— У меня счёты к Вельке, — Яманкан нисколько не сомневалась, что та летит сюда.
— Тебя от неё будут отделять вооружённые до зубов наемники.
— Ни одна сила во вселенной не сможет остановить меня.
Кроме меня, поскольку в эту секунду я готов выкинуть её в окно.
— Простите, что вмешиваюсь в беседу, — подала голос Берлин, — но хочется узнать: что с нашей защитой?
— Нам будет не до вас.
— Хоть один охранник.
— Нет.
Лицо Берлин скисло.
— Оружие?
— Нет.
Лицо скисло ещё больше, хоть я и думал, что дальше некуда.
— Хоть что-нибудь?
— Инна, что скажешь? Поможем им? — Итиль обратилась к Репейнику, и я, наконец, узнал, как её зовут.
— Гнать их в шею. Если они преставятся — нас с потрохами сожрут... Хотя, тухлоглазого можно оставить, — она зыркнула на меня.
— Откажусь.
— ФФС имеет право в чрезвычайно ситуации рекрутировать совершеннолетних эсперов, — зашла Инна с козырей.
— У меня не боевая способность. Да и с оружием обращаться не умею.
— Неважно! Главное, что я чувствую в тебе дух бойца.
Тогда мне срочно нужен экзорцист, чтобы от него избавиться.
— Инна, давай не будем разочаровывать Паулину Несторовну и проявим немного милосердия. Дмитрий, займись ими, — сказала Итиль и улыбнулась, отчего стала походить на кошку, что нежится на крылечке дома. Смотря на неё даже трудно поверить, что характер у неё так себе: профдеформация — явление страшное.
Один из фельдъегерей — тот, что был вооружен "Вепрем" — кивнул и бросился к грузовому отсеку. Сдвинув панель, он открыл ближайшую роботележку и стал доставать бронежилеты.
— Это ваши. Быстрее! — сказал мужчина.
Я схватил ближайший.
Что за нищебродство!
Это был самый простой бронежилет, что закупала ФФС: белый, лёгкий и очень тонкий. Он даже одевался не через голову, а как простой жилет, что застегивается липучкой на груди. Такой мог спасти только от осколков и пистолетных пуль. Да и то обычных — бронебойные наделают дырок. Но жаловаться не приходилось — лучше варианта не было.
С тяжелым грохотом на пол упал шлем — махина с толстенным забралом из бронестекла. Следом на пол полетели противоминные ботинки, бронерукавицы, фартук с керамическими пластинами и штаны, объединенные с протектором позвоночника. Наконец, кряхтя и матерясь, фельдъегерь извлек длинную куртку с огромным стоячим воротником.
Костюм взрывотехника.
Я посмотрел на свой бронежилет, что так и держал в руках.
— И как делить будем? — хором выдал я и Берлин. Невидимка как всегда поздно сообразила, а Яманкан уже надела свой и потеряла интерес к новой экипировке.
— Никак. Он не для вас, — сказала Итиль и подошла к Нивиной. — Поднимайся, принцесса, пора переодеться к балу.
Нивина нехотя встала. Инна и Дмитрий подтащили к ней части костюма и принялись помогать ей облачиться в него.
— Влад, подключи меня к системе оповещения, — обратилась Итиль к фельдъегерю-технику.
— Сейчас.
— Ильхам, доставай робота. Ты за оператора.
Исполняя приказ, мужчина вытащил в проход спрятанный между сиденьями ящик, который я видел на Вокзале. Легкий САТ "Уран-16". Вооружен только девятимиллиметровым автоматом и несколькими гранатами. Модели постарше носят крупнокалиберные пулеметы, но они изрешетят поезд навылет — как бы далеко не были пассажиры, до них пули долетят бодро. Этот же был в самый раз: слабый, но быстрый. Такие используют при штурме зданий — за счёт ног они легко могут перемещаться по лестницам и баррикадам из мебели. Для прорыва обороны и боя на открытой местности уже используют колесные "Уран-20".
Сам робот напоминал гидру — толстый ствол с семью ногами по бокам. Четыре ноги были самыми обычными, а вот остальные использовались не только для перемещения. Две были толще остальных и к ним крепились высокие узкие щиты, которыми робот поворачивался ко врагу, защищая корпус. Последняя нога, наоборот, была тонкой, длинной и заканчивалась клешней. В зависимости от ситуации, САТ мог опираться на неё при стрельбе из короткой турели на верху корпуса, либо, используя как манипулятор, открывать двери.
Тихо зажужжали сервоприводы и ноги приподняли робота над полом. Крошечные бусинки объективов и лидаром принялись изучать окружение.
Оператор достал из ящика ВР-очки и пульт управления, который надевался на левую руку.
— Активация: выполнена. Проверка работоспособности: выполнена, все системы работаю в штатном режиме. Заряд батареи: девяносто восемь процентов. Боекомплект: две дымовые гранаты, две осколочные гранаты, шестьсот патронов, — синтезированным женским голосом отчитался робот.
— Куда его?
— К хвосту, — ответила Итиль.
— Я подключился, — отрапортовал техник.
— Глушилка?
— Запущена.
— Хорошо-о... — Итиль поправила ларингофон, прочистила горло и громко сказала. — Уважаемые пассажиры, прошу минуту вашего внимания...
Голос из десятков динамиков пронесся по поезду, заставив всех оторваться от своих дел. В отличии от РЖД, "Иммель" не пичкала пассажиров пустыми объявлениями, так что неожиданно захватить внимание пассажиров удалось.
— ...Прошу максимально серьезно отнестись к тому, что сейчас будет сказано. Это не учебная тревога и не розыгрыш. Меня зовут Римма Гекова, я член Особой ударной группы Федеральной фельдъегерской службы. Только что нам стало известно, что на этот поезд будет совершено нападение террористов. Однако, не стоит паниковать — мы делает всё возможное, чтобы нейтрализовать угрозу. Но пока вам следует покинуть свои места и перейти в другие вагоны. Пассажиры вагонов со второго по шестой — перейдите в первый вагон; пассажиры вагонов с десятого по тринадцатый — перейдите в четырнадцатый вагон. Повторяю: пассажиры вагонов со второго по шестой — перейдите в первый вагон; пассажиры вагонов с десятого по тринадцатый — перейдите в четырнадцатый вагон. Мы понимаем вашу растерянность, и в целях помощи направим сейчас к вам наших сотрудников, которые помогут с эвакуацией...
Итиль чуть вздохнула. Я даже обрадовался, что не вхожу в число "спасаемых". Чтобы избежать проблем со случайными жертвами, фельдъегери будут работать жестко, иначе за десять минут они не уложатся.
Хоть Итиль и говорила убедительно, пассажиры сейчас лишь хлопают глазами и не понимают, как поступить. Нужен был кто-то, кто направил бы их в нужную сторону, а ничто так хорошо этому не способствуют, как люди с автоматами. Случись в здании пожарная тревога, дай бог один из пяти сразу устремится к пожарному выходу. Остальные останутся на местах, ожидая приказа начальника. Только запах гари и дым активирует инстинкт самосохранения.
— ...Прошу не паниковать и выполнять все указания наших людей. Кстати, мы в курсе того, что телефонная связь и интернет не работают. Это действия террористов. На этом всё, спасибо за уделенное внимание!
Итиль выключила ларингофон.
— Глушилка не подведёт? — спросила она техника.
— Прежде осечек не было.
— Как жаль: я уже хотела подписаться в Твиттере на хэштег "roadtohell"... — пессимистично пробормотала Берлин, сражаясь с липучкой бронежилета. Тот был слишком просторным для её фигуры, вот она и пыталась его утянуть, чтобы сильно не болтался при ходьбе.
— И тебя нисколько не удивляет то, что они заблокировали связь?
— За последний час я разучилась удивляться.
Думаю, она ещё поймет, что это не так.
— Сергей, Елена — вы в хвост. Ильхам, пока оставь робота и с Владом идите к носу. У вас пять минут, чтобы отогнать пассажиров как можно дальше. Если требуется применить силу — не стесняйтесь. На обратном пути поставьте мины в соседних вагонах.
— Так точно! — хором ответили все.
— Да, если дело совсем пойдет медленно, разрешаю стрелять. Сергей, под "стрелять" я имею ввиду: стрелять в воздух.
— Хорошо, — ответил один из фельдъегерей.
— Повтори.
— Стрелять в воздух.
— В воздух, это значит не в направлении людей, — влезла Инна. Вместе с Дмитрием ей уже удалось облачить Нивину в штаны. Дело оставалось за курткой и шлемом, но под их весом девушка бы просто сложилась, так что её усадили на пол между сидений, и продолжили одевать так.
— Да знаю я! — огрызнулся парень в ответ. — Хватит уже!
— Просто шутим... — сказала Инна и включила систему охлаждения костюма — без неё Нивина сварится заживо даже при работающих в вагоне кондиционерах.
Нас как-то быстро поубавилось. И не боится Итиль оставаться с нами? Трое против четверых. Мы ничего не рассказали о своих способностях. Реши мы напасть, у неё может быть меньше шансов победить, чем кажется. Или она настолько в себе уверена?
Тут, кстати, вырисовывается самая слабая часть плана Итиль — она гидромантка на поезде, где нет воды! Возможно в грузовом отсеке и есть пара баклаг с ней, но этого недостаточно. Гидромантам требуется очень много воды. Уж больно неустойчивое это соединение.
Но сейчас я не вижу ни бассейна, ни бочек. С чего Итиль уверена в успехе? Полагается на подчинённых? Или на кладенец? Он у неё достаточно необычный. "Уравнитель" выглядел как белый додекаэдр с парой панелей на одной из двенадцати граней. Он умел задавать всей материи в радиусе действия одинаковую температуру. Для гидроманта в нашей холодной стране — бесценный инструмент, поскольку со льдом и снегом у них плохо ладится. Но так Итиль всегда имела доступ к воде, если приходилось работать зимой. Нажал кнопку и натопил воды — что может быть удобнее?
Были и изъяны. Чем больше была разница температур, которые следовало изменить, тем меньше был радиус и тем больше расход ПБА. А ещё кладенец изменял температуру всего, кроме пользователя. Если Итиль хотелось заморозить делинквента — падение на десять градусов надолго нейтрализует человека — то ей приходилось подбираться к врагу в одиночку. А ещё он не работал постоянно. Активация, распад ПБА, выключение. Постоянно поддерживать тридцать шесть и шесть, чтобы порох не мог воспламениться, "Уравнитель" не мог. Неприятных ограничений хватало.
Инна и Дмитрий закончили с защитой Нивиной. Девушка легла на спину, сложив руки по бокам, и уставилась в потолок. Из-за маленького роста она почти вся скрылась между сиденьями, даже ноги в проходе не торчат. Удовлетворившись работой, фельдъегери пошли доложиться Итиль, и я понял, что это мой шанс. Уж больно мне хотелось поболтать с Нивиной наедине. С того момента, как её увидел, сердце было не на месте и хотелось кое что разузнать. пусть и не прямо.
Удостоверившись, что до меня никому нет дела, я направился к девушке.
— Ты куда? — Инна выросла передо мной, хотя ещё мгновение назад стояла в паре метров позади. Такой скорости позавидовали бы и телепорты.
— Хотел поговорить с Нонной, — честно ответил я. Раз уж поймали с поличным, нет смысла отпираться.
— И о чём же?
— О распаде Чехословакии, — невольно ляпнул я, хотя сейчас стоило вести себя как можно вежливее.
— Она плоха в истории.
— А вы, погляжу, с ней уже познакомились.
— А ещё плоха в остроумии — тебе с ней не найти язык. Так что выход в той стороне... или в той, — она вяла махнула рукой сначала в сторону головы состава, потом хвоста. — Вариантов много — выбирай любой. Можешь даже окна. Тогда сторон аж четыре... Но если считать каждое окно за выход, то гораздо больше. Хотя если считать окна за выходы, сами бока вагона считать за стороны? Тогда так: у тебя четыре стороны и...
— Пусти его, — Итиль неожиданно пришла на выручку, прервав арифметику Инны. — Что он может сделать такого, чтобы нам помешать?!
Я обрадовался этим словам, ведь иначе я бы к девушке не пробился — фельдъегерь её охраняла ревностно.
— Пф! Ну тогда не буду мешать.
Я сел в кресло и склонился над Нивиной. Сейчас она напоминала мумию или куколку. Неподвижно лёжа в одной позе, она могла только смотреть вверх через забрало шлема.
— Привет.
— Чего тебе?
— Просто хотел узнать как ты.
Она оторвалась от изучения потолка и посмотрела на меня.
— А тебе, прям, интересно?
Именно это — не особо. Но были и другие вопросы, а путь к ответам на них пролегал по мосту, перекинутому через реку дружбы... Ох, говорю как моя учительница начальных классов. Она была первой, кто топорно попытался затащить меня в социум. И первая же потерпела крах. Хотя странно, что спустя десять лет я даже имени её вспомнить не могу.
— Я сел на поезд, зная, что на него нападут. Думаю, это можно расценивать как то, что интересно, — сказал я, надеясь, что она не обратит внимания на несостыковку: когда садился, я ещё не знал, что везут её.
— С чего такая забота?
— Ты разве забыла, что мы напарники на физкультуре?
— Ты, блин, издеваешься?
— А чем не причина? — я чуть улыбнулся. — Пусть мы и не поладили, но это не значит, что ты для меня никто.
— Эм... — Нивина стушевалась на секунду. — Ну теперь мы уже не в паре...
Об этом я не думал, но теперь задался вопросом: а с кем теперь буду заниматься? Надеюсь, это будет милая и добрая девушка с чутким сердцем.
— Жаль...
— Ч-чего?!
— С тобой было весело... Серьёзно! По твоему, почему я не просил сменить напарника?!
Так-то однажды я сказал, что не против этого. Надеюсь, у неё короткая память.
— Потому, что тебя ко мне специально приставили... следить.
И как я сразу не догадался! Со стороны меня и вправду можно принять за картинного надсмотрщика: нелюдимость, недружелюбный взгляд, работа в студсовете — считай на преподавателей. Она вправду могла напридумывать лишнего.
— Ох... Ты вправду так считала? Позволь тебя расстроить — никто специально меня к тебе в пару не ставил и шпионить не заставлял. Я вообще не знал, что ты ментоскоп.
— А если бы знал? — спросила она.
Лучшего момента для откровенности и представить нельзя.
— Ничего... Мне плевать кто ты и что умеешь. Когда окружающие узнали, что я эспер, отношение ко мне сразу поменялось, пусть я остался тем же, кем был. Да, подарком я не был, но и хуже не стал. Зато косых взглядов и настороженности хлебнул с лихвой... Да и ты, наверное, тоже? Верно? Так что теперь я стремлюсь видеть людей такими, какие они есть... без всей чепухи со сверхспособностями.
— Ко мне хуже не относились... — сказала Нивина. — Кроме матери, никто не знал...
— Повезло.
— Как сказать... — с этими словами они чуть поджала губы, словно вспомнила что-то неприятное.
— Зато потом ты стала чувствовать, что тебя лишь используют, держат за кусок говорящего мяса. Верно?
— А ты себя чувствуешь в Университете осенённым заботой?
Прямо сейчас я чувствую шок от того, что она знает слово "осенённый". И на этом всё. Университет никогда не перебарщивал с любовью. Множество деталей регулярно намекали студентам, что в любой момент мрамор аудиторий может смениться казематами Ледяного Дома. Но меня это не беспокоило. Я не ждал к себе особого отношения, и система, нацеленная на создание винтиков для государственной машины, мне не претила. В конце концов, затеряться в ней и начать использовать себе во благо я мог.
Но решил об этом не говорить. Сейчас важнее расположить её к себе. Выставить себя человеком, который чувствует тоже, что и она. Помочь разделить переживания.
