Губернатор кивнул и принял важный вид. Кажется, его забавляло происходящее.
— Ваше высочество! — какая-то толстая баба в первом ряду изобразила неуклюжий поклон. — Почему нас всех загнали сюда?! Почему мы здесь, а других разместили с удобствами в гостиницах?! Я знаю, это все сделали за взятки!
— Насколько мне известно, — громким металлическим голосом сказал губернатор, — в гостиницах поселяли, в первую очередь, семьи с детьми, больных и пожилых людей. Исключения из этого правила будут расследоваться.
— В гостиницах недостаточно мест для всех, — добавил Кэноэ, чтобы не молчать. — Но я обещаю, что приложу все усилия, чтобы вы первыми получили от государства компенсацию и новое жилье.
Губернатор снова важно кивнул.
— А когда это будет? — тут же спросил кто-то из толпы. — Когда мы получим новые квартиры?
— Ну, это вопрос не ко мне, — добродушно прогудел губернатор. — И не к его высочеству. А ну, Достойный, выходи. Пора держать ответ перед народом.
Из губернаторской свиты вынырнул гладкий и вальяжный чиновник с аксельбантом на мундире. Напрягшись, Кэноэ вспомнил, что на посадочной площадке он был представлен ему как начальник 16-го округа провинции (город Гомзи и ближайшие окрестности).
— В ближайшие... э-э-э... сроки вам будет предоставлена временная жилплощадь из городского фонда, — значительно сказал он. — Впоследствии же... э-э-э... будут построены новые жилые дома. Средства на их строительство уже... э-э-э... выделены.
— Так опять все разворуют, — громко и зло сказал кто-то в задних рядах.
Окружной начальник начал недовольно оглядываться, вытянув шею, но продолжения не последовало, и он успокоился.
— Разрешит ли ваше высочество задать мне вопрос Достойному? — послышался вдруг звонкий голос Наарит.
— Разрешаю, — поспешно кивнул Кэноэ.
Он уже знал, что его второй секретарь знакома с делами в провинции не понаслышке, и ему было интересно, какой вопрос она задаст. Окружной начальник не вызывал у него особого доверия, и Кэноэ с удовольствием предвкушал, как он попадет в затруднительное положение.
— Как известно, от землетрясения пострадали либо очень старые дома, либо самые новые, — звенящим от волнения голосом произнесла Наарит. — Чем вы, Достойный, можете объяснить подобную избирательность сил стихии?
Окружной начальник злобно покосился на девушку. Если бы взглядом можно было убивать, у Наарит наверняка возникли бы большие проблемы, но здесь, посреди враждебно настроенной толпы, начальник был бессилен.
— Действительно, странно, — невинно заметил Кэноэ. — Самые старые дома и самые новые. В чем же причина, Достойный?
В слово "Достойный" он постарался вложить максимальную дозу пренебрежения. Судя по одобрительному шуму в толпе, получилось у него неплохо.
— Я... э-э-э... не могу нести ответственность, — пробормотал окружной начальник, косясь на демонстративно глядящего в противоположную сторону губернатора. — Я занимаю свой... э-э-э... пост только три года.
— А может ли Достойный сказать, какую должность он занимал до назначения на этот пост? — снова задала вопрос Наарит.
Окружной начальник пошатнулся. Вся его вальяжность куда-то улетучилась. Он глядел на Наарит злобным затравленным взглядом, напоминая клыкастого дикого кабана, попавшего в ловушку.
— Я был начальником седьмого района 16-го округа провинции, — наконец нехотя сказал он.
— Позвольте! — вспомнил Кэноэ. — Это в седьмом районе было больше всего жертв?!
— Вы совершенно правы, ваше высочество, — подтвердила Наарит. — Несколько домов, причем, недавно построенных домов, разрушились полностью, похоронив под собой своих жильцов!
— Так ведь это же его брат строил! — снова послышался голос из толпы. — Они вместе материалы на сторону загоняли! А себе он такой дом отгрохал! В три этажа! В позапрошлом году закончили!
— Вот как?! — Кэноэ недобро посмотрел на окружного начальника. — У вас в городе есть собственный дом? Он, надеюсь, не пострадал?
— Нет, — буркнул начальник.
Он был растерян и жалок, но у Кэноэ как-то не возникало желания его пожалеть.
— Очень хорошо, — Кэноэ добавил в голос вкрадчивые нотки, как это великолепно умел делать дядя-Император, когда ругал кого-то из непослушных племянников. — И этот дом принадлежит вам?
— Как можно? — окружной начальник поднял на Кэноэ испуганные глаза. — Он принадлежит государству!
— Значит, его можно назвать городским фондом, так? Тогда, как мне кажется, его следовало бы передать пострадавшим от землетрясения в качестве временного жилья. И я бы настаивал, — Кэноэ усилил голос, — чтобы он оставался в этом качестве до тех пор, пока последний пострадавший не получит постоянной жилплощади!
В толпе зааплодировали. Окружной начальник мрачно смотрел исподлобья, но молчал.
— Я, конечно, не могу вам приказывать, — добил его Кэноэ. — Но на вашем месте я бы немедленно подал в отставку. По собственному желанию.
— Своевременный совет, — внезапно нарушил молчание губернатор. — А я бы добавил к нему пожелание на время покинуть город. Иначе, я думаю, у вас будет немного шансов сохранить телесное здоровье до суда.
— Ваше высочество, как старший честедержатель, я обязан указать вам на ряд допущенных вами грубейших нарушений порядка!...
"Начинается", — мрачно подумал Кэноэ. В городе он постоянно чувствовал растущее недовольство надзорника и заранее настраивался на разнос. Что же, дождался.
— ...Вы умалили свою честь и честь всего Императорского Дома, вступив в непосредственный контакт с простолюдинами! Вы обязаны были, как это подобает вашему положению, хранить возвышенное молчание, предоставив задавать вопросы тому, кому это положено, — то есть, честедержателю. Второе. Своими непредсказуемыми и хаотичными перемещениями вы лишили возможности выполнять свои обязанности младшего честедержателя Лмугэо! Вначале вы сорвали заблаговременно разработанный график поездки, а затем и вовсе усугубили положение, появляясь повсюду без предварительного уведомления! В результате посещение выбранных вами объектов прошло с нарушениями протокола, к вам были допущены случайные, не прошедшие предварительной проверки и подготовки люди! Наконец, третье и самое главное! Вы вмешались в деятельность администрации, чего не должны были делать ни при каких обстоятельствах!
— Из-за этой гниды сегодня ночью погибло несколько сотен человек, — холодно сказал Кэноэ.
Он старался, чтобы его слова не звучали как оправдание. Оправдываешься — значит признаешь вину.
— Подобные вопросы относятся к компетенции властей провинции и должны решаться в установленном порядке! Императорский Дом неизмеримо выше частных управленческих решений, и, опустившись на этот уровень, вы уронили его достоинство. И что хуже всего, вы искали дешевой популярности у толпы!
— Популярность не может быть дорогой или дешевой, — огрызнулся Кэноэ. — Она либо есть, либо ее нет.
— Население обязано поклоняться Императорскому Дому не вследствие неких поступков и слов его отдельных представителей, а в силу самого факта его существования. Власть Императора священна! Общаясь с толпой, заигрывая с толпой, идя на поводу у толпы, вы лишаете ее сакрального статуса и низводите ее до пошлой обыденности! Я не имею права приказывать вам, ваше высочество, но я настоятельно рекомендую вам немедленно прервать ваш визит и возвращаться в Столицу. Не забывайте: от того, что я отражу в своем отчете, зависит, получите ли вы разрешение на следующую поездку или нет!
Действуй надзорник менее жестко, Кэноэ, возможно, прислушался бы к нему. Он почему-то вспомнил старого учителя математики, который безжалостно гонял юных принцев и лордов по алгебре. "Вы говорите, вам никогда в жизни не понадобится математика? — часто повторял он. — Скорее всего, это так. Но вы принадлежите к Императорскому Дому, а потому обязаны получить прочные знания об окружающем мире, включая математические формулы. В силу этой обязанности я не позволю вам остаться неучами, даже если вам этого хочется!"
Таким образом, с понятиями "дисциплина" и "порядок" Кэноэ был знаком не понаслышке. Привык он и к тому, что многие вещи ему делать не положено. Но уступить сейчас означало поддаться грубому давлению.
— Я учту ваши рекомендации, — сухо и надменно сказал он и, небрежным жестом отстранив надзорника, вышел в зал, где его уже ждали губернатор и свита. Неожиданно он почувствовал, что проголодался.
Губернатор был сама любезность.
— Прошу прощения, ваше высочество, за скромный ужин, — улыбаясь, говорил он. — Однако разрешите мне загладить свою вину и пригласить в Мерзабо, где готовится прием в вашу честь.
— Его высочество принимает приглашение, — с поклоном сказал надзорник прежде чем Кэноэ успел открыть рот. — Но да будет дозволено мне как честедержателю представлять на этом приеме высокую особу принца Императорского Дома? Принц устал, ему нужен отдых.
В голове Кэноэ пронесся вихрь противоречивых мыслей. Согласиться, сделать так, как велят, — значит, найти оптимальный выход из положения, не теряя лица и не раздражая надзорника. Разве он не сделал всего, что должен был сделать? Показался в провинции, побывал в бедствующем городе, помог избавиться от проворовавшегося окружного начальника, даже договорился с "Климатексом"...
Но почему ему так хочется сказать "нет"? Может, это в нем говорит мальчишеское упрямство? Чисто детское желание выслушать и поступить наперекор? Нет! Просто стоит ему однажды согласиться соблюдать эти правила, ему и впредь придется играть по ним — с заблаговременно подготовленными маршрутами, предварительно подобранными людьми, заранее разученными вопросами и ответами. Разве ради этого он хотел вырваться из Дворца? А если даже его первая поездка и будет последней — что же, возможность совершать поступки стоит того, чтобы за нее понести кару! Да и все ли сделал он для жителей города? По сути, он потешил только собственное тщеславие, а решил один лишь вопрос с погодой. А сколько еще может быть подобных проблем?
Пауза затягивалась. Губернатор уже смотрел на него с легким удивлением, надзорник — строго и подозрительно. И Кэноэ, разрывая завесу молчания, повернулся к ним с широкой улыбкой.
— Я дозволяю вам, старший честедержатель Меркуукх, представлять мою особу на приеме, устроенном губернатором 38-й провинции. Но я бы хотел внести некоторые коррективы. Я пока не нуждаюсь в отдыхе. И я остаюсь здесь.
Надзорник открыл и закрыл рот, словно рыба, вытащенная на берег, но так ничего и не сказал. И Кэноэ осознал: на этот раз он победил. Во что обойдется ему эта победа, пока не имело значения.
— Теперь я вынужден покинуть вас, ваше высочество, — развел руками губернатор. — Увы, но дела требуют моего присутствия в Мерзабо.
— Я понимаю, — кивнул Кэноэ. — К сожалению, у меня редко бывают дела, которые требуют моего присутствия где бы то ни было. Все равно, я благодарен вам за то время, которое вы мне уделили, и за то, что вы были снисходительны к моим выходкам. Жаль, что наше знакомство произошло при столь печальных обстоятельствах, но я рад, что оно состоялось.
— Я тоже, — засмеялся губернатор. — Признаться, поначалу я воспринимал ваш приезд как яркое историческое представление с нами в главных ролях.
— Не удивительно, — хмыкнул Кэноэ. — Иногда мне кажется, что я постоянно живу понарошку.
— Живете понарошку? Интересное выражение. Но это определенно не про вас. Вы здорово помогли мне.
— Вы имеете в виду окружного начальника? — догадался Кэноэ.
— Точно! Мне бы пришлось с ним повозиться, а вам достаточно было сказать, и он тут же покорно подал в отставку. Признаться, я бы хотел, чтобы вы однажды стали моим сюзереном по-настоящему. У вас есть для этого все задатки — понимание людей, здравый смысл и умение повелевать. Вам остается только усвоить две вещи, которые не следует делать, — не отдавать приказы, которые не будут исполнены, и не давать обещания, которые не будут выполнены.
— Кажется, вы учите меня искусству управления?
— Ну, нельзя же дать втуне пропасть таким способностям, — снова рассмеялся губернатор. — Сегодня вы были просто великолепны. Особенно, это повеление тучам разойтись. Кстати, вы заметили, что снег уже не идет?
— Нет, — Кэноэ выглянул в окно. Небо, затянутое тучами, уже начало проясняться, а над близкими горами виднелся робкий серпик дальней луны. — Надеюсь, я еще смогу в чем-то быть полезным...
— Сможете. Я оставляю вам для связи своего помощника. Если что — обращайтесь прямо ко мне. Но вы действительно не устали? Уже достаточно поздно.
— По времени Столицы, вечер еще только начинается. И я хочу отправиться в место, где непосредственно занимаются оказанием помощи пострадавшим. Я полагаю, здесь такое имеется?
— Еще бы. Тогда не смею вас задерживать. Тем более, что ваш, как его, честедержатель уже и так смотрит на нас как на врагов народа. Будем прощаться, ваше высочество. Поцелуйте от меня Наарит.
— А кто...
— Вы не знали? Она моя племянница.
— Я должен был догадаться! Вы очень похожи. Но тогда мне следовало бы решить, что она ваша дочь!
— Это не удивительно. Мы с братом близнецы. Только я пошел по административной линии, а он сейчас руководит крупнейшей в провинции шахтой по добыче рениевой руды.
— О, это серьезно, — с уважением сказал Кэноэ. — Добыча металла, из которого изготовляется сердце наших звездных кораблей, — это меня всегда интересовало. Мне надо будет снова как-нибудь навестить вашу провинцию.
— В любой момент. Вы только предупредите заранее, чтобы там успели покрасить свежей краской все заборы и убрать мусор. Кстати, на ваш следующий объект вы тоже собираетесь нагрянуть неожиданно?
— Похоже, это становится моим стилем. Но в данном случае, внезапно не получится. У меня есть еще и младший честедержатель, которому надо хотя бы раз в день дать возможность выполнить его обязанности.
Младший честедержатель Лмугэо справился со своими обязанностями просто образцово. Настолько образцово, что впору было хвататься за голову и кричать: "Прекратите!". Возле здания окружной администрации была собрана восторженная толпа, вооруженная флагами и яркими воздушными шариками. Где-то за парадным крыльцом пряталась музыкальная установка, наяривавшая "Встречный марш". На самом крыльце нетерпеливо переминались с ноги на ногу (температура к вечеру уже опустилась прилично ниже нуля) около дюжины встречающих, включая двух миловидных девушек с большим блюдом, на котором сиротливо лежала кривоватая лепешка.
Отвертеться от церемонии не было никакой возможности, и Кэноэ осталось только исполнить свою роль. Он произнес все нужные слова, раскланялся с дюжиной городских чиновников и даже, не моргнув глазом, выслушал идиотски-восторженную речь какого-то типа, представившегося заместителем окружного начальника. И только после этого он, уже изрядно продрогший, смог войти в освещенный яркими огнями вестибюль.
— Я бы хотел видеть того, кто руководит спасательными работами, — без всяких предисловий заявил Кэноэ, как только за ним закрылась входная дверь и пропала необходимость ломать комедию.
