— Я приветствую всех вас! Спасибо, что пришли! — мужчина на трибуне воздел руки жестом проповедника, правда, без присущих настоящему проповеднику экспрессии и искренности. — Мое имя Дуган Хави. Я занимаюсь оптовой торговлей продуктами питания, поэтому ваше процветание — это мое процветание! Голосуйте за меня, и я принесу вам это процветание и, особенно, порядок, в котором так нуждается наша страна в это непростое и тяжелое время! Власть в наши дни должна принадлежать энергичным и решительным людям, а не пресыщенным пенсионерам и не разжиревшим и обленившимся чиновникам...
Билон слушал, чувствуя, как в нем нарастает недоумение.
— Послушайте, — наконец, прошептал он Ренсеру Элаво. — Это, конечно, здорово, порядок в государстве, борьба с безработицей и все такое прочее. Но к чему это здесь? Ведь этот ваш кандидат баллотируется не в парламент и не в президенты, а всего лишь на пост районного префекта.
Элаво пожал плечами.
— Не знаю. Так говорят все. Народу это нравится. Да и что еще можно сказать в предвыборной речи? Все равно, решаться все будет не болтовней, а тем, как мы сможем оказать ему поддержку. Эти выступления — только возможность показаться, не более того, а основная работа пойдет в частных беседах, семьях, рабочих коллективах наших дружинников. Мы ведем переговоры со многими предприятиями в районе, чтобы они создали прямо у себя избирательные участки или разрешили сотрудникам отлучиться, чтобы проголосовать. Вы же знаете, выборы состоятся в самый обычный рабочий день.
Билон послушал еще. Первоначальный запал Дугана Хави уже прошел, голос его все больше принимал скрипучую неприятную интонацию, и зажигательные призывы к наведению порядка и борьбе против преступности стали восприниматься как нудная лекция на давно известную тему.
— А вы уверены, что подобрали наилучшего кандидата? — снова поделился он своими сомнениями с Элаво. — Я уже молчу, что он не умеет говорить, в конце концов, не всем же быть ораторами. Но он пытается делать из себя политика, будучи совершенно не подходящим к этой роли. По-моему, префект — это должность, скорее, управленца, чем политического деятеля, и для него было бы лучше говорить о чем-то конкретном. Неужели он этого не понимает? Откуда вы его вообще взяли? И почему — его?
— Не знаю, — Элаво выглядел немного смущенным. — Этим занимался Дон... то есть, Майдер Донацилла, помните его? Когда старый префект ушел с должности, Харт... Хартен Ринше сказал как-то, что неплохо было бы нам выдвинуть собственного кандидата. Вот Дон и нашел кого-то из своих знакомых. Я его рекомендациям доверяю. Да и в конце концов, не так уж и важно, кто он. Главное, чтобы он нам помогал, когда станет префектом. Будь у нас такая поддержка, вы знаете, что бы мы могли сделать?! Это уже не торговцев травкой гонять или всяких мелких воришек прищучивать. Мы бы тут всю жизнь попробовали бы наладить по-человечески!... А хотите, сами у него спросите? После выступления. Я устрою...
— Хочу, — сказал Билон. — Устройте.
Выступление кандидата тем временем подошло к концу. Дуган Хави спустился с трибуны и пошел в толпу, пожимая руки зрителям. За ним в кильватер двигались несколько человек, которые раздавали большие пакеты с его портретом и броской надписью "Хави — это порядок".
Билон и Элаво стояли несколько в стороне, и Дуган Хави подошел к ним чуть ли не в последнюю очередь.
— Большое спасибо за то, что вы пришли, — заученно и поэтому неискренне улыбаясь, сказал он, пожимая руку Билону.
— Э-э-э... господин Хави, — пришел Билону на помощь Ренсер Элаво. — Это наш человек. Журналист из "Курьера".
— Журналист? — подозрительно переспросил Хави. — Мы не договаривались о журналисте. А о чем вы будете писать?
— Очевидно, о выборах, — сухо сказал Билон.
Хави ему не понравился. Он вспомнил, что с такой же подозрительной интонацией говорил с ним начальник городской пожарной охраны два года назад, когда он собрался взять у него интервью по какому-то пустяковому вопросу. Через месяц этого начальника сняли с должности за растрату.
— Боюсь, у меня нет времени для разговора с вами, — тем временем заявил Хави. — Я тороплюсь.
— Вы хотите, чтобы я так и написал, что вы отказались ответить на пару вопросов? — вкрадчиво спросил Билон.
Этот прием срабатывал почти всегда. Сработал и сейчас.
— Хорошо, — нехотя согласился Хави. — Если пару вопросов, я готов. Только, если можно, недолго.
Билон уже доставал блокнот. Жаль, что он так и не успел обзавестись дорогим компактным диктофоном, а свой магнитофон величиной с хороший том энциклопедии он сегодня не взял.
— Господин Хави, — сказал он, поспешно строча в блокноте. — Что вы хотите сделать для жителей района в случае своего избрания префектом?
Было видно, что этот вопрос заставил господина Хави глубоко задуматься.
— Префект — это должность государственная, — важно сообщил он. — И моя задача — это навести порядок.
— А что вы вкладываете в это понятие? — немедленно спросил Билон. — Уточните, пожалуйста, для наших читателей.
— Порядок — это порядок, — доходчиво разъяснил Хави. — Чтобы преступности вокруг не было. И люди чтоб порядок знали, не делали, что не положено. Чтобы чиновники над честными бизнесменами не измывались. Все эти постоянные проверки, ревизии, поборы просто губят любое дело в стране. Наша задача — поднять деловых людей на ту высоту, которую они заслуживают. Оградить их от мздоимцев и жадной бюрократии. Прекратить порочную практику, когда всю выгоду получают фирмы, напрямую связанные с властью. Мы можем даже назвать эти фирмы в нашем районе! Но когда мы придем к власти, их развеселой жизни наступит быстрый конец!...
Дуган Хави воодушевился. Все его косноязычие куда-то мигом исчезло. Было видно, что эта тема задевает его за живое.
— Прошу прощения, — Майдер Билон остановил поток его красноречия. — А здесь нет противоречия в том, что вы, кандидат в префекты, сами, как я слышал, занимаетесь бизнесом?
— Честному бизнесмену бояться нечего, — немного невпопад ответил Хави и замолчал, всем своим видом показывая, что ужасно торопится.
Билон понял, что на эту тему он больше не скажет ни слова.
— Последний вопрос. А что, так сказать, подвигло вас на то, чтобы выставить свою кандидатуру на пост префекта? Насколько я знаю, в этом сыграл определенную роль известный нам Майдер Донацилла?
— Э-э-э... — Билон с удивлением понял, что этот невинный вопрос представляет для кандидата в префекты чуть ли не наибольшую сложность. — Э-э-э... Меня... э-э-э... попросили... зная все мои достоинства... И вообще, я извиняюсь, я спешу.
Дуган Хави еще раз пожал руку Билону и словно испарился. Надо сказать, сделал он это очень ловко. У Билона не было практически никакого шанса задержать его новым вопросом.
— Странно... Не понимаю, что на него нашло, — Ренсер Элаво выглядел очень разочарованным. — Извините, я не думал, что все так повернется.
— Да ничего страшного. — Билону нравился бывший полицейский, и ему не хотелось его смущать. — Я вижу, митинг еще не закончился. Тут еще кто-то будет выступать?
— Да. Еще один кандидат.
— Их всего двое?
— Их четверо. Но один из них — нынешний исполняющий обязанности префекта, а второй — мелкая сошка из префектуры. Так всегда делают, чтобы было, как по закону, минимум, два кандидата. Между прочим, нас долго не хотели регистрировать. Хотите, я расскажу?
— Да как-нибудь в следующий раз, — мягко сказал Билон. — Я пока послушаю следующего кандидата. А почему не будут выступать двое других?
— А оно им надо? Мелкой сошке вообще ничего не светит, он здесь только для галочки. А этому, исполняющему обязанности — да зачем ему вообще нужны эти выступления? За него и так проголосуют все госслужащие в районе, всякие фирмы, которые зависят от префектуры, жители муниципальных домов. Пару тысяч голосов они вообще собираются приписать. Только в этот раз у них ничего не выйдет, мы проследим!... Да, я прошу прощения, мне нужно идти. Если будет желание, найдете меня в нашем предвыборном штабе, помните, где это?
— Да, вы мне говорили адрес.
Билон повернулся к трибуне. Там уже стоял высокий седой человек с жестким, словно вырубленным из камня лицом. С его партийной принадлежностью все было ясно. Поднявшийся ветер развевал за его спиной флаги с эмблемой Движения за демократию. Где-то с краю толпы поднялся одинокий транспарант с солнцем в сложенных чашей ладонях.
— Доброго дня вам всем, — сказал человек на трибуне. Голос у него был громкий и звучный. — Я вижу, здесь присутствует кое-кто из тех, что уже посещал мои выступления, для остальных представлюсь. Меня зовут Элвин Такус, мне пятьдесят девять лет. Признаться, я не стремился к этой должности, за свою жизнь я уже достаточно наработался и достаточно заработал и считал, что заслужил право на отдых. Но я — не чужой человек в этом районе. Я родился здесь, мои родители до сих пор живут в нашем старом доме на Двенадцатой Северной улице, и мне не безразлично, что здесь происходит. Я полагаю, мой опыт может пригодиться в решении проблем района. Больше тридцати лет я занимался кризисным управлением — поднимал почти обанкротившиеся компании и приводил их к рентабельности. Последней из них была фирма "Витрон", производящая окна и магазинные витрины, с оборотом в три миллиона брасов в год. Два с половиной года назад, когда я пришел к ним, они не могли даже выплачивать зарплату своим рабочим. В прошлом месяце я оставил их с прибылью в сто сорок тысяч брасов в квинтал и стабильным положением на рынке...
— "Ли-ги-нор"! "Ли-ги-нор"! "Ли-ги-нор"! — перебили его выкрики из толпы. — Банкрот!
— Да, каюсь, — Элвин Такус повысил голос. — Признаю, пятнадцать лет назад я не сумел спасти от разорения компанию "Лигинор", причем, частично, и по своей вине. Не могу не испытывать уважения перед своими противниками, которые не поленились изучить мою биографию, чтобы найти в ней этот прискорбный факт. Предвидя то, что последует за этим, хочу сказать, что еще десяток названий, которые будут сейчас выкрикнуты теми же, так сказать, любителями справедливости, не имеют ко мне ни малейшего отношения. Не считая нужным углубляться в этот частный вопрос, скажу только, что после истории с "Лигинором" прошло уже пятнадцать лет, в течение которых я отнюдь не был безработным. По-моему, это о чем-то говорит, так?
Ответа не последовало, и Элвин Такус продолжил.
— Наш район и в самом деле выглядит довольно запущенным. Но разве мы все так привыкли жить в грязи, что уже не хотим ничего менять? Между прочим, годовой бюджет района Гамбрук составляет более десяти миллионов брасов. Это огромные деньги, если только использовать их на нужды района! Первое, что я хочу сделать в случае своего избрания на должность префекта, — это благоустроить район. Наши женщины ходят в резиновых сапогах, чтобы пробраться через болота, которые образуются в наших дворах после каждого дождя. Я хочу видеть их в красивой и удобной обуви, идущих по сухим и широким асфальтовым дорожкам. По вечерам наш район погружается во тьму. Я хочу вернуть на наши улицы свет фонарей, чтобы никому не приходилось пробираться к своему дому в потемках, шарахаясь от каждого встречного!...
Из толпы раздался возмущенный свист. Присмотревшись, Билон с удивлением узнал в одном из свистунов Сарифа Круэля.
— Эй, вы! — громыхнул с трибуны Элвин Такус, перекрыв своим мощным голосом свист. — У вас, видимо, не осталось аргументов, которые можно было бы членораздельно изложить?! Я так понимаю, вам не нравятся уличные фонари? Что же, это логично: темные дела удобнее вершить в темноте. Или, может быть, вы относитесь к обществу любителей грязи?!
Послышался смех. Многие в толпе зааплодировали. Свист прекратился. Вытянув шею, Билон увидел, как сплоченная группа свистунов удаляется прочь.
— Слушаете? — прозвучало у Билона прямо под ухом.
Стремительно обернувшись, Билон увидел улыбающегося Хартена Ринше.
— Рад видеть вас, — "Главный шпион" слегка поклонился Билону. — Неужели вас снова заинтересовало наше захолустье.
— А почему бы и нет? Все это достаточно интересно.
— Собираетесь об этом писать? — поинтересовался Ринше.
— Пока не знаю.
Если бы Ринше попытался изобразить равнодушие, Билон ему бы не поверил. Но тот пока держался совершенно естественно, и Билон тоже дал ему честный ответ.
— Боюсь, это будет не слишком интересно вашим читателям, — с сомнением сказал Ринше. — Борьба за должность районного префекта. Споры о мощении дворов и чистке выгребных ям. Мелкие проблемы и копеечные страсти. Буря районного масштаба. Вам не кажется, что для всех, кого это непосредственно не касается, подобная тема просто скучна?
— Это просто риторический вопрос или рекомендация? — улыбаясь, спросил Билон.
— Да как я могу вам что-либо рекомендовать? У нас в стране свободная пресса. Но если бы мы хотели огласки, то обратились бы к вам за помощью сами. Или не к вам. Понимаете? Ренсер — прекрасный человек, но он не всегда понимает потребности текущего момента.
— Значит, мой материал на эту тему был бы для вас нежелательным? — прямо спросил Билон.
— Не буду скрывать. Был бы. И все по той же причине — еще не время. Публикация в такой влиятельной газете, как ваша, о том, что СОП активно поддерживает одного из кандидатов на выборах районного префекта, привлекла бы к нам излишний интерес и могла бы повредить нашему делу. У нас еще слишком много влиятельных противников.
— Тогда не могли бы вы ответить мне на один вопрос? Чисто для удовлетворения собственного любопытства. Почему именно этот кандидат? Разве вы не могли бы наладить контакт с Движением? Как мне кажется, этот Такус действительно озабочен делами района или... он настолько хороший актер, что достоин заседать в парламенте, а не стоять на этой трибуне. Разъясните, чем он хуже вашего Хави, который производит впечатление весьма скользкого типа?
— Нам нельзя идти на союз с Движением, — нехотя сказал Ринше. — Ни на стратегический, ни на тактический. Ни на какой. А что касается Дугана Хави, его личность, признаюсь, не имеет никакого значения. Мы поддерживаем его, он — нас. Поймите, имея поддержку префекта, мы могли бы принести району куда больше пользы, чем сейчас.
— Вы все-таки не ответили на мой вопрос, — заметил Билон. — Почему Хави? Почему личность кандидата не имеет значения?
— Не знаю, — вдруг развел руками Ринше. — Поймите, я не принимаю решения, я только их выполняю. Сожалею, но я не могу выйти за пределы своей компетенции. Но вы поняли мои аргументы?
— О, да, — сказал Билон и пошел к выходу из парка.
Если бы Хартен Ринше ответил бы ему на последний вопрос, он бы этим удовлетворился. Но недомолвки заинтриговали Билона. Кто имел право приказывать Хартену Ринше? Кто выдвинул в кандидаты Дугана Хави? Почему ни Элаво, ни Ринше, ни он сам не могут или не хотят ответить, кто и как выдвинул его кандидатуру? Почему СОПу нельзя быть союзником Движения? Чем вызвано нежелание огласки? И что вообще, в конце концов, стоит за всем этим делом? Ответов не было, и Майдер Билон решил обратиться к другому источнику информации. Он позвонил Стоу Вигесу, и руководитель ячейки Движения за демократию в районе Гамбрук согласился встретиться с ним через полтора часа.
