Яманкан сбавила шаг, позволяя Обрескову и Майской чуть уйти вперёд.
— А твоё желание отомстить не глупость? Я потратила пятнадцать минут на то, чтобы в лепешку раскатать Крашенинниковой. А она входит в пятерку умнейший людей, что я когда-либо знала. Однажды она довела одноклассницу до нервного срыва всего за три дружеские беседы. Никакой травли и угроз. Лишь правильно подобранные слова. Так что советую, оставить всё в прошлом и двигаться вперёд.
А я в эту пятерку вхожу? Кхм... Раз это единственное, на что я обратил внимание — вряд ли.
— Я лишь хочу преподать тебе урок.
— И что станет его итогом?
— Ты поймешь, что хуже меня.
— Чтобы добиться этого, тебе нужно быть лучше. А это не так.
— Отнюдь. Чтобы победить марафонца, не нужна выносливость — достаточно сказать, что финиш в другой стороне. Ты уже проиграла, просто ещё не знаешь этого.
— Тогда стоит как можно быстрее сделать ход! — Яманкан кокетливо улыбнулась и вновь сбавила шаг. Я был не против: спешить некуда. Куда вообще торопиться ночью? Если так стремишься попасть домой, то не стоило из него и выходить. Следует отдаться моменту и, вдыхая чистый горный воздух, наслаждаться летней ночью, идя под мириадами огней Млечного Пути, разрезающего небосклон. — Ты не забыл, что я знаю твой... секрет?
— Нет... Я даже поделился этим с Норой.
— И как она отреагировала?
— Равнодушно. Но уверен, она поняли всё верно. Стоит ей пойти против тебя, и ты растрезвонишь о том, что среди студентов прячутся доносчики. С твоим обаянием ты быстро возглавишь охоту на ведьм, и Ректорату ничего не останется, кроме как жаловаться в ФФС на Нору. Странно, что ты не сделала так до выборов.
— Глупо раскрывать все козыри. Потом останешься с пустыми руками.
— Ты уже с ними. Расскажи ты обо мне, и ей не останется ничего иного, кроме как выписать мне вольную. К моей радости.
— А ты понимаешь, как к тебе станут относится окружающие?
— Уж точно не хуже, — осклабился в ответ. — Когда ты на дне, вниз упасть можно, но трудно. Я вот во время время физкультуры всех против себя настроил парой фраз и за этим ничего не последовало. В плохом отношении есть плюсы.
Мы продолжали медленно идти вперед. Майская с оживлением рассказывала Обрескову истории из школы, то и дело перескакивая с темы на тему. Тот слушал, кивал, но держался от неё на некотором расстоянии, отчего она периодически прерывала рассказы капризным "Эй, а ну сюды!". А Майская-то весьма развязная девица!
— А в чём твоя цель? — спросил я. — К чему стремишься ты?
— К власти.
— А она для тебя цель или средство?
Яманкан улыбнулась, но в её изумрудных глазах сиял лёд.
— Вечер вместе... тихая улочка... ласкающий кожу прохладный воздух... Доверительная обстановка, которая невольно заставляет сердце открыться навстречу тому, кто рядом. Да? — Девушка остановилась и встала напротив. — Будем честны — мы не нравимся друг другу. Наши личности — совокупность черт, привычек и взглядов, противных другому. Мы может до рассвета выворачивать души, но добьёмся лишь иллюзии взаимопонимания, что даёт эмпатия. Эта мелкая засранка — та ещё обманщица. Ты думаешь что человек стал ближе, а на самом деле она подменила твои эмоции чужими. Заставила сопереживать, чтобы не делать больно. Эмпатия — блок, не имей которого, люди бы давно поубивали друг друга. Так какой смысл поддаваться ей и отвечать.
— Она может изменить моё отношение к тебе.
— А ты этого хочешь?
Я ответил не задумываясь, поскольку давно нашёл ответ на этот вопрос.
— Нет. Я не люблю сложности.
Глава 6. Особый класс
Если составить рейтинг любимым бытовых радостей, то список будет таким: первое место — сразу настроить комфортную температуру воды в душе; второе — найти в забитом магазине пустую кассу; третье — проснуться, посмотреть на время и понять, что ещё можно поспать пару часиков.
Но вновь провалится в сон я не мог. С открытыми глазами я пялился на занавески, подсвеченные утренним светом.
Ещё пару минут назад я крепко спал, видя рожденную подсознанием галиматью: все суетятся и паникуют, а я, засунув руки в карман пиджака, стою в сторонке и отпускаю едкие ремарки, из-за которых на меня кричат. Почему всегда снится тоже, что со мной бывает в реальности? Где космические корабли, жуткие монстры и принцессы, одетые так, будто в будущем можно победить болезни и голод, но не дефицит ткани.
Я закрыл глаза и расслабился. Бестолку. Я не сам проснулся, а меня что-то разбудило. И это "что-то" гнало сон прочь. На часах — без пятнадцати семь, на календаре — вторник. Что же не так?
И только сев на кровать, понял причину беспокойства — с улицы доносился шум. Моё окно выходили на улицу, и я увидел, что она перекрыта парой полицейских машин и белым "Карателем" фельдъегерей. Во дворе мелькали плащи следователей и бронежилеты оперативников. Все были вооружены и сильно суетились. В начале гравийное дорожке стояла пара мужчин: один изучал здание через экран на тепловизоре, а другой, нетерпеливо постукивая ногой, сжимал раструб распылителя, соединенного с баллоном краски за спиной.
Из коридор донесся топот босых ног. Не только меня разбудила суета на улице. Самые любопытные уже шли выяснять, что случилось. Несколько минут фельдъегери что-то бурно обсуждали, а потом, разделившись на несколько команд, рванули к входной двери.
Первая мысль: "Это за мной!".
Начала подступать паника. Не сразу, но о разговоре в минимаркете узнали. Я метнулся к двери, потом опять к окну. Нет! Нельзя суетится. Думай! Рокочущая машина под окном, мельтешащие фельдъегери — всё указывало на то, что это не за мной. Я попытался успокоиться и всё осмыслить.
Меня арестовали бы иначе. Ночью бы подъехали к черному входу на электромашине; тихо поднялись на этаж; подключившись к камере и микрофону на телефона убедились, что сплю; подсунули под дверь трубку и пустили в комнату снотворный газ. Затем наручники, антиэсперский браслет, смирительная рубашка, и вот я уже трясусь в брюхе грузового самолёта в небе Заполярья.
Щёлк-щёлк.
Ручку входной двери кто-то пару раз дернул. Я отошел от окна. Попытка открыть дверь повторилась, но уже тише. Кто пытался войти. Облава и гость за дверью — где моя прежняя жизнь, в которой можно только сычевать?
Схватив одеяло и набросив на голову, я прижался к двери. Убедившись, что под накидкой темно, сдвинул колпачок в сторону. Не сделай этого, и в глазке бы мигнуло пятнышко света, но теперь никто не узнает, что я в него заглянул. Вот только в коридоре никого не было. Ручку дернули в третий раз.
Я набрал воздуха в легкие и запустил способность. Чтобы не произошло — я всё отмотаю. Дверь не успела открыться и на ширину ладони, когда в неё ударили. Меня отбросило в комнату, грудь сдавило, будто на неё кинули мешок с песком. Тихое повизгивание, и невидимый груз пропал, а следом распахнутая дверь с хлопком закрылась.
Воздух задрожал и предо мной предстала невидимка: прерывистое дыхание, текущий градом пот, растрепанная одежда.
— Помоги мне! Я встряла!
— Я уже понял, — сказал я и отпустил способность.
За дверью раздались голоса, топот и хлопок двери. Самого любопытного, похоже, прогнали. Я прильнул к глазку.
Схема этажей у нас была простой: лестничная клетка, от которой расходится пара коридоров. И именно этот выход перекрыл отряд фельдъегерей. Я насчитал восьмерых. Двое дежурили у лестницы, изучая коридоры через тепловизоры-монокуляры, а остальные, разделившись на две команды, принялись стучаться в квартиры.
— Штатная проверка. Просьба открыть дверь.
Им ответил заспанный голос, а потом самая крайняя дверь отворилась. Команда зашла во внутрь, но выскользнуть у невидимки всё равно бы не вышло — бойцы с монокулярами так и остались следить за коридором.
— Что делать? — раздалось за спиной.
— Как они на тебя вышли?
— Я... я облажалась... Меня так торопили вернутся к себе, что я не заметила, как выскочила на улице, где стояла машина, на крыше которой такая круглая штуковина на шесте... Типа набор камер и всё-такое... Они меня вмиг увидели!
Хорошая новость — ловят не лично её. Обычный ночной патруль. Но почему на поимку стянули столько сил? Во дворе было не меньше пятнадцати человек.
— А потом? — спросил я, ожидая недоброго.
— Ну почти ничего...
— Колись давай!
— На встречу вышла пара фельдъегерей... ну я и воспользовалась светошумовой...
Я мог бы сказать "Лучше бы ты головой воспользовалась", но это было слишком избито, так что я лишь застонал. Достаточно было снять невидимость, громко взвизгнуть и начать улепетывать, крича "Прости, я больше не буду!". Был шанс, что её бы приняли за стеснительную дуреху, возвращающейся после свидания.
— Но здесь то ты почему?
— Они перекрыли пути в город, вот я и рванула к общежитиям... А потом вспомнила, где ты живешь и... ну вот...
— Откуда ты знаешь, где я живу?
Она потупилась.
— Следила...
— О! Не нужно стыдиться. Я привык...
Стук в дверь. Гораздо ближе. Значит, с осмотром первой квартиры уже закончили. Я вновь прильнул к глазку. От фельдъегерей меня отделяло всего две двери. Пять минут от силы.
— Что делать? Что делать? — вновь заистерила невидимка.
— Что с твоими хозяевами?
— Убегая, я им позвонила, а они, типа, сказали самой выпутываться. Но они сказали, что если меня поймают, то взорвут браслет... Типа, они переговоры могут прослушивать.
Значит, стоит хоть одному фельдъегерю воспользоваться рацией, и всё кончено. Я даже не смогу использовать хрономантию: звук — лишь колебание воздуха, и их смогу отмотать, а вот радиосигнал, что вырвется из рации, я вернуть не удастся. В радиусе десяти метров слова так и не будут произнесены, но за пределами поля их услышит вся поисковая группа.
— Жди здесь! И не подходи к окну, — приказал я.
На ходу стягивая футболку, я рванул в ванную. Оставшись в одних трусах, открыл душевую кабинку и, взяв лейку, до упора выкрутил кран с горячей водой. Обдало кипятком, и я стиснул зубы. Пять секунд, десять, пятнадцать. Решив, что достаточно намок, я принялся поливать стенки кабинки. Они у нас аскетичные: два куска стекла в углу. Дешево и сердито.
В ванную влетела невидимка и с порога выдала:
— Они уже у соседней квар... — она запнулась, поскольку я предстал перед ней полуодетым. Или полуголым. Это как стакан с водой — восприятие зависит от личности. Но судя по краснеющему лицу — я всё-таки был полуголым. — Ты что делаешь?!
— Моюсь.
— Зачем?
— Перед сексом так принято.
— К-каким с-сексом?
— Я джентльмен и не могу позволить даме умереть девственницей.
— Что?!
— Заткнись!— рявкнул я и продолжил поливать стенки. Зеркало запотело, в воздухе повис пар. Чувствую, следующую неделю я буду ходить красный, как рак.
Во входную дверь с силой постучали.
— Штатная проверка. Просьба открыть дверь.
Вопреки всем законам анатомии, невидимка всего за секунду сменила цвет с пунцового на бледный. Колени задрожали, губы задергались — либо она разрыдается, либо упадет в обморок. Не дожидаясь развязки, я силой втолкнул её в кабинку.
— Активируй невидимость и не снимай, пока не скажу. Запомни: пока не скажу! Чтобы не случилось — не шевелись и не издавай звуков.
— Но у них тепловизоры! Они меня увидят!
— Не через стекло.
Стянув с вешалки полотенца, одно я обернул вокруг талии, а вторым приготовился вытирать волосы. Девушка активировала способность, и на кафеле проступили отпечатки подошв, обтекаемых водой. Гадство! Я стал искать решение и заметил, что поддон душа был чуть ниже пола, отчего на стыке был небольшой уступ.
— Расставь ноги и упри в края, — сказал я в пустоту.
Несколько мгновений ничего не происходило, а потом отпечатки по очереди исчезли. В дверь вновь постучали.
— Штатная проверка. Если вы не откроете дверь, мы будем вынуждены сделать это самостоятельно.
Я рванул в комнату и, демонстративно вытирая волосы, наконец открыл дверь. Передо мной стояло трое. Молодая девушка-следователь лет двадцати пяти, и пара мужчин-оперативников постарше. На вид ей было лет двадцать пять, и раз она командует группой, то она эспер. Их в рядах ФФС определить просто: должность высокая, а возраст нет — носитель способности. Вся троица были вооружена: у следователя — ПСС в кобуре на груди, у оперативников — "Верески" с тепловизорами вместо прицелов.
— Доброе утро... наверное. Кто знает! Можно считать добрым утро, когда вся жизнь недобрая?
— Утро... доброе, — солгал я в ответ. Оно у меня точно таким не было. Интересно, а допустимо начинать беседу со лжи?
— Заранее извиняемся за неудобства, но нам нужно осмотреть вашу квартиру. Это не займёт много времени, — сказала следователь.
Я отстранился, впуская их. Отказать я не мог: квартира — собственность Университета и её могли осматривать в любое время и даже без меня.
— Что, вообще, случилось? — я задал вопрос, который бы интересовал любого на моём месте.
— Мы ведем розыск нарушившего правила Университета студента. Есть информация, что он укрылся в одном из общежитий.
Она не уверена, что невидимка именно здесь?! Вероятно, да. Фельдъегери знали, в какую сторону побежал делинквент, но по пути было несколько зданий, и он мог спрятаться в любом.
— И вы думаете, что это я?!
Будь здесь Яманкан, она бы уже разбила ладони в кровь, аплодируя и крича "Оскара ему! Оскара!".
— Нет, но мы полагаем, что он мог укрыться здесь.
— Ну уж точно не у меня, — сказал я и продолжил вытирать волосы.
— Вы в этом уверены? К вам никто не заходил через дверь в последние полчаса? Не залетал в окно? Не залезал по вентиляции? Не проваливался через потолок? Не телепортировался на диван? Не проникал в сознание?
Они вампира ловят или эспера? Я наигранно, будто начал уставать от беседы, вздохнул.
— Я точно уверен, что сегодня гостей не было.
— А вы всегда так рано встаете? — тон вопроса был дружелюбный, чего не скажешь о подтексте. Неужели она что-то заподозрила? — Вы жаворонок? Просто я не люблю жаворонков. Мерзкие скоты: гремят посудой, шарятся повсюду, донимают нормальных людей. Да-да, я сказала "нормальных". Раз вы встали рано, то жаворонок, раз жаворонок, то ненормальный, а лишь ненормальный будет помогать делинквенту. Вы ведь ему не помогали? Скажите сейчас и вам ничего не будет. Совсем. Вы будете рады скинуть груз... Вы меня слушаешь?
Я больше офигевал, чем слушал, но смысл до меня дошёл.
— Я член студсовета — у меня много работы, вот и приходится работать с утра.
Пока мы говорили, оперативники осматривали комнату. Заглянув под кровать и найдя там лишь слой пыли, они переключились на стенной шкаф. Один встал напротив, а другой, подцепив ручку, резко отодвинул дверцу в сторону. Убедившись, что и там никого нет, он коротко доложил:
— В комнате чисто.
— Ванная, — не оборачиваясь, бросила фельдъегерь.
Дыхание перехватило.
Мужчина открыл дверь, пахнуло сыростью и теплом. Водя "Вереском" из стороны в сторону, он стал изучать обстановку через экран: холодная раковина, тёплый пол с почти исчезнувшими отпечатками моих ступней и горячий кубик душевой кабинки.
