— Забавно, что ты не упомянула о минусах.
— Их нет.
— Помимо тебя или вообще? — остротой язычка Берлин ничуть не уступала собеседнице.
Двери вагона плавно закрылись, и почти сразу поезд тронулся с места. Никаких рывков, только медленный набор скорости. За окном промелькнули перрон и опоры купола, а потом поезд вырвался в долину. Табло над переходами между вагонами стало отсчитывать скорость: десять километров в час, двадцать, пятьдесят. Пути проходили вдоль реки, и на другой стороне были видны домики общежитий, но они скоро скрылись из виду, уступив место перелеску и полям за ним.
Долина стала чуть шире, пути ушли в сторону, отчего поезд начал прижиматься к слонам гор. На часовой башне мигнул отблеск света — белый и нестерпимой яркий — и Университет пропал из виду. Табло-спидометр замерло на отметке в девяносто километров. На этой стороне гор маглев будет ехать не очень быстро, но после того, как проскочит Псебайский туннель и выедет на равнину, скорость возрастет втрое.
— Как жаль, Линда, — разочарованно вздохнула Яманкан. — Но если передумаешь, то моя дверь всегда открыта для тебя.
— Я запомню, — вежливо ответила Берлин, недвусмысленно послав её вновь. Максимум, на что её хватит — исписать эту дверь бранью.
— Так всё же, зачем мы здесь собрались? — спросила Яманкан.
— Мы?
— Теперь "мы".
— Тебя не звали.
— Что за жестокий юноша! Готов прогнать девушку, что примчалась на выручку!
— Только вот выручки не будет, — сказала Берлин, меланхолично изучавшая зелёные луга и лесистые склоны. — Зато проблем выше крыши. Зря явилась.
— Мне тут никто не рад?
— Не нужно оборачивать факт в вопрос, — сказала Берлин.
— Так как ты здесь очутилась? — спросил я, не давая разгореться ссоре. Ответ "Просто решила проследить за тобой" меня не устраивал. Хотелось знать, как на самом деле она здесь очутилась. И главное — откуда она знает, что с нами едет Итиль.
— В наше время может произойти всё что угодно: из кранов станет течь ирландский эль, в стране наступит вечное лето, а за рубль будут давать семьдесят центов... Лишь одно не случиться никогда: не родится женщина, что из любопытства не заглянет в записку, адресованную другому.
Источник нашей мудрости — наш опыт, а источник опыта — уже глупость. Как я так легко мог поверить словам продавщицы? Не смотрели они, как же! Первым делом достали записку, а прочитав, поняли, что во что-то вляпались. Но позвонить Яманкан решились. Та быстро выудила из них информацию, а потом убедила вернуть записку на место и сделать вид, что ничего не знают. Тут как раз и я вернулся, и она как ни в чём не бывало передала трубку. Какой из этого следует вывод? Никогда не верить девушкам!
— И как много из её содержимого ты поняла?
— Достаточно, чтобы убедить тебя, что поверила в чушь с тортом.
— Не прочти записку — поверила бы.
— Мы этого никогда не узнаем, — покладисто признала она спорность ситуации. — Я ответила на вопрос. Теперь твоя очередь, и, надеюсь, ты не станешь лгать.
Трудно на это решится, когда оппонент глядит на красную кнопку тревоги на стене. Начни юлить, и она откинет с неё колпачок и начнет поглаживать, давая шанс подумать над ответом ещё.
— Не изменяешь своим методам, — усмехнулся я.
— Просто расскажи, ради чего ты всё это затеял, и я не стану связываться с машинистом, — сказала Яманкан, а потом добавила. — Всё началось с Берлина. Я мыслила правильно, думая, что ты отомстишь, сдав меня Ректорату, ведь она тебе без надобности. Но ты провернул столь сложную схему, только чтобы заполучить её. Как только я это осознала, то задалась вопросом: зачем тебе вообще она? Не ради денег или из дружбы, ведь вы даже не были знакомы прежде. Будь добр, утоли интерес.
Беспроигрышная тактика: если облажался, скажи, что так и задумывалось или сделай вид, что получил больше, чем потерял. Яманкан обожала так дурить головы.
— Ты знаешь, кто тебя похитил перед дебатами?
Берлин оторвалась от окна. Мои слова её удивили, но вопросов она задавать не стала.
— Институт международных отношений и статистики... Странно, что ты спросил. Думал, я не разузнаю о тех, кто хотел меня убить?
Я кивнул и продолжил.
— А ты знаешь, как тебя похитили?
— Нет... Пусть и есть догадки.
— На ИМОС против воли работает девушка-невидимка. Это она оглушила тебя электрошокером, накачала снотворным и вытащила из здания. Она же помогла поймать меня на базе. Но ИМОС не знал ни о моей способности, ни о том, что мне известно, поэтому оставив нас наедине, они подсадили невидимку, чтобы она подслушивала. Ничего существенного я тогда не сказал, и меня перевели в одиночку, куда опять подселили её. Тогда мне и удалось выйти с ней на контакт. Девушка подчиняется им из страха — ей нацепили антиэсперский браслет со взрывчаткой. Будет капризничать — лишится руки. Узнав об этом, я предложил ей сделку: она помогает сбежать, спасая наши жизни, я же нахожу способ избавиться от браслета. Вот для чего мне понадобилась помощь Берлина. Она алкагест и сможет его снять.
— Так ты сбежал не благодаря своей способности?
— А ты так думала?
— Это очевидный вывод! Кстати, какая она...
— Не начинай!
— Пф... Какой колкий, — усмехнулась Яманкан. — Но зачем тебе Линда, когда есть Нора? Не поверю, что ты ей всё не рассказал.
— Рассказал... Только она не торопилась помогать...
— Не похоже на неё...
— У неё были причины.
Трепаться о предателе в ФФС, пусть и гипотетическом, я не собирался, но Яманкан ответа хватило, и она сменила тему.
— А как со всем этим связан ментоскоп?
— Он — цель ИМОС. Они как-то узнали о его существовании. После того, как Вельская бы стала президентом, она бы принялась его искать.
Берлин уже не отрываясь смотрела на меня. Вспомнила об исчезновении кандидатки за пару минут до дебатов? Яманкан пора угомонить своё любопытство. Ещё пара случайных фактов, и Берлин откажется помогать в столь мутном деле.
— Не заставляй нажимать на кнопку, — холодно бросила Яманкан.
— Думаешь, вру?!
— Даже я не знала, что в России есть третий ментоскоп! Значит, его скрывали очень тщательно. Настолько, что и я бы не смогла его вычислить, куда уж Вельской. Как бы она справилась?
— Понятия не имею. Но ты же смогла найти Берлина... Вдруг она бы тоже смогла?
— Линда... наследила, — сказала Ямакан, глядя на недовольно поджавшую губы Берлин. — Тут же была бессильной даже я.
— ИМОС считал иначе.
— Но почему тогда мы на поезде? — спросила Яманкан.
— Москва узнала о том, что правда о ментоскопе раскрыта. Решив больше не шифроваться, его захотели перевести в столицу, переведя на обучение с репетиторами. Но ИМОС тоже об этом узнали. Невидимке больше не было смысла прятаться в студгородке, и её решили вывезти на одном поезде с ментоскопом. Я ей обязан жизнью, так что решил рискнуть и поехать вместе с ней, чтобы успеть.
— Успеть до чего? — впервые за время моего рассказа, Берлин решила задать вопрос.
— До того, как... эм... приедем в Краснодар.
Яманкан с хитринкой посмотрела на меня.
— Тактическая группа члена Руки всегда состоит из пяти человек. Самого члена руки и четырех помощников: двух эсперов — для противодействия другим эсперам, и двух простых людей — бойцов прикрытия...
— Нора улетела на паре вертолетов, а Побирушка целую автоколонну заимел. Не думаю, что с Итиль мало бойцов.
— Или они надеются за час успеть до Краснодара, где их ждут основные силы сопровождения... Центр города, взвод спецназа, ГБР "Иммель", подкрепление из штаба ФФС, сотни полицейских...
— О чём она? — спросила у меня Берлин.
— Не обращай внимания...
Не послушала. Меня девушки, вообще, редко слушают. Не вызываю я у них доверия, если предварительно не обработаю долгими речами. Но времени было мало — до тоннеля минут пять-десять. Я решил ответит быстро и прогадал. Берлин сделала вывод, и не в мою пользу.
— Позволь уточнить, — вежливо, стараясь подавить ярость, поинтересовалась Берлин, — ты шантажом заманил меня на поезд, который вот-вот пустят под откос террористы?!
— Не шантажом, а взаимовыгодным контрактом. Не пустят под откос, а просто нападут. Не террористы, а частная иностранная разведка... Но в остальном ты права — толика риска присутствует.
— Ты не жилец...
— Стоп-стоп, Линда! — вступилась за меня Яманкан. — Бергман, без сомнения, поступил подло, но разве он не заслуживает снисхождения?
— И ты туда же?! — изумилась Берлин.
— Он лишь хотел помочь невинной девушке.
Эпитет "невинная" заставил насторожиться. Жестокая и злопамятная Яманкан не стала бы его применять просто так. У неё в голове уже начал зреть план. А её планы всегда сулят проблемы вовлеченным.
— Которая оприходовала тебя электрошокером...
Ещё хорошо, что она не знает, что до этого невидимка подорвала кафе!
— Никто не без греха, — равнодушно бросила Яманкан.
— Предупреждаю: она может прийтись тебе не по вкусу. Дурочка с плохим образованием и топографическим кретинизмом, — я заранее избавил её от завышенных ожиданий.
— Ты "умеешь" давать характеристики. Мне кажется, отсутствие у тебя друзей не следствие антипатии к тебе, а результат язвительности.
— Нашла время для темы!
— Ладно-ладно! Дурная привычка, не суди строго, — насмешливо сказала Яманкан. — Но одно до сих пор непонятно: почему ты скрывал всё это от меня? Девушка спасла нас обоих, я обязана ей не меньше тебя. Если так нужен был способ снять браслет, то мог обратиться ко мне.
— А сама не догадываешься?
— Полагал, что я сделала бы что-то дурное?! — Яманкан была шокирована.
— Да... А что?! — пришла моя очередь удивляться.
— Ты параноик.
И это говорит та, кому в голову первой пришла дурная мысль.
— А ты — лживая двуличная мегаломанка, — не затянул я с ответной "любезностью". — Ты всегда стремишься к максимальной выгоде. Узнай о невидимке, ты могла помочь, да... А могла пойти к Итиль и заключить сделку: шпионка в обмен на перевод на базовую кафедру.
— Я никогда не была тем, кто бы так поступил.
— Не в моих глазах.
— Ты единственный, кто так думает.
— Или единственный, кто тебя знает.
— Вы совсем головой тронулись! — Берлин рявкнула на весь вагон, заставив нас подскочить. Мы так распалились, мешая друг друга с грязью, что напрочь о ней забыли.
— Что-то... не так? — ошарашенно спросил я.
— Не так?! Ты, блин, издеваешься?! Да?! Из-за тебя мы в полной заднице, а вместо того, чтобы решать, как из неё выбраться, ты отношения выясняешь?
— Я не виноват, что Яманкан нас посетила.
— Да она ничего не делает! Только языком чешет! Проблема в тебе!
Почему всегда говорят, что проблема во мне? Истерика, например, лишь у неё.
— Готова согласится с Линдой, — сказала Яманкан. — Главное сейчас — помочь невидимке. Нужно начать с этого.
— Не наседайте! У меня есть план: находим невидимку, снимаем браслет, затем предупреждаем Итиль о вероятном нападении.
— Я пас, — бросила Берлин.
— У нас уговор... — напомнил я.
— На браслет... К Итиль я не отправлюсь.
— Хочешь соскочить?
— Только фигурально.
— А на скорости в двести километров в час это можно сделать как-то иначе? — подколола её Яманкан. — Но это твоё право. После того, как снимешь браслет, мы не станем тебя задерживать или упоминать о тебе.
А исчезновение браслета объясним силой дружбы. Гениально! Но Берлин была на взводе, так что просто не подумала об этом. Не сказал бы, что она боялась. Ей просто не хотелось влезать во всё это. Она привыкла действовать тихо, не привлекая внимания. Спокойные переписки за чашечкой какао в летнем кафе, сведения дебета с кредитом, изредка порча имущества. Странный, но тихий образ жизни. А теперь, когда её шантажом затащили на маглев с кучей вооруженных и злых солдат, она вне себя от ярости.
Я встал. Пора действовать.
— Подозреваю, что невидимку посадили на поезд не просто так. Возможно, она должна устроить саботаж, чтобы облегчить работу ИМОС. Так что сначала пойдем к вагону Итиль. Если не встретим её, то разворачиваемся и идём к носовому вагону. Если опять потерпим неудачу, то в дело вступает Яманкан. Идемте.
Обе девушки последовали за мной. Вагоны маглева не сильно отличались от вагонов обычного поезда, но различие было — большой тамбур, занимавший почти пятую часть. Здесь были туалеты, переходы в соседние вагоны и грузовые склады. "Иммель" зарабатывал не только на пассажирах, но и на перевозке срочной корреспонденции. Сразу за парой дверей туалетов, шел узкий коридор, за стеной которого был мини-склад, куда во время остановок парковались роботележки курьерских и почтовых служб.
— Зачем тебе моя помощь? — спросила Яманкан, когда мы вошли в коридор.
— Чтобы перейти во вторую часть состава, нужно миновать вагон ФФС, а с этим могут возникнуть трудности.
— Почему?
— Во-первых, нас могут просто не пропустить. Тут нет вагона-ресторана, в который можно идти. Скажут: "Сидите у себя и не шастайте". Во-вторых, есть шанс, что меня кто-то узнает, тогда будут вопросы... Это ещё хуже. Тогда-то в дело ты и вступишь.
— А почему ты думаешь, что у меня получиться то, что не получиться у тебя? — с каким-то неуместным кокетством спросила Яманкан.
Пришлось стиснул зубы, чтобы подавить вздох. Хвалить её не хотелось. Но я не я, если бы не нашёл выход.
— С твоей известностью, обаянием и подвешенным языком, тебя бы пропустили в райские врата, даже если бы ты в этот момент обгладывала детскую руку.
— Сделай мне такой комплимент, я бы возбудилась, — сказала идущая в хвосте Берлин.
— У меня нет фетиша на каннибализм.
— Здесь, скорее, фидеризм.
— Наверное, на семейных застольях ты востребованный собеседник.
— Ой, извини, но у тебя нет шансов: я не по девушкам, так что твой комплимент останется без ответа.
Я выглянул через окошко в двери в соседний вагон. Там уже было больше народу и никого из студентов. Спинки кресел были очень высокие, так что я видел мало лиц, но вряд ли невидимка просто заняла одно из мест. Её способность тратит не так много ПБА, так что она может весь путь прятаться.
Плохо, если мы не встретим её в этой части поезда. В лицо она знает лишь меня и Яманкан. Но не факт, что она осмелится показаться, увидев её. Президенту придется, заходя в каждый вагон, громко объявлять: "Дурочка с топографическим кретинизмом тут есть?". Это несказанно глупо, но может сработать.
Дверь с трудом подалась, отъезжая в сторону. Переступив через широкий порог, мы вошли в соседний вагон. Пара пассажиров бросили на нас любопытные взгляды и снова уткнулись в планшеты и телефоны. Неспешно, будто прогуливаясь, мы пошли вперед. Миновав ряды кресел и проскочив коридор, мы вошли в тамбур. Но здесь тоже невидимки не было. Никто меня не окликнул и не возник из воздуха. По прикидкам, до Итиль ещё два вагона.
— Смотрите внимательно и отмечайте странности: отпечатки подошв на ровном месте, продавленные пустые сиденья... — тихо сказал я.
