— Подписано главой временного правительства маршалом Моностиу, — заметил он.
— Это мой отец, — упредил его старший лейтенант. — Но это сейчас не имеет значения.
— Еще как имеет, — улыбнулся Урган. — Ваш отец лично вручал мне "Честь и славу"...
— Вы были в Тороканских Воротах? — почти перебил его старший лейтенант, и Урган впервые заметил на кителе молодого офицера точно такой же орден.
— Был, — счастливо сказал Урган и, не удержавшись, обнял старшего лейтенанта. — И наверное, я с того времени не слышал более приятных вестей. Гранида жива, она продолжает сражаться! О лучшем подарке я и не мечтал!
— Подарке, господин полковник?
— Да, завтра у меня свадьба. И я прошу вас остаться на день и присутствовать на ней в качестве почетного гостя. Пусть люди, видя вас, тоже знают, что мы больше не одиноки!
Весть о прибытии необычного посланника уже разнеслась по всему штабному подвалу. Комнату заполнили радостные люди, окружившие старшего лейтенанта Альдо Моностиу, словно поклонники — кинозвезду. Вокруг сияли радостные улыбки. От прежней подавленности не осталось и следа...
— Господин полковник, — улучив время, шепнул Ургану старший лейтенант. — Я бы хотел встретиться с вами наедине. Мне необходимо сообщить вам очень важную весть.
— Вы неважно выглядите, господин президент, — заметил Дан Мергайдинг.
— И вы тоже.
— В моем состоянии уже никак не выглядят. Если вы приехали на мои похороны, вам надо только подождать пару дней.
— Не хороните себя заранее, Дан, — нахмурился Калансис.
— Оставьте, Кир. Вы знакомы со мной уже достаточно долго, чтобы понимать, что я полностью в курсе. Мое время почти истекло, и это меня больше не слишком печалит. Эта проклятая лучевая болезнь так изматывает, что конец выглядит милосердным отдыхом.
— Сильные боли? — участливо спросил Калансис.
— Терпимые. Раньше было еще хуже. Единственное, что меня радует, так это то, что я все еще служу науке, — Мергайдинг слабо улыбнулся. — Может быть, ученые на моем примере поймут, как лечить эту напасть. В любом случае, я благодарен вам, Кир, что вы приехали навестить меня.
— Увы, это все, что я сейчас могу вам дать. Кроме, разве что, новостей.
— Вряд ли мне уже могут быть интересны какие-то новости, — снова усмехнулся Мергайдинг. — Ближайшей новостью для меня будет мой некролог.
— Объявился Кир Гордис.
— Он же уехал в Вилканд, — в безжизненном голосе Мергайдинга проснулось что-то вроде заинтересованности.
— Он прилетел из Вилканда на самолете! Сейчас находится в Криденге, а сегодня должен выехать на север. Я собираюсь назначить его руководителем проекта.
— Верно. Если кому-то из нас по силам построить бомбу, так это ему. Только хватит ли на это ресурсов?
— Мы потеряли не так много, как казалось вначале. Главная беда в том, что разрушены транспортные магистрали и разорваны линии связи. Современная экономика — это слишком сложный и хрупкий механизм, и чтобы привести его в негодность, хватило всего нескольких сильных ударов ломом... Ресурсов, я думаю, Гордису хватит. А поскольку большая часть кораблей пришельцев покинула Филлину, в нашем распоряжении будет, по крайней мере, несколько спокойных месяцев. Меня волнует другое: сможем ли мы добиться победы с помощью атомных бомб?
— Нет, Кир. На каждую нашу бомбу пришельцы ответят сотней своих. И я не хотел бы, чтобы мы сами применяли их на нашей планете. Это не оружие, это сама смерть! В атомной войне не будет победителей.
— Я тоже так считаю, Дан. Но должен же быть для нас какой-то выход!?
— Вы обращаетесь с этим вопросом ко мне?!
— Да. Поскольку знаю вас не только как своего старого друга и выдающегося ученого, но и как одного из наиболее нестандартных мыслителей Чинерты. Мне сейчас очень нужны хорошие советы.
— Оказывается, нужно оказаться на пороге, чтобы услышать о себе что-то приятное, — хмыкнул Мергайдинг. — Но, увы, я вынужден разочаровать вас, Кир. Духу плохо живется в немощном теле, постоянно раздираемом болью и одурманиваемом наркотиками. Я так и не продвинулся дальше вопросов. Например, почему пришельцы не начали, а закончили атомными бомбами? Если бы они хотели просто уничтожить нас, они бы сделали это быстрее и радикальнее. Тогда что им нужно на нашей планете? И что стоит за их переговорами с Горданой?
— На месте Горданы могли бы быть мы, — устало сказал Калансис. — Точно такие же переговоры были предложены когда-то и мне. Тогда я понадеялся, что нам с Горданой удастся выступить общим фронтом... Но Кирстен оказался более прагматичным политиком, чем я. Он ценой позора спас от гибели свой народ, а я погубил...
— Я об этом не знал, — ошеломленно признался Мергайдинг. — Не беспокойтесь, эта тайна умрет вместе со мной... очень скоро... Но ведь это очень важно, господин президент! Это значит, что...
— ...Пришельцы — не монстры и не патологические убийцы, — заметил старший лейтенант Альдо Моностиу. — Некоторых из них я видел сам, когда сопровождал отца... маршала на переговоры с ними. Они вполне вменяемые существа, с ними можно иметь дело.
— Самые страшные преступления в человеческой истории творили как раз вполне вменяемые существа, — жестко возразил Дэсс Урган. — Они, как правило, даже не испытывали ненависти к своим жертвам и убивали лишь из высоких государственных соображений... Мне не о чем говорить с пришельцами, и в отличие от вас, старший лейтенант, я по-прежнему буду смотреть на них только через перекрестье прицела. Как это было в Тороканских Воротах!
— Господин полковник! Я думаю точно так же, как вы, и знаю, что таково мнение и маршала. Но наша война проиграна, а на нас лежит ответственность за сотни тысяч людей. И если ради их жизни нужно вести переговоры пришельцами и принимать их условия, это приходится делать!
— А вам не приходилось читать в детстве легенду о том, как человек пытался договориться с дьяволом?! Пришельцы терпят ваш Лешек у себя под боком и даже приказывают горданцам подкармливать вас, но только потому что им нужен ваш порт. Как только эта необходимость пропадет, им проще всего будет уничтожить вас как ненужных нахлебников.
— Тогда какую альтернативу можете предложить вы, господин полковник? Смерть?
— Смерть никогда не бывает хорошим выходом, — Дан Мергайдинг издал несколько хриплых смешков. — Говорю это по собственному опыту. Никак не могу согласиться с одним литературным персонажем, который на все жизненные трудности отвечал: "Проще умереть". Дело за малым — найти способ выживания для всего нашего народа.
— Не только выживания, — возразил Калансис. — Выжить мы и так сможем. Нам нужно найти путь к победе.
— Сейчас я не вижу такого пути, — признался Мергайдинг. — Но мне кажется, его нам могут подсказать сами пришельцы. У них могут найтись слабости, могут возникнуть какие-то политические или иные противоречия. Среди них не может быть полного единомыслия, и всем этим можно воспользоваться.
— Верно, — кивнул Калансис. — То же самое говорят мне и мои аналитики. Время сейчас работает на нас. Мы получили передышку, и нужно воспользоваться ей, чтобы восстановить все то, что можно восстановить, чтобы сохранить наши знания и нашу цивилизацию. И все это время терпеливо ждать шанса, постараться распознать его, когда он придет, и использовать его. Это, бесспорно, правильный путь, но он пассивен. Сколько нам придется ждать этого шанса?!
— Наверное, долго, — согласился Мергайдинг. — Но у вас должно быть хотя бы одно утешение. Пришельцы не скоро доберутся сюда. Так что время у вас есть.
— У вас нет его, этого времени! — воскликнул Альдо Моностиу. — Уже через несколько месяцев сюда начнут прибывать первые колонисты пришельцев! Они собираются построить первые поселки здесь, рядом со своей Центральной базой. Вас не зря бомбят в последние две недели — это они уже начали расчищать почву!
— Колонисты — это хорошо, — недобро улыбнулся Урган. — Слава Единому, появится хоть какая-то реальная цель... Кажется, нам впервые предоставляется шанс взять пришельцев за жабры.
— Господин полковник! Вам здесь еще повезло! Вы плохо представляете, на что способны пришельцы. Я видел город Тамо — его больше не существует. Всего одной-единственной бомбой они полностью уничтожили весь Тогрод. Нам показывали снимки — сейчас на этом месте голая пустошь! К прилету колонистов на том берегу Масне не останется в живых ни одного человека, а Нейсе будет превращен в мертвый город! И даже если вам удастся выжить под бомбами, вы никогда не сможете добраться до поселений пришельцев. Весь район будет заключен внутрь охранного периметра, через который не в силах пробраться ни один человек!
— И вы говорите, пришельцы сами предложили нам переселиться в Лешек?
— Они не предложили. Но они и не возражают. Они готовы предоставить нам земли вокруг города для занятия сельским хозяйством. Там найдется место и для всех вас. В Лешеке сейчас живет пять миллионов человек, а будут жить десять! Там постепенно возродится промышленность, пусть даже ей частично придется обслуживать пришельцев. Там снова заработают наши школы и университеты. Это будет маленький кусочек свободной Граниды!...
— О какой свободе может идти речь, если все это будет существовать только с позволения пришельцев?! Я объявлю о вашем предложении, старший лейтенант. Те, кто захотят переселиться в Лешек, смогут уйти. Я слабо верю в то, что пришельцы откроют для них безопасный коридор, но может быть, поверят другие. Но я останусь, даже если я останусь здесь один! Это моя земля, и я буду сражаться до конца, чтобы не пустить на нее пришельцев! Вы говорите, война проиграна? Только не моя. Пока я жив, я буду бороться!
— Я доложу об этом маршалу, господин полковник. Но если вы твердо решили остаться, я передаю вам его приказ. Пока воздержитесь от открытых военных действий против пришельцев. Есть вещи более важные, чем диверсии...
— Информация! — шепотом воскликнул Мергайдинг. — Конечно! Разведка — вот оружие слабого! Если вас не устраивает пассивное ожидание подвернувшихся шансов, попробуйте организовать их сами! Вам необходимо знать как можно больше о пришельцах! Учите их язык! Ловите их передачи! Подслушивайте и подглядывайте! Пошлите разведчиков поближе к их базам! Собирайте информацию о том, что происходит в других странах! В Южном Заморье! На Круглом океане! На Западном континенте! Наводните мир своими агентами! Может быть, один из них принесет именно ту информацию, которая поможет вам победить!
— Я не зря надеялся на вас, — сказал Калансис. — Спасибо, Дан. Вы подали мне блестящую идею. Знания — вот, что станет нашей силой! Я думаю, весной мы отправим в путь наших первых эмиссаров.
— Как бы мне хотелось этим заняться, — скрипнул зубами Мергайдинг. — Проклятье! Как досадно умирать в сорок два года... Но все равно спасибо, что навестили меня, Кир. Вы уезжаете сегодня?
— Завтра. Я хочу побывать на свадьбе у мальчика, который лежит в соседней палате.
— Свадьба? У Равеля?... Наверное, это правильно. Пусть тоже почувствует, что не остался один...
— Что же, наш разговор закончен, — Урган протянул ладонь Альдо Моностиу. — Вы хотите уйти сегодня?
— Да, господин полковник. Мне нужно еще попасть в Сарне. А затем как можно быстрее вернуться обратно, чтобы мы успели организовать прием ваших людей.
— А вы бы не могли задержаться на сутки, старший лейтенант?
— Для чего, господин полковник?
— Вы не забыли, что завтра моя свадьба? Я приглашаю вас. И еще мне хотелось бы, чтобы вас увидело как можно больше людей. Тогда они, может быть, почувствуют, что не остались одни...
Когда Эрчен Хорт остановил вездеход у входа в госпиталь, Вирте подумалось, что она готова провалиться сквозь землю. Несмотря на жестокий мороз, вокруг стояли люди. Десятки людей, мужчин и женщин, молодых и старых, ее знакомых — она узнала нескольких своих однокурсниц — и совершенно неизвестных.
И все они смотрели на нее. На нее!
"Не надо! — захотелось крикнуть Вирте. — Я ведь не делаю ничего особенного! Это даже не настоящая свадьба, это игра, представление для одного зрителя!... Не принимайте всего этого всерьез!...".
Но люди смотрели. Вирте почему-то вспомнилось, как несколько лет назад, еще будучи школьницей, она стояла в точно такой же толпе, собравшейся возле гостиницы "Приморская" в ее родном Фраувенге в ожидании приезда знаменитой певицы и киноактрисы Алейн Рантис. Ее привезли прямо из аэропорта, она наверняка устала после долгого перелета из Галаны, но все равно она тепло приветствовала всех своих поклонников и поклонниц, больше часа прождавших в дождливый осенний вечер ради нее.
Сегодня все эти люди ждали на морозном ветру ради нее, и Вирта поняла, что не имеет права обмануть их ожидания. Эрчен Хорт открыл дверцу вездехода, и она легко выпорхнула наружу, сдержав волну дрожи от набросившегося на нее холода. На Вирте было белое нарядное платье, одолженное у одной из ее однокурсниц, и наброшенная поверх форменная куртка спасательной службы. На ногах — легкие летние туфельки, взятые с собой по какому-то неясному порыву и до сегодняшнего дня лежавшие где-то на дне чемодана. Голова ее была непокрыта, и длинные золотистые волосы свободно спадали на плечи. Вирта знала, что сегодня она очень красива. Словно хрупкий цветок, выросший на снегу...
Вирте хотелось пробежать по плотно утоптанному снегу двадцать метров, отделявшие ее от желанного входа, чтобы спрятаться от холода и людских взглядов, но она пересилила себя. Она шла спокойно и уверенно, с высоко поднятой головой и улыбкой на чуть дрожащих губах. Кто-то из толпы протянул ей маленький букетик скромных белых цветов, неведомо где найденных в разгар зимы, и Вирта взяла его и зажала в левой руке. Так, с цветами в руках, она поднялась по ступенькам, и Дарин Кедерис распахнул перед ней дверь, откуда ее сразу обдало волной теплого воздуха.
— Все нормально, Вирта, — шепнула ей сзади Кэрт Станис. — Мы с тобой. Не бойся.
Дарин Кедерис и доктор Кэрт были на этой свадьбе ее названными родителями. Настоящие отец и мать Вирты в начале войны находились во Фраувенге, и от них уже давно не было никаких вестей. Вирта даже не знала, живы они или нет. В северных лагерях для беженцев не было никого из Фраувенга, а связь с предгорьями Великой Южной Стены, где скрывались беженцы из южных земель, была слишком неустойчивой.
"Не думай об этом", — приказала себе Вирта. Но вместо этого она вдруг вспомнила Гредера Арнинга, который сейчас пробирается по замерзшим снегам из Галаны в Самодонес. Что скажет Гредер, когда узнает о ее замужестве? Сможет ли он понять, простить ее?...
В полном смятении и все еще сжимая в руке букет, она перешагнула порог и в восхищении остановилась. Большая больничная палата изменилась до неузнаваемости, превратившись в настоящий зал для свадебной церемонии.
Если бы Вирта выходила замуж у себя в Зеллиде, все происходило бы в храме, как это принято во всех странах, испытавших влияние культуры Тогродской империи. Но чинеты сохранили свои собственные старинные свадебные обряды. Настоящая чинетская свадьба проходит под открытым небом, на какой-либо возвышенности, как это повелось еще с тех времен, когда чинеты жили в разбросанных по бескрайней степи деревнях и поклонялись чистому небу, ясному солнцу, ветру и звездам. И если по какой-либо причине церемония проходит в помещении, потолок всегда завешивается небесно голубой тканью, на стенах крепятся разноцветные лампадки-звездочки, а яркий светильник позади алтаря символизирует восходящее солнце.
