— Не думала, что можешь налажать с саркастичной метафорой... но ты смог удивить!
Я сконфуженно отвел взгляд.
— Когда мало времени, не трудно промахнуться...
— Не кори себя. Такое с каждым случается, поэтому я готова забыть об этом.
— Взамен на экономию?
— Да.
— Четвертый по популярности у женщин повод для брака.
— Это уже проще... А он, — кивок уже в сторону Перевалов, — знает о её планах?
— Ты, кажется, забыла, что я за человек, — я намекнул ей на то, что у меня совсем нет друзей, так что ни сплетни, ни раскрытия души мне недоступны.
Развернувшись на пятках, она пошла обратно к напарнику. Однако теперь её походка чуть изменилась. Стала чуточку изящнее и женственнее, насколько это вообще позволяла экипировка. Захотелось крикнуть ей в спину "Чтобы ты не задумала — не стоит", но я успел себя одернуть. Меня это не касается, так какой смысл влезать?
Очки заработали у всех разом. На стекле появилась надпись "Ожидание", а следом таймер, отсчитывающий пять минут. Но на этом всё не закончилось — теперь возле пункта "Баланс" висело число: пятьдесят тысяч. В моей жизни только одна вещь сходилась с нею — стипендия. Инструктор сказал, что мы легко сможем понять, насколько успешно мы проходим маршрут. Но он умолчал, мы станем ориентироваться на штрафы.
Как контролировать студентов, которые поступили без экзаменов и которых нельзя отчислить? Жесткий режим и наказания не вариант. Озлобленные за четыре года подростки выйдут в свет опасными взрослыми, которые станут пополнять ряды ФОЭ. Остается второй путь: симулировать в отдельно взятом месте жизнь взрослых, только с лекциями вместо работы и стипендией вместо зарплаты. Хорошо учишься — хорошо получаешь.
Это же и позволяло контролировать и поведение студентов: за нарушения режима или хулиганство следовало наказание. Провинившиеся оставались без гроша в кармане и переходили на бесплатную овощные комплекты из минимаркетов. А про них говорили, что их даже вегетарианцы едят с отвращением.
Так что понятно, как нас заставят стараться на физкультуре.
— Эм... А у всех пятьдесят тысяч на экранах? — спросил Ордин.
— Йес!
— Да. У меня та же сумма, — подтвердил Перевалов.
— У меня как и у тебя, Илья, — улыбнулась Решетникова Перевалову.
Яманкан в излюбленной манере на мгновение закатила глаза и вообще не стала ничего говорить.
— У меня сорок пять... — неожиданно сказала очнувшаяся Куваева.
— Странно... Может ошибка? — удивилась Решетникова.
Куваева уставилась вперед, будто стараясь что-то вспомнить. Несколько раз рассеянно пригладила волосы, а потом подцепила край повязки. На секунду что-то внутри меня сжалось в ожидании лицезрения ужасной раны, но под маской оказался совершенно целый и здоровый глаз. Принявшись теперь его тыльной стороной ладони, она заговорила:
— Нет... На прошлой неделе у меня возник один вопрос, ответ на который я не смогла найти в сети. Он меня так заинтересовал, что я решила найти ответ самостоятельно... В общем, в сентябре я получу сорок пять.
— Тогда всё сходится, — сказала Яманкан. — Если не будем выполнять норматив, то с нас начнут снимать деньги.
— Только нам ясно сказали, что норматива нет, — вмешалась Решетникова.
— А если я скажу, что ещё нет справедливости, вечной любви, пенсионных накоплений и Мисаки Мэй, то это станет правдой?
— Это ты так пошутила? — холодно спросила Решетникова.
— Вау-вау... батл "Лина версус Вера"! — от восторга Нейдгардт даже захлопала в ладоши.
— Не вышло? — губы Яманкан тронула улыбка.
— Нисколько.
— Ох... А я так хотела блеснуть чувством юмора... — Ямакан грустно вздохнула, наигранно поджала губки и бессильно свесила руки. Несколько мгновений она стояла в позе уныния, а потом резко выпрямилась, будто пружина. — Но может мне удастся блеснуть памятью?
— Тоже не стоит... — бросила Решетникова тоном старца, с высоты прожитых лет видевшим наперед её провал.
— Жаль... А ведь я точно помнила, что инструктор сказал, что нет норматива по времени... О других он не обмолвился. Опять я опростоволосилась!
— Я помню те же слова. Речь шла про время, но он не сказал, что других нет, — сказал Перевалов.
— Правда?! Спасибо. Хоть кто-то меня поддерживает! — зарделась Яманкан.
У Решетниковой заходили желваки. Она терпеть не могла подобную дешёвую театральщину. А ещё и остальные смотря на их пикировку не переставали улыбаться. Ещё один укол её самолюбию. Она так гордилась своей серьезностью и взрослостью, что видеть, как Яманкан становиться популярной лишь из-за низкопробных шуточек было обидно.
— Кстати, всего минута осталась... — чуть тревожно сказал Ордин, которого больше волновала информация на очках, чем потуги Решетниковой стать главной.
Таймер отсчитал последние секунды, и перед глазами вновь появилась знакомая стрелка, а вслед за этим исчез и барьер. Нолик на конце счета замигал и сменился на девятку. Вот чёрт! Все разом рванули вперёд. Смысл урока уже ни у кого не вызвал вопросов: нужно было бежать, чтобы не тратить деньги. Дорожка в лесу была узкой, так что все невольно выстроились в колонну. Само-собой со мной, как замыкающим. Остановка меня порядком расслабила, так что возобновление бега меня расстроило. Я вообще бегал с неохотой: как и любой лентяй, я ненавидел физкультуру.
Однако теперь у меня появилось время подумать спокойно. Как и подборе пар, о рандомном выборе участников команды тут и речи не шло. Три лидера: Яманкан — официальный лидер, Перевалов — неофициальный и Решетникова — что-то посередине. Потом идет прокладка из Ордина, Куваевой и Нейдгардт. Типичные середнячки. А в конце я и Нивина — те, кто по тем или иным причинам плохо вписываются в коллектив.
Что не говори — быть взрослым здорово! Можно сводить разномастных подростков вместе и хрустеть попкорном, глядя что получиться.
— Да что не так-то?! — раздосадованный вопль Нейдгардт разлетелся по лесу. — Итс крейзи! Не на полном же серьёзе у нас деньги снимут за то, что бежим ту бэд!
Я бросил взгляд на дашборд, про который на время забыл: деньги по-прежнему убывали. Я уже потерял три тысячи. К тому же счетчик стал крутиться быстрее, чем при старте. Чем дольше мы делаем что-то не так, тем быстрее нас наказывают. Но в чём мы ошиблись?
— А что не так? За всё у нас деньги снимают. За прогулы например, — сказал Ордин.
— Но мы же не прогуливаем!
— Прогул, это когда ты не в здании... Мы не в здании — значим мы прогуливаем!
— Это что за логика такая?!
— Очевидная!
— Ни разу не очевидная! Вот в Университете учатся, Университет — это город. Значит, если ты в городе, но не учишься — значит прогуливаешь?
— Но мы в лесу, а он не часть города.
— А есть сильная разница?
— Город на равнине, а лес... э... на наклонной поверхности!
— Но учебный корпус тоже на горе, и земля то под ним ровная! Так что ты не учишься находясь на ровной поверхности — ты прогуливаешь и тебя штрафуют, а если не учишься на наклонной, то нет! Это же элементари!
— Кхм... А и верно!
У меня стало возникать подозрение, что причина таяния денег лежит на поверхности: если у бегущих впереди есть силы чесать языками, то значит они бегут недостаточно усердно. Схожая мысль посетила и Яманкан. Перекинувшись парой фраз с Переваловым, она чуть сбавила скорость, чтобы бежать с нами вровень.
— Следует ускориться. От нас хотят, чтобы мы выложились по полной. Это и следует сделать.
— Но я уже на пределе-е-е... — заныла Нейдгардт, чья выносливость была почти нулевой.
— Ты можешь остаться, — посоветовал Ордин.
— Нет, — вмешался Перевалов. — Сами подумайте: зачем нас собирать в команду? Бегать мы и в одиночку можем... Значит, впереди нас ждёт что-то, что потребует совместной работы. Так что никого оставлять нельзя.
Как ни удивительно, но воодушевить всех ему удалось. Новых сил ни у кого не появилось, но все побежали чуточку быстрее. Но деньги продолжали утекать. Лично я потратил уже полторы тысячи. Яманкан стала вырываться вперед, и все, словно следуя инстинкту рванули следом за ведущим.
— Ещё... немного... и я... пойду... пешком... — тяжело сипя, выдала Нейдгардт.
— Тогда вообще без денег останешься, — сказала Решетникова.
— Нас всех... это ждёт... Смысл бежать?
— А ты представь, что тратишь не деньги, а калории. Тебе поможет, — вмешался Ордин, который был мастером удачных формулировок.
— Эй! Вот даз ит мин?
Четверка на конце суммы привычно мигнула. Но вместо того, чтобы стать тройкой я увидел пятёрку. Ещё несколько секунд и она уже сменилась на семёрку. ПО нашей растянувшейся змейке прошел слитный вздох облегчения. Нейдгардт радостно затараторила, но я уже её не слушал.
Хоть теперь деньги возвращались, бежать по-прежнему было трудно. Долго поддерживать взятый темп невозможно без подготовки. Я держался, но только из-за страха. На меня так часто после занятий накатывала лень, что было лень даже закупаться полуфабрикатами. Тогда я шёл в одно из заведений города и наедался там до отвала, чтобы протянуть до ночи. Но лишись я сегодня денег, об этом придется забыть. Хуже того, возможно мне придется перейти на самостоятельную готовку! А этого нельзя допустить: моей стряпней даже бродячие собаки брезговали.
Не соберусь сейчас с силами, и сентябрь станет моим личным гастрономическим адом!
Стрелка неожиданно указала в сторону. Все на секунду замерли в нерешительности, поскольку не хотели сходить с дорожки, но выхода не было. Из-за веток, кочек и травы бежать сразу стало труднее. Первое время я думал, что маршрут проложен наобум, но потом стрелка провела нас аккурат по узкой тропинке между зарослями папоротника. Значит путь строили вручную, а не по картам.
Счетчик стал выходить в плюс ещё быстрее. Видимо норматив на этом участке был мягче. Все стали сбавлять скорость, но медленнее начислять деньги не стали. Видимо, нам, наконец, дали передохнуть.
— Не растет... — заметила Нейдгардт.
Баланс остановился на сорока девяти тысячах.
— Но и не падает, — ответила Решетникова. — Видимо, тысячи мы лишились, потому что слишком поздно нашли решение... Впредь следует быть быстрее.
— А если в следующий мы не найдём решение? — спросил Ордин.
— А будет... следующий раз? — Нейдгардт вмиг струхнула.
— Мы миновали полтора километра из пяти. Непременно будет! — сказала молчавшая до этого Куваева.
— Почему ты это сказала с радостью?!
— Люблю загадки.
— Но эта из жестоких!
— Сказки братьев Гримм тоже. Но их детям читают.
— Но не в оригинале!
— Кому как...
Я чуть сбавил скорость. Когда странноватая девушка со снайперской винтовкой за спиной говорит, что в детстве ей читали оригиналы сказок братьев Гримм — осторожность не повредит.
— Блин! Ну вот из эгейн?! — словесная каша спугнула с ветки пару пичужек.
Мы опять теряли деньги. И в этот раз уже быстрее. Нас решили держали в напряжении, не давая расслабиться. Постоянный цейтнот с меняющимися правилами — жестоко, но эффективно.
Ровная местность сменилась слабым уклоном, а затем перед нами вырос уходящий вверх склон. Стрелка, что прежде держалась параллельно земле, приподняла кончик. Я понял, что наступил второй этап.
Уже через пару минут все стали сдавать. Подъём под углом в двадцать градусов — вещь изматывающая. Лодыжки болели, экипировка тянула вниз, а ко всему, счётчик перед глазами принялся предательски списывать деньги. Но ничего поделать было нельзя.
Склон закончился метров через сто, но к тому времени все были уже едва живые. В просвете между деревьями неожиданно замаячила сетка-рабица, а потом стало различимо и здание за ней. Низкая бетонная коробка с амбразурами вместо окон, была утыкана устремленными вверх параболическими антеннами. Стрелка изменила направление, и непонятное здание скрылось из виду.
Счетчик вновь стал выходить в плюс... Но триста рублей всё равно было потеряно. Нейдгардт принялась радоваться, но её никто не поддержал. Да, полторы тысячи от пятидесяти — мало. Вот только мы не прошли и половины маршрута — раз, это лишь первое занятии из двадцати — два, мы не знаем, что ждёт впереди — три. Через неделю мы можем уже сидеть на мели.
Земля пошла под уклон. Значит, теперь нас уже ждёт спуск. Какой комплексный подход к физкультуре — ничего не забыли! Но, спасибо гравитации, вниз идти всегда легче, чем вверх. Скажу, по своему опыту социализации.
Лес становился гуще и неухоженнее: сплошные буреломы из валежника. Тут и не думали за ним следить. Быть бежать было в принципе невозможно. Нет места разогнаться, а случайная ошибка могла обернуться вывихом или растяжением. Но нас упорно направляли именно вглубь этой чащи.
Стрелка исчезла внезапно, а следом оживился баланс. При спуске все расслабились и зря. Рискуя покалечится все рванули вперёд.
— Бежим прямо! — прежде, чем последовали однотипные вопросы, крикнул Перевалов.
— Что-то не получается, — сказала Решетникова.
— Мы бежим почти на пределе... — сказал Перевалов. — Быстрее никак.
Был какой-то подвох, что мы в упор не могли разглядеть. И почему пропала стрелка? Это подсказка?
— Стойте! — скомандовала Яманкан.
Все затормозили и, тяжело дыша, окружили девушку.
— У меня две новости: хорошая и плохая. С какой начать?
— С хорошей... — выбрал за всех Перевалов.
— Я поняла смысл этапа, так что сейчас быстро исправим ситуацию.
— А можно говорить быстрее? Все мы по-прежнему теряем деньги? — Решетникова попыталась прикрыть раздражение общими интересами, но вышло не очень.
— Ты права, — как ни в чём не бывало согласилась Яманкан, но я был уверен, что зарубку в памяти она сделала. — Цель тренировки не пройти дистанцию быстро, а научится оперативно находить решение. В начале у нас был бег, затем простая ходьба, затем подъем и спуск. Ничего не напоминает?
— Типичный набор способов перемещения группы по пересеченной местности, — сказал Куваева, видимо решив, что вопросы по её части.
— Верно. Сложим это вместе с тем, что у нас пропала стрелка на очках и напрашивается очевидный вывод: сейчас нужно самостоятельно найти маршрут!
— Как?
— Легко: нужно рассредоточиться по лесу — кто начнет выходить в плюс, тот и нашел нужный путь.
— И всё?
— Да. Простое ориентирование на местности.
На последних словах, она лишь на мгновение бросила взгляд на меня.
Что это было? Случайность? С самого начала я занял инертную позицию. Происходящее меня не интересовало и не трогало. Главное было не уйти в минус и всё. Но теперь я задумался. Она посмотрела на меня, будто ожидая реакции. Боялась, что скажу что-то не то? Почему? Опасаться можно только плохого, значит я могу сказать что-то, что идет вразрез с её словами и может нарушить баланс в группе.
Но я ничего не знал. Но возможна она думала иначе. Что такого плохого я мог знать о сегодняшнем занятии, чего она боялась сказать при всех?
Бег. Ходьба. Подъем. Спуск. Ориентирование.
Казалось, что нас учили бегать. Но что если перевернуть всё с ног на голову: нас учат бегать, или... убегать? Тогда впереди нас ждет кульминация.
