно.
— Элеонора Валерьевна, что вы такое говорите?! — наигранно оскорбилась девушка. — Я не из таких!
— Ой, извини, Паулина. Профессиональная деформация, отчего везде мерещатся лжецы и заговоры, — сказала Нора, а потом обратилась к Майской. — А у тебя как дела, Майя?
— Всё хорошо! Мне тут прям всё нравится! Гораздо лучше скучного Петербурга.
— Рада за тебя, но если захочешь чем-нибудь поделиться — не стесняйся заходить. Для дочери Олега Майского у меня всегда открыты двери.
— Нет-нет, я не хочу особого отношения! — замахала руками Майская. — Просто хочу жить как все... Ну, понимаете... э...
— Я говорю это всем студентам, Майя, — сказала Нора, а потом, удрученно, добавила. — Только что-то почти никто не заходит...
Если "почти" это лишь я один, то её как-то жаль. Поболтать женщина любила, но почему-то не с коллегами, предпочитая кого помладше. Только скверный характер мешал. Вступительная речь перед моей группой была в её стиле, но менее пугающей не стала. Говорят, "будь собой и люди к тебе потянутся". Вы видели людей, которые бывают собой? Да от них за версту держаться хочется. А люди из поколения в поколение эту чепуху повторяют. Чтобы к тебе тянулись, нужно прикидываться тем, кого люди хотят видеть. Ты настоящий, как правило, зрелище противоречивое или отталкивающее.
Неожиданно взгляд Норы стал пустым, и я понял, что она слушает радиопереговоры через наушник.
— Хорошо, — сказала она спустя минуту, прижав пальцы к ларингофону, скрытому высоким воротником. — Ведите её на крышу, но в вертолёт не сажайте, а подождите в диспетчерской. Я скоро поднимусь.
— Уходите? — спросила Яманкан.
— Говорю же — дела.
— Тогда не будем вас задерживать. Ни пуха ни пера!
— К чёрту те... К чёрту!
Взметнув полами плаща, который она не сняла даже в такую жару, фельдъегерь рванула вверх по лестнице.
— Идёшь? — как ни в чем не бывало спросила Яманкан и кивнула в сторону коридора до кабинета.
— А ты, оказывается, знаешь Элеонору Валерьевну? — спросила Майская, очень удачно пристроившись между нами.
— На собеседовании при поступлении она была одним из членов комиссии, — применил я заготовленную ложь, что однажды, пусть и неудачно, скормил Яманкан.
— А что вы обсуждали?
— Ничего. Она лишь спросила, как дела на кафедре, не было ли происшествий или жалоб... Формальные вопросы, не более.
— А что ты ей...
Не дав девушке договорить, я перебил её.
— Как поиски Берлина?
Врать я могу долго и изобретательно, но в карму мне это не пойдёт, так что лучше сменить тему.
— Зашло в тупик, — ответила за Майскую Яманкан.
— Печально.
— Что поделать — наши возможности ограничены.
— А я тут подумала: а может нам подключить Ректорат? — спросила Майская. — Нам для поиска нужна информация, так? Что если запросить её под каким-нибудь надуманным предлогом, не упоминая о настоящей цели?
Майская не знала, что расследование закончено и всё ещё пылала энтузиазмом. Я ничего не ответил, оставив всё на Яманкан, у которой был заготовлен план, как правдоподобно спустить поиск на тормозах.
— Я думала над этим, но это самый крайний случай.
— А что, если мы вообще не найдём его?
— Тогда придётся придать ситуацию огласке.
Покосившись на Яманкан, я нисколько не удивился гаденькой улыбочке. Прощупывает почву?
— Это будет весьма опрометчиво. Чьё-то будущее может... пострадать, — безмятежным тоном сказал я.
— Я постараюсь минимизировать... жертвы, — парировала она.
— Хотелось бы вовсе их избежать.
— Иначе никак.
Угрожает? Уже?! Я рассчитывал остаток недели провести мирно, но, видимо, Яманкан решила не тратить время долгую подготовку.
— Смахивает на полумеры, которые ты не признаешь.
— Со временем взгляды меняются.
Пинать павшего подло, вот только он уже встал на четвереньки и, того и гляди, поднимется на ноги. Стоит напомнить, что его поза — моя работа.
— Или их... меняют.
— Ты сам сказал, что мы растём на контактах с другими людьми.
Тогда резюмирую, что она выбрала гнилое удобрение.
— Моя идея вам не по нраву? — хмуро сказала Майская, совсем не так интерпретировав наш диалог. — А может попытаться уговорить Натана помочь?
— Он не согласится.
— В этот раз я буду настойчивой!
— Лучше отступись, — устала сказала Яманкан. Видимо неучастие Энтина ее рук дело, а может тому просто плевать.
— Ну уж нет! Никогда не стоит сдаваться.
— А сегодня, пожалуйста, сдайся... Но только сегодня. В остальные дни не сдавайся!
— Прямо как мой утренний мотиватор! — с восторгом воскликнул я.
Мы подошли к двери, над замком которой горел зеленый огонек. Значит Энтин уже пришёл. В отличии от нас, ему далеко ходить не нужно, так что в редкие дни, когда он заглядывал в студсовет, он всегда приходил первым. Кстати, забавно, что студсовет на три четвертых состоит из студентов самой малочисленной кафедры.
Зайдя первой, Яманкан сразу пошла к казначею.
— Натан, тебе заявка на допфинансирование от драмкружка приходила?
— Час назад. Что с ней делать?
— Откажи и перешли мне. Я сама с Лапиной разберусь.
— Хорошо.
Яманкан кивнула и пошла к кофемашине — без чашечки капучино она за работу не садилась. Пока она стояла ко мне спиной, я стянул с её стола пачку стикеров и поднялся к себе на балкончик. Сегодня стоило собрать все накопившиеся заявки и отнести в архив. В последний раз, надеюсь. У меня была припасена уловка, позволяющая больше туда не заглядывать.
— Натан! — Майская подлетела к парню. — Ты точно не хочешь помочь в поисках Берлина?
— Я уже говорил, что не помогаю.
— Но почему?
— Детская травма.
— Эм... прости. Ты в прошлый раз о ней не упоминал... — смутилась девушка.
— Мне было одиннадцать, когда по ночам я стал слышать тихие голоса, твердившие "Помогите", "Спасите", "Выпустите нас". Они мешали спать, отчего я перестал высыпаться. Я потерял аппетит, плохо выглядел, упали оценки. Родители не верили мне и сурово наказывали. От этого я стал чувствовать себя ещё хуже. Стресс так усугубился, что я однажды потерял сознание во время экзамена по математике. С тех пор, я стараюсь избегать любой деятельности, что подразумевает помощь.
Яманкан дернула ручку окна и открыла вторую створку, впустив в комнату ещё больше воздуха и гомона. Я выгреб пачку листов с полки и, на ходу их встряхивая, пошел к выходу. Майская была единственная, кого рассказ смутил.
— А что случилось... потом? — робко поинтересовалась она.
— Жизнь вернулась к прежнему ритму.
— Голоса... исчезли?
— Да, как только полиция ворвалась в квартиру соседа, который держал у себя двух рабынь из Средней Азии.
Продребезжав лестницей и миновав шокированную Майскую, я вышел в коридор. Архив располагался под землей, и чтобы туда попасть, нужно было пройти на другую сторону здания, где был единственный путь вниз.
Архив был глубоко под зданием. Здесь не было роскоши, только бетонные стены с указателями и длинные лампы под потолком. Вентиляция вытягивала всю влагу, отчего горло быстро начинало саднить — настолько сухой был тут воздух. Пройдя через рамку металлоискателя, я подошел к бронестеклу, за которым силели молчаливые охранники. Один из них лениво мазнул по мне взглядом и указал на стойку, где в гнездах лежали устройства идентификации.
Палец к сканеру — проверка личности. Сканер к глазу — перестраховка. Плита под ногами — сверка веса с карточкой из медкарты, поскольку некоторые эсперы могли сжимать объекты. Две камеры по бокам — вдруг к спине прицепился невидимка. В комнате были и иные системы против эсперов-шпионов, но я о них уже не знал. Проверив личность, охранник нажал кнопку на пульте. Дверь сбоку открылась, и я вошёл в длинный коридор с рядом дверей. На каждой была цифра от одного до пяти, но мне было в первую, над которой уже горела зеленая лампочка.
Мой доступ позволял бывать только в этой части. Охрана следила за теми, кто собирался в другие отделы, а на таких как я не обращала внимания. Даже обмани я все меры безопасности, попав в первый архив, я не смог бы пробиться в соседний. Многометровые стены из бетона и стали были пронизаны проводами под напряжением — ни алкагесты, ни фазовики через них не проскочат.
Свет в архиве включался сам. Датчики следили за мной, зажигая лампочки впереди и гася за спиной. Я брёл в маленьком островке света среди высоких стальных стеллажей. Архив заполняли с конца, так что пришлось пройти его насквозь.
Под нужды студсовета была зарезервирована всего одна полка, на которой ютилось несколько папок. Взяв одну из них, я закинул туда заявки, а потом достал стикер и приклеил к внутренней стороне обложки. Зажав в зубах колпачок фломастера, я быстро накорябал "В случае отсутствия оригинала заявки обратитесь в студсовет".
Идеально!
Теперь не нужно ни фотографировать заявки, ни носить сюда. На моем балкончике есть пара свободных полок, которые можно долго захламлять оригиналами. Довольный работой, я покинул архив и вернулся в кабинет студсовета.
Майская уже прекратила уговаривать Энтина и теперь сидела напротив, сверля его взглядом. Она дула губы и сдвигала брови, стремясь показать недовольство, но парень даже не смотрел на неё, отчего вся игра пропадала втуне. У Энтина был некий уговор с Яманкан, и внеурочная работа туда не входила. Сама президент разговаривала по телефону. Увидев меня, она сказала звонившему:
— А нет, подождите... Он пришёл, сами с ними поговорите. Бергман, это тебя.
— Меня? — спросил я, с недоверием смотря на протянутую трубку.
— Сама поражена.
— Не думаю, что у меня есть знакомые, готовые звонить на номер студсовета.
На той стороне провода был не студент, поскольку мы общались только через мобильники. А вот простые служащие так просто позвонить нам не могли. В целях секретности, общаться с нами они могли лишь через буферы, вроде студсовета или Ректората. Но у меня нет знакомых кроме однокурсников, так кто это мог быть?
— А я не думаю, что в долине есть студенты, которые одновременно носят редкую фамилию и вызывают недовольство девушек.
— Тогда им и впрямь нужен я.
Передав трубку, Яманкан уткнулась обратно в ноутбук, а я отошел подальше, лишая её соблазна подслушать.
— Бергман.
— Вы Бергман? Герман Бергман? — Яманкан не сорвала — звонила девушка.
— Да.
— С кафедры контаминации?
— Верно.
— Я звоню из кондитерской "Жизель". Вы можете подойти и купить свой торт?
— Простите... что? — спросил я, не спуская глаз с Яманкан, которая продолжала работать, не обращая на меня внимание.
— У нас торт, который мы, надеемся, вы купите.
— Извините, мне это не интересно.
— Но торт ваш! — выпалила девушка.
— Я у вас ничего не заказывал, — парировал я. Сначала она просит купить торт, а потом говорит, что он ещё и мой? Это чей-то розыгрыш или проделки особы, в паре метров от меня?
— Да, не заказывали... Но, эм... торт ваш! Заплатите за него.
— Это слишком агрессивный маркетинг даже по нынешним меркам.
Я слышал о "Жизель". Первоклассная кондитерская, где повара всё готовили вручную. Никакого сравнения с хрючевом, что я покупал в минимаркетах. Но и цена там соответствующая, ведь качество стоит дорого. Чаще туда наведывались преподаватели и чиновники, у которых денег больше, чем у студентов. Даже я, "мажор с контаминации", зашел бы туда, только стремясь побаловать девушку... То есть, никогда. Тем не менее, меня туда настойчиво хотят затащить.
